Ждать пришлось недолго. При приближение «краповых» старший лейтенант Арзамасцев поморщился – топот ног целого взвода слышно было издалека.
– Эскадрон слонов летучих… – не удержался он от язвительного замечания.
– Наверное, любят навстречу пулеметам бежать… – предположил младший сержант Анфилатов. – Чтобы пулеметчики зауважали и задрожали. Не от страха, а потому что земля под ногами дрожит…
– Товарищ старший лейтенант, – издалека доложил старший сержант Картошкин. – Мы шли за носильщиками предельно близко, насколько ночь позволяла. Перед входом в ущелье они встретились с группой в двадцать три человека. Группа вышла в вашу сторону, но не очень торопится. У меня вообще такое ощущение, что они или хотят позицию поблизости от ущелья занять, или просто боятся чего-то. Но позицию не занимают, только осматриваются, словно в темноте все без исключения видят как кошки. С нашими носильщиками остановились, поговорили накоротке, почти на ходу, и двинулись дальше. От ущелья сразу влево взяли и дальше бегом двинулись. У самого входа в ущелье пост. Два часовых лежат под нависшим камнем. Разрешить снайперу ликвидацию?
– Носильщики прошли в ущелье? – спросил Арзамасцев.
– Так точно, товарищ старший лейтенант. Только что последний за скалу повернул. Часовой из-под камня выбрался, там, видимо, трубка экранирует, и позвонил кому-то, я думаю, что с докладом, потому что сам чуть не в струнку вытягивался, когда разговаривал. Наверное, звонил или эмиру Хафизову, или начальнику караула, если у них есть такой. Сейчас трубку убрал и снова под камень лезет. Туда только ползком забраться можно. И ногами вперед, как в последний путь. Видимо, под камнем яма, потому ноги и выставляет.
– Ногами вперед – примета нехорошая, – согласился старший лейтенант Арзамасцев. – Разреши снайперу объяснить это…
– Понял, – ответил за старшего сержанта второй снайпер взвода, и тут же прозвучало два быстрых выстрела. Теперь часовых можно было не опасаться.
– Картошкин!
– Я, товарищ старший лейтенант.
– Продолжай движение за носильщиками. Отследи, где их база располагается, но никаких несогласованных действий не предпринимай.
Едва Арзамасцев закончил разговор со своим заместителем, как рядом с ним остановился лейтенант Варсонофьев.
– Удачно? Потерь нет?
– Я же, Еремей, спецназ ГРУ представляю. У нас каждая потеря – это чрезвычайное происшествие. Я со времен первой чеченской войны не слышал, чтобы у нас, например, в бригаде потери были. В других бригадах бывали. У нас – нет…
– Даже так! – удивился лейтенант. – А говорят, вы всегда напролом лезете. Где другие не проходят, там вас запускают, как самых отчаянных. И нам командование вас всегда в пример ставит.
– Нас запускают. И мы ползком пробираемся, подбираемся к противнику и уничтожаем его. Как только что сделали. И потому потерь не имеем. Мы не отчаянные, мы просто хорошо обучены. А все остальное – слухи, которым можно верить, а лучше – не верить.
– Что дальше делаем, командир?
– Дальше… Вон мои ребята показывают, что здесь мины имеются. Для нас хотели выставить, но не успели. Что там, Ротмистров?
– Две мины «МОН-100»[16] с запалами «МД-5М»[17] и пульты управления к ним, – ответил по связи сапер взвода ефрейтор Ротмистров. – Готовы к использованию. Даже запалы ввинчены. Только мины пока еще не выставлены.
– Это как раз то, что нам нужно, – обрадовался старший лейтенант.
– Будем выставлять?
– Обязательно. Бандиты, думаю, пойдут по центру русла. Нужно так выставить, чтобы их накрыло с двух сторон, спереди и сзади.
– Понял, товарищ старший лейтенант. Сделаю. Главное, чтобы из наших никто не высунулся. Пространство узкое, роликом голову снесет сразу. У нас хоть предупредить можно по связи. А «краповые» пусть заранее залягут и не высовываются.
– Это обеспечим. Где думаешь выставлять?
– Где прикажете. У меня нет карты местности.
– Метров пятьдесят от нас в сторону гор. Там есть прямой участок в сорок метров. Выставить в начале участка и в конце. Анфилатов!
– Я, товарищ старший лейтенант.
– Выдели Ротмистрову четверых помощников. Ратоборцев выходит с группой в качестве наблюдателя и в прикрытие. После взрыва следует добить живых, если таковые будут. Без выстрелов. Все остальные ждут здесь.
– Командир… – Лейтенант Варсонофьев понял наконец-то, что происходит. – Послушай, то ты хотел бандитов уничтожить без единого выстрела. Теперь взрывать… Думаешь, взрыв не услышат?
– Эмир Хафизов выслал этот отряд с двумя минами, чтобы их перед нами поставили. Услышит звук, посчитает, что мы нарвались и нас уничтожили. Пока будет разбираться, мы уже в ущелье будем. Недалеко осталось.
– Там наверняка вход охраняется.
– Охранялся. Два отделения моего взвода уже в самом ущелье. Ищут, где Хафизов прячется. Без нас действовать не начнут.
– Это уже хорошо.
– Эльмурза Шуайбович, – не очень настойчиво, но вроде как бы с неодобрением сказал полковник Даррелл, – не слишком ли вы расточительны?
– Вы о чем, мистер Даррелл?
– Вы выделяете Фикретову два десятка моджахедов и рискуете остаться с совсем малыми силами. Если «краповые» пожалуют в ущелье, кто будет защищать базу?
– А что, вы хотели бы, чтобы я послал с эмиром только пять человек?
– Думаю, этого хватило бы. Вести серьезные боевые действия он оказался неспособным и с более основательными силами. Посылать с ним снова сильный отряд – это обрекать своих людей на бессмысленное уничтожение.
– Не совсем с вами согласен. Отряд, который сможет вести бой и отнимет у противника время темноты, – это не бессмысленная жертва. Вот пять человек посылать – совсем другое дело. Это бы значило одно – я стремлюсь избавиться от самого Фикретова и от тех пятерых людей, которых посылаю на верную смерть. На бесполезную смерть, поскольку они не дадут нам выигрыша во времени, потому что будут уничтожены очень быстро. А нам необходимо дождаться рассвета, и тогда уже мои снайперы смогут работать в полную силу, а их у меня восемь человек, и все отличаются хорошей скорострельностью и точностью стрельбы. И на вооружении у снайперов есть даже одна финская «КСК»[18]. В светлое время я сам бы пригласил «краповых» в ущелье. Чтобы ни один из них отсюда не ушел.
– Не понимаю сути ваших рассуждений.
– Двадцать один человек, что здесь остались, – тоже большая сила. Кроме всего прочего, Фикретов, по моим подсчетам, при выходе из ущелья столкнется с джамаатом Саида. Вместе с Саидом возвращается еще десять моджахедов, опытных бойцов из числа местных жителей. Они прекрасно знают местные горы и могут хоть на свету, хоть в темноте передвигаться с закрытыми глазами. Итого у меня в распоряжении будет целый взвод. Равные то есть силы с «краповыми», которым необходимо еще сюда добраться. По дороге к ущелью эти спецназовцы обязательно понесут потери. А если я пошлю с Фикретовым пять человек, что эти люди смогут сделать? Только погибнут без славы, и все. Они не смогут бой навязать, не смогут задержать «краповых» надолго. И такого серьезного эмира, как Фикретов, я потеряю.
– Пока он себя никак не зарекомендовал, – возразил Даррелл.
– Это в ваших глазах. А в моих, когда я знаю его прошлое, он очень авторитетный эмир. С этим даже мои моджахеды согласятся. И я не вижу здесь даже вопроса для обсуждения. Когда мне понадобится совет, полковник, я его у вас спрошу. Договорились?..
Эмир Хафизов, кажется, даже рассердился на полковника. Но и сам Даррелл хорошо понимал, что ему, хотя и носящему воинское звание, тем не менее человеку почти не военному, давать в боевой обстановке советы такому опытному эмиру, как Эльмурза Шуайбович, не стоит. У эмира своя голова на плечах, и он лучше знает местную обстановку.
– Я едва ли смогу подсказать вам что-то дельное… – Как опытный психолог, полковник прекрасно понимал, как ему вести себя с эмиром. И эти действия оказались верными.
– Да… К сожалению… – сказал эмир уже совсем другим тоном.
В это время в дверь постучали.
– Эльмурза Шуайбович, с той стороны раздался сильный взрыв, – вошел в грот один из младших эмиров.
– Далеко?
– До нас только звук дошел. Взрывной волны не было заметно.
– Один взрыв или два?
– Слышно было один, но сильный. Может быть, два взрыва в один слились.
– Это нормально. Фикретов еще, наверное, до места не дошел, по моим подсчетам, он где-то рядом должен находиться, иначе позвонил бы. А он не позвонил, значит, сработал Низамов. Он взял с собой две противопехотные мины, чтобы встретить «краповых». Я полагаю, что встретил достойно. Русло ручья узкое. Там от осколков спрятаться негде. Как там запалы активируются? На «МОН-100»… По радиосигналу. Наверное, и трубку на всякий случай отключил… чтобы помех не было. Стрельбы не слышно?
– Стрельбы не было, эмир.
– Значит, всех уложил. Мины мощные, людей в пыль разнесут. Думаю, Низамов скоро сам позвонит с сообщением. А вы, полковник, волновались…
– Боюсь, эмир, я волновался не зря и что-то произошло. У меня хорошая интуиция, и я никогда не волнуюсь без причины.
– Посмотрим, – коротко резюмировал эмир Хафизов. – Пока еще и меня моя интуиция не подводила. Но у всякого дела обязан существовать конец. Когда-то может и интуиция подвести. Посмотрим…
Чамутдин Шамилиевич у выхода из ущелья встретился с Саидом и с другими носильщиками группы, вытянутой цепочкой идущими к ущелью, и его просто подмывало забрать с собой и самого Саида, и его джамаат, естественно, без груза, но с оружием. У Хафизова, сидящего на месте, и без того достаточно сил, чтобы оборонять два входа в пещеры. Для такой обороны много сил не нужно. А здесь предстоит вести не оборонительные действия, а поисковые, может быть, и боевые на открытом пространстве, по сути дела, почти вслепую, если учесть, что противник имеет приборы ночного видения, а моджахеды их не имеют. И усилить себя десятком опытных моджахедов Фикретову, конечно же, хотелось. Он подозревал, что через короткий промежуток времени ему лично, да и всем, кто собрался в ущелье, может оказаться предельно важным каждый лишний ствол, который окажется рядом с самим Фикретовым. И эмир уже готов был сообщить Саиду приказание Хафизова отправиться на поиски Низамова вместе со своим новым временным командиром, но остановило то, что Саид держал в руках трубку сотового телефона, словно ждал важного звонка или сам совершил только что какой-то важный звонок. А какой у него может быть важный звонок в этой обстановке? Он мог только доложить эмиру Хафизову, что прибыл к ущелью.
Фикретов вздохнул и двинулся впереди своего нового джамаата по пути, который был только недавно пройден. Теперь уже в обратном направлении. Навстречу неизвестности, навстречу опасности, с которой он уже столкнулся, но которая многим здесь, в ущелье, казалась надуманной и преувеличенной.
Ориентироваться в темноте было, конечно, сложно. И потому эмир не пожелал искать прямой путь, а резко свернул налево, предпочитая сразу выйти в русло ручья. Обернувшись, он увидел, что его новый джамаат растянулся так, что замыкающих эмиру уже не видно. Это было плохо, потому что давало возможность снайперам «краповых», не утруждая себя замысловатыми маскировками, просто отстреливать отстающих. Постепенно и целенаправленно. И эмир при этом не будет знать, насколько велики его потери, и когда надо будет дать команду идти в атаку, получится, что в атаку пойдет он один. Фикретов тут же принял новое решение: в обеспечение безопасности передвижения разделил свой новый джамаат на две части и пустил по двум берегам ручья, вдоль камней, создавая по берегам естественную стену. Сам же с двумя своими помощниками – Саидахметом Салмановым и Байрамали Шахсаваровым – пошел чуть впереди по руслу.
Так и шли, стараясь идти быстро. Но вдруг почти одновременно грохнули два взрыва, сливаясь в единый звук, и опытное ухо эмира сразу определило, что взорвались две мины, и обе взорвались по сторонам русла, причем на небольшом отставании от него. Сам Фикретов упал в первые же мгновения, как услышал взрывы. Чуть-чуть отстали от него двое сопровождающих. А что стало с джамаатом, он и предположить не мог. Но лежать долго на открытом месте, не имея возможности даже за крупный камень перекатиться, эмир не желал. Он сместился чуть в сторону, заметил, как в ту же сторону сместился Салманов, но Шахсаваров не пошевелился и не поспешил последовать их примеру. Чамутдин Шамилиевич сразу не придал этому значения. Ну перепугался человек мощных взрывов, раздавшихся совсем рядом. Он и сам слегка растерялся, но не забыл прислушаться, однако ни одного голоса, ни одного крика, ни одного стона не услышал. Это, скорее всего, говорило о том, что джамаат перестал существовать. Десять человек, идущие тесной колонной, легко вписываются в сектор направленного взрыва «МОН-100». Значит, «краповые» отняли у Фикретова последнюю надежду.
– Саидахмет, – кивнул головой в сторону лежащего Байрамали эмир.
– Ему уже не поможешь, эмир, – сказал Саидахмет. – Пуля в голове.
– Пуля или осколок? – переспросил Фикретов для уточнения.
– Мины взорвались позади нас, и осколки сюда не летели. Тем более не мог осколок в лоб попасть. Пуля прилетела спереди.
Фикретов тут же совершил стремительный перекат за большой камень и позвал:
– Саидахмет!
Салманов не отозвался. Присмотревшись в темноте, особенно густой перед рассветом, Чамутдин Шамилиевич увидел темное пятно на темени молодого моджахеда, и тут же откуда-то из-за камня отчетливо донесся звонок трубки сотового телефона. Кто-то забыл выключить трубку, и это могли быть только «краповые». Хмуро усмехнувшись, понимая, что все уже потеряно, в том числе и жизнь, эмир передернул затвор автомата, дослав патрон в патронник, и с одной руки, не высовываясь из-за камня, поднял оружие, чтобы дать неприцельную очередь на звук. Но рука не успела нажать на спусковой крючок. Пуля снайпера ударила в автомат, выбивая его из рук эмира, и рикошетом попала в плечо, не закрытое бронежилетом. Рикошет был настолько сильным, что пуля вошла в мягкие ткани плеча и застряла там, ударившись, вероятно, в кость. Эмир резко потянулся и выбрался из-за камня, чтобы ухватить недалеко упавший автомат, но следующая пуля ударила во второе плечо, сделав его безруким моджахедом.
Это походило на позорный конец. Но оставалась, как он помнил, еще граната на поясе…
Первым тревогу забил снайпер:
– Товарищ старший лейтенант. По дну ручья идут трое. Так… Наблюдаю… Понятно… Неровно идут, словно дожидаются кого-то. То быстро, то притормаживают. Ага… прислушиваются. Оборачиваются, по сторонам смотрят…
– Может, разведка? Осторожничают?
– Товарищ старший лейтенант, мне кажется, я узнаю первого идущего. Это тот эмир, что у скал был, а потом за скалу спрятался. Если так, то он наверняка возвращается с новым джамаатом. Только вот где джамаат?
– Ты повыше забраться не сможешь?
– Попробую. Впереди есть большой камень. Подсадите только, самому не забраться…
Последние слова были обращены к солдатам, которых командир отделения выделил в сопровождение снайперу. Снайпера, похоже, подсадили, и он вскоре доложил:
– Есть джамаат. По десять человек идут с каждой стороны русла. Их правый фланг вижу полностью, у левого фланга видны головы и плечи. Если залягут или даже просто присядут, стрелять в них не смогу. Никого не увижу…
– Ротмистров!
– Я, товарищ старший лейтенант. На камень забрался к Ратоборцеву. Смотрю в прицел, пожалуй, успею мины переставить. Да, точно успею. Сначала заднюю на их левый фланг, потом ближнюю. Идти?
– Гони. Надо успеть. Сам про осторожность не забывай.
– Понял, товарищ старший лейтенант. Бегу. Помощники, за мной…
Какое-то время наушники доносили только звуки человеческого дыхания. Потом ефрейтор сообщил:
– Есть, товарищ старший лейтенант. Едва-едва успели. Бежим к ближней мине. А идут они хорошо. Плотной колонной. Всех выкосит. Я под легким углом ставлю, чтобы в полосу поражения вся колонна попала.