— Негодяй! Не обращать внимания на мою внучку! Могу поверить, что она не пожелала с этим смириться.
— Не смогла, мадам! Читать дальше?
Она выразительно кивнула.
— «Я очень огорчена тем, что позволила себе вести себя таким образом и причинить неприятности и себе, и семье…»
— Да-да, девочка! Ты уже говорила об этом. Что же случилось дальше?
Макнэр улыбнулся и продолжил:
— «Трионе я причинила непоправимый ущерб. Мне следовало лучше подумать, потому что мама и папа вырастили меня для…»
— Фу! Я успею умереть, и меня похоронят, прежде чем девчушка доберется до сути. Пробеги письмо глазами и изложи мне суть.
Макнэр провел длинным пальцем по странице сверху вниз:
— Гм. Когда Александр Маклейн так обошелся с мисс Кейтлин, она решила привлечь внимание лорда, поставив его в невыгодное положение, в компрометирующую ситуацию…
— Нет!
— Да, именно так. Однако, — дворецкий смущенно нахмурился, — там говорится, что она на самом деле не собиралась принимать его предложение, а только хотела заставить его попросить ее руки. Это едва ли правильно.
— О, а я-то думала, что она обладает здравым смыслом. — Нора хмыкнула: — Никто никогда не поймет, о чем думает женщина.
— Вы правы, мадам.
Макнэр перевернул страницу и продолжил чтение:
— Она выражает глубокое сожаление и раскаяние, оттого что разработала такой опасный план, а потом… — Макнэр испуганно заморгал: — Похоже, что мисс Катриона бросилась на помощь сестре, и вместо мисс Кейтлин ее застали вместе с братом лорда Хью в карете. — Его рот раскрылся, а челюсть отвисла: — Боже милостивый!
Нора вцепилась в подлокотники стула:
— Да вываливай все как есть. Черт возьми! Что там случилось?
Макнэр обратил изумленный взгляд к своей госпоже:
— Мадам… они поженились!
— Кейтлин и Александр Маклейн?
— Никак нет, мадам! Мисс Триона и Хью Маклейн.
Нора недоумевающе заморгала. Повторила это снова и снова:
— Ну уж это новость так новость, похлеще всех остальных! Там сказано, где они теперь?
— Да, мадам. В Гилмертон-Мэноре.
— О, так ведь это не более чем в часе езды отсюда!
— Да, мадам. Прочесть письмо мисс Трионы?
Она вручила дворецкому второе письмо, откинулась на спинку стула и сложила письмо Кейтлин.
— Ах, Кейтлин! Я предупреждала ее о дьявольском характере и гоноре Херстов, но она не слушала.
Макнэр развернул письмо Трионы:
— «Дорогая Мамушка! Надеюсь, это письмо застанет тебя в добром здравии. Мне хотелось бы навестить тебя, потому что я оказалась в сложном положении и нуждаюсь в твоем совете.
Я всего в часе езды от тебя. Поэтому пришли весточку в Гилмертон-Мэнор, и я приеду сколь возможно скоро. С любовью, Триона».
— Это все?
— Да, мадам.
— Приготовь коляску!
— Но, миледи, уже почти стемнело. Нет уверенности, что вы сможете добраться до мисс Трионы в безопасности в это время суток. Вы сможете отправиться рано утром.
Она взяла оба письма и помахала ими в воздухе:
— Безобразие! У нас назревает семейная драма, а ни одна из моих внучек не может написать мне толковое письмо, чтобы было понятно, что происходит!
Хью натянул перчатки и позволил Лайаму помочь ему надеть плащ.
В другом конце коридора Катриона, одетая в одно из своих лучших платьев, совещалась с миссис Уоллис относительно обеда. Свет из окон играл на парадной двери, приплясывал на отполированном до блеска деревянном полу, Переливался в складках ее синего платья и ласкал золотистые волосы.
Хью застегнул плащ, как раз когда Катриона посмотрела в его сторону. Их взгляды встретились, и она покраснела. Он усмехнулся, поняв, о чем она подумала. Каждое утро с момента ее приезда, пробудившись, они основательно исследовали возможности, предоставляемые брачным ложем, и предавались наслаждениям. Это утро не было исключением, и Хью испытал глубокое удовлетворение, оттого что трижды заставил ее задыхаться от страсти и выкрикивать его имя от восторга.
Она казалась ненасытной, и каждое утро он просыпался с улыбкой, так же жаждая ее, как она его. Страсть была восхитительной, удивительной и просто сказочной. Хью чувствовал себя очень счастливым.
— Очень хорошо, миледи, — сказала миссис Уоллис. — Я скажу кухарке, что сегодня вы желаете жареного ягненка.
Она ушла, а Катриона прошла через холл в гостиную.
Хью заметил и оценил красоту ее движений и грациозное покачивание бедер под тканью платья. Он решил, что должен отправить благодарственное письмо модистке вместе с дополнительной оплатой ее труда. Никогда прежде он не сознавал, какая она мастерица.
Катриона вошла в комнату, когда Ангус полировал канделябры. Она посмотрела на его работу и похвалила ее, подбодрила слугу добрым словом и вернулась в коридор.
Увидев Хью, заколебалась, потом с улыбкой подошла к нему.
— Собрался в конюшню?
— Да. Ночью ожеребились две кобылы, и мне не терпится посмотреть, как они чувствуют себя нынче утром. Когда девочки соберутся днем на верховую прогулку, не будешь ли ты так любезна проследить, чтобы им принесли круглые бандажи? Миссис Уоллис где-то держит целую корзину таких. Я использовал все, что были в амбаре.
— Конечно.
— Благодарю тебя.
Он заколебался, удивленный внезапным желанием поцеловать ее еще раз. Это было почти рефлекторным порывом, и он
«Вот что ты получаешь за то, что хочешь большего, — сказала она себе. — Учись быть благодарной за то, что имеешь. В этом секрет счастья. У тебя красивый дом и добрые слуги. Девочки вежливы, а Хью…»
Она вздрогнула и потерла руки, повернувшись спиной к коридору и парадной двери.
«Мне не на что жаловаться. По правде говоря…»
Триона остановилась. Поперек лестницы выстроились девочки.
Девон хмурилась из-под упавших на лоб темных волос:
— Где папа?
— Он только что ушел в конюшни.
— Не попрощавшись с нами? — спросила Кристина на одном дыхании. Ее бледное лицо казалось напряженным.
— Может быть, он подумал, что встретит вас после ленча на верховой прогулке.
— Он никогда не уходит, не поцеловав нас, — сказала Девон, и в тоне ее прозвучал укор.
— Наверное, он спешил из-за новорожденных жеребят, — предположила Триона.
Девон с минуту смотрела на нее сверкающими гневом глазами, потом залилась прерывистым смехом.
— Прошу меня простить. Право же, это не имеет значения.
— Новые жеребята? — спросила Агги с интересом и воодушевлением, сбегая вниз по лестнице. — И сколько их?
Катриона улыбнулась, видя ее нетерпение:
— Двое.
Агги захлопала в ладоши:
— Он не сказал, ожеребилась ли уже Клеопатра?
— Он не назвал их имен. Ни одного, — усмехнулась Катриона. — А у них всех есть имена?
— Конечно, — сказала Кристина, тоже спускаясь по лестнице и недоверчиво оглядывая Триону. — Как бы он мог узнать, кто есть кто, если бы не знал их имен?
— Здравая мысль. Я просто подумала, что у него их слишком много, чтобы проявлять беспокойство.
Агги захихикала:
— Да он уже исчерпал все имена к тому времени, когда мы сюда приехали. Одну из лошадей он назвал даже Старая Ложка.
— И тогда начал давать им имена, выбирая для них названия предметов из своего гардероба, — поведала Кристина. — Одна лошадь стала именоваться Башмак, а другая — Сапог.
Впервые Катриона увидела, как улыбается эта худенькая серьезная девочка, и это зрелище было захватывающим. В одно мгновение из ничем не примечательной девчушки она превратилась в настоящую красавицу; немного «конфетная» внешность Девон не шла ни в какое сравнение с ней. Имея сестру, которая всегда ее затмевала, Катриона испытала особенно теплое чувство к Кристине.
— Думаю, что имена Первая и Вторая Лошадь уже были использованы, а иначе он не стал бы прибегать к названиям предметов обуви.
Девон уже оказалась на нижней ступеньке:
— Да, папа такой. Иногда он кажется слишком практичным, а иногда…
Она пожала плечами:
— Например, он любит мармелад.
— Неужели?
Это было интересное открытие. Возможно, в следующее свое путешествие в город следует купить это лакомство.
— Больше всего на свете, — подтвердила Агги. — И когда он его ест, все вокруг становится липким.
Кристина сморщила носик:
— Он даже сует палец в горшочек, чтобы достать то, что не поддается ножу.
Триона улыбалась девочкам, радуясь тому, что они немного оттаяли.
Она знала, что ей не полагается много времени занимать их, но едва ли редкие разговоры могли принести им вред. К тому же она чувствовала себя одинокой. Хью столько времени проводил с лошадьми, что редко бывал дома. Она же выполняла свое обещание не приближаться к девочкам, и потому очень мало их видела. Иногда огромный дом казался ей мучительно пустым.
— Куда вы ездите с отцом, когда совершаете верховые прогулки?
Кристина пожала плечами:
— Куда он захочет. Иногда он желает проверить какой-нибудь табун или перегнать его с одного пастбища на другое.
— Вы ему помогаете?
— Стараемся, — сказала Девон, и в голосе ее прозвучала гордость. — Мы едем верхом за лошадьми, а он скачет впереди. Могу смело сказать, что мы изучили каждый дюйм этого поместья.
— Потрясающе!
Агги подпрыгнула:
— А вчера мы видели лису!
— Правда?
— О да. И она была очень-очень рыжая. Папа говорит, что это признак того, что зима будет суровой.
— Если судить по тому, как уже холодно, это неудивительно.
Кристина добавила:
— Мельничный пруд уже замерз, и лед на нем такой толстый.
— Боюсь, зима будет холодной. Я проверила бочки с углем, чтобы посмотреть, сколько осталось, и заказала еще дров. Не хочу, чтобы мы остались без топлива.
Триона оглядела девочек:
— Я не имею намерения вмешиваться, но… разве вы не должны быть со своей гувернанткой?
Выражение лица Девон стало еще более холодным и отчужденным:
— У нее болит голова, и она дала нам задание проспрягать греческие глаголы на целую неделю.
— Что мы уже и сделали, — вмешалась Агги.
— Ваш отец будет очень доволен.
Стоя рядом с детьми, она заметила, что Кристину будто окутывает облако отчаяния, а Агги подалась вперед и, пока говорила, казалось, хотела обнять сестру, в то время как Девон смотрела на всех с выражением недоверия. Триона пожалела о том, что дала Хью обещание находиться в стороне от детей. Конечно, ей следовало подумать, чтобы чем-то помочь этим бедным девочкам, пока она здесь.
Девон скрестила руки на груди и устремила на Триону осуждающий взгляд:
— Что вы делаете сегодня утром?
— Составляю меню на неделю и устанавливаю очередь слуг на уборку.
— Раньше этим занимались Кристина и Девон, — пискнула Агги.
— Вот как?
Маклейн ни разу не упомянул об этом. Господи! Неудивительно, что дети были к ней так холодны! Она появилась неизвестно откуда и заняла в доме их место.
— Я не знала, что кто-то из вас выполнял эти обязанности.
— Зато папа знал, — пояснила Девон кратко.
— Да, но он забыл сказать об этом мне! Скорее всего просто не подумал. Он чудесный человек, но не обращает внимания на такие мелочи. Когда мы поженились, я думала… Ну, не важно, что я думала. Я поговорю об этом с вашим отцом.
— Постойте, — сказала Кристина. — Что же вы все-таки думали?
— О, достаточно сказать, что ваш папа настоял на том, чтобы свадьба была скромной, без всяких цветов и поздравлений. Все произошло очень быстро.
— Это соответствует всему, что он делает, — сказала Кристина. — Папа очень… — Внезапно она осеклась и сжала губы: — Нет, не буду критиковать его.
Триона усмехнулась:
— Это не критика, дорогая. Просто размышления по поводу его характера и некоторых поступков.
— О! — Кристина слегка расслабилась и серьезно посмотрела на Триону: — В таком случае можно сказать, что ему свойственны аскетизм и суровость. И это страшно злит дядю Дугала.
— Дядя Дугал — фат, — фыркнула Девон. — Даже тетя София это признает.
Агги захихикала:
— Она часто это говорит.
Триона улыбнулась и снова почувствовала, как ей недостает ее сестер и братьев. Хотя она написала по письму каждому из них, это не могло заменить их общества и привычки собираться всем у камина и болтать о всякой всячине. И при этой мысли у нее защемило сердце.
— Вы… вы в порядке?
Заметив пристальный взгляд Кристины, Триона вынула из кармана платок и отерла глаза:
— Спасибо, со мной все хорошо. Я просто подумала о своих братьях и сестрах. Мне их недостает.
— И сколько их у вас? — спросила Агги.
— Трое братьев и две сестры.
Кристина уставилась на нее широко раскрытыми глазами:
— Вас так много!
— Ода. Мы все делали вместе — готовили, убирали…
— У вас нет слуг?
— Очень немного. Да нам и не требуется много слуг, раз нас столько и мы сами можем сделать все, что требуется. Я, например, могу прекрасно приготовить пастуший пирог.
Агги снова подпрыгнула:
— Вкуснятина!
— О да! И дома у нас всегда очень шумно. А здесь очень тихо. Я к этому не привыкла.
Кристина и Агги переглянулись. Девон сказала:
— Думаю, вы ничего не имеете против тишины и покоя. Бывают времена, когда мне хочется, чтобы Кристина и Агги помолчали.
Щеки Кристины вспыхнули румянцем:
— Девон!
— Не притворяйся, что у тебя не возникает такого желания. Это совершенно естественно.