Могла ли я отказаться встречаться с Адамом?
Я не так чувствительна к магии стаи как верфольфы. И они не много говорят о ней. Скрытное сообщество эти верфольфы. Я выяснила, что существует намного больше вещей, чем полагала сначала. Я знала, что разорвать отношения пары возможно, хотя никогда не слышала чтобы кто-то пытался.
Мое согласие было исключительно на словах, или оно уже начало влиять на волшебство стаи? Согласие, я знала, было необходимо для большого количества волшебства. Я неуязвима к некоторым видам магии. Возможно спаривание, оказалось бы одной из таких вещей. Я также знала, что волшебство стаи работало тонко по-иному на Альфу, нежели на остальную часть стаи. Адам связал себя со мной, объявляя меня его подругой перед его стаей — и даже это заявление повлияло на волшебство стаи, и на Адама. Я была вполне уверена, что нечто подобное не применимо к большинству волков, но и они должны были оба на это согласиться, хотя их спаривание было бы более частным вопросом.
Я нахмурилась. Существовала церемония. Я была почти уверена в этом. Что-то происходило, чтобы сделать пару супружеской, а потом был какой-то вид церемонии только для вервольфов. Может быть, Адам сделал это загодя? Может быть супружество с Альфой ничем не отличается от супружества с любым другим волком. Может быть, я собираюсь свести себя с ума. Мне нужна была реальная информация, и я понятия не имела кого спросить.
Это не мог быть кто-то из стаи Адама — это подорвало бы его авторитет. Кроме того, они бы просто пошли к нему рассказать, что я спрашивала. Самуэль также не казался хорошим выбором, не после того как мы только что договорились не попробовать быть парой. Или Бран, по той же причине. Я знала, что он послал Самуэля в Три-Сити в ошибочной попытке сватовства. Я не была уверена, что Самуэль сказал ему, что это не сработало. Я хотела, не в первый раз, чтобы мой приемный отец, Брайан, был все еще рядом. Но он покончил с собой много лет назад.
Я подставила лицо под горячие струи душа. Окей. Итак предположим, что создание пары вещь не постоянная.
Как заставить Адама меня ненавидеть?
Я, конечно, не спала с Самуэлем. И не вредила Джесси.
Вода попала в заживающие раны на подбородке, и я опустила голову. Казалось, оставить меня было логичным, но Адам был не такой человек, чтобы уйти, когда все стало не правильно. И даже если мне это удастся, не будет ли он по-прежнему волноваться, если Марсилия убьет меня? Возможно, если бы у меня было несколько месяцев или год, чтобы поработать над этим, я могла бы справиться.
Могла ли я сбежать? С моим банковским счетом я добегу только до Сиэтла.
Угрожающая паническая атака исчезла и облегчение заполнило меня. Впервые решение сдаться сделало меня счастливой.
Я могу стать мертвой женщиной, но я собиралсь сделать все возможное, чтобы сохранить отношения с Адамом до своего отъезда.
Хотя рука Адама вежливо держала мою, пока мы шли через мой участок к колючей проволоке, разделявшей наши владения, было какое-то собственническое чувство, заряжавшее воздух, как всегда в его обществе. Моя, говорило оно.
Если бы не Марсилия, несомненно, я бы возмутилась этим собственничество. Но как был там ни было, я не была счастлива от невозможности расслабиться в его обществе… не когда он рисковал из-за меня получить травму.
Возможно я должна была уехать, с деньгами или без.
Мой желудок скрутило узлом, я не смогла все удержать внутри, у меня продолжалась эта дурацкая паническая атака, и не под безопасные звуки воды за закрытой дверью ванной комнаты. А прямо здесь, где каждый мог увидеть. Рядом с бедным разбитым Кроликом, с номером Адама, нарисованным на крыше. Звони, чтобы хорошо провести время…
Он остановился. — Мерси? Что тебя так злит?
Он знал. Даже я могла почувствовать это: злость и страх и… у меня было все, и у меня не было ничего.
Это было слишком. Я закрыла глаза и почувствовала как тело беспомощно дрожит и горло сужается, отказываясь пропускать кислород…
Адам поймал меня, когда я упала, и потянул на себя, в тень старой машины. Он был таким теплым, а я — такой холодной. Он ткнулся носом в мою шею. Я не могла его видеть, недостаток воздуха заставил меня видеть черные точки лишающие зрения.
Я услышала рычание в груди Адама, его рот сомнулся на мне, и я сделала глубокий вдох через нос. Я снова могла дышать, вес, придавивший мой желудок, отпустил, и я осталась дрожащей, обливающейся кровью… нет, это сопли текли по моему лицу.
Смущенная всем этим, я рывком высбоводилась из захвата Адама — с унижением сознавая, что он, конечно, меня отпустит. Я вытерла лицо низом рубашки. И уселась в убежище, созданное Кроликом, моя щека прислонилась к прохладному металлу.
Слабая. Сломленная. Черт возьми это все. Черт возьми меня. Я чувствовала волну ужаса, которая опуститься еще ниже. Отчаяние и беспомощная злость… Все они мерты. Все мертвы, и это моя вина.
Но никто не умер. Еще нет.
Все мертвы. Все мои дети, моя любовь, и это была моя вина. Я подвергла их риску и потерпела неудачу. Они погибли из-за моего провала.
Я чувствовала эмоции Стефана.
Золотые глаза Адама встретились с моими, цвет доказывал, что волк преобладает. Он снова поцеловал меня, вжимая что-то между моих губ, проталкивая это между моими зубами с большим и указательным пальцами, не отрывая губы от моих.
Это был слишком маленький кусочек мяса с кровью, чтобы опалить мое горло, как он это сделал. Это что-то значило.
— Моя, — сказал он мне — ты не Стефана.
Сухая трава хрустела под моей головой, и скрип грязи эхом отдавался где-то позади глаз. Я разлепила губы и слизнула кровь. Крови Адама.
Кровь и плоть Альфы… стая.
— Отныне и впредь, — сказал Адам, его голос вытаскивал меня оттуда, где я была. — Моя для меня и моей. Стая и едиственная любовь, — на его лице тоже была кровь, и его руки трогали мое лицо.
— Твоя для тебя, мой для меня, — ответила я сухим, словно кваканье голосом, похожим на шум. Я не знаю, почему я ответила именно так, кроме старых «бритья и стрижки» была непроизвольные реакции. Я слышала эту церемонию так много раз, даже если бы он добавил часть про «единственного любовника».
К тому времени, как я вспомнила почему я не должна делать это и что это означало, было уже слишком поздно.
Магия проходила огнем через меня, следуя за кусочком плоти — и я кричала, так как она делала меня чем-то иным, нежели я была ранее, более ли менее иным. Стая.
Я чувствовала их всех через прикосновение Адама и через кровь Адама. Защиту через его власть. Они все были сейчас и моими тоже — я и их.
Все еще часто дыша, я разлепила губы и посмотрела на Адама. Он позволил мне отстраниться, поднялся на ноги и сделал два шага назад от места, где я лежала сбоку от старой машины. Он яростно укусил свое предплечье.
— Он не сможет тебя получить, — говорил он мне, его золотые глаза подсказывали, что говорит все еще волк. — Не теперь. Никогда. Я ничего ему не должен.
Запоздало, я поняла что произошло. Я вытерла запястьем рот, чтобы дать себе возможность подумать.
Запястье было розовым от крови Адама.
Стефан проснулся… и как-то вторгся в мой разум. Я чувствовала его панику.
Все мертвы… я чувствовала тошноту, чувствовала тошноту потому что знала кто имелся ввиду. Я встречалась с людьми, обычными людьми, кем кормился Стефан. И выучила как ужасно уязвимы они были если что-то случалось с вампиром, который кормился от них и защищал их.
Я посмотрела на садящееся солнце. — Слишком рано, чтобы вампиры проснулись, не так ли? — спросила я.
Время успокоиться для всех. Включая меня.
Мое чувство стаи уменьшилось, но оно больше никогда не уйдет. Не когда Адам сделал меня одной из стаи. Чаще это делается в присутствии всех, но на самом деле оно не требуется. Просто кусочек плоти и крови Альфы и обмен клятвами.
.
Я не думала что инициировать кого-то не являющегося вервольфом возможно. Я конечно не думала, что он может сделать меня одной из стаи. Иногда магия на мне работает странно, и по сравнению с другими, у меня к ней хороший иммунитет.
Но исходя из результата, который теперь чувствовала, на этот раз сработало как надо.
Адам повернулся ко мне спиной, его плечи сгорбились, его руки по бокам сжались в кулаки. Он не ответил на мой вопрос, но жестко произнес. — Я извиняюсь за это. Я запаниковал.
Я опуситила лоб на колени. — Сколько всего происходит вокруг в последнее время.
Я услышала хруст сухой травы, когда он повернулся ко мне. — Ты смеешься? — его голос звучал недоверчиво.
Я посмотрела на него вверх. На его силуэт в последних лучах солнца и непонятное выражение лица. Но я смогла рассмотреть стыд в постановке его плеч. Он сделал меня одной из стаи не спросив меня — и стаю тоже не спросив, хотя это не было строгой необходимостью, скорее традицией. Он ждал, когда я начну на него орать, и чувствовал что это заслужил.
Адам готов был платить за последствия собственного выбора — и иногда выбирать не было просто. Ради меня в последнее время ему приходилось это делать часто.
Стефан был в моей голове до сих пор, я пахла им. И Адам сделал меня стаей чтобы спасти.
Он был готов заплатить цену за это — я была уверена, что ему придется заплатить. Но не мне.
— Спасибо тебе, Адам, — сказала я. — Спасибо за то, что разорвал Тима на маленькие кусочки. Спасибо, что заставил меня выпить последний глоток сока из чаши малого народа, чтобы сохранить мне обе руки. Спасибо за то, что ты здесь, за то что вернул меня, — на этом месте я больше не могла смеяться. — Спасибо что спас меня от других овец Стефана — я буду частью стаи каждый день. Спасибо за жесткие вызовы, за то что дал мне время. — Я встала и подошла к нему, наклонившись к нему и уткнув лицо в его плечо. — Спасибо что любишь меня.
Его руки сомкнулись вокруг меня, сжимая тело до боли в костях. Иногда любовь причиняет боль.
Глава 4
Я бы хотела остаться здесь навечно, но после нескольких минут почувствовала как холодный пот выступил на лбу, и горло начало сдавливаться. Я отступила назад не доживаясь более сильных реакций на прикосновения, которые оставил мне Тим.
Только когда я больше не обнимала Адама, заметила, что нас окружила стая.
Ладно, четыре волка еще не стая. Но я не услышала как они подошли, и, поверьте, когда рядом пять вервольфом (включая Адама), вы чувствуете их окружение и превосходство.
Здесь был Бен, веселое выражение не вязалось с его тонкими чертами лица, которые намного чаще были злыми или горькими, чем радостными. Уоррен, третий Адама, выгдялел как кот в сметане. Ауриэль, подруга Дэррила, являла собой нетральность, но что-то в ее позе подсказывалось как сильно она потрясена.
Четвертым волком был Пол, которого я не очень хорошо знала — но то, что я знала, мне не нравилось.
Пол, лидер образовавшейся в стае Адама группировки «Я ненавижу Уоррена за то что тот гей», выглядел как забитый новичок. Я подумала, что готова выделить ему должность самой нелюбимой персоны в стае.
Позади меня Адам положил руки на мои плечи. — Дети мои, — официально обратился он. — Я представляю вам Мерседес Альтену Томпсон, самого нового члена стаи.
Последовала ужасная неловкость.
Если бы я не чувствовала его раньше, я бы подумала, что Стефан был без сознания или мертв или чтобы то ни было до захода солнца. Он изнеможденно лежал на кровати в клетке, как труп на носилках.
Я включила свет, чтобы лучше его видеть. Кормление заживило большую часть видимых повреждений, хотя на его щеках до сих пор оставались красные пятна. Он выглядел на пятьдесят фунтов легче, чем в последний раз, когда я его видела — слишком похож на жертву концлагеря для моего душевного спокойствия. Ему дали новую одежду, чтобы заменить его грязную, рваную и испачканную — общепринятая запасная одежда, валяющаяся в каждом волчье логове — тренировочный костюм. Тот, который был на нем, был серым и висел на его костях.
Адам провел нечто, что быстро превратилось в полное собрание стаи наверху в его жилой комнате.
Он видимо расслабился, когда я ушла, чтобы увидеть Стефана- мне показалось, что он волновался о том, что кто-нибудь может сказать то что заденет мои чувства. В этом он недооценил толщину моей шкуры. Люди, которые важны для меня могут задеть мои чувства, но почти совершенно незнакомые? Меня меньше заботило то, о чем они думали.
Волчьи стаи являются диктатурами, но когда вы имеете дело с кучей американцев воспитаных на «Билле о правах», вы должны действовать очень осторожно. О новых членах стаи, как правило, объявили как об ожидаемых, а не как о свершившимся факте. Привлекать поменьше внимания было бы особенно уместно, когда он делал что-то настолько возмутительное как введение в стаю кого-то не являющегося вервольфом.
Я никогда не слышала, чтобы кто-то сделал такое. Супруг не-вервольф не был частью стаи, не на самом деле. Они имели статус, как пара волка, но они не были стаей. Не смогли бы в попасть в стаю и с пятьюдесятью церемониями с плотью и кровью — магия просто не позволил бы человеку войти. Видимо, моя «койотность» была достаточно близка к волку, чтобы магия стаи была готова впустить меня
Возможно, Адам должен был обсудить мое обращение с Марроком тоже.
Машины подтягивались к передней части дома, еще члены стаи. Я могла чувствовать их напряжение, их беспокойство и замешательство. Злость.
Я нервно потерла руки.
— Что не так? — в тишине спросил Стефан, нормальный голос успокоил бы меня больше, если бы он двигался или открыл глаза.
— Кроме Марсилии? — спросила я его.
Он посмотрел на меня, затем его губы слабо изогнулись. — Полагаю, этого достаточно. Но Марсилия не та причина, по которой дом полон волков.
Я села на пол подвала с толстым ковровым покрытием и положила голову на прутья клетки. Дверь была закрыта и заперта, ключ, который иногда висел на стене через коридор, исчез. Обычно он был у Адама. Хотя это не имело значения. Я была уверен, что Стефан может уйти в любое время по его выбору тем же путем как он появился в моей гостиной.
— Верно, — вздохнула я. — Я полагаю, что это и твоя вина тоже.
Он сел и подался вперед. — Что случилось?
— Когда ты проник внутрь моей головы, — сказала я. — Адам обиделся. — Я не сказала ему в точности что произошло. Благоразумие подсказывало, что Адам не будет счастлив, если я посвещу в дела стаи вампира. — То, что он сделал — думаю, можешь сам его спросить, — принесло на его голову всю стаю.
Он нахмурился явно озадаченный, затем его осенило. «Мне очень жаль, Мерси. Ты не должна была… Я не хотел». Он отвернулся. «Я не привык быть таким одиноким. И спал, и там была ты, единственная оставшаяся связанная со мной узами крови. Я думал, это мне тоже снится».
«Она действительно всех их убила?», прошептала я, вспомнив кое-что из того что услышала, когда он бы в моей голове. «Все твои…» Овцы небыло правильным словом, и я не хотела произносить его, даже если овцами вампиры называли живых людей от которых они питались. «Все твои люди?»
Я знала нескольких из них, и один или двое мне нравились. Хотя по некоторой причине лучше, чем лица встреченных мной живых людей, я помнила молодого вампира Дэнни, его раскачивающийся призрак в углу кухни Стефана. Стефан не сумел защитить и его тоже.
Стефан кинул на меня больной взгляд. «Дисциплинируя меня, сказала она. Но я думаю, что это было местью настолько, насколько и чем-то другим. И я могу питаться ими на расстоянии. Она хотела, чтобы я был голоден, когда я приземлюсь у твоих ног».
— Она хотела, чтобы ты меня убил.
Он резко кивнул. — Верно. И если бы у тебя дома не оказалось половины стаи Адама, я бы это сделал.
Я подумала о его упрямом выражение лица.
— Я думаю, она тебя недооценила — сказала я ему.
— Неужели? — он улыбнулся, совсем чуть-чуть, и покачал головой.
Я откинула голову на стену. «Я …» Еще сержусь на то, что ты не скрыл это. Он был убийцей невинных людей, и тут я разговариваю с ним, беспокоюсь о нем. Я не знала как закончить эту мысль и еще меньше предложение, поэтому я сказала что-то другое.