- Я на минутку вас оставлю, - сказал Женька и удалился в комнату для мальчиков, попудрить нос.
- Прикольные вы, - сказал мне Денис, провожая Женьку глазами и вальяжно развалившись на стуле.
«Сука», - подумал я, а вслух сказал:
- Мы не прикольные. Мы просто разные с ним. А разноименные заряды притягиваются.
- И часто вы притягиваетесь?
«Сука», - подумал я, а вслух ответил:
- А тебя это ебет?
- Меня? Да нет! Не особо. Просто хотел дать несколько советов.
«Сука!» - подумал я, а вслух… промолчал.
- Ты знаешь, что Женька о-о-очень любит минет? Не получать, а делать. А еще он…
- Погоди! Ты что, думаешь, знаешь Женьку лучше меня? А ты знаешь, например, что, когда он просыпается с жуткого перепоя, ему надо дать стакан холодной воды, а потом просто сесть рядом и гладить по голове, пока он не уснет? А ты знаешь, что он любит, когда ему приносят в постель завтрак, даже если это обычный бутерброд с колбасой? А ты знаешь, что, если он злится или ругается, надо подойти к нему, обнять и потереться об его щеку носом? А ты знаешь, что, когда Женька улыбается, он прищуривает правый глаз и слегка прикусывает губу? И еще… Может, конечно, я молодой и глупый, но, если я сделаю так, - я громко вхлюпываю через трубочку остатки коктейля и ловлю улыбку девушки за соседним столиком, - это вызовет умиление. А вот тридцатидвухлетний мужик, ковыряющийся в носу и вытирающий козявки о стену, наводит на странные мысли.
Видели бы вы выражение лица Дениса. Оно перестало быть красивым, а стало кривым и мерзким. В этот момент подошел Женька.
- Вы не скучали? - спрашивает он у нас, садится и вытирает салфеткой мою испачканную коктейлем щеку.
- Нет, что ты! Мы делились с Денисом своими впечатлениями о японских бронетранспортерах.
- Может, ты имеешь в виду стихи японские? «Танки»?
- А я что сказал? - я смотрю, как Женька улыбается мне, прищурив глаз и прикусив губу.
Денис как-то вдруг вспомнил о неотложном деле и уехал. Мы доехали домой и сели ужинать.
- Послушай, малыш. Тебе, наверное, не хватает компании? Ты привык к общению, а мы тут…
- Жень, может, тебе не хватает общения или еще чего-нибудь?
- Вот глупый! Мне всего хватает. А вот с «чем-нибудь» даже переборы случаются. Я не об этом. Я предлагал тебе уже: если тебя напрягает общение с Денисом, то я могу ему ска…
- Не! Не нужно ему ничего говорить, Жень. Он же не полный дурак?
- Малыш… - он тянется ко мне через стол и целует лоб, - ты знаешь…
- Знаю. Я все знаю, Жень!
Ну все. Пора закруглятся. Завтра мы уезжаем в отпуск: строить баню мечты.
Пока!
========== Пи... и отпуск. Начало ==========
Ночь. Поле. Передо мной ограждение из колючей проволоки. В черном небе вспышки взрывов и тире пулеметных очередей. Я ползу по-пластунски по высокой траве. На голове, как положено в таких случаях, чалма из махрового полотенца, лицо расписано красными розочками, в зубах зажаты филировочные ножницы, за ухом тонкая расческа.
Я подползаю к проволоке и понимаю, что филировочными ножницами ее не возьмешь. Переворачиваюсь на спину и достаю из кармана фартука фен. На столбе, вкопанном в землю, нахожу розетку и направляю струю из включенного фена на проволоку. Она через минуту становится красной и начинает медленно плавиться и с шипением капать на траву. Я проползаю в получившуюся дыру и продолжаю ползти уже на территории врага.
Кругом слишком много охраны. Она охраняет ангары, в которых находится… пена для ванны. Моя любимая - абрикосовая. Самое смешное, что все охранники - кавайные азиаты. Я даже некоторых знаю по именам, но меня это не удивляет. Я проползаю между ногами Ынхека, обхожу Минхо с Кибомом. Наконец, я у цели. Ангар, который я искал, переливается всеми цветами радуги от света Юпитера, направленного на огромный шар из маленьких зеркал. Играет громкая клубная музыка. В животе бьются басы. Слишком сложная сигнализация! Мне приходится встать, и я начинаю двигаться в ритм музыки. Уже подойдя к дверям ангара, я неудачно делаю батман, и тут же взрывается сирена! Все! Я спалился! Что делать? Главное без паники! Я пытаюсь нащупать в кармане фен, но вспоминаю, что оставил его в траве! Брашинг! Точно! Я отхожу на приличное расстояние, прицеливаюсь и бросаю щетку точно в дверь. Взрыв, и вот уже вместо двери - рваная дыра! Я вбегаю в ангар. Внутри он оказывается больше похожим на комнату бабы Любы. Я больно ударяюсь ногой о тумбочку и матерюсь.
- Помоги мне! - слышу я знакомую корейскую речь.
Джеджун крепко привязан к бабелюбиной кровати. Я подхожу к нему и достаю из кармана шпильку. Ловко развязав узел на веревке, я помогаю Джеше подняться. Нет. У меня и в мыслях нет его поцеловать. Я хочу его тупо трахнуть. Он, по-моему, тоже не против, судя по его шлюховатому выражению глаз, но я не могу решиться. Все-таки знаменитость.
- Ребята! Поиграем? - спрашивает Джеша у Василия и Хичоля, непонятно откуда появившихся в комнате.
- Говно вопрос! - отвечает на чистом корейском Василий.
Я радостно потираю руки и начинаю снимать тельник…
Блин! Почему у меня так затекла левая рука? И, похоже, я, как йог, лежу на гвоздях. Я шарю правой рукой под своей лежащей тушкой и вытаскиваю из-под себя сетку для жарки рыбы на костре. Так! Сетка, затекшая рука, во рту снова срали скунсы и забыли за собой спустить воду. Мы вчера пили! Вспомнил! Осталось выяснить, где Женька.
Долго его искать не пришлось. Оказалось, что Женька тихо посапывает сзади меня на диванчике. У него на голове спит подозрительно довольный Химыч. Странно! Я один на этом диване еле помещаюсь, а тут мы втроем спим! И почему моей голове мокро и липко? Ой, Женька! Родной, прости! Я забыл про тазик! Стоп! Теперь я начинаю понимать, что за субстанция у меня на волосах! Фу-у-у…
Я грею воду в чайнике и мою голову. Потом подхожу к спящему звездой Женьке и вытираю его лицо мокрым полотенцем.
- Штирлиц гад! - выдает он в ответ.
Интересно, что ему сейчас снится? Я откидываю одеяло, чтобы осмотреть его тело на предмет увечий. Синяков, вроде, не видно, но меня удивляет тот факт, что он в трусах и кроссовках. Интересно, как он вчера умудрился снять через одетые кроссовки джинсы? Самих джинсов я нигде не наблюдаю.
Вот почему у нас все через жопу? Мы даже в отпуск не можем нормально уехать! А ведь начиналось все так невинно…
- Же-е-ень! Ты зарядку для телефона положил?
- Положил. Ты уже третий раз про это спрашиваешь!
- А бритву?
- Положил!
- Белье нижнее положил?
- Да! Не волнуйся, не забыл я про твои ажурные стринги! - я на секунду зависаю в недоумении.
- А у меня что, такие есть? - напрягаюсь я.
- Оу… извини, малыш! У меня вдруг фантазия проснулась!
- Слушай! Ты это… такую фантазию усыпляй давай, - я продолжаю аккуратно запихивать комом в сумку одежду.
- Не забудь мой галстук положить, - снова выдает мой Женька.
- Галстук тебе на даче зачем? Вот Жень, говорю тебе как профессиональный стилист: галстук на телогрейке смотрится не стильно.
- А на голое тело? - Женька игриво подмигивает.
Мне нравится, когда он в таком настроении. Это не тот «похотливый самец», который тупо валит. Это, скорее, игривый пошляк с хорошей фантазией. Хорошо бы такое настроение у него продержалось весь отпуск.
Уже в машине Женька устало вздыхает и говорит крылатую гагаринскую фразу: «Поехали!»
- Же-е-нь… А Химка где?
- Ой, ёпт, - выдает мой культурный донельзя Женька и выскакивает из машины.
- Плохой дядя Максимилиан, сука такая, забыл маленького на кровати, - говорит он, садясь в машину.
- Между прочим, хороший дядя Жаргал о нем даже не вспомнил. И кто из нас сука, Хим? - Женька хмыкает, Химка громко чихает, машина глохнет, я матерюсь. В общем, мы готовы ехать в отпуск.
Всю дорогу до дачи Женька не разговаривает со мной и общается только с крысой.
- Хим, передай нашему Максимилиану, чтоб он поворотник включал, когда перестраивается.
- Хим! Скажи Жаргалу Бамровичу, что я и без него знаю, как надо водить машину, - поддерживаю я беседу.
- Химчик, скажи ему, что, если он купил права, то это не значит, что он умеет водить.
- Химыч, заткни этого умника. Он мне мешает спокойно вести машину.
Весь разговор Хим преспокойно спит у Женьки на коленях. Только при моем триумфальном въезде в ворота Женька наконец обратился лично ко мне. Ну как обратился… заорал, как ненормальный.
- Стопори машину, сука! Шумахер херов! Ты в забор жопой едешь! - я тут же жму на тормоз и бросаю руль. Машина останавливается в миллиметре от забора. - Малыш…теперь давай тихонько с педальки вперед и руль влево, - это он уже говорит нежно и полушепотом.
Наконец, машина припаркована, и мы с Женькой вынимаем из багажника сумки. Сумок на удивление оказывается много. Мы их сортируем: сумки с едой влево, сумки с вещами вправо.
- Жень, глянь. Мы жрать любим больше, чем одеваться! - я показываю ему в сторону сумок с едой. Их раза в два больше, чем сумок с одеждой.
- Я просто не взял твою косметичку, сумку с бриллиантами и песцовую шубку, милая, - выдает мне Женька.
- Не поня-а-ал… - рычу я и бросаюсь на него. В результате мы минут пять бегаем с визгами вокруг машины, спотыкаясь о сумки. Короче, настроение у нас игривое.
Разобрав сумки и уже немного размявшись пивом, я вдруг вспоминаю:
- Жень! А Химка где?
- Ой, ёпт, - по-бабски всплескивает руками Женька и бежит к машине. - Плохой дядька Максимилиан забыл маленького на машинке. Сейчас мы его за это накажем!
- Стоп! Это, между прочим, ты его поставил на крышу машины. А вспомнил про него кто? Так что наказывать тебя надо! - и снова визги, писки и беготня вокруг кухни.
Вообще так, за прибаутками и пиздихахоньками, мы не заметили, как от пива перешли на водку. После тоста «За родителей» Женька пустил скупую мужскую слезу. Рюмку «за нас, красивых и счастливых!» Женька занюхал яблоком прямо с дерева. Потом был многословный тост, который начинался со слов: «Однажды в далекой, далекой галактике…» и закончился: «Да ну нахуй! Давай просто ебнем!» Потом была классика: «В общем, чтобы всем…» После еще трех рюмок уже без названия я решил, что мне хватит. Как я оказался в доме возле ноута со стаканом вискаря, я помню плохо. Помню только, что писал девочкам в чат и слал фотки. Они, как всегда, меня подъебывали по-доброму и учили готовить тирамису. Наконец, кто-то из них напомнили мне о моей второй половинке. Я выглянул в окно и увидел, как половинка сидит на кухне и мирно беседует с крысой. На секунду я потерял Женьку из виду, отвлекшись на фотку красивого парня. В следующий момент Женька возник передо мной на четвереньках, уверенно ползущий в сторону дома. Ударившись головой о бочку с водой, Женька резко поменял траекторию движения и начал отползать задом в огород.
- Жень! Женька! На голос ползи! Слышь? - я не издеваюсь над ним. Просто понимаю, что, если пойду и начну помогать ему, может получиться как обычно: с телесными повреждениями, несовместимыми с жизнью. Поэтому продолжаю регулировать передвижения моего русала по суше из окна.
Наконец я слышу, как Женька громко шлепает руками по ступенькам дома, и его голова пролезает в дверь.
- Губыки батиком, брофкы домиком. Похож-ж-ж на маленькага сонного гомика, - напевает Женькина голова. Мой нежный музыкальный слух начинает корчиться в судорогах где-то внутри моего черепа. - Ну чё ты как не родной? Я тебе сыринаду пою. Давай в кроватку, малыш! Сейчас будет хорош-шо.
Если честно, я не очень помню, как и что там было дальше. Просто резко выключился свет, и вот я уже проснулся на диване с грязной головой. Я пытаюсь отыскать Женькины джинсы, но безрезультатно. Наконец, ото сна очнулся и сам Женька.
- Жень. А где джинсы? Я найти их не могу, - спросил я, сжимая голову руками.
- Посмотри на улице, - Женька тяжело переваливается на бок и с трудом поднимется с дивана. Я выглядываю в окно и действительно вижу женькины джинсы, висящие на дереве вместе с футболкой.
- Же-е-ень… А чего они там делают?
- Ты не помнишь? Ты попросил меня станцевать стриптиз.
- А ты чего?
- Я станцевал.
- А я чего?
- Ты сказал: «Классно! Теперь одевайся и снова танцуй!»
- А ты чего?
- На третий раз мне это надоело, и я выбросил вещи в окно.
- Ну понятно. Только объясни мне одну вещь: как ты умудрился одеваться и раздеваться, не снимая кроссовок? - вот тут Женька надолго завис, покачиваясь и глядя на свои кроссовки.
- Веришь? Не знаю, - выдохнул он наконец.
- А сетка для рыбы чего здесь делает? - интересуюсь я, показывая на железную сетку глазами.
- Тебе захотелось БДСМчика.
- Та-а-ак… а ты чего? - напрягаюсь я.
- А я ничего. Пока ты ходил на кухню за чем-нибудь железным, я уснул.