– Поехали, – сказала я Алле Сергеевне.
К моему удивлению, мадам Тарасова уже выяснила, где живет «эта дрянь», и мы договорились встретиться у дома Лаушкиной, чтобы никому ни за кем не заезжать.
– Она одна живет? – уточнила я на всякий случай. Нарываться на пудовый кулак какого-нибудь громилы не хотелось – а я не исключала, что у этой тележурналистки есть именно такое прикрытие. Личного плана.
Алла Сергеевна захохотала в трубку и сообщила мне, что уже на прошлой неделе собиралась съездить к Лидочке побить посуду, но решила подождать выхода передачи в эфир.
Я уточнила, когда снималось интервью. В прошлый четверг, сообщила мне Алла Сергеевна, в кабинете Тарасова и на производстве – но это я и без нее поняла. К тому же Лидия несколько раз заезжала к Тарасову, так сказать, готовить интервью, а зная Станислава Леонидовича, вдова не сомневалась, чем заканчивалась эта подготовка. Поэтому Алла Сергеевна и собиралась заняться тележурналисткой, чтобы она свои «съемки» чужих мужей закончила.
Как успела выяснить мадам Тарасова, Лаушкина уже брала интервью у Владислава Юрьевича Максимова – водочного короля, положившего глаз на самый большой наш цех, поэтому нельзя исключать, что она действовала по его наущению. Более того, Лаушкина сопровождала водочного короля на какой-то презентации, куда Тарасов таскал с собой Аллу Сергеевну.
– Лана, подумай хорошенько, зачем этой стерве брать интервью у Тарасова? По большому счету? – продолжала Алла Сергеевна. – Максимов в нашем городе – фигура. Все его водку пьют. Ну, если его самого не знают, то водку знают. А наши гвозди? Ты, кстати, в курсе, что они в Питере-то почти и не продаются? Или теперь вообще не продаются? Раньше продавались, а теперь нет.
– То есть как? – не поняла я.
– А вот так, – ответила Алла Сергеевна. – Их в Америку поставляют. В Европу. Но не в Питер.
– Какого черта везти гвозди от нас в Америку? – не понимала я.
– А потому, что наши – дешевле. Поэтому и нужно стойкое покрытие. Гонят морским путем. Вникаешь? Я, милочка, вопрос сегодня досконально изучила. Поверь на слово!
Я задумалась. Не о гвоздях и их поставках. О письме Тарасова. О наркотиках и их транспортировке через «Неву-металл». Значит, в Америку и Европу поставляют совсем не гвозди?
Не пора ли мне самой предложить свои акции Афганцу, чтобы не лишиться головы во цвете лет?
* * *
Отправляясь к Лидии, я в дополнение к своей любимой «ручке» прихватила еще и «пачку сигарет». Думала взять «макаров», но от этой идеи отказалась. Правда, одну гранату все-таки взяла. В моей сумочке она очень хорошо уместилась.
С мадам Тарасовой мы встретились, как и договаривались. На свидания со мной Алла Сергеевна не опаздывала, и я поинтересовалась, почему же она так не ценит время мужчин? В ответ вдовушка хихикнула и сказала, что вообще не очень-то уважает этих туповатых особей, которых легко можно расположить к себе, если погладить и почесать в нужном месте. Женщин же она видит некими высшими существами, у которых гораздо больше важных занятий, так что смотрит на меня как на представительницу этих высокоразвитых особей. И на том спасибо, конечно.
Мы щелкнули пультами сигнализаций, наши машины «квакнули», и мы вошли в подъезд панельной девятиэтажки, где проживала журналистка.
– А если ее еще нет дома? – уточнила я, пока мы ехали в лифте. – Ведь если она выступала перед и после программы…
– Это все запись, – махнула рукой Алла Сергеевна. – У нее сегодня выходной. Я выяснила.
Я не стала спрашивать – где, положившись на способности мадам Тарасовой, которые, признаться, временами меня поражали.
Надавив на кнопку звонка, мы стали ждать. Шаги в коридоре послышались только после того, как мы нажали на звонок в третий раз.
В жизни Лидия выглядела намного хуже, чем на экране. Я даже не узнала ее в первое мгновение. Неужели камера может настолько улучшить внешние данные? А говорят, что она все портит… И видит все…
Оттолкнув Лидию, Алла Сергеевна вихрем ворвалась в квартиру, оглянулась на меня и рявкнула: «Чего стоишь? Заходи!» – после чего захлопнула дверь за мной и обратилась к обалдевшей Лидии:
– Ну что, не ждала? Приглашай людей в гостиную, потаскуха!
– А вы?.. – нашлась Лидия.
Я внимательно оглядывала ее. Похоже, она спала, потому что успела лишь накинуть халат, который сейчас пыталась запахнуть, но это у нее не очень-то получалось. Застегнуть его она тоже не могла: не хватало пуговиц. Пришить некогда? Вся в работе? Под глазами у девушки были черные круги, на щеках я также заметила парочку пигментных пятен. Не говорю уже о том, что на лице не осталось и следа косметики, а волосы жаждали встречи с расческой.
Алла Сергеевна была полна решимости. Подхватив еще не пришедшую в себя Лидию, она потащила ее в комнату, чувствуя себя хозяйкой, плюхнула тележурналистку в кресло, а сама встала над ней, уперев руки в боки.
– Мужика, значит, решила моего прихватить? – завопила Алла Сергеевна.
Я прислонилась к стене и следующие полчаса слушала повторение концерта, один раз специально устроенного для меня. За годы совместной жизни с Тарасовым Алла Сергеевна, как я видела, хорошо отрепетировала свой коронный номер, только чуть-чуть варьировала текст – в зависимости от аудитории, перед которой выступала.
Однако Лидия Лаушкина не зря слыла скандальной журналисткой, и, пожалуй, выступление Аллы Сергеевны придало ей сил. Наблюдая за происходящим со стороны, я видела, как она на моих глазах просто наливается энергией и готовится к ответному удару.
Вскоре ее лицо стало похожим на то, которое я видела на экране, только в глазах блестели не какие-то блики от ламп, а ярость и ненависть. Усталость сошла, синяки под глазами приобрели зловещий оттенок – словно подзаборные драки были амплуа журналистки, кулаки ее сжались.
Лидия медленно протянула руку к «стенке», стоявшей рядом. Алла Сергеевна так увлеклась, бегая кругами по комнате, что не заметила, как Лидия прихватила бронзовую статуэтку, которой недолго думая она и запустила в Аллу Сергеевну.
Но не на ту напала! Алла Сергеевна потеряла бы уважение к себе, если бы не увернулась. Статуэтка врезалась в фарфоровую тарелку, висевшую на противоположной стене (как раз на той, которую я подпирала). Я на всякий случай отпрыгнула в сторону.
– Ах, так! – завопила Алла Сергеевна и, тоже недолго думая, схватила вазу с ближайшего стола.
Первыми в Лаушкину полетели розы, разбрызгивая капли воды, затем Алла Сергеевна плеснула в нее водой, запустив вдогонку хрусталем. Но Лидия в долгу не осталась.
В процессе боевой схватки, во время которой в ход шло все легко движимое имущество тележурналистки, Лаушкина орала, что сделает такую передачу об Алле Сергеевне, что ей мало не покажется, а мужа ее она так изобразит, что его бизнес в нашем городе закончится! По-моему, эти угрозы не имели никакой силы (не покажет же она еще одну, теперь очерняющую передачу о Тарасове вслед за первой, хвалебной?), но Алла Сергеевна в ответ заметила, что свою передачу «дрянь» сможет снять не раньше чем завтра (Лаушкина что, похороны снимать собиралась?), а Алла Сергеевна рожу ей расцарапает уже сегодня, причем так, что никакой грим не поможет.
Лаушкина пригрозила Алле Сергеевне, что ее посадит – и довольно бойко процитировала несколько статей (подозреваю, что из Уголовного кодекса, правда, ручаться не могу, так как у самой с ним ознакомиться все руки не доходят, хотя, наверное, следовало бы), а также назвала их номера. Но, как выяснилось, Алла Сергеевна лично ознакомилась с данным документом и нашла ошибки в цитатах, они устроили спор еще и на эту тему, поспорили на сто баксов, пожали руки, меня попросили разбить. Лаушкина извлекла из «стенки» Уголовный кодекс, оттуда же достала Закон «Об авторском праве и смежных правах». Две соперницы уселись на диван, временно забыв о схватке и валявшихся вокруг осколках и обломках, и стали изучать документы.
Сто баксов выиграла Алла Сергеевна.
Это Лаушкиной совсем не понравилось, и она громогласно объявила о своей беременности, которая для Аллы Сергеевны явилась отягчающим обстоятельством.
За время знакомства со вдовушкой мне еще не доводилось видеть таких изменений на ее лице! Ни одна гадюка не смогла бы с ней сейчас сравниться, как, впрочем, и ни один прожженный боцман, не говоря уже о львицах, тигрицах, рысях и прочих хищниках, яростно защищающих своих детенышей. В данном случае Алла Сергеевна отстаивала наследство: свое и сына. Еще один претендент ей был совсем не нужен.
Из речей Лаушкиной я поняла, что теперь существуют верные способы доказать отцовство (сколько всего нового о достижениях науки и техники я узнала в последнее время!), что она и намерена сделать после рождения ребенка.
– Не будет ребенка! – вопила Алла Сергеевна.
Я же обеспокоилась – не за вдовушку, а в основном за себя. Что там наши кодексы говорят о соучастии? Узнавать это на личном опыте как-то желания не было, и я решила вмешаться, чтобы, не дай бог, у Лидии не случился выкидыш, в котором вполне могут потом обвинить и меня.
Я подхватила Аллу Сергеевну под руку и спокойным голосом сказала, что нам пора. Вдовушка с большим удивлением на меня посмотрела и спросила:
– Ах, и ты здесь?
«Неужели запамятовала?»
– И что будем делать с этой дрянью? – поинтересовалась у меня Алла Сергеевна, кивая на хозяйку разгромленной квартиры.
– Не мешать ей жить, – сказала я.
Лидия посмотрела на меня с интересом (раньше ей просто было некогда), а Алла Сергеевна переключилась на меня, заявив, что все мы, любовницы, вместе против нее, законной жены.
– Вы что, тоже? – удивленно спросила меня Лидия, так как я Аллу Сергеевну не поправляла, чтобы не усугублять ситуацию. Теперь мне хотелось только побыстрее отсюда убраться. Если Лидия беременна от Стаса, она вряд ли работает на кого-то другого. Зачем бы ей по чьему-то наущению прикреплять взрывное устройство к пальто мужчины, ребенка которого она носит под сердцем?
– Да, дрянь, это – твоя предшественница, только у нее хватило ума не обрюхатиться! – вещала Алла Сергеевна. Я молчала, не возражая. – А ты думаешь, что самая умная, да? Наследства захотелось? Вот тебе наследство!
И Алла Сергеевна соорудила аж двойную фигу, которой покрутила перед носом Лаушкиной, а та с ехидством заметила:
– Ваш муж правильно говорил, что вы неизлечимо больны. Я из своей природной скромности постеснялась спрашивать чем. Теперь поняла.
От такой наглости Алла Сергеевна замолчала, я воспользовалась паузой, вновь подскочила к ней и потащила к двери. Вдогонку нам летел смех тележурналистки.
Глава 8
* * *
Рубен Саркисович встретил меня лично, поцеловал крепко и тут же занялся Аллой Сергеевной, хотя, если серьезно, заниматься было нечем: пуля лишь оцарапала ей плечо. Тарасова больше притворялась, чем страдала на самом деле. Однако после ее причитаний и рассказов о том, какая она бедная и несчастная, Алла Сергеевна отказалась полежать в клинике и попросила меня доставить ее к тому месту, где осталась ее машина.
Уже сидя в моем «Пассате» по пути к месту происшествия, Алла Сергеевна высказала мне свои «фи»: как это я не сообразила отогнать куда-нибудь ее автомобиль? Тарасовой не хотелось, чтобы ее таскали по допросам. И так ей их хватило в последнее время на всю оставшуюся жизнь!
Хмыкнув, я заметила, что, услышав ее вопли, я посчитала Аллу Сергеевну умирающей и поспешила доставить ее к месту, где людей иногда даже возвращают с того света, за что мадам Тарасова должна быть мне благодарна. Надо было меньше вопить. Алла Сергеевна для разнообразия заткнулась.
Я все ожидала, что она спросит меня о взрыве, но об этом она не сказала ни слова. Или эта принцесса на горошине тогда думала только о своей «ране» и не обратила на него внимания?! Хорошо бы, конечно.
Заезжать во двор мне не хотелось. Но Алла Сергеевна только что в ногах у меня не валялась, умоляя сходить вместе с ней, так что я, поняв, что мне проще это сделать, чем спорить, вышла вместе с вдовушкой из «Пассата», закрыла его, и мы на пару тронулись во двор.
«БМВ» Аллы Сергеевны там не оказалось.
Мы застыли у входа во двор, переглянулись…
– Где моя машина?! – прошептала Тарасова.
– А я почем знаю?
Я бросила взгляд в направлении плохо освещенного ряда кустов, из-за которого стреляли в Аллу Сергеевну. Решившись, я проследовала туда, ни слова не говоря вдовушке, но она пошла за мной, ни о чем не спрашивая.
Прямо за кустами зияла воронка, правда, никаких человеческих останков я поблизости не заметила. Не могло же тело разорвать на крохотные частицы? Значит, убийца успел смотаться, а я, в свою очередь, лишний грех на душу не взяла?
В этот момент к нам приблизился дядька с ротвейлером и тоже уставился на воронку.
– Слыхали, как рвануло? – спросил он у нас с Аллой Сергеевной. – Пацаны, наверное, опять баловались. Раньше-то они все на пустыре что-то взрывали, – дядька кивнул куда-то влево, – а теперь, вон, значит, во двор перебрались. Хотя тут такая куча мусора была… А теперь вот, смотрю, ничего не осталось… Ну и хорошо, а то мусор никто не убирает. Теперь в яму будут сваливать. Это лучше, чем гору городить.
Я кивала дядьке, слушая его рассказ очень внимательно, а в душе радовалась. Значит, милицию никто не вызывал. Мой подвиг приписан другим лицам. Я не гордая – в этом плане. Вот только куда подевалась машина Аллы Сергеевны? Или это обычный угон? Она ведь, кажется, даже успела ее открыть…
Но это ее проблемы. Меня гораздо больше интересовало: кто стрелял на этот раз? Лидия успела кого-то вызвать? У нее ведь явно имеются связи в кругах людей, далеких от рядов законопослушных граждан. Хотя она не успела бы – если только в ее квартире не работало какое-то устройство, транслирующее все разговоры спецдиспетчеру. В таком случае друзья Лидии могли кого-то прислать, чтобы показать Алле Сергеевне, где раки зимуют.