Священный камень - Клайв Касслер 5 стр.

—    На этот раз ваша взяла, — небрежно сказал Вандервальд.

От метки к лунке дул легкий ветерок. Температура — граду­сов тридцать, воздух сухой, как мешок с мукой, и прозрачный, как оконное стекло.

—    Ветер помог, — сказал Галифакс Хикмэн, возвращаясь к карту и бросая клюшку в мешок. Затем он забрался на сиденье водителя.

На поле для гольфа не было ни других картов, ни других игроков. Лишь некоторое количество охранников, то исчезаю­щих за деревьями и кустами, то появляющихся из-за них. В озе­ре плавала пара уток, на краю поля виднелась худая рыжая лиса, покрытая пылью, которая только что пробежала поперек линии удара. Царила странная тишина, будто в воздухе повисли вос­поминания уходящего года.

—    Должно быть, вы сильно ненавидите этих людей, — сказал Вандервальд.

Хикмэн нажал на педаль газа, и карт рванул вперед по линии удара, к мячам.

—    Я плачу вам за знания, а не за психоанализ, — ответил он.

Кивнув, Вандервальд снова поглядел на фотографию.

—    Если я правильно понял ваши объяснения, то вам доста­лось просто сокровище, — тихо сказал он. — Радиоактивность очень высока — и при применении в исходном виде, и при рас­пылении в виде порошка. У вас есть выбор.

Карт подъехал к мячу Вандервальда, и Хикмэн нажал на тор­моз. Когда карт остановился, южноафриканец слез с сиденья, обошел машину, взял из сумки клюшку и пошел к мячу. При­целился, намечая удар. Сделав пару пробных взмахов, замер, со­средоточился и плавно взмахнул клюшкой. Мяч пулей полетел вверх. Пролетев с сотню метров, он упал на траву меньше чем в десяти метрах от площадки, едва не угодив в песок.

—    Значит, применение в виде порошка, распыляемого в воз­духе, позволит достичь цели? — спросил Хикмэн, когда Вандер­вальд забрался обратно на сиденье.

—    При условии наличия у вас в нужном месте самолета.

—    Есть идеи получше? — спросил Хикмэн, нажимая на газ и направляя карт к своему мячу.

—    Да, — ответил Вандервальд. — Поразить ваших врагов в самое сердце. Но это дорого вам обойдется.

—    Неужели вы думаете, что проблема в деньгах? — спросил Хикмэн.

7

Иногда температура зависит не только от окружающих ус­ловий, но и от состояния сознания. Поглядите на волны жара, исходящие от асфальта, и вы словно почувствуете жару, по срав­нению с тем, как если бы та же самая дорога была окаймлена по краям снегом. Но Хуан Кабрильо не питал никаких иллюзий по поводу того, что предстало перед его глазами. Из иллюминатора турбовинтового самолета он видел воды Датского пролива, от­деляющего Гренландию от Исландии. Это зрелище могло бы заставить другого человека инстинктивно тереть руки, словно от холода. Восточный берег Гренландии был гористым и пу­стынным. На территории в тысячи квадратных километров, составляющей восточную Гренландию, проживали всего около пяти тысяч человек.

Небо было черно-синего цвета, затянутое плотными снего­выми тучами. Не надо было трогать рукой простирающиеся под ними воды, чтобы догадаться, что их температура ниже точки замерзания обычной воды и льда пет только в силу ее солености. Тонкие ободки льда на кромках крыльев и иней по краям лобового стекла добавляли ощущения холода, но глав­ным в этом зрелище был огромный ледник, покрывающий большую часть Гренландии и имеющий зловещий и леденя­щий вид.

Наконец Кабрильо невольно поежился и отвел взгляд от ил­люминатора.

—    Прибудем через десять минут. — сказал пилот. — Из аэро­порта сообщили, что ветер всего лишь от десяти до пятнадцати. Садиться будет проще простого.

Они летели в молчании, глядя на надвигающийся скалистый берег.

Спустя пару минут Кабрильо услышал изменение тона звука двигателей и почувствовал, что самолет сбрасывает скорость. Они вышли в зону захода на посадку. Пилот развернул самолет с прежнего курса, поперек ветра, на новый, по ветру, параллель­но линии взлетно-посадочной полосы. Они пролетели неболь­шое расстояние, а затем пилот вернул самолет на прежний курс, провел самолет этим курсом еще немного, и снова развернул его, точно нацелив на полосу.

—    Держитесь, скоро сядем, — сказал он.

Кабрильо молча глядел на замороженную пустыню внизу. Огни вдоль полосы тускло светились в дневном полумраке. Сквозь хлопья снега показались линии разметки. Продолжало темнеть. Сквозь метель Кабрильо увидел слегка приподнявший­ся на слабом ветру рукав, указывающий направление ветра.

Аэропорт Кулусука, где они садились, обеспечивал небога­тые потребности местного населения в четыреста человек, и представлял собой всего лишь ровную полосу гравия позади горного хребта и пару небольших зданий. Ближайший город, Анмассалик, или, как его еще называли, Тасилак, по-инуитски, был в десяти минутах лету на вертолете, и его население было аж в три раза больше, чем в Кулусуке.

Когда турбовинтовой самолет подлетел к полосе, пилот ак­куратно подрулил, выравнивая курс самолета на ветру. Спустя секунду самолет сел, коснувшись полосы легко, будто перышко, покатился по заснеженному гравию и остановился у металли­ческого здания. Быстро проведя послеполетную поверку, пилот заглушил двигатели и показал на здание.

—    Мне надо заправляться, — сказал он. — А вы можете идти туда.

8

В тот самый момент, когда самолет Кабрильо сел в Кулусуке, пилот «Хоукера 800ХР» заглушил двигатели в международном аэропорту Кангерлуссака, на западном берегу Гренландии. Здесь к его услугам была бетонная взлетно-посадочная полоса длиной в 1800 метров, на которой могли садиться большие реактивные самолеты и которая часто использовалась для дозаправки гру­зовыми самолетами, направляющимися в Европу и далее. От аэропорта до Маунт Форел больше шестисот километров, но он ближайший из тех, на которых мог совершить посадку «Хоукер».

Клэй Хьюз подождал, пока второй пилот откроет дверь, и встал.

—    Какие вам даны приказания? — спросил он пилота.

—    Ждем здесь, пока вы не вернетесь, — ответил второй пи­лот. — Или пока не позвонит босс и не скажет нам вылетать.

—    Как мне держать связь с вами?

Второй пилот дал Хьюзу визитную карточку.

—    Вот номер спутникового телефона первого пилота. Про­сто позвоните, и в течение получаса мы будем готовы к вылету.

—    Вам сказали, как я должен дальше добираться до места?

Пилот высунул голову наружу.

—    Вон к самолету идет человек, — сказал он, махнув рукой в сторону лобового стекла. — Думаю, за вами.

Хьюз положил карточку в карман парки.

—    Что ж, хорошо.

Снаружи дул ледяной ветер, поднимая с полосы сухой ко­лючий снег, словно конфетти после праздника. Хьюз спустил­

ся по лестнице из «Хоукера», и у него сразу же заслезились глаза.

—    Должно быть, вы и есть человек, которого я должен до­ставить к Маунт Форел, — сказал мужчина, протягивая руку. — Меня зовут Майк Нильсен.

Хьюз представился вымышленным именем, а затем поглядел вперед.

—    Готовы к вылету?

—    Не сможем вылететь до утра, — ответил Нильсен. — Для вас и пилотов забронированы два номера в отеле. Сможем вы­лететь завтра на рассвете, если, конечно, погода изменится.

Они пошли к терминалу аэропорта.

—    Дальность полета позволяет долететь до Маунт Форел без посадки? — спросил Хьюз.

—    Дальность полета моего вертолета при отсутствии ветра — тысяча километров, — ответил Нильсен. — Но в целях безопас­ности нам, думаю, придется дозаправиться в Тасилаке, прежде чем лететь в горы.

Они дошли до терминала, Нильсен открыл дверь и жестом пригласил Хьюза войти. Внутри он подвел его к металлическо­му столу, за которым сидел инуит, единственный человек в этом зале. Он дремал, положив на стол обутые в унты ноги.

—    Изник, пора за работу, — сказал ему Нильсен.

Мужчина открыл глаза и поглядел на стоящих перед ним.

—    Привет, Майк, — небрежно сказал он. — Паспорт, пожа­луйста, — добавил он, обращаясь к Хьюзу.

Хьюз дал ему американский паспорт с его фотографией, вы­писанный на другое имя. Изник едва глянул на документ и по­ставил печать.

—    Цель визита? — спросил он.

—    Научные исследования, — ответил Хьюз.

—    Думаю, никто сюда не прилетает за хорошей погодой, прав­да? — спросил Изник, делая пометку в бланке.

—    Скажешь нилотам, чтобы они шли в отель, когда закончат с самолетом? — спросил Нильсен Изника.

—    Легко, — ответил тот, снова закидывая на стол ноги в унтах.

Нильсен повел Хьюза обратно к двери.

—    Это бывшая база ВВС США, — сказал он. — А отель — быв­ший жилой дом персонала. Просто отличный. Единственное здание с бассейном во всей Гренландии, и там даже есть боу­линг на шесть дорожек. По меркам этой страны тянет на четыре звезды.

Они быстро прошли через стоянку, отделяющую терминал от отеля, и Хьюз взял ключ от номера. Спустя пару часов, съев несколько стейков из мускусного быка с картофелем-фри, он начал укладываться спать. На улице еще был день, но завтра ему предстояло много работы, и он желал хорошо выспаться.

9

Хуан Кабрильо быстро прошел таможенный досмотр в крохот­ном аэропорту Кулусука, а затем принялся разглядывать карту, висящую у входной двери. В течение короткого гренландского лета Кулусук был окружен водой, поскольку находился на остро­ве, но с приходом осени морская вода замерзала, и пролив между ним и Гренландией покрывал толстый слой льда. Хотя этот лед никогда не достигал толщины, необходимой, чтобы проложить временную железную дорогу, машины, грузовики и снегоходы без труда могли пересечь пролив. Зимой Кулусук переставал быть островом, соединяясь с Гренландией ледяным мостом.

Отсюда было около ста километров до Северного полярного круга плюс еще километров двадцать до Маунт Форел. Зимнее солнцестояние уже пару дней как миновало. И день солнцестоя­ния на широте полярного круга был единственным днем полной темноты.

Севернее полярного круга полярная ночь была дольше, становясь все длиннее по мере продвижения на север. После солнцестояния солнце сворачивало к лету, и к югу от полярно­го круга с каждым днем продолжительность светлого времени становилась все больше. Летом наступали белые ночи, а к северу от полярного круга наступал полярный день. И так длилось бес­численные тысячелетия.

Завывающий снаружи ветер бросал в стекло аэропорта кру­пинки снега. Погода была приветливой, как внутри рефрижера­тора. Поглядев в окно, Кабрильо поежился и застегнул до отказа молнию на парке, хотя еще даже не вышел наружу.

Поскольку Кулусук южнее полярного круга, сегодня будет несколько минут светового дня. А вот на Маунт Форел сейчас непроглядная тьма. Пройдут недели, прежде чем вершину горы начнут освещать лучи солнца. Через пару месяцев солнечный свет станет красить гору в желтый цвет, словно египетскую пи­рамиду.

Но сейчас и представить себе было сложно, что солнце здесь хоть когда-нибудь было и хоть когда-нибудь появится.

Но Кабрильо волновала не темнота, а то, как ему добраться до места. Отойдя к стене, он достал спутниковый телефон и нажал кнопку быстрого вызова.

— Что ты выяснил? — спросил он Хэнли, когда тот ответил.

В силу срочности задачи, поставленной Оверхольтом, Ка­брильо отбыл с «Орегона», не составив окончательный план до­ставки к Маунт Форел. Хэнли заверил его, что к тому моменту, когда он приземлится, план уже будет готов.

— Можно было бы нанять собачью упряжку, они тут есть, — начал он. — Но тебе потребуется проводник, он же каюр, а я не думаю, что тебе нужны свидетели, так что этот вариант я сразу отбросил. В Кулусуке есть вертолеты, совершающие регуляр­ные рейсы в Тасилак и обратно, но они не предоставляются в аренду, да и нынешняя погода не позволяет им подняться в воздух.

— Плохая погода для пешей прогулки, — сказал Кабрильо, глянув в окно.

— Как и для лыжной, — согласился Хэнли, — как бы ты ни гордился своим умением в этой области.

— Что же тогда?

— При помощи компьютера я получил данные о зареги­стрированных здесь средствах передвижения, что оказалось несложно, поскольку население Кулусука — что-то около че­тырехсот человек. Сразу забраковал снегоходы, поскольку на них подвергаешься воздействию холода и снега, не говоря уже о том, как часто они ломаются. Остаются ратраки. Они тихоходные и расходуют кучу топлива, но у них есть кабина

с печкой, а места внутри достаточно, чтобы разместить сна­ряжение и припасы. Думаю, это наилучший выбор в нашей ситуации.

—    Звучит разумно, — согласился Кабрильо. — Где здесь про­кат?

—    Его здесь нет, — ответил Хэнли. — Но я нашел в гренланд­ском реестре имена и адреса владельцев. Попытался позвонить. На самом деле у людей тут нет домашних телефонов, так что связаться я смог только с пастором местной церкви. Он подска­зал что есть один человек, который может дать ратрак в аренду. У остальных они постоянно при деле.

-   Адрес, — сказал Кабрильо, доставая карандаш и небольшой листок бумаги из кармана парки.

—    Шестой дом за церковью, красные с желтой каймой стены.

—    Я так далеко на севере, что тут уже никаких улиц, а?

—    И все друг друга знают, как я понимаю, — ответил Хэнли.

—    Вроде как, местные достаточно дружелюбны.

—    Я бы не был так уверен, — сказал Хэнли. — Пастор сказал, что владелец ратрака зимой сильно выпивает. А еще сказал, что почти все в городе ходят при оружии, чтобы при случае отпуг­нуть белого медведя.

Кабрильо кивнул.

—    Значит, если коротко, мне предстоит убедить пьяного ту­земца при о] ужии, чтобы тот дал мне напрокат ратрак, и тогда в путь? — сказал он, похлопав по карману парки, где лежала пачка стодолларовых купюр. — Звучит обнадеживающе.

—    Ну, тут еще одно дело есть. Он не местный. Вырос в Арваде, штат Колорадо, пошел служить в армию во время вьетнамской войны. Из того, что мне удалось нарыть в базах данных, по воз­вращении со службы пару лет мотался по госпиталям. А потом уехал, решив, что хочет жить подальше от Штатов.

—    Похоже, у него это получилось, — сказал Кабрильо, снова поглядев в окно.

—    Извини, Хуан, — сказал Хэнли. — Через пару дней, когда закончится встреча, мы смогли бы подогнать поближе «Оре­гон», и Адамс забросил бы тебя туда на вертолете. Но пока это все, что у нас есть.

—    Без дураков, — ответил Кабрильо, глядя на бумажку. — Шестой дом от церкви.

—    Красные стены, — повторил Хэнли. — С желтой каймой.

—    Что ж, пожелай мне удачи в общении с безумцем.

Нажав кнопку, он подошел к двери и вышел наружу.

Кабрильо оставил коробки с припасами и снаряжением в аэ­ропорту и подошел к снегоходу, служившему в этих местах так­си. Рядом с ним стоял юноша-инуит. Услышав адрес, сказанный Кабрильо, он лишь приподнял брови, но ничего не сказал. Его больше беспокоила оплата, и он назвал сумму в датских кронах.

—    А сколько это будет в долларах США? — спросил Кабри­льо.

—    Двадцать, — не задумываясь, ответил юноша.

—    Пойдет, — сказал Кабрильо и дал ему купюру.

Парень забрался на снегоход и протянул руку к кнопке стар­тера.

—    Вы знакомы с Гартом Бруксом? — спросил он, видимо, думая, что в Штатах тоже все друг друга знают, как в большой деревне.

—    Нет, но один раз играл в гольф с Вилли Нельсоном.

—    Круто. Хорошо играет?

—    Сумасшедший резаный удар, — ответил Кабрильо.

Мотор снегохода рыкнул и заработал.

—    Залезайте! — крикнул юноша.

Как только Кабрильо уселся, парень крутанул ручку газа и помчался из аэропорта. Фара едва справлялась с непроглядной тьмой, заполненной снежной метелью. Кулусук оказался про­стым скоплением домов в паре километров от аэропорта. Стены домов были закрыты огромными сугробами, из труб шел дым и пар. Рядом с домами расположились собачьи упряжки и сне­гоходы, из сугробов торчали воткнутые в них лыжи, на гвоздях у дверей висели снегоступы. Жизнь в Кулусуке была тяжкой и невеселой.