Двуявь - Владимир Прягин 8 стр.


Он продолжал рассказывать, оживлённо жестикулируя, но Юра уже не слушал, потому что сообразил наконец, какая деталь из утренней беседы с хитрецом-комитетчиком могла оказаться ценной подсказкой. То есть, конечно, это могло быть и чистой воды случайностью, но всё-таки любопытно. На ту загадочную скалу впервые высадились, по словам Фархутдинова, именно в конце пятидесятых, когда в Москве изобрели 'антиграв'.

***

Пока Юра размышлял, акценты в разговоре сместились.

- Если взглянуть на ситуацию в целом, - рассуждал Вай, - можно заметить любопытнейшую тенденцию. Хотя исторические картины снимаются регулярно, они составляют явное меньшинство. Да, коллеги, надо признать - сценаристы, режиссёры (да и зрители тоже) предпочитают другие темы. Обратите внимание, какой колоссальной популярностью пользуются сюжеты о космических приключениях! Причём это не фантастика ближнего прицела про колонию на Нептуне или про какие-нибудь марсианские яблоневые рощи, отнюдь! Киношники фантазируют о межзвёздных полётах, о контактах с иными цивилизациями...

У Юры возникло лёгкое дежавю. Он даже, пожалуй, не удивился бы, если бы доцент сейчас намекнул на базу пришельцев в Кабардино-Балкарии, но тот, как выяснилось, подводил к другой мысли:

- Что интересно, контакт происходит, как правило, не у нас на Земле, а где-то там, на галактических трассах. То есть не к нам прилетают высокоразвитые братья по разуму, а мы прилетаем к ним, чтобы наладить коммуникацию, пусть даже коммуникация эта складывается не очень удачно. Взять хотя бы пресловутое 'Отторжение'...

По залу прокатились смешки. Лектор тоже улыбнулся и выставил перед собой ладонь - погодите, мол, не спешите перебивать:

- Я, разумеется, не о художественных достоинствах этого... гм... шедевра. Я о той мысли, что имплицирована в сценарии. О том, что человек рвётся к звёздам, чтобы найти там нечто прекрасное и попытаться понять тамошних гипотетических обитателей, преодолевая все трудности. Вот мотив, который тиражируется сегодня наиболее часто. Но это в нашей стране. Если же мы посмотрим на Запад, проанализируем, что происходит там у них на экранах...

- Всех мочат! - подсказал кто-то из угла.

- А вот и нет! - Вай назидательно поднял палец. - Не нужно поспешных выводов. Мочат, как вы изволите выражаться, не всех. Попадаются, конечно, ужастики про кровожадных монстров, но это, по большей части, третьесортные фильмы для маргинальной аудитории. Мы же ведём речь о массовых трендах, которые, как я уже говорил, чрезвычайно любопытны для нас, историков!

У лектора заблестели глаза. Он шагнул к сенсорной доске и принялся увлечённо шарить в меню, вызывая на экран каталоги и кинокадры. При этом поминутно оглядывался, не переставая рассказывать:

- Я имею в виду тот жанр, который в Америке называют alternate history. В последние годы он приобрёл там крайнюю популярность - не только в кино, но и в литературе. Это, так сказать, история в сослагательном наклонении...

Юра невольно вздрогнул.

- ...развёрнутый ответ на вопрос: 'Что было бы, если...' Простор для фантазии - колоссальный. Ещё бы! Жанр позволяет исправить исторические ошибки задним числом, заменить поражения блистательными победами. Вы, полагаю, догадываетесь, какое событие в новейшей истории переигрывается наиболее часто?

- Внедрение 'антиграва', - сказал очкастый Артём, староста второй группы.

- Да, совершенно верно. Вот, скажем, такой вариант.

На экране появилась афиша - кроваво-красные буквы складывались в надпись: Red Gravity. На переднем плане маячил взъерошенный парень со сбитым галстуком, а рядом - сексапильная брюнетка в ретро-прикиде и с пистолетом в руке. За их спинами падал объятый пламенем вертолёт.

- Представим, что 'антиграв' изобрёл не наш соотечественник, а молодой учёный из Бостона. Советская шпионка, соблазнив его, крадёт информацию. Шпионку, однако, успевают поймать, и Союз остаётся с носом.

- Брехуны, - буркнули из угла.

- Согласен. Но это, справедливости ради, чисто коммерческий, легковесный продукт без претензий на историчность, да и вообще на серьёзность, кассовый шлягер. И развлекает он, кстати, ничуть не хуже, чем 'Отторжение'. Вы следите за моей мыслью, коллеги? Мы не во ВГИКе, нас интересует, ещё раз подчёркиваю, не мастерство режиссёра, а историческая тенденция. Советский зритель идёт на фильмы про вымышленное будущее, американский - про вымышленное прошлое. Мы смотрим вперёд, а они - назад! Чувствуете разницу? Вот наше преимущество, наш несомненный козырь!

Он торжествующе ткнул пальцем в экран, прямо в лоб прекрасной шпионке. После чего немного перевёл дух и заметил:

- У меня, разумеется, и в мыслях не было утверждать, что сравнение двух этих киноподелок - достаточная база для обобщений. Кино - не довод в научном споре, но занятная иллюстрация. Штаты никак не свыкнутся с мыслью, что мы умудрились их обскакать. Страна, которую мучают фантомные боли прошлого, замедляет своё развитие. Хромает, если угодно. Массовое, повальное увлечение 'альтернативной' историей - признак такого недомогания. Вот, собственно, о чём я хотел сказать.

- А чё они вообще парятся? - спросила Кнышева в своём стиле. - Насчёт 'антиграва'? Мы же с ними поделились по-честному.

- Да, поделились, только не сразу. В первые годы секретность была полнейшей. Меры предосторожности, насколько можно судить, принимались прямо-таки параноидальные, даже писка наружу не доносилось. КБ работало на износ. Построили первые образцы, опробовали на стендах, потом начались полёты - это уже во второй половине шестидесятых. Полигон в Астраханской области. Американский спутник сфотографировал одну из машин, в Пентагоне ей дали прозвище - Каспийская черепаха. Ломали головы, что это за штуковина, с ходу ничего не придумали, но заинтересовались всерьёз. А у нас тем временем пошла подготовка к серийному производству.

Преподаватель умолк, задумчиво потёр переносицу. Сейчас он казался слегка растерянным, будто не знал, какую выбрать формулировку. Аудитория терпеливо ждала, даже хихиканье на задних рядах почти прекратилось.

- Знаете, коллеги, - заговорил он наконец снова, - я до сих пор не могу понять, как мы тогда на это решились. Это ведь был, по сути, исторический катаклизм. Добровольный, но безжалостный слом прежнего технологического уклада. 'Антиграв' внедрялся не только в военной, но и в гражданской области, повсеместно. Экономика трещала по швам, в любой момент мы могли сорваться в пропасть, но каким-то образом удержались. Чудо свершилось, потому что люди в него поверили...

Лектор развёл руками, признавая, что термин 'чудо' - не самый очевидный в рамках истмата. Опять повернувшись к доске, смахнул с неё 'Красную гравитацию' и продолжил обычным тоном:

- Так вот. Стало понятно, что очень скоро американцы выведают секрет или сами его раскроют - подсказок уже накопилось много. Поэтому наше Политбюро поступило, не побоюсь этого слова, хитро. В семьдесят пятом технологию выставили на продажу за рубежом - открыто, для всех желающих. Товарищ Шелепин объявил на Генеральной ассамблее ООН, что 'антиграв' - достояние всего прогрессивного человечества. У присутствующих глаза полезли на лоб. Пока американцы соображали, в чем здесь подвох, сориентировались французы, сказали - берём. Тогда и в Штатах тоже опомнились, первым подал заявку 'Локхид'. В Конгрессе едва не дошло до рукоприкладства - спорили, как на всё это реагировать...

На экране сменилось ещё несколько кадров. Какой-то благообразный старец потрясал кулаком с сенатской трибуны, а насупленный Роберт Кеннеди зачитывал из Овального кабинета телеобращение к нации.

- В общем, - сказал доцент, - это был ход конём. Мы подняли свой авторитет в мире на небывалую высоту, поделившись настоящим сокровищем, но перед этим обеспечили себе полтора десятка лет форы. Промышленность перезапустилась. Тут, конечно, помогло то, что 'антиграв' не требовал никаких фантастических компонентов. Часть существующих предприятий удалось перепрофилировать, вместо того чтобы начинать всё с нуля. А когда производство поставили на поток, оно оказалось не намного дороже, чем массовый выпуск автомобилей. Мы ринулись в космос...

Очередная картинка - главы Минобщемаша и НАСА лыбятся в объектив на фоне окна, за которым темнеют базальтовые покровы Большого Сырта.

- По поводу вашего вопроса, Галина, - Вай усмехнулся. - Американцы до сих пор 'парятся', это правда. Закадычной дружбы у нас так и не получилось, мы слишком разные. Выставляем друг друга олухами в кино и обмениваемся едкими замечаниями. Но это, в общем-то, ерунда по сравнению с тем, что было. Вражда ушла, мы можем работать вместе, жить по-соседски, ездить друг к другу в гости. Для вашего поколения такой расклад - уже норма, а вот меня иногда посещает чувство, что всё это - слишком хорошо, чтобы быть правдой. Старею, видимо.

Аудитория вежливо засмеялась. Лектор встал за кафедру и сказал:

- Впрочем, мы отвлеклись. Данную тему подробно рассмотрим позже, когда дойдёт очередь. А пока вернёмся на пару веков назад...

Возвращаться на пару веков назад Юре совершенно не улыбалось. Он снова перестал слушать и погрузился в раздумья. Итак, доцент почти дословно повторил слова комитетчика о 'чуде', которое оставило след в истории. Вряд ли лектор делал намёк специально для студента Самохина - больше похоже на то, что так рассуждают все, заставшие времена холодной войны.

Ладно, что мы имеем?

Первое. В конце пятидесятых годов начался процесс, изменивший мир.

Второе. Тогда же нашли площадку в горах, помеченную загадочным знаком.

Третье. Тот же знак появился теперь на ладони у первокурсника.

Четвёртое. Оному первокурснику сказано, что стране нужны новые чудеса.

Вот так.

Звучит крайне многозначительно, но по сути - ни к чему не ведёт.

Что можно сделать прямо сейчас, чтобы найти подсказки? То, что и собирался, - выяснить значение символа.

Он положил перед собой планшет и принялся копаться в сети, однако и тут его ждала неудача. Круглый щит со скрещёнными клинками рисовали довольно часто, но не вкладывали никакого тайного смысла. Во всяком случае, при беглом просмотре ничего интересного не нашлось.

Звонок прервал его изыскания. Юра прикинул, не обратиться ли с вопросом к преподавателю, но отказался от этой идеи. Проще сразу расспросить комитетчика. Тот, правда, заявлял, что у него 'информации недостаточно', но что-то ведь должен знать?

В идеале, конечно, Юра предпочёл бы плюнуть на это дело и вычеркнуть его из памяти навсегда, но идеал, как известно, недостижим. Комитет уже не отцепится. Такие уж там ребята - с горячим сердцем, чистыми лапами и всем остальным по списку. Так что лучше самому позвонить, чем сидеть и маяться неизвестностью.

- Самохин, чё опять тормозишь? Ночевать тут собрался, что ли?

- Да, Галка. Ночевать, вот прям тут. Присоединяйся.

- Морда треснет. На обед идёшь или как?

- Не, без меня сегодня.

Дождавшись, пока все разойдутся, он хотел набрать номер, оставленный ему Фархутдиновым, но аудитория начала заполняться народом с другого курса. Юра, чертыхнувшись, выбрался в коридор, спустился по лестнице и вышел во двор. Присел на тёплый каменный парапет недалеко от входа. Мимо, смеясь и переговариваясь, ходили беззаботные люди, которым не было дела до хмурого первокурсника. Он вздохнул и отправил вызов.

- Слушаю, - кажется, комитетчик что-то жевал, и Юра тихонько, но искренне позлорадствовал - теперь обеденный перерыв испорчен у них обоих.

- Это Самохин. Извините, что отрываю. Вы ведь нам сами вчера сказали, что можно звонить в случае чего. Ну, я имею в виду, если будет повод...

- Всё верно, Юрий. Что-то случилось?

- Ничего срочного. Я просто подумал... В общем, у нас сейчас была лекция по истории, и преподаватель заговорил о пришельцах...

- Простите? - собеседник закашлялся.

- То есть не о самих пришельцах, а о фильмах на эту тему. Не суть. Я, естественно, сразу вспомнил наш утренний разговор, ну и... Товарищ Фархутдинов, я спрошу прямым текстом, ладно? Зачем вы нам рассказали сказку про палеоконтакт и всё остальное? Это тест какой-нибудь хитрый? И откуда знак на скале?

Повисла пауза. Неприятно засосало под ложечкой - Юра пытался сообразить, не переборщил ли он с комсомольской прямотой и напором. Наконец комитетчик заговорил:

- Что ж, Юрий. Раз вы всерьёз намерены вникнуть... Собственно, на это я и рассчитывал, но хотел посмотреть на вашу реакцию. Да, кстати, Антонина там рядом?

- Нет, решил не трепать ей нервы.

- В самом деле, пусть отдохнёт - девушка впечатлительная. Что же до ваших вопросов... Лучше бы, конечно, побеседовать лично, но я сейчас лечу по делам и вернусь только поздно вечером. Пока же подкину вам кое-какую информацию к размышлению. Видите ли, слова о контакте - не пустое сотрясение воздуха. Да, это сказка, но с реальным подтекстом.

- Я не понимаю, простите.

- Неудивительно. Проблема многоуровневая, двумя словами не объяснить. Я прикидываю, с чего лучше начать, с какого бока зайти для пущей наглядности. Вот, к примеру, что вам сказал на эту тему преподаватель?

- Что в Союзе любят фильмы про звездолётчиков.

- Ага! Действительно любят. Судите сами - всего за два поколения массовая психология изменилась неузнаваемо. Космос теперь привычен, и мало кто сомневается, что ещё пара десятков лет - и мы прыгнем к звёздам. Может, не сразу встретим иные цивилизации, но будем искать. Такие царят настроения, вы согласны?

- Ну, в общем, да, что-то в этом роде.

- Проблема в том, что теория относительности не врёт - нельзя лететь быстрее скорости света. Наши учёные находят этому всё новые подтверждения. И никаких лазеек, на которые все рассчитывали. Ни 'кротовых нор', ни 'гиперпрыжков', ни 'проколов складок пространства'. На этом стараются не заострять внимание, но именно так всё и обстоит. Вы понимаете, что это означает?

Опять накатило чувство, что происходящее - ирреально. Он сидит в университетском дворе и обсуждает с человеком из Комитета теорию относительности. Если бы кто-нибудь предсказал такое два дня назад, Юра ржал бы, как конь, но сейчас надо было что-то ответить.

- Ну, если лазеек нет, то это, конечно, кисло.

- Вот как? Именно это слово кажется вам наиболее подходящим? Вдумайтесь, прочувствуйте ситуацию. Человечество (по крайней мере, его советская часть) уже окидывает хозяйским взглядом Галактику, мысленно живёт среди звёзд, на деле же - заперто в границах нашей системы. Теперь представьте, что всем это станет ясно. Нет, Юрий, это не просто 'кисло'. Это будет ледяной душ, нырок в январскую прорубь.

- И как же быть? Надеяться на чудо, как в прошлый раз?

- Надеяться, да, но лучше - попытаться его приблизить. Сделать его, так сказать, чуть более вероятным.

Юра понял, что очень сильно устал. Хотелось прилечь прямо тут, на парапете, закрыть глаза и заснуть на пару часов. И чтобы вообще ничего не снилось.

- Хорошо, - сказал он, - чем я тут могу помочь?

- Позвольте, я повторю вчерашний вопрос. С вами в последние дни случалось что-нибудь необычное? Я имею в виду, ещё до встречи со мной? Пожалуйста, ответьте честно.

- Знаете, - сказал Юра, - этого тоже в двух словах не расскажешь, да ещё и по телефону.

- Тогда соберитесь с мыслями, а завтра встретимся лично. И не сомневайтесь - ваша помощь будет нам весьма кстати. У вас, товарищ Самохин, особые отношения с чудесами.

ГЛАВА 4. ГРАВИТАЦИЯ

Марк, отодвинув занавеску, курил и смотрел, как необъятная туча сцеживает на город свою туманную слизь. Лужи во дворе свинцово поблёскивали, резные столбы на детской площадке торчали, как языческие божки. Шиферная крыша сарая, где принимали стеклотару, казалась морщинистой дряблой кожей.

Было девять утра.

Сон, увиденный этой ночью под воздействием яда, не принёс необходимых ответов, но заставил задуматься. Теням, судя по всему, тоже известен символ с крестом и кругом. Жаль только, подробности расплываются, тонут в холодной мгле, как нынешний пейзаж за окном. В памяти осталась скала с рисунком, да ещё почему-то картина звёздного неба с полосой Млечного Пути.

Назад Дальше