— А для чего надо было их ликвидировать? И почему никто из ваших «сынов»… то есть ни один из доноров… точнее, ни одно из тел… короче, почему никто из них не перешагнул сорокадвухлетнего рубежа?
— Я уже говорил тебе, что к сорока годам в обычном человеческом мозгу запускаются механизмы старения. Не мог же я позволить, чтобы мой мозг старился вместе с телом донора! Отсюда этот возрастной рубеж. И отсюда же — необходимость ликвидации. Хотя зачастую это были обычные инсценировки. Например, в последнем случае, который, надо понимать, интересует тебя всех более, я просто раскусил ампулу с красителем и изобразил падение.
— Однако, — засомневался Георгий, — Инвойсу Омарову на момент «несчастного случая» было лет двадцать шесть. Хочу сказать, еще далеко до определенного вами возрастного рубежа…
— Экий ты дотошный, — поднял брови Мун. — В теле Омарова и впрямь обнаружился смертельно опасный вирус. Скоротечный импетиго, слыхал, наверное? Кровежорка, по-простому. В одном таиландском борделе подцепил.
— В борделе? — Аль-Рашид попытался изобразить язвительную ухмылку, но из-за простреленной щеки и выбитого зуба получилось не слишком убедительно.
— Именно, — в свой черед усмехнулся Антеус— Каюсь, грешен. Первое время, после пребывания в… в раз воплощенном, так сказать, состоянии, бываю порою ненасытен до удовольствий, позволяю себе излишества разные нехорошие. И потом, (что скрывать?) обладая возможностью менять тела как перчатки, волей-неволей начинаешь относиться к ним, к телам то бишь, несколько потребительски, как к сезонной одежке — поносил, поносил, да и сбросил. Не стану спорить, может, это и не есть хорошо. Но факт остается фактом: в тот раз я утратил бдительность и допустил очевидную небрежность. За что, впрочем, едва не поплатился. Как тебе, наверное, известно, при кровежорке метастазы разрастаются с поистине космической скоростью. В общем, когда эту заразу выявили, болезнь успела проникнуть уже во все внутренние органы и вот-вот могла поразить центральную нервную систему. Так что медлить было нельзя, счет шел даже не на дни — на часы. Оттого-то тринадцатое из моих воплощений и вышло столь недолговечным. И тут уж некогда было инсценировать пристойную легенду. И тщательно прорабатывать детали — тоже. Ну а последствие такой вынужденной небрежности — вот оно, — пояснил Мун, нацеливая трость в лоб Георгию.
— Неужели вы не опасались, что вас в конце концов разоблачат? Или вы контролируете всех сотрудников Пирамиды до последнего?
— Контролирую я, естественно, всех. С помощью тех же идентификационных микрочипов. Но полностью управлять могу только модифицированными сотрудниками — андроидами или биоморфами. Только им, и то далеко не всем из них, известно о моем существовании. Впрочем, — пожал плечами Антеус, — в случае крайней необходимости я в состоянии подчинить своей воле большинство рядовых служащих. Практически единомоментно. Превратить их в нерассуждающие, готовые на все автоматы. Однако это будет необратимо. В этом случае они утратят ценность как специалисты.
— Тогда понятно, как вам удалось столь долгое время сохранять тайну своего существования… А что, к примеру, руководитель СВК Репо Субвенций относился к числу… посвященных?
— Представь себе — нет. Субвенций был самым заурядным человеком, я не подвергал его модификации. К тому же не большого ума — заподозрил что-то — и затеял собственное расследование, дурачок! А вот над его секретаршей я изрядно поработал. Согласись, особь из нее вышла прелестная.
— Иначе не скажешь… А Оферта Романова? Надо понимать, она по вашему приказу с Пирамиды-то сиганула?
Антеус Мун молча кивнул головой.
— Но что такое она вспомнила? Что хотела мне рассказать?
— Понятия не имею, — пожал Антеус плечами.
— Так зачем же вы ее?.. — поразился Григорий. — На всякий случай, что ли?!
— Ой, только не говори, что тебя волнует судьба какой-то силиконовой куклы! — отмахнулся Мун, раздраженно морщась. — Ну да, фигурка у нее была ладная, не стану спорить. Зато я дал ей возможность уйти красиво, продемонстрировав публике все изящество своих, хе-хе, форм, разве нет?
— Нет, но… — аль-Рашид даже растерялся, — но нельзя же так… почти беспричинно… направо и налево… Ведь вы же были с ней близки, как-никак.
— Страшное дело! Кошмар! — запричитал Мун в притворном ужасе. — Такая молодая — и такая мертвая! — И неожиданно пропел неприятным дискантом:
Тяжело лежать во гробе,
Почернели ручки обе,
Стали волосы как пыль,
Из грудей растет ковыль.
Тяжело лежать в могиле,
Губки тоненькие сгнили,
Вместо глазок — два кружка,
Нету милого дружка!
— Тайна, покрытая мраком, — с усмешкой пожал плечами Антеус Мун. — Я так полагаю — один из последышей профессора Браилова. Может, даже его ученик. Несомненно одно: он мутант. Притом весьма неординарный. И могущественный. Сумел подчинить себе остатки недобитых вашим «СМЕРХом» химер, сорганизовал их в сообщество… Как-то решил проблему бесплодия… Не знаю как! Пока у меня на сей счет только догадки… Может, клонирование, а может… Ладно, об этом после. Так вот, он, без сомнения, незаурядная, талантливая личность — этакий гений племени мутантов… Создать собственное, фактически суверенное государство! С собственным оригинальным законодательством, органами управления, вооруженными силами… и все это буквально под носом у столичных властей… Ты знаешь, они называют подконтрольные им территории «страной Химерней»! И при всем том эта самая Химерия остается для большинства человечества полной «терра инкогнита». М-да… Тамошние химеры вообще считают себя отдельным народом. А их царь к тому же вдолбил им в головы, что они-то, дескать, и являются подлинным постчеловечеством — венцом эволюции, то бишь! По-моему — бред. Что такое эти браиловские химеры? Шлак, пустая порода — и ничего более! Однако что-то мы с тобою больно далеко ушли от наших баранов.
— Тогда последний вопрос — и все… гм… Почему с телами всех усыновленных вы… расставались либо в стенах Пирамиды, либо где-то в непосредственной близости?
— Ну-ну! — усмехнулся Антеус— Не старайся выглядеть глупее, чем ты есть на самом деле. Уверен, ты и так догадался почему. — Оперев подбородок о трость, он, прищурившись, уставился на Георгия, — Теперь, когда ты получил ответы на все свои вопросы, настало время ответить на мой.
— Только одно — последнее… Оферте Романовой вы подарили перстень с бриллиантом, на котором выгравирован этот ваш символ — глаз с руками… — Георгий глубоко вздохнул и поднял свою левую ладонь на уровень лица. — От матери мне досталось кольцо с такой же гравировкой. Это что-нибудь значит? Вернее так: означает ли это именно то, о чем я думаю?
— Да, с твоей матерью я был знаком, — спокойно кивнул Антеус— Достаточно близко, если ты это имеешь в виду. — И, помолчав, добавил: — Рахиль была настоящей красавицей, знаешь ли.
Аль-Рашид ожидал такого ответа. Но все равно он стал для него откровением. И вызвал целую гамму противоречивых чувств. Как он должен к этому отнестись? Как реагировать? Да и должен ли вообще? Собственно, такое родство даже биологическим не назовешь… И все же… все же… Георгию вспомнились вспышки бешенства, странные сны, что преследовали его всю жизнь…
— Что же выходит? Вы… мой отец, что ли?!
— До известной степени, — с прежним равнодушием пожал Мун плечами. — Скорее духовный, чем физический. Не забывай, что я пребывал тогда в теле одного из «сынов», не помню сейчас, которого из них. Зато я хорошо помню, что твой биологический отец не был человеком в полном смысле слова.
— Что-о?!
— О-о! Вижу, тебя это как-то задевает? Да, он был одной из химер Браилова. Мне отчего-то захотелось тогда побывать в шкуре мутанта. Именно его я имел в виду, говоря, что все же рискнул один разок. Когда махнулся с твоим папашей мозгами… Хе-хе-хе! А мне вот только сейчас пришло в голову: ты, который потратил столько энергии для полного истребления химер, сам наполовину мутант! Забавно, не так ли?
— Я не верю вам, — мрачно заявил аль-Рашид.
— Да и на здоровье, — хмыкнул Антеус, — мне-то что? Впрочем, ты не помнишь, часом, сколько у тебя детей?
— Кого? — удивился Георгий.
— Скольких женщин ты обрюхатил?
— Н-не помню…
— А все же?
— При чем тут… об этом мне ничего точно… — замялся аль-Рашид.
— Полагаю, ответ прост: ни одной. А ты не задумывался, почему так? Нет? Ведь ты не мальчик и обладал, полагаю, не одним десятком женщин, за сорок-то лет. Догадался уже, к чему я клоню? Нет? Так я тебе помогу. Хе! Хе! Хе! Внимание, намекаю: потому что ты химера в третьем поколении. Ты стерилен!
— Это ложь! Я нормальный! — возмутился Георгий.
— Собственно, мне глубоко наплевать, веришь ты или нет… но откуда такая убежденность?
— У меня нет никаких признаков химеризма.
— Внешних — нет, — согласился Мун, — но вспомни еще о своих талантах, хотя бы о тех из них, которые