- Ой, Жень! Это длинная история, короче. Пи… Иди в магазин, а мы пока с Санькой поужинаем и ванну примем.
Весь ужин я сидел под столом. Короче, Санька сказал, что хочет лошадку. Вот я и представлял из себя лошадку в стойле, весь ужин. Потом я набрал ванну и сунул в нее полусонного Санька.
- Короче, посиди минуту. Сейчас игрушки принесу, - сказал я и метнулся в комнату за игрушечной лодкой, потому как Санькино желание покататься на пароходике меня насторожило.
- Сань, глянь! Вот тебе лодка. Вот… блин лягушка? Не… крокодил, что ли? Короче, зеленая хренька. Давай по быстрому мыться и…
- Масимка… а я покакал, - грустно говорит мне Санек.
- То есть как покакал? Куда?
- В водиську.
- А где гов… ну, то, что из тебя вышло?
- Какасеська под попой, - говорит Санек.
Ну, отлично! И чо мне делать с этим? Не сразу я понял, что нужно для начала спустить воду и снять с результата жизнедеятельности человеческого организма сам человеческий организм, то есть Саньку, и помыть его душем.
Операция прошла удачно. Осталось, собственно, убрать эту жуткую вонючую лепеху. Понятно, что голыми руками я это взять не смог, поэтому решил надеть на руку полиэтиленовый пакет. Чтоб не чувствовать запаха, я нацепил на нос прищепку, а чтоб не видеть - натянул на глаза темные очки.
Я настраивался примерно минуту и наконец решительно взял рукой в пакете… Сейчас даже не могу поверить, что я это вообще взял в руки.
Выхожу из ванной и в коридоре натыкаюсь на Женьку.
- Ты уже пришел? - гнусаво говорю я ему.
- Макс, а собственно… Что произошло?
- Жень, давай не сейчас? Мы обосрались в ванной, теперь я это все убираю, - я поправляю на носу черные очки.
- А это зачем? - спрашивает Женька и снимает у меня с носа прищепку.
- Жень! Женька, да что ж ты наделал!? - и я, как лось через можжевельник, несусь в туалет, на встречу к белому другу.
Наконец-то! Мы с Женькой на кухне совсем одни. Санька отмытый и довольный тихо посапывает в кроватке, а я после того, как проблевался, чувствую голод.
Вы сейчас, наверное, ждете эротической сцены? С поеданием фруктов, с завязанными глазами? А вот и нет.
- Малыш, ты, может, разогреешь мясо? - говорит мне Женька, глядя, как я занес вилку над кастрюлей с остывшим жаркое.
- Не, так норм! - отвечаю я и кладу кусок мяса в рот. - Жень, блин! Это чо? - я выплевываю мясо и удивленно смотрю на Женьку.
- А что не так?
- Сам попробуй, - тяну я к его рту вилку с наколотым куском мяса.
- Ой, фу! - Женька его выплевывает в раковину. - Что за вкус, не пойму?
- Жень. Вот вроде взрослый мужик, вроде даже умный. В очках вон. А прочитать на баночке - не? В слове соль четыре буквы. Видишь? А в слове «сода»… А! Ну, да. Тоже четыре. Я теперь понял, почему Санька обосрался. Я его этим мясом кормил!
- Я что-то рассеянным становлюсь, - грустно вздыхает Женька и начинает ложкой выбрасывать мясо в мусорку.
- Жень, ну ты чего? Женька! Да ты самый лучший у меня, - мне его становится почему-то жалко. Вернее, не «почему-то». Он пашет, как лошадь, чтобы у нас все было. Он ходит в тренажерку и в бассейн, и я знаю почему. Чтобы не переставать нравится мне. Он готовит, убирается. Он… блин! Он меня любит, а я…
- Женька! Ты иди отдыхай. Я помою сейчас все. А ты поспи, ладно?
- Помой, - отвечает он, - только спать я не хочу пока. Знаешь, чего я хочу? - о! я узнаю эту хитрую лисью улыбку, но делаю вид, что не понимаю.
- Морковками померятся? - предполагаю я.
- Кстати! Мне нужно услышать эту историю про морковку, - Женька подходит ко мне, и его рука легко проникает мне под футболку. Потом легкий поцелуй, и все, я поплыл…
Можно про оставшийся кусок вечера я умолчу? Нет? Хотите проду? Я напишу ее, но только вот такие моменты, как всегда, оставлю для себя.
========== Пи... Открытие дачного сезона ==========
Наконец-то! Свершилось! Настали долгожданные майские праздники и небольшие весенние каникулы. Мы мирно собираемся на дачу.
- Макс, какого хрена лежишь? Ты вещи собрал? - Женька стоит на пороге спальни весь красный и с всклокоченными волосами.
- Там коробка с моими инструментами и куклами и еще сумка со шмотьем.
- Это я все уже в машину перетаскал. Осталось продукты собрать. Давай поднимайся и полы протри, чтоб мы после выходных не в срач вернулись.
- Э-э-э… а кофе в постель и все такое? - сладко потягиваюсь я. Женька только зло зыркает на меня своими азиатскими глазками и уходит на кухню.
Что-то я совсем стал каким-то домашним и ручным… Куда делся тот весельчак и балагур? Где шумные вечеринки и угарный улет с пробуждением в незнакомых местах? Где музыка и куча друзей?
Не подумайте, что я вдруг соскучился по тусовочной жизни. Меня вполне устраивает вот такая тихая и спокойная жизнь. Просто странно… в нас погиб дух авантюризма. Мы перестали делать глупости. Мы перестали лазить на балкон к любимым с цветами.
О чем это я? Ах, да… Дача!
- Я селедку не купил, - выводит меня из философского настроя Женька.
- Какую селедку? - я чешу обеими руками голову и становлюсь похожим на Канта. Не знаю, как он выглядел, но мне кажется, что именно так: с небритым лицом и с торчащими в разные стороны вихрами.
- Я хотел сделать селедку под шубой, а саму селедку не купил, - Женька стоит посреди кухни с полиэтиленовым пакетом в руках. Он выглядит потерянным и уставшим одновременно.
- Жень… Давай ты сейчас сядешь, выдохнешь и перестанешь волноваться, - мне его почему-то становится жалко.
- Я не волнуюсь, - он послушно опускается на диванчик рядом со мной, - просто боюсь, что мы забудем чего-нибудь.
- Жень. Ну, и если забудем. В чем проблема? Селедку купим по дороге. Если нужно будет еще что-нибудь, сядем на машину и купим, - говорю я и снимаю с его волос длинную красную нитку.
- И правда! Что это я?
Я смотрю на него, и сейчас мне хочется просто прижать его к себе и задушить. От нежности, конечно. Я просовываю руку под футболку на спине и чувствую ладонью его горячую кожу.
- Малыш, не сейчас! Мы так опозд…
Я не слушаю его. И никуда мы не опоздаем. Ну выйдем на час позже, дача же никуда не денется? Он быстро сдается моим игривым рукам, и вот уже его губы приоткрываются навстречу моим поцелуям…
Закончили с лирикой! Последнее время меня часто на нее сносит. Нас просто окружает много людей. На работе, после нее. Вокруг нас крутится эта самая спокойная семейная жизнь. Фитнес-клуб, поездки к бабе Любе. Друзья, Санька. Последний вообще практически живет у нас. Мы так редко бываем одни! И мне так не хватает моего Женьки, которого, так же как и меня, крутит вся эта жизненная карусель.
- Макс! Селедка! - вскрикивает Женька, и мне приходится резко останавливать машину на проселочной дороге.
- Ё-мое!!! Жень. Я чуть не обосрался, - говорю я и разворачиваю машину в обратную сторону, в направлении небольшого местного магазинчика.
- Понаехали, гастарбайтеры, - слышу я ворчание толстой продавщицы в подсобке. У нее, наверное, давно не было секса, и именно поэтому ее все бесят и лезть в бочку с селедкой ей совсем не хочется.
У нее, может, и не было секса, а вот у меня был, и совсем недавно. Женька был таким… м-м-м… таким нежным и ласковым. И таким послушным. М-м-м… Короче наше настроение это обидное «понаехали» и «гастарбайтер» не испортило. Тем более Женька в старом (розовом!!!) свитере, старой полинявшей куртке и дебильной, но хоть не розовой шапочке реально похож на узбека-гастарбайтера. Или таджика, я не очень в них разбираюсь.
Первый день на даче прошел в уборке и готовке. У Женьки принцип: уезжая с дачи или из города, мы должны убраться, чтобы потом не приехать в тот самый срач. Но как только мы приезжаем, он тут же начинает убираться! Вот где у человека логика?
На первые майские праздники, обещался быть Славка. Он же должен был привести к нам Санька. Ида хотела тоже приехать с Моисеичем, но побоялась везти его. Он все еще не окреп после болезни. Вообще он держится молодцом! Даже улыбается и шутит. Но меня расстраивает эта кривая улыбка и его голос, так странно растягивающий слова. Мне больно смотреть на нашего Моисеича. Он сильно похудел и состарился лет на десять. Раньше он мне напоминал героя мультика «Гадкий я». А теперь он больше похож на взъерошенную замерзшую птицу с большим клювом.
- А вот и мы! - хором говорят Санька и Славка, вылезая из такси.
После трудового предпраздничного дня мы с Женькой решили немного расслабиться. Но «немного» не получилось. Поэтому Женька встречает гостей с обмотанной мокрым полотенцем головой, а я - с опухшим лицом и трясущимися руками.
- Здорово! - из машины вылезает… Рыжий. Если забыли, кто это, то напомню: это тот парень из нашего двора, с которым мы играли в футбол. И у него еще имя такое странное - Альберт. Или Адольф. Или Альфред… Короче, Рыжий!
- Жаргал! Можно просто Женя, - Женька протягивает Рыжему руку.
- Альберт! Можно просто Рыжий, - о! все-таки Альберт.
Хотите посплетничать? Короче… Как-то раз, мы со Славкой попали в компанию местных ребят, которых я знал. Ну, и каким-то образом утром дома я проснулся один. Вернее, Славки утром в квартире не оказалось. Пришел он такой очень радостный и явно натраханный. Я долго думал: с кем это мой Славка мог эм… совокупиться, так сказать? Девочек я тут же отмел. А парни там все такие… Короче, я перебрал всех Серег, черного и белого, потом прикинул Славкины шансы с Костиком и тут же это все отмел. Про Рыжего я даже подумать не мог. Он не просто бруташка. Он настоящий рыжий медведь: огромный и серьезный. Но потом, Славка стал частенько оказываться где-то рядом с моим домом, если учесть, что живет он ближе к центру, а мы - на окраине города. Он приходил ко мне ночью и сидел на кухне со счастливой мордой, улыбаясь полочкам и не реагируя на мой искрометный юмор.
- Макс! Иди уже в парилку. Ты долго еще будешь в телефоне зависать? - кричит в открытую дверь Женька. Мы уже успели поесть шашлыков, выпить и уложить разбушевавшегося Санька. Кстати… при Рыжем мы с Женькой абсолютные натуралы.
Я не люблю баню. Вернее, я люблю Женьку в бане. Он такой весь потный… тело блестит… мышцы на плечах перекатываются… м-м-м… Ой! Отвлекся! Короче, в бане мне всегда становится плохо. Но мне ж нужно показать перед Рыжим, что я весь такой натуральный и крепкий мужик! Поэтому я скидываю со своей худой тушки остатки одежды и захожу в парилку.
- А теперь веничком! - радостно улыбается Женька. Его организм уже сэрогировал на мою наготу, поэтому он передвигается по бане, прикрыв срам веником.
- Вы давайте вениками, а я пошел, - говорю я и отклеиваю мокрую от пота жопку от деревянного подпопника с явным намерением уйти.
Не тут-то было! Крепкие руки Рыжего хватают меня за плечи, и я не эстетично падаю грудью на лавку.
- Ноги ему держи! - пыхтит Рыжий.
- Он брыкается. Сука! - сипит Славка, садясь на меня верхом.
- Малыш, не дергайся. Тебе понравится, - радостно бегает около лавки Женька с высоко поднятым членом.
Вот знаете! Я не люблю я русскую баню. Не понимаю я этого кайфа. Лупля вениками для меня - это вообще нечто непонятное. Короче, я вырвался из этого дурдома и ушел делать кукол, потирая красную попу. Вообще, мне всегда казалось, что вениками в бане бьют не совсем по ней. Но может, я и ошибаюсь.
Уже глубоко в ночи, потаскав, как обычно, тазики от Женьки и пару горшков от Саньки, я спокойно сел за работу. Забыл похвастаться: у меня уже сделано четыре куклы. Осталось их немного покрыть лаком и собрать.
Я мирно матерюсь в контакте с другом, крашу очередную детальку куклы, как вдруг…
- Бу-бу-бу… еще! - и ритмичный стук чего-то об стенку.
Они там с Рыжим вообще охуели? Во-первых, Славка и Рыжий у меня до сих пор в голове не складываются ни в какую из поз камасутры. Во-вторых, они спят на НАШЕЙ с Женькой постели. А в-третьих, за стеной спит Санек.
Первой моей мыслью было подойти к двери и постучать им. Но мой друг в телефоне меня остановил, резонно заметив, что это не мое дело. Хотя почему не мое? Кровать моя, да и если Санек проснется, то возиться с ним придется именно мне.
Оргия в нашей комнате, наконец, заканчивается, и я снова принимаюсь за куклу. И тут случается непредвиденное… На полуслове мой телефон вырубается. Я разрядил батарею в ноль, а зарядка в той комнате, где «спят» Славка и Рыжий. Что делать? Конечно, потихоньку идти за зарядником.
Потихоньку не выходит. Проходя по темному коридорчику к двери комнаты, я спотыкаюсь об велик, и он с грохотом и звоном падает на меня. Вернее, не так. Это я с грохотом и звоном падаю на него. Потирая ушибленный бок, я добираюсь до заветной двери и, открывая ее, тактично кашляю. От натужного кашля мой организм, измученный овощами, издает неприличный звук.
- Знаю, кашлять было излишним, - шепотом говорю я сам себе и слышу Славкин смех в подушку и нарочито громкий храп Рыжего.
- Масимка-а-а!!! Маси-и-им!!! Я писить хосю-у-у!
Блин! Началось в колхозе утро! Разбудили-таки Саньку! А время полседьмого, и вряд ли мне удастся уговорить мелкого поспать еще часов шесть, если учесть, что вчера я уложил его пораньше, чтоб не мешался.