Было фактически два чердака. К тому, что был над комнатой Чада, вела узкая лестница, скрытая в шкафу в коридоре (возможно последний остаток лестницы для слуг). Я почти ожидала увидеть пыль и контейнеры для хранения, но на чердаке оказался современный офис с профессионально выглядящим компьютером, установленном на вишневом столе. В крыше были окна, создающие ощущение простора, чтобы компенсировать вишневые стены книжных шкафов адвокатской, отягощенных юридическими томами в кожаном переплете. Единственной причудливой особенностью была кружевная подушка на узком сиденье у окна перед единственным окном.
— Ты сказал есть еще один? — спросила я, стоя на лестнице, поскольку, войти в комнату, казалось, вторжением.
Чад направился к другой стороне второго этажа, и в спальню его родителей. Я удивлялась, почему офис был персонализированным и очаровательным, в то время, как спальня, профессионально оформлена до такой степени, что в ней могло быть одинаково комфортно, как в универмаге, так и в старом доме, безлико и холодно.
Внутри гардеробной, была большая прямоугольная дверь в потолке. Мы должны были достать стул и подтащить его под дверь прежде, чем я смогла дотянуться рукой до затвора, но дверь оказалась складной лестницей. Как только мы убрали стул в сторону, лестница опустилась вплоть до пола.
С фонарями в руках, мы, бесстрашные исследователи поднялись на чердак, который был более подходящим этому дому, чем предыдущий. По структуре, это было зеркальное отображение офиса, за исключением окон в крыше и великолепного вида. Свет пробивался через слой белой краски, который покрывал единственное окно, мерцая на частицах пыли, чей покой мы нарушили своим присутствием.
Четыре старых пароходных чемодана выстроились у стены рядом с педальной швейной машиной «Зингер», надпись была небрежной с замысловатыми золотыми буквами на поцарапанной деревянной стороне корпуса.
Здесь было гораздо больше пустых ящиков из под молока, но на чердак, по крайней мере, кто-то нашел способ не пустить пауков. Я не видела ползучих тварей вообще. Или даже большое количество пыли. Эмбер вполне можно доверять очистку чердака.
Чемоданы были заперты. Но увидев разочарованное выражение на лице Чада, я достала свой перочинный нож. Немного пошевелив, немного раскачав — в противном случае бесполезной — зубочисткой и острием ножа, и первый чемодан был открыт прежде, чем вы могли бы пропеть три стиха из «Девяноста девяти Бутылок Пива». Я знаю, потому что напеваю, когда вскрываю замки — дурная привычка. Так как у меня нет никакого желания, становиться профессиональным вором, тем не менее, я не потрудилась попробовать оградить себя от этого.
Пожелтевшее постельное белье с плетеным кружевом по краям и вышитыми весенними корзинами, или цветами или какими-либо другими соответствующими женскими образами, заполняли первый чемодан, но второй оказался более интересным. Планы дома (которые мы вынули), дела, старые дипломы людей, имена которых были незнакомы Чаду, и горстка газетных статей, относящихся ко времени 1920-ых о людях с такой же фамилией, как в дипломах и делах. Главным образом смерть, рождение и уведомления о браке. Не было ни одного извещения о смерти, в которым бы упоминалось, что человек умер насильственной смертью, или в слишком молодом возрасте, я заметила.
В то время, как Чад детально изучал планы дома, расположившись на закрытой крышке первого чемодана, я остановилась, чтобы прочесть о жизни Эрмэлинды Гэй Холфенстер МакГиннис Кертис Олбрайт, заинтригованная чрезмерной фамилией. Она умерла в возрасте семидесяти четырех лет в 1939 году. Ее отец был капитаном по ту сторону гражданской войны, увез семью на запад, чтобы попытаться заработать состояние на древесине и железных дорогах. У Эрмэлинды было восемь детей, четверо из которых пережили ее и имели огромное количество своих детей. Дважды вдова, она вышла замуж за третьего за пятнадцать лет до своей смерти. Он был, если читать между строк, гораздо моложе, чем она.
— Вы идете, девушка, Сказала я восхищенно- в этот момент лестница захлопнулась так сильно, что результирующая вибрация по этажу, заставила отрываться Чада от своих планов. Но все же, он не услышал щелк замка.
Я нырнула к двери слишком поздно, конечно. Когда я приложила к ней свой нос, то не почувствовала ни единого запаха. В любом случае, я не могла придумать ни какой причины, по которой кто-то стал бы запирать нас на чердаке. Это не выглядело так будто мы были близки к гибели здесь … если кто-то не соберется поджечь дом или что-то в этом роде.
Мне в голову пришла полезная мысль и я решила, что, вероятно, это наш призрак. Я читала о привидениях которые поджигают дома. Не был ли Ханс Хольцер Борлей священник якобы сожжен своим привидением? Но тогда я была уверена, что Ханс Хольцер был мошенником в какой-то момент …
— Хорошо, — сказала я Чаду, — В любом случае, это говорит нам, что наш призрак мстителен и умен. — Он выглядел довольно потрясенным, сжимая планы таким образом, что заставил бы любого историка съежиться так же, как морщилась хрупкая бумага в его руках. — Мы могли бы продолжить исследования, тебе не кажется?
Он все еще выглядел испуганным, когда я сказала ему, — Твоя мама будет дома рано или поздно. Когда она поднимется наверх, мы сможем попросить ее выпустить нас. — Тогда у меня возникла идея. Я вынула телефон из своего переднего кармана, но когда позвонила по номеру, отложила это, так как услышала звонок ее телефона в спальне.
— У твоей мамы есть сотовый телефон? — Как оказалось был. Он набрал номер, и я стала слушать, как ее сотовый телефон рассказывал мне о том, что она была не доступна. Таким образом, я сказала ей, где мы были и что произошло.
— Когда она получит сообщение, то придет освободить нас, — сказала я Чаду, когда закончила. — Если она этого не сделает, позвоним твоему отцу. Хочешь узнать что в последнем чемодане?
Он был не в восторге от этого, но оперся на мое плечо, а я вскрыла последний замок.
Мы оба уставились на сокровище, которое обнаружили, когда открыли последний чемодан
— Ничего себе, — сказал я. — Интересно, твои родители знают, что здесь. — Я сделала паузу. — Интересно, стоит ли это чего-нибудь?
Последний чемодан был абсолютно полон старых записей, в основном черные, виниловые на вид и пометкой 78 оборотов в минуту. Должно быть, это был способ хранения, который я обнаружила. В одной куче были сложены все детские развлекательные истории о Гайавате, различные детские песни. И сокровища, Белоснежка в комплекте со сборником рассказов в альбомной обложке, которая выглядела, как будто это было сделано примерно в то же время, как в кино. Чад сунул нос в Белоснежку, так что я положил ее обратно в кучу.
Зазвонил мой сотовый телефон, и я проверила номер. — Не твоя мама, — сказала я Чаду. Я щелкнула, открыв телефон.
— Привет, Адам. Ты хоть раз слушал «Mello-Kings»?
Была небольшая пауза, и Адам запел сносным басом, — Цып, Цып, Цып пошла маленькая птичка … и что-то, что-то, что-то пошло мое сердце. Я предполагаю, что есть причина, раз ты спрашиваешь?
— Чад и я разбираем коробку со старыми записями, — сказала я ему.
— Чад? — Его голос был осторожно нейтральным.
— Десятилетний сын Эмбер. Я держу в руках пластинку «Mello-Kings» 1957 года выпуска. Я думаю, это может быть самая свежая здесь — нет. Чад только что нашел альбом Beatles … хм, обложка. Похоже, что запись отсутствует. Таким образом, «Mello-Kings», вероятно, самая новая вещь здесь.
— Понимаю. Не повезло в охоте на призраков?
— В некотором роде. — Я посмотрела с сожалением на закрытую дверь, что держала нас в плену. — А что насчет тебя? Как переговоры с Госпожой?
— Уоррен и Даррил должны встретиться с парой ее вампиров сегодня вечером.
— Какими?
— Бернардом и Вульфи.
— Скажи им, чтоб были осторожны, — сказала я ему. — Вульфи нечто большее, чем просто вампир. — Я столкнулась с Бернардом лишь раз, и он не произвел на меня впечатление или, может быть, я просто вспомнила реакцию Стефана на него.
— Иди поучи свою бабушку высасывать яйца, — сказал Адам спокойно. — Не волнуйся. Ты видела Стефана?
Я коснулась пальцами шеи. Как ответить на этот вопрос. — Я не знаю, возможно, он укусил меня вчера вечером, — казалось, это не совсем то, что нужно сказать. — Он скрывается до сих пор. Возможно, сегодня появится, чтобы поговорить.
Я услышала, как внизу открылась дверь. — Мне пора идти, Эмбер вернулась.
— Хорошо. Я позвоню тебе сегодня вечером. — И он повесил трубку.
Кто-то взбежал вверх по лестнице и в спальню. — Твоя мама дома, — сказала я Чаду, и начала складывать пластинки на место. Они были тяжелыми. Я не могла себе представить, сколько же весит весь чемодан. Возможно, их упаковали в чемодан когда он уже был на чердаке, или нашлось восемь здоровых вервольфов, чтобы внести его.
— Заперто, — сказала я Эмбер, когда она гремела дверью. — Я думаю, что на твоей стороне есть защелка.
Она тяжело дышала, когда стащила лестницу вниз.
Её внимание было полностью сосредоточено на Чаде, и она не потрудилась прибегнуть к речи, когда ее руки танцевали.
— У нас все хорошо, — прервала я ее. — У вас здесь есть пластинки в приличном состоянии. Вы их не оценивали?
Она повернулась, чтобы посмотреть на меня, как будто забыв обо мне. Её зрачки были… странными. Слишком расширенными, решила я, даже для тускло освещенного чердака.
— Записи? Я думаю, Корбан нашел их, когда мы купили этот дом. Да, он проверил их. В них нет ничего особенного. Просто старые.
— Ты хорошо провела время, делая покупки?
Она посмотрела на меня безучастно. — Покупки?
— Эмбер, с тобой все в порядке?
Она моргнула, потом улыбнулась. Она была настолько полна сладости и света, что по моей коже поползли мурашки. В Эмбер со читалось многое, но она не была сладкой. Что-то с ней было не так.
— Да. Я купила свитер и несколько ранних рождественских подарков. — Она отмахнулась. — Как вы застряли здесь?
Я пожала плечами, вернув на место последнюю пластинку, и затянув замок на чемодане. — Если у вас нет того, кто проникает в ваш дом, чтобы разыгрывать противные розыгрыши, я бы сказала, что это был призрак.
Я встала, собравшись пройти мимо нее в открытую дверь. И почувствовала запах вампира. Может быть Стефан остается здесь? Я сделала паузу, чтобы осмотреться, в то время как Чад прогремел вниз по чердачной лестнице, оставив свою мать и меня в покое с запахом вампира и свежей крови.
— Что случилось? — сказала Эмбер, делая шаг вперед.
От нее пахло потом, сексом и вампиром, который не был Стефаном.
— Все что ты делала, это только ходила по магазинам? — спросила я.
— Что? Мне привели волосы в порядок, я заплатила несколько счетов-вот и все. С тобой все в порядке?
Она не лгала. Она не знала, что была закуской для вампира. Сегодня.
Я посмотрела на дневной свет пробивающийся сквозь окна и знала, что мне отчаянно нужно поговорить со Стефаном.
Глава 7
Я ждала до темноты, потом спокойно пробралась через заднюю дверь во двор.
— Стефан? — позвала я тихо, чтобы никто в доме не услышал меня.
Это было не так глупо, как призывать его. Он пришел сюда, чтобы следить за мной. Это имело смысл, что он будет рядом, где-то. Наблюдать.
Я ждала полчаса, и все же, никакого Стефана. Наконец, я вошла внутрь и обнаружила Эмбер, которая смотрела телевизор.
— Я иду спать, — сказала я ей.
Её шея, я заметила, была открыта миру и не опорочена, но есть другие места, из которых может питаться вампир. Моя собственная шея была обмотана шарфом, одним из нескольких, купленных тем днем, во время веселого шоппинга, мной и Чадом. Единственной вещью, найденной мной, имеющей сходство с ягненком была заколка с овцой из мультфильма. Не совсем то, чтобы взывать к защите Сына Божия.
— У тебя усталый вид, — сказала она, зевая. — Я знаю, что опустошена. — Она приглушила телевизор и взглянула на меня.
— Корбан рассказал мне о прошлой ночи. Даже если ты не сможешь сделать ничего больше, это много значит для меня, ты убедила его, что Чад не делает все эти вещи сам, разыгрывая нас.
Я потерла укус вампира, надежно скрытый под ярко-красным шелком. У Эмбер была проблема гораздо серьезнее, чем призрак, но я понятия не имела, как помочь ей в этом.
— Хорошо, — сказала я. — Увидимся утром.
Как только я оказалась в своей комнате, я не смогла заставить себя заснуть. Я подумала, знал ли Корбан, кем был его клиент и знал ли, что вампир питался от его жены, или же он был жертвой обмана, как Эмбер. Я удивлялась странности Корбана, который не верил в призраков, но предложил Эмбер пригласить меня приехать и помочь им с ним. Но если это вампир решил привести меня сюда … Я понятия не имела, почему. Если это был не какой-то секретный заговор, путь для Марсилии, чтобы избавиться от меня, наказать меня за мои грехи, не беспокоясь о волках. Но я не видела, что бы Марсилия стремилась задолжать какому-либо вампиру — а вампир, который был настолько территориальным, что не позволял никаким другим вампирам охотиться в ее пределах, плохой кандидат для совместного решения проблем.
К слову о Блеквуде… он призвал Эмбер к себе днем. Я никогда не слышала о вампире, который был жив в течение дня, хотя по общему признанию мой опыт с вампирами был ограничен. Я задавалась вопросом, где же Стефан.
— Стефан? — сказала я, понизив голос. — Выходи, выходи, где же ты. — Возможно он не мог войти, потому что не был приглашен. — Стефан? Войди. — Но он все еще не отвечал.
Мой телефон зазвонил, и я не смогла унять глупых бабочек в животе, когда ответила.
— Привет, Адам, — сказала я.
— Я подумал, тебе будет интересно узнать, что Уоррен и Даррил вернулись живыми из логова вампиров.
Я затаила дыхание. — Ты согласился на встречу на территории Марсилии?
Он засмеялся.
— Нет, все оказалось лучше, чем ожидалось: они встретились в Denny’s. Это, конечно, не очень романтично, но он открыт всю ночь, а на ярко освещенной стоянке нет темных мест, где можно было бы устроить засаду.
— Они добились чего-нибудь?
— Не совсем. — Он не казался взволнованным. — Переговоры требуют времени. Этот раунд был полон позерства и угроз. Но Уоррен говорит, что думает, вероятно, Марсилии нужно нечто большее, нежели твоя хорошенькая шкурка — Вульфи обронил пару намеков. Марсилия знает, что я буду непреклонен в отношении тебя, но она, возможно, готова вести переговоры относительно чего-то еще. Как у тебя дела?
— Посох последовал за мной сюда, — сказала я ему, поскольку знала, что это снова заставит его засмеяться.
Что он и сделал. И грубая нежность его радости заставила плавиться мои кости. — Просто не покупай овец, пока не вернешься, и будешь в безопасности.
У посоха, который следовал за мной домой и, в данном случае, в Спокан первоначально была власть, дающая всем овцам, принадлежащим его владельцу, по два ягненка-близнеца. Как и большинство даров фейри, рано или поздно он возвращался назад к Малому Народу — оставляя в опале своего владельца. Я не знала, работал ли он еще по такому принципу, как не знала и то, почему он преследовал меня, но я в каком-то роде уже привыкла к этому.
— Как успехи с твоим призраком?
Теперь, когда мы благополучно выбрались с чердака, я могла рассказать ему об этом, не рискуя, что он тут же бросится спасать меня. Если Блэквуд проигнорировал меня — по большей части, во всяком случае — он, конечно, не станет игнорировать Альфу Стаи Бассейна Колумбии.
Когда я закончила, он спросил, — Почему он заманил тебя в ловушку на чердаке?
Я пожала плечами и поерзала на кровати, чтобы найти более удобное положение. — Я не знаю. Наверное возможность просто представилась. Есть Другие, которые наносят вред, как эти — лешие, домовые и тому подобное. Но это был призрак. Я видела его. То, что я не видела, могло означать присутствие Стефана. Я немного беспокоюсь о нем.
— Он там, чтобы убедиться, не отправила ли Марсилия кого-нибудь за тобой. — Сказал Адам.