Я села от неожиданности и огляделась, пытаясь определить, где именно он находится.
— Ты никогда мне не говорил этого прежде.
«Пытаясь сопротивляться тебе, это как пытаться противостоять желанию умереть. Оно просто становится сильнее, чем дольше я сопротивляюсь.»
Я сидела вот так, где-то с минуту, ошеломленная его словами. Мои чувства все были начеку: Мои пальцы начали подрагивать, и запах цветов Мами на моей тумбочке вдруг оказался пьянящим.
— Ты сказал, что желание смерти для тебя сродни наркотику, — наконец, сказала я.
«И всё же, я выбираю тебя. Я могу себе только представить, когда это наконец-то случится, когда придет наше время, то это будет несоизмеримо лучше, чем любая награда за приношения себя в жертву.»
— Когда придет наше время? — спросила я нерешительно.
«А когда ты хочешь, чтоб оно пришло?»
— Сейчас же.
«Легко ответить, так как это не возможно.»
Я почти слышала, как Винсента виновато улыбается.
— Тогда скоро, — ответила я.
«Ты уверена?»
Слова запорхали в моей голове, словно птицы.
— Да, Уверена, — сказала я.
Моё тело гудело, но мой разум оставался совершенно спокоен, по поводу принятого мной решения. Не то, чтобы я не размышляла об этом. Я много размышляла. Секс, на мой взгляд, это то, чем вы занимаетесь с тем, с кем собираетесь быть вместе. И для меня здесь не было никаких сомнений, я хотела Винсента. Близость это следующий естественный шаг развития отношений.
Я оставалась в кровати еще где-то с полчаса, болтая с Винсентом. Телефон покоилась на моей подушке, на случай если Мами войдет без предупреждения. Чего она никогда не делала.
Но если это когда-нибудь произойдет, то это будет отличной отмазкой, что я дескать вещаю ни в воздух, а болтаю по сотовому.
* * *
Винсент должен был уйти на целый день в дозор вместе с Жюлем и Амброузом, так что, как только он ушел, я встала и позавтракала. Накануне я выяснила, что епископ Сент-Уэна, в честь которого и назван был город, умер на королевской вилле Короля Дагоберта в 686 от рождества Христова. Именно к этой вилле Clippiacum, куда приходили паломники и был основан целый город, в котором был культ Сент-Уэна.
Королевской виллы больше не существовало, но я нашла вебсайт, который говорил, что возможно именно на этом месте сейчас находится церковь, выстроенная еще в двенадцатом веке. Я подумала, что, наверное, стоило бы начать свои поиски непосредственно вокруг церкви, а затем уже продвигаться дальше, пока я не наткнусь на что-нибудь.
Я села на метро и доехала до Мэрии Сент-Уэна, чуть выше северной окраины Парижа, используя карту города, вывешенную в метро.
В течение пятнадцати минутах ходьбы, здания сменились от строений из современного стекла и плитки, на кирпичные многоэтажки со спутниковыми антеннами, прикрепленной снаружи каждого окна. Когда я наконец добралась до церкви, то с удивлением увидела приземистый каменный домик, расположенный в центре сомнительного на вид жилищного блока. Увидев банду угрюмых парней, облокотившихся на поручень рядом, я направилась прямиком ко входной двери в церковь и дернула её, только чтобы обнаружить, что она заперта.
Я отступила на шаг, чтобы получше рассмотреть. Каменный фасад не выглядел таким уж старым, но резьба по перекладине была средневековая, на которой был изображен ангел, вручающий чашу королеве. Направо от церкви был внутренний двор, вымощенный булыжниками и усажен розовыми кустами, который был заперт белыми металлическими воротами. На воротах висело расписание предстоящих месс. На самом верху было написано: «Eglise Saint-Ouen le Vieux»[8]. Должно быть это нужное мне место.
Церковь стояла на высокой скале, с видом на промышленный участок реки Сены, и я легко могу себе представить, — с точки зрения средневекового водного транспорта — почему это место было выбрано в седьмом веке в качестве королевской виллы. Если паломники приходили сюда на поклонение, то и продавцы реликвий были не слишком далеко, подумала я.
Я огляделась в поисках церковной лавки или какого-нибудь религиозного магазинчика, как в любой европейской стране, где рядом со святыми местами продается всякие штуковины с изображением Папы и открытки святых. Но здесь я не нашла ничего подобного. Никаких вывесок, в название которых встречалось бы слово узы, узлы или веревки.
Я даже заглянула в местные бары. Но никто не слышал, даже отдаленно напоминающие, о тех имени и названии, что мне нужны были, хотя чего я ожидала? Паб под названием «Узел и Реликвия»? «Целитель и Удавка»? Я точно не ожидала увидеть «Знак Уз», но я не нашла ничего стоящего во всех добрых шести кварталах.
Расстроенная, я вернулась в церковь и села на крыльцо, не обращая внимания на свист банды парней и пыталась сформулировать план «Б» для моего поиска. Группа из трех мужчин подошла к соседнему зданию, постучали в запертую дверь, и настороженно посмотрели на меня и парней, пока ждали, когда им откроют. Так мне здесь не рады, — подумала я, чувствуя себя, явно небезопасно. Когда я встала, чтобы уйти, человек с воротничком священника, вышел из закрытого двора. Я пошла за ним.
— Извините, — сказала я. Мужчина улыбнулся и терпеливо ждал. — Есть ли какой-то церковный поблизости магазин, который продает реликвии или религиозные предметы?
Он покачал головой и пожал плечами.
— Когда церковь открыта для масс, мы продаем свечи и открытки. Но я не знаю никаких таких магазинов, которые Вас интересуют.
Я поблагодарила его и, расстроенная, поплелась прочь.
— Знаете, вы можете попытать счастья в Marche aux Puces, — крикнул он мне вслед.
Marche aux Puces. Знаменитый парижский блошиный рынок. Он был меньше, чем в полчаса ходьбы отсюда. Конечно, его даже не существовало тысячу лет назад, но, может быть, там хоть что-то было. То, что могло завалятся, или случайно там оказаться. Рынок был в Париже, где можно найти почти все, так что… почему бы и нет?
Было уже за полдень, так что я купила панини в магазине и по дороге ела его, прекрасно зная, что на улицах Парижа не принято было вот так жевать, это было так не этично, нет-нет. Пока я жевала свой бутерброд, люди, проходившие мимо желали мне «bon appetit», таким образом давая мне шутливо понять: «Вам действительно следует присесть и насладится своей трапезой.»
Когда я добралась до огромного рынка, площадь которого растянулась на милю, то увидела продавцов с раскладными столами, на которых разложили свою рухлядь (причем такую рухлядь надо еще поискать, не на каждом блошином рынке такое встретишь), которые постепенно начали появляться, продавая всё, от старых пластиковых горшков до деталей автомобиля. Чем ближе я подходила к центру рынка, тем лучше мне попадались товары. Стали уже появляться, лотки и киоски, набитые всякой всячиной, где чего только не водилось, от деревянных африканских масок до ламп для старинных хрустальных люстр. Когда я проходила мимо киосков с едой, то почувствовала запах ладана вперемешку с мебельным воском и острым запахом жареного лука.
Я рассматривала вывески, в поисках хоть каких-нибудь веревочно-узловых символов. Возможно мастерская, в которой раньше размещалась производство веревки, подумала я. Но не встречалось ничего подобного. Ни на одной вывеске антикварного магазинчика, мимо которых я проходила. Наконец, я остановилась и спросила у продавца, знал ли он о какой-нибудь такой вывеске, где бы упоминалась веревка или или что-нибудь похожие. Он потер подбородок и покачал головой.
— Non.
— А есть кто-нибудь на рынке, кто специализируется на реликвиях? Например…на религиозных предметах? — спросила я.
Он на мгновение задумался.
— Там, внизу есть магазинчик, который на самом деле не является частью рынка. Он скорее полноценный магазин и работает только в определенные часы. Так что в воскресенье он скорее всего закрыт, но Вы можете просто пойти взглянуть.
Он дал мне подробные инструкции о том, как туда добраться, хотя магазин был всего в двух кварталах. Я поблагодарила его и с благодарной улыбкой направилась в ту сторону, куда он указал.
Это был крошечный магазин, расположенный на углу улицы, в окружении магазина, в котором продавались антикварные куклы, с одной стороны, и бутиком, где продавалась винтажная одежда, стоявший на соседней улице, с другой стороны. Фасад был выкрашен в бутылочно-зеленый цвет, а окна были уставлены полками до верху заполненные религиозными статуями, изготовленные из всевозможных материалов: дерево, мрамор, металл, даже кость. Там были распятия всевозможных размеров и фляги со святой водой «из благословенных источников Лурд», как гласил ценник. В магазине было темно. Как и предположил тот продавец, они были закрыты.
Я отступила назад, чтобы получше рассмотреть здание и заметила, потрепанную временем и погодой вывеску, висевшую над дверью. На ней был вырезан ворон, который сидел на словах LE CORBEAU[9]. В моей голове что-то такое мелькнуло, мол разгадка близка, но что это, я пока никак не могла сообразить.
Я прочла вывеску еще раз и вспомнила пассаж из «Бессмертной любви», которая была написана в готическом стиле, от чего её было так трудно читать. И вдруг до меня дошло, и сердце стало бешено колотиться. Le corbeau, «ворон». Не le cordeau, «the cord». Я правильно поняла древние буквы, просто неправильно прочла название и всё это время искала не то, что нужно.
Возможно ли, что это то самое место, которое я ищу? Они продавали предметы на религиозные темы…под знаком ворона…среди Audoniens. Но этому зданию может быть всего несколько сотен лет.
Я не знала что и думать. Но сейчас я ничего сделать не могла, они были закрыты. Нет никакого телефонного номера или часов открытия, написанных на двери. На здании даже номера не было. Я сверилась с вывеской, которая висела на магазине с куклами, прямо напротив, и предположила, что у этого магазина должно быть тот же адрес.
Из бутика с винтажной одеждой вышла покурить женщина. Она поглядела на меня и сказала.
— Он вернется во вторник, — крикнула она. — Со вторника по пятницу.
— Огромное спасибо! — крикнула я в ответ.
Итак, у меня было два дня ожидания. И всего час или два, пока Винсент не выполнит свой дозорный долг перед соплеменниками. Я надеялась, что после он не будет возражать позависать в моей спальне, подумала я. После моих таких суетливых выходных, мне придется провести весь вечер за выполнения домашки.
Глава 20
Мой телефон зазвонил в ту самую секунду, когда должен был прозвенеть будильник, но тот не сработал. Я посмотрела на экран телефона кто бы это мог быть, а потом ответила.
— Итак, мистер Пунктуальность, как Вы себя чувствуете? — спросила я.
— Живым. Снова. Не мог дождаться, чтобы позвонить. Не хотел тебя будить, пока не прозвонит будильник. — Его голос казался тягучим прохладным напитком, который будоражил мою душу.
Я улыбнулась.
— У меня нет времени, чтобы заскочить к тебе перед школой. Да и ты наверное еще слишком слаб, чтобы куда-то идти. А тебе на самом деле лучше?
— Ага, я правда еще не выбирался из пастели. Но я посмотрел на себя в зеркало, и увидел, что снова выгляжу нормально.
— Что ж, большое облегчение, узнать об этом.
— Знаю, но это не значит, что я могу остановится. Кейт, прошло всего четыре недели. Поэтому я звоню, чтобы сказать…я не смогу сегодня увидеться с тобой.
Моё сердце упало. После воскресного разговора по душам, мне так хотелось увидеть его во плоти. Чтобы удостоверится, что то, о чем мы с ним говорили не было просто сном.
— А ты не можешь отложить свои дела на завтра?
— Прости, Кейт. Это правда очень важно, я должен приступить к этому, как можно скорее.
Я начинала себя чувствовать в безысходном положении с этим всем проектом.
— Что ты хочешь сказать? — резко сказала я, а затем вздохнула. — Пожалуйста будь осторожен, чем бы ты там не занимался.
— Спасибо за понимание, — голос Винсента был извиняющимся.
— Винсент, я не понимаю.
— Ты всё скоро поймешь. Всё скоро наладится и будет хорошо — клянусь.
Ага. Будет. Потому что я собираюсь найти другой способ.
* * *
За весь день в школе моё настроение так и не улучшилось, и как только закончился мой последний урок, я отправилась на блошиный рынок. Это заняло у меня целый час, считая автобус, и две пересадки в метро, но, наконец, я добралась до нужного мне места. Вот я стою перед маленьким зеленым магазинчиком, который был…закрыт.
Я посмотрела его в интернете и там ничего не нашлось под названием Le Corbeau. Я даже погуглила его место расположение, отсеивая бесчисленные адреса, находящиеся далеко от того, что был мне нужен. Видела фасад здания который предлагал гугл, но не было никакого упоминания о магазине. Я не обнаружила и упоминания магазинов на религиозную тему и на желтых страницах. В интернете не было никаких его следов.
Я хотела позвонить заблаговременно, убедится, что они будут открыты, как это принято во Франции. Владельцы магазинов в этой стране капризны и своевольны, открываются и закрываются когда захотят. Уже не раз было, когда я мчалась через весь город, чтобы в итоге обнаружить закрытые двери и вывеску, «временно закрыто». Или вообще не было никакой вывески. Как сейчас.
Однако в магазине винтажной одежды горел свет. Старомодный колокольчик звякнул над моей головой, когда я открыла дверь, а в лицо мне ударил узнаваемый запах, пахло совсем как в старые чемоданы.
— Bonjour, mademoiselle, — раздался голос из-за стойки с кринолинами.
Это была та самая женщина, которая выходила в тот день покурить. Она выжидающе уставилась на меня.
— Здрасте. Я просто хотела спросить, может Вам что-нибудь известно про соседний магазинчик — Le Corbeau или как он там называется. Когда они будут открыты?
Женщина вышла из-за стойки и закатила глаза.
— Они? О, да кто знает. Когда они должны были быть открыты, и когда они на самом деле открыты, две совершенно разные вещи. Они попросили меня присмотреть за их магазином, пока они будут отсутствовать. Они уехали вчера — на пару недель, как сказали. Может больше.
Две недели? Я не хочу ждать так долго. Но разве у меня есть выбор?
— Они не оставили телефона? Я могла бы позвонить и узнать, когда можно будет прийти в следующий раз.
— Неа, По крайней мере, мне никакого номера не написали.
Я вздохнула. Это путешествие заставило меня потратить слишком много времени в пустую. Или…нет?
— А кто владельцы? — спросила я, в надежде хоть что-нибудь узнать. Хоть самую малость.
Женщина таким авторитетным жестом положила себе руки на бедра, что её поза практически кричала о том, что передо мной королева сплетен.
— Это мужчина и его престарелая мать. Они вроде как… — Она сделала универсальный жест, покрутила указательным пальцем у своего виска, чтобы показать, мол «чокнутые».
— Они…целители? — спросила нерешительно я.
Она выпрямилась и подняла брови, её осенило.
— Так вот почему ты так хочешь их найти! Что…у тебя мигрень? Или бородавки?
— Прошу прощения?
— Мигрени и бородавки, вот на чем специализируется та старая леди.
— Ой, — только и выдавила я из себя.
Сердце мое забилось. Магазином религиозной утвари управлял целитель — я на верном пути! Мои мысли с бешеной скоростью проносились у меня в голове, я приложила гигантское усилие, чтобы вновь вернутся в разговор.
— Гм, мигрени…у меня мигрени.
— Что ж, ну тогда ты еще придешь. Она тебя вылечит. Я водила к ней свою тетку. Её мучили страшные мигрени, приходилось водить её в больницу по три-четыре раза в год. Но с тех пор, как она побывала у этой старой леди, тетка больше в больницу ни ногой.
— А её сын? Он тоже целитель?
— Ну, знаешь, как это работает. Он, вероятно, следующим в очереди на дар. Когда она устанет от своего дара, то передаст его ему.
Я подумала о том, что мне рассказала Мами.
— Я слышала, что знахари — это редкость, потому что молодое поколение не хотят принимать дар.