– Опыт, – с гордостью трудяги отозвался Михалыч. – Когда я Нурекскую ГЭС проектировал, нам однажды с самолета ящик водки сбросили. Гуманитарная помощь, потому что мерзли мы очень. По ночам особенно.
– Ящик? И не разбился?
– На парашюте, само собой. Двадцать бутылок, значит. А нас трое. Ну, мы сели и... Не сразу, конечно, за два дня. Но пока не усидели, не успокоились.
– Живы остались?
– Как видишь. – Михалыч тяжело поднялся с постели, подошел к холодильнику, открыл дверцу и вдруг застыл.
– Ты в магазин вчера ходил? – спросил он Гену не оборачиваясь.
– Нет.
– А я?
– Тоже нет. А что? – приподнялся на локте Гена.
– А то!
И Михалыч распахнул дверцу, чтобы Гене было видно.
И Гена увидел в холодильнике несколько бутылок, выстроившихся в боевой ряд.
Он обрадовался и тут же испугался:
– Сопьемся на фиг!
– Я всю жизнь спиваюсь и не спился, – успокоил Михалыч. – Но можно, конечно, и проигнорировать! Он захлопнул дверцу.
– Ты чего? – вскрикнул Гена с таким отчаянием, будто дверца закрылась навсегда или будто сейчас ее откроют, а там ничего нет, показалось.
Он вскочил, подбежал, распахнул: всё на месте, не показалось. Гена рассмеялся с облегчением.
– Одним днем больше, одним меньше – какая разница! – заключил Михалыч, доставая холодную, запотевшую бутылку, а Гена сглотнул обильную слюну, которая неизвестно откуда появилась в его только что сухом горле.
Но это, конечно, только присказка, а речь пойдет совсем о другом.
2
Речь пойдет совсем о другом.
Началось это другое на сарайском рынке, где учительница-пенсионерка Липкина торговала сметаной собственного производства.
– Молоко, сметана, подходим, берем, говорим спасибо! От своей коровы, химически чистый продукт! – зазывала она.
Некая рафинированная дама, обследующая прилавки, услышав это, поморщилась и высокомерно сделала замечание Липкиной:
– Вы бы не говорили, чего не знаете! Химически чистых веществ в природе не бывает! А продуктов тем более! Обманывают покупателей как хотят!
Липкина ничуть не рассердилась. Напротив, она как бы даже обрадовалась и ответила:
– А вы, женщина, не принимайте все так буквально! Я что имею в виду? А то, что в этом молоке лактозы, глюкозы, жира, не считая альбуминов и прочих липидов, ровнехонько тринадцать процентов, а воды всего восемьдесят семь!
Дама растерялась, но не желала уступать в полемике с деревенской теткой:
– Какие познания, однако. А восемьдесят семь процентов воды – не много?
– Берите в магазине, там все сто, остальное краситель! Женщина, в человеке и то воды девяносто процентов! А тут молоко, вещь жидкая!
Но тут Липкина потеряла вдруг интерес к покупательнице. Она увидела мужа своей соседки Сущевой, Евгения. Радостно окликнула:
– Женя! Евгений!
Евгений дернул головой, заозирался и, вместо того чтобы подойти, метнулся в сторону. Тут только Липкина заметила, что он не один. Рядом с ним не сказать чтобы девушка, но довольно молодая женщина. Не абсолютная красавица, но вид ничего себе. Вид, как тут же заключила Липкина, исходя из крашенных в белое волос, голубых глаз и голенастых ног, однозначный. Как пить дать – любовница.
3
– Как пить дать, любовница! – рассказывала она в тот же день Анне Сущевой. – А он-то, он-то! Сделал вид, что меня не знает, представляешь? Быстренько скрылся, но я всё заметила! Говорила я тебе: не дело – мужика одного в город отпускать!
Анна не хотела верить.
– Да что вы, ей-богу... Может, это еще ничего не значит? Может, они работают вместе?
– На стройке, ага, – с иронией согласилась Липкина. – Она подает, он принимает. Или наоборот. С таким личиком на стройке не работают!
– А может, это начальника жена? – не сдавалась Анна. – Начальник попросил Женю помочь ей сходить на рынок. Вон Суриков с Шарова женой в город ездит – ну и что?
– Что там или не что, тоже неизвестно. Нет, дело твое, хочешь, чтобы тебя дурили, на здоровье!
Анна обиделась.
– Да что вы сразу! Евгений не такой! Он все деньги в дом привозит, он обо мне заботится! Он меня любит! Сроду не замечала, чтобы он...
И тут она вдруг умолкла. И молчала так долго, глядя в одну точку, что Липкина даже встревожилась.
– Эй, ты чего? Воды дать? Але, очнись!
– Я поняла, – сказала Анна. – Я поняла, Мария Антоновна, что случилось! Это на него сеанс подействовал. Приехал на три дня и вдруг собрался и умчался. Понимаете?
Липкина утвердительно кивнула и сказала:
– Не понимаю.
– Да как же! Все вон жалуются, что после сеанса у каждого что-то не то! И все в худшую сторону!
Анна знала, что говорила. Не у каждого и не обязательно в худшую сторону, но что-то такое появилось. Тот же столбун Льва Ильича – характерно. У Андрея Ильича бровь начала подергиваться – тоже показательно. У Кублаковой давление подскочило, лежала три дня, а ведь молодая еще женщина. Как вам это? А у Синицыной неделю подряд в углу что-то трещало – и пусть, допустим, трещало не в углу, а в ухе самой Синицыной, но до этого никакого треска не было, судите сами.
Читыркин же, как всегда, сумел использовать обстоятельства в свою пользу. Узнав историю Льва Ильича, он объявил жене, что экстрасенс и ему наколдовал приступы столбняка. Жена смеялась и не верила, но вот Читыркин, кидая сено вилами на стог, вдруг замер и остался в таком положении. Жена хотела взять у него вилы – никак. Пыталась разогнуть его руки – не получается. Главное, человек ведь довольно тощий, не могучий, а тут всё стало как железное у него: ткнешь в любую мышцу, а она, будто свежий кочан капусты, не продавливается. И хоть женщины-соседки смеялись, что не надо его трогать, а надо посмотреть, как поведет себя главная мышца мужчины, жена Читыркина испугалась и побежала за водкой. Частью растерла, часть влила ему в горло – и Читыркин ожил. Так и пошло – как на него накатит (чаще всего во время работы, но бывало и в спокойном состоянии), жена подносит ему стакан-другой, и всё восстанавливается. Суриков хотел перенять опыт, тоже застыл, но момент выбрал неудачный: с поднятым топором над дровами. Наталья, женщина умная, не стала бежать за водкой, а сказала:
– Что, худо тебе? Ты, главное, не волнуйся. Если через полчаса не пройдет, я врача вызову.
Не через полчаса, а гораздо раньше (попробуйте постоять с топором над головой) Суриков отмер, бросил топор и плюнул с досадой. Мораль: всякая идея хороша только в первом употреблении, а потом сразу же вырождается в смех и глупость.
Анна продолжала причитать:
– Не зря их запретили, паразитов! Это он так на Евгения подействовал! Это из-за него он сорвался, уехал и... И что-то с ним там случилось!
– Я тебе даже могу сказать что, – предложила Липкина. – Он, кстати, у тебя где там живет? В общежитии?
– Квартиру снимает. С напарником.
– А не с напарницей?
Анна не ответила. Вскочив, она пошла из дома, на ходу говоря:
– Нет, я это так не оставлю! Что это еще за эксперименты на людях?
4
– Что это еще за эксперименты на людях? – спросила Анна Нестерова, который возле своего дома (то есть бывшего дома Клавдии-Анжелы) собирался сесть в машину.
– Какие эксперименты?
– А такие! Вы извините, но давайте что-то делайте! Из-за вас там с человеком неизвестно что происходит! Вы куда собрались?
Нестеров признался, что в город, взять кое-какие свои вещи.
– Вот и хорошо! Вместе поедем! – заявила Анна, садясь в машину, не обратив внимания на то, что была во всем домашнем, то есть не сильно чистом и новом, а на ногах анисовским обычаем – резиновые боты на босую ногу. Обувь удобная, учитывая недавние дожди, хоть и не очень гигиеничная, надо признать.
Они поехали. В машине Анна объяснила суть дела. Был сеанс, муж ее присутствовал и тут же сорвался в город, где его заметили с посторонней женщиной.
– Вы уверены, что именно после этого? – спросил Нестеров.
– А после чего же? Сроду за ним ничего такого не замечалось!
Нестеров неопределенно склонил голову, но вслух не высказал сомнений. Поинтересовался только:
– И что я должен предпринять?
– Как что? Приедем сейчас, и сделайте что-нибудь такое, чтобы он перестал!
– Что перестал?
– То, что начал! Хотя, я думаю, ничего еще такого нет. Вы скорее едьте! – поторопила Анна. – Пока мы ползем, там неизвестно что будет!
Нестеров решил уточнить обстоятельства.
– Вашего мужа видели с женщиной, я правильно понял?
– Правильно. Но это еще ничего не значит!
– Он там работает? И, наверно, снимает квар-тиру?
– На что это вы намекаете? Если мужчина на квартире живет, а не с женой, он уже и честным быть не может? И он там с напарником!
– А что же вы не переберетесь? – спросил Нестеров.
– У меня тут хозяйство. Копим на квартиру, а это сами знаете какие деньги. Если бы дом продать, хватило бы, да кто купит?
– И жалко, наверно? – посочувствовал Нестеров. – Все-таки родительское гнездо, родина...
– Да накройся она медным тазом, эта родина, откровенно-то говоря! – непатриотично воскликнула Анна. – Никакой цивилизации вокруг, одна грязь! Анжелке вон повезло, вы у нее дом взяли. Где еще такого дурака найти? – Тут Анна смутилась. – Я, в смысле, не про вас, я, в смысле.... ну, образно говорю. В смысле: где еще найти такого доброго человека?
– Как ни странно, я, быть может, могу вам помочь. Есть человек, который домами в Анисовке интересуется.
– Вот хорошо бы! Но только давайте так, Александр: пока вы мне обратно мужа не настроите, никаких разговоров про дом, даже не думайте!
– То есть это будет, вроде того, гонорар? – улыбнулся Нестеров.
– Какой еще гонорар? Дом – за то, что вы исправите, что сами и напортачили?
– Я шучу. Дом у вас купят за деньги. А теперь давайте по делу. Я уверен, что я тут ни при чем.
– А кто при чем?
– Мне кажется, что сам ваш муж при чем.
Анна с этим не могла согласиться:
– Перестаньте! – защитила она честь мужа. – Не знаете человека, а наговариваете! Да едьте вы быстрее, в самом деле!
Меж тем машина уже въехала в город.
5
Меж тем машина уже въехала в город и вскоре оказалась у дома, где проживал Евгений.
– Пойдемте! – распорядилась Анна.
– Вы уверены, что я нужен?
– А как же? Кто еще на него действовать будет?
– Анна Антоновна, еще раз вам говорю: ни на сеансе, ни в данной ситуации я не в силах подействовать на морально-психическую конституцию человека и на его конкретные поступки. Понимаете?
– Вот вместе и разберемся насчет поступков. Я уж сама пойму, вы виноваты или он виноват. Пошли. Нестеров, стараясь не рассмеяться, убеждал:
– Анна Антоновна, я не против. Но сами посудите: мы приходим вместе. Что он подумает? Я предлагаю: вы сходите, посмотрите, как и что. И если действительно что-то случилось, я попробую вам помочь.
Анну этот довод убедил.
– Ладно, – сказала она. – Но если что – не попробуете, а поможете!
Она вышла из машины, не заметив, что из окна выглядывает муж.
А тот, выглянув, тут же скрылся.
Заметался по комнате. Она была явно прибрана и для чего-то приготовлена: на столе шампанское, фрукты, цветы. Для эффекта мы могли бы приврать, что и сам Евгений в костюме, но эффекты не должны вступать в противоречие с правдой жизни: на свидания мужчины давно уже не рядятся в костюмы, а уж у себя дома тем более, футболка, джинсы – и на том спасибо. А то ведь и в шортах может встретить любимый любимую, и с голым животом, учитывая жаркое летнее время.
Поэтому Евгению не надо было переодеваться, он бросился убирать признаки приготовления: шампанское в холодильник, фрукты туда же, цветы, пометавшись, сунул в платяной шкаф, в белье. Посмотрел на часы, окончательно изменился в лице, без того измененном, схватил телефон, набрал номер. Ему не ответили. Тогда он вышел из квартиры.
6
Он вышел из квартиры и начал спускаться. Увидел жену, приятно удивился:
– Аня? Надо же! Ты что это без звонка?
– Да я просто... Человек в город поехал, я решила заодно... А то последний раз не повидались толком, – говорила Анна, оглядывая Евгения, ища какие-то признаки чего-то. Не находила признаков, мысленно сердилась на Липкину.
А Евгений с сожалением скреб в затылке:
– Эх, черт, а я на работу собрался. Вечерняя смена. И отпроситься нельзя, срочный объект.
– Может, я подожду?
– Где ты будешь ждать?
– У тебя, где же еще?
– Не знаю... Там напарник... Сейчас его нет, но вернется скоро...
Подозрения вспыхнули в Анне с новой силой.
– И пускай вернется, – упрямо сказала она.
– Нехорошо: будешь в одной квартире с чужим мужчиной.
– Какой он чужой, вы живете вместе! Заодно познакомлюсь, а то никогда не видела.
И Анна, не тратя больше времени на разговоры, стала подниматься. Евгений шел сзади и растерянно говорил:
– Само собой, не видела, у нас смены разные. Я дома – он на работе. И наоборот.
Войдя в квартиру, Анна осмотрелась.
– Я смотрю, прибрано у тебя.
– Почему бы и нет? Держим в порядке...
– Обычно я у тебя целый день грязь вывожу. Да еще готовлю, сроду поесть ничего нормального нет. – Анна открыла холодильник и удивилась. – Надо же. И продукты, и фрукты. И даже шампанское.
Евгений ничуть не удивился:
– Само собой. У Анатолия день рождения сегодня. Готовится.
– Да? Ну, ты иди, а то на работу опоздаешь. А я отдохну пока, телевизор посмотрю. Когда сожитель твой придет?
– Да скоро уже... – Евгений посмотрел на часы и приблизился для чего-то к окну. – Что-то я рано собрался, в самом деле. Могу и дома побыть. Чайку попьем. Ты не хочешь?
– Можно. Ты как вообще? Ты ничего за собой такого не замечаешь?
– А ты что?
– Ну... Здоровье ничего?
– Все в порядке.
Предложив чаю, Евгений не тронулся с места. Он караулил у окна, посматривал то во двор, то на Анну, которая рассеянно ходила по комнате. Вот она мимоходом открыла дверцу платяного шкафа. Увидела букет цветов. И все кончилось. То есть, наоборот, началось. Женщины ведь каковы? Они, бывает, верят мужчинам наперекор всему, наперекор даже очевидным свидетельствам их неверности. Некоторые самые мудрые, даже застав своего мужа в непосредственной близости с другой женщиной, предпочитают думать, что это она, гадина, виновата, и правильно делают: пока мужчина сам не признается (если дурак), что изменил, не надо упрекать его в измене, не надо кричать сгоряча: «Ну и иди тогда к своей подлюке!» – потому что ведь он впопыхах может и уйти, а потом будет жалеть; кому от этого лучше? Но если вера женщины рухнула, то тут уж всё, тут ей ничто и ничем не докажешь, она страшна в своем праведном и безоглядном гневе. В это состояние и впала тут же Анна.
– Что это? – спросила она, вытаскивая букет.
– Цветы, – ответил Евгений.
Легко заметить, что не стал запираться, сказал правду.
– А чего они в шкафу делают? – не успокоилась Анна этим ответом.
Но у Евгения был уже готов другой.
– Я же говорю: день рождения у Анатолия. Хочу ему подарить. Он придет, а я ему...
Но Анна была не та, что минуту назад. Она сомневалась в каждом слове Евгения и различала каждое подергивание каждой жилочки на его лживом, как ей теперь казалось, лице.
– Ты же на работу собрался, не поняла, когда ты дарить будешь? – уличила она мужа.
– Вот тоже... Да элементарно! Он придет, шкаф откроет, а там цветы. Сюрприз. Ему будет очень приятно.
И тут раздался стук в дверь.
– Вот и сюрприз! – догадалась Анна. – Я открою!
И пошла к двери, не дав Евгению упредить себя.
Открыла дверь и увидела девушку. Блондинку с голубыми глазами. Глаза блондинки вильнули, девушка слегка приоткрыла ярко накрашенный рот.