— Браво, Джек! — крикнул Рэй-Шуа, подняв бутылку рома к потолку.
— Браво, — присоединились восхищенные Наоми и Хорт.
Наоми налила бокал рому и унесла его механику-летчику, а когда вернулась, Джек Питч продолжал:
— Теперь разрешите, на основании всех данных, полученных мною, рассказать вам предположительную историю Чукки. Понятно, что Чукка была похищена цыганами на кладбище, куда она ушла, проводив отца на службу. В то время в Константинополе существовала мощная международная организация скупщиков украденных красивых девочек; Чукка была продана туда за большие деньги, так как светлые блондинки были в высоком спросе, и их искали именно на крайнем севере. 12 лет назад эта шайка была раскрыта и частью предана суду. Преступники показали, что девочки продавались, главным образом, черным царькам и богачам в Африку, Австралию, Индию, Америку.
В год исчезновения Чукки был особый вывоз девочек в Австралию, в Мельбурн.
Очутившись в плену, в гареме, где-нибудь в дебрях среди дикарей, Чукка, вероятно, чем становилась старше, тем неотступнее и упорнее думала о своем отце, о своем освобождении. Однако, оставив отца в нестерпимой бедности, она потеряла надежду на возвращение из плена, т. к. ее освобождение потребовало бы много денег. И вот (будучи взрослой), неустанно тренируясь на мысли об отце и освобождении, вероятно, однажды помня твердо день рождения отца, когда ему исполнилось 40 лет, Чукка увидела странный сон: будто отец идет с веревкой, чтобы повеситься на кладбище. Вероятно, она проснулась со страху, и, находясь в высоком нервном напряжении, радио-мысленно, послала ему не только спасение, но все, что случилось потом с Хортом Джойс. Несомненно, в дальнейшем она успокоилась, т. к. видела благоприятные сны и стала верить, настойчиво верить в счастье отца и свое освобождение. Возможно даже, что она вполне осознала силу своего мысленного влияния на отца и, следовательно, стала в твердой степени героем Хоразом. Я допускаю соображение, что отныне она сама руководит нашим розыском. В Мельбурне мы сможем найти более точные следы. А пока в число вех я включаю, кроме всего сказанного, найденные на портрете отпечатки пальцев. При 2-часовом внимательном изучении в кабинете Старта я нашел, что портрет вырезали из журнала «Док» очень подозрительные черные люди, приблизительно такие, которые представлялись Хорту Джойс: это контрабандисты или пираты. Портрет вырезан острым охотничьим ножом. Отпечатки пальцев убедили меня, что один из преступников обладает изуродованной рукой. Полагаю, что портрет был вырезан с целью ограбления директора фирмы «Старт». Вследствие какой-либо ложной тревоги или других неожиданных обстоятельств, портрет был забыт на окне. Может быть приближение Рэй-Шуа было ловко замечено и злодеи второпях исчезли, оставив на портрете свои отпечатки пальцев. Нет сомнения, что эти люди принадлежат к громадной организованной группе, которая продолжает поставлять девочек куда-либо в определенные места. Так было и с Ниа, которую довольно просто найти по свежим следам, а там — двинемся дальше.
— Джек Питч, объясните, почему я тоже, хотя и маленький, Хораз? — настаивала Наоми.
— Ваш сон, Наоми, — ответил Питч, — у меня записан в точности. Он более других рисует картину местонахождения Чукки. Описанная вами картина походит на природу Австралии. Впрочем, сны других также пахли австралийскими дебрями. Сны же для меня — повторяю — стали играть очень важную роль: ведь человек, находящиеся во сне — в своем так сказать, освобожденном, хаотическом подсознательном состоянии, бывает иной раз необычайно восприимчив к приему посылаемых волн радио-мышления извне. О снах мы еще должны будем поговорить. Однако сказанное ничуть не дает права упрекнуть меня в излишнем увлечении снами в таком исключительном поручении, как розыск Чукки. Я прекрасно понимаю необходимость осторожного подхода к таким мало-исследованным вещам, но в данном случае, уверяю вас — я обязан быть именно таким и только таким…
9. В австралийских дебрях
— Тхио-тхио-тхио-тхио… Кырт-кырт…
— Чва-чва. Чва-чва. Чва-чва…
— У-уд. У-уд. У-уд…
— Мит-цаб-гыб. Мит-цаб-гыб…
— Ччио-ччио-ччио…
— Хии-хии-хии-хии-хии-хий…
— Шрр ффа шрр-фа…
— Цойт-боо…
— Увр-боо…
— Цолт-боо-цойт…
И снова над вершинами заснувших эвкалиптов пронеслась, хлопая крыльями, как в ладоши, большая рыжая птица с металлическим криком: цойт-цойт… цойт-боо…
В колючих кустарниках слышался предсмертный стон зверька, задавленного змеей.
Испуганные черепахи неуклюже камнями падали в воду.
Всюду четко дробилось: — кырррррррь… кырррррррь…
И опять налетали черными молниями черные птицы, пронзительно кричали, свистя и хлопая крыльями, бились о сучья, визжали, нападая на жертву, дрались смертной схваткой, сверкали огненными глазами, мяукали, тявкали, выли, хихикали, верещали.
Над головами только и слышалось:
— Май-ть-мяу…
— Ття-иубб… тя-шубб…
— Ыий-ужь-ыы… ыы…
— Хи-ит… хи-ит… хи-ит…
— Врщ-щ-щ… врщ-щ-ща…
— Чва-ч… чва-ч…
— Цойт-ббо… Цойт…
Около двух костров мелькали ночные золотистые волосатые бабочки-великаны, похожие на летучих мышей.
Наоми, со страху припавшая к плечу Хорта, шептала:
— Кажется, в кустах шипит змея…
— Я тоже так полагаю, но не бойся, — успокаивал Хорт, — не бойся, наша отважная юная путешественница, не бойся: на всякий случай я держу в руке револьвер, и каждый момент могу встретить врага…
— Скоро ли вернутся наши?
— Через полчаса все будут здесь.
— Хватит ли готовых дров?
— На полчаса хватит.
— Они принесут?
— Ну конечно. Иначе мы останемся во власти змеиной опасности.
— Проклятое место…
— Именно — проклятое… Что делать? У нас не было иного исхода. Двигаться дальше стало невозможным — еще опаснее. Однако, по плану, эта болотистая низменность завтра к вечеру должна кончиться, и мы вступим в полосу мелких озер, расположенных по краю плоскогория Аманоо. Там будет легче — я убежден…
— А вдруг индус Саид?..
— Наш проводник не ошибается — ведь у нас есть почти точная карта, а — главное — я верю в память и чутье Ниа.
— Слушайте, Хорт, — таинственно заговорила Наоми, — вдруг индус Сайд сговорится там — впереди — с туземцами и продаст всех нас дикарям? Что тогда? А? Ведь мы же не знаем языка? Хорт?
— А Рэй-Шуа?
Наоми смутилась.
— Ах, какой стыд, — я и забыла, что Рэй-Шуа знает туземный язык…
— Кстати он — австралиец и довольно популярный…
— Хорт, перестаньте. Мне так стыдно. Я умоляю не говорить об этом ни слова никому… Это я со страху, право со страху. Я еще не привыкла путешествовать… Я больше не буду…
— Что? Путешествовать?
— Нет. Больше не буду говорить глупостей.
— И бояться змей?
— Ну, я буду только немножко.
— Слушай, Наоми: вот если бы сейчас видели твои мама и папа — где ты и в каком положении. Дома лежала бы в дивной кружевной кроватке, с дивной книжечкой, с золотым обрезом. Лежала и читала бы о путешественниках, застрявших в австралийских дебрях, в змеиных болотах, в проклятых местах. И все казалось бы таким заманчивым, таким желанным… А вот — действительность: в тропическом змеином болоте сидим меж двух костров, на эвкалиптовой горке, кругом змеи, над головами носятся какие-то дьявольские птицы, глушь отчаянная, никому неведомые пространства и среди всего этого ужаса мы… Вот мы… Чтобы сказали твои родители?..
— Во-первых, папа-мама, пожелали бы мне и всем поскорее отсюда выбраться, во-2-х, они знают, что я прежде всего с Хортом, который куда-угодно может взять меня с собой, в 3-х, я так хочу видеть Чукку, что ничуть не жалею о своей кружевной кроватке… Лишь бы остаться нам в живых…
— В этом весь фокус…
— Хорт, что говорит ваше предчувствие?
— Я спокоен.
— Чукка охраняет нас.
— Неправда ли? — встрепенулся Хорт, — значит твое сердце, Наоми, чувствует это… Чукка не может не знать о нашей близости — она ведет нас, она слышит нас, она — с нами, наша Чукка…
— С нами, Хорт, с нами…
— Да, неправда ли, — загорелся Хорт, — ведь мы совсем теперь близко. Я даже ощущаю ее тепло и два черных глаза — два навозных жука. Она плачет от счастья, и реву я. Слышишь: она плачет, она ждет. Слышишь, Наоми? Да? Или я сошел с ума… Слышишь?
— Успокойся, милый Хорт, это стонет в далеких кустарниках какая-то птица или зверь. Успокойся.
— Да, да, Наоми. Мои нервы напряжены и дрожат, как корабельная верфь. Я слышу многое, я впитываю многое, я весь насыщен восприятием, но я жду часа, жду приближения сроков… Молчу.
— Вот наконец-то, — взволновалась Наоми, — это идут наши: вот голоса, свистки.
Хорт ответил сигнальным свистом.
И он и Наоми стали смотреть в сторону приближения голосов.
В этот момент громадная желтая, с черными пятнами змея, медленно подползала к Наоми, не спуская глаз с намеченной жертвы, подползала тихо, вкрадчиво, по змеиному.
Наоми, не подозревая опасности, нежнее прижалась к Хорту и вдруг сказала:
— Хорт, мне вдруг показалось, что мама зовет меня, я даже слышу ее голос: Наоми, Наоми…
В секунду, когда Хорт взглянул на Наоми, он впился глазами в глаза змеи…
Змея подняла голову, чтобы броситься…
Хорт выхватил револьвер и в упор начал стрелять, заслонив собой Наоми, стрелять прямо в открытую пасть змеи.
Из кольца в кольцо стала извиваться змея, отступая.
Хорт вскочил и поднял левой рукой Наоми, закричав:
— Скорей, скорей!
В ответ раздалось сразу несколько выстрелов и крики:
— Стреляй, стреляй.
Через минуту сбежались все, бросив дрова по дороге, с факелами, горящими сучьями.
Выстрелы в воздух продолжались, так как сразу никто не мог понять, что случилось.
Первым догадался Саид и все бросились добивать змею, которая успела доползти до кустов — там ее докончили: длина ее оказалась не менее 3-х метров.
Это серьезное приключение вызвало общий подъем.
Все кинулись поздравлять Наоми и Хорта с избавлением от беды.
Ниа обняла Наоми.
Рэй-Шуа кричал:
— Чорт возьми, эй, Наоми и Хорт, вы толкаете меня на горячее желание снова взяться за работу, хотя я поклялся, что моя «Последняя книга» — действительно есть последняя книга. Этот дикий случай обязывает Рэй-Шуа сказать еще одно убедительное слово. Я скажу, напишу, вырублю, преподнесу. Дьявол знает, что происходит кругом. Я напичкан довольно материалом, а впереди — Чукка. У меня чешутся мозги, и я готов на новую пальбу. Эй, Наоми, Ниа, Хорт, Джек, Сайд, давайте выпьем по чарке рому за победу над врагами.
— Но прежде вернемся, — предложил Джек Питч, — за брошенными дровами, чтобы спокойно распить бутылку рому.
Через 20 минут все сидели у костров.
Саид расхаживал в качестве часового, наблюдая за кустами.
Бурлил чайник, пахло ромом.
Джек Питч, нежно поглядывая на Ниа, которая при огне сияла индусской легендой, напоминая судьбинную бронзовую птицу вершин Галайи…
Все понимали предчувственно, что Ниа и Джек Питч нашли друг друга, но все торжественно молчали.
Ниа не могла скрыть улыбки своего счастья, и, радостно волнуясь, заговорила:
— Полгода, каждый вечер, перед сном, я ждала Рэй-Шуа… Сначала, когда меня увезли из Мельбурна в Грампианские горы, найти было трудно, а потом, через месяц, я немного жила в Сидней — там Рэй-Шуа мог найти и мог меня выкупить, но он не приехал. В Сидней у меня перехватили мое письмо к Рэй-Шуа и увезли в Голубые горы, продали золотопромышленникам, а потом перевезли на Мурумбиджи. Вот оттуда мой господин поехал на Соленый остров, в гости к вождю племени Угуа-Амодео и меня взял с собой и еще — в подарок — двух девочек из белых стран. До этих болот мы ехали на лошадях верхом, а после два дня переходили эти болота, на третий, на лодках поехали по Соленому озеру на Соленый остров к Угуа-Амодео. Я и там ждала Рэй-Шуа и желала видеть его во сне. Но каждый раз видела другого белого…
— Он был похож на Джека Питч? — не выдержала Наоми, — неправда ли, Ниа?
— Правда, — смущенно ответила Ниа, опустив глаза, — правда, правда, он был похож на Джека Питч. И я знала, что он спасет меня… И когда на берегу Мурумбиджи я встретила Джека Питч — сразу его узнала…
— Ниа, — обратился Питч, — я должен поцеловать ладони ваших рук в знак счастья.
Он поцеловал.
Ниа продолжала:
— Там у Угуа-Амодео, у вождя Джоэ-Абао, мы гостили 5 дней. Я была посажена в отдельную комнату и не имела права выходить и расспрашивать о жизни Джоэ-Абао и о его женах. Однако, перед самым отъездом, черные устроили игры, и я могла из-за занавески видеть Джоэ-Абао и его главную жену, черноглазую красавицу Аши…
Все насторожились.
Хорт вытянул голову и сияющими бриллиантами глаз смотрел в черные вершины эвкалиптов: будто там видел он свою Чукку.
— Ну, ну, Ниа, — торопила Наоми.
Рэй-Шуа крикнул:
— Может быть — лучше остановиться, Ниа! Чорт возьми, мы не будем спать и у нас не хватит сил завтра шагать по этой змеиной чертовщине.
— Нет, нет, — запротестовал Хорт, — надо дослушать Ниа, необходимо. Прошу.
Ниа тихо произнесла:
— Рэй-Шуа прав — надо остановиться, потому что это все, что я знаю. Впрочем, мой господин после говорил мне то, что вам уже известно: ведь она единственная, которая живет на Соленом острове у Угуа-Амодео 15 лет. И еще могу добавить: тогда смотря на Аши, мне ясно показалось, что скоро мы будем с ней друзьями… Это — Чукка. — Я уверена, чувствую, вижу…
Ниа смолкла.
Все с восхищением смотрели на Джека Питч, который спокойно набивал трубку…
10. На соленом острове
Бидж, телохранитель Джоэ-Абао, мягко вошел к своему вождю, жевавшему стебель наркотической Оа, и вопросительно доложил:
— Наш великий вождь Джоэ-Абао, тебя желает видеть приехавший гость Рэй-Шуа, посланный Хутхоа из Мурумбиджи. Достоин ли он войти к тебе?
— Если он от Хутхоа, — приказал вождь — пусть войдет и будет другом.
Бидж удалился.
Рэй-Шуа вошел и, в знак почтения, сел на пол, на разостланный мех кенгуру.
Джоэ-Абао положил руку на голову Рэй-Шуа и сказал:
— Вот стебель Оа, ломай и жуй. Друг Хутхоа — мой друг. Его последняя жена индуска Ниа также была в гостях у меня.
Рэй-Шуа тихо ответил:
— Великий вождь Джоэ-Абао, это я в Мельбурне нашел Ниа и устроил так, чтобы она попала к Хутхоа. Ее очарование пьянит не меньше стебля Оа, и она стройна, как Оа.
Джоэ-Абао приказал Биджу принести вина.
— У моего слуги индуса Саида — заявил Рэй-Шуа, — есть для тебя бутылка рома из Ямайки. Разреши подать сюда.
— Индуса Саида? — переспросил вождь — насколько мне известно, этот индус бывал здесь с разными поручениями золотопромышленников? Но я не считаю его полезным для тайн Хутхоа… Сайд может выдать Хутхоа — я предупреждаю тебя, друг Рэй-Шуа. Надо быть осторожным: теперь белые, как цепные собаки, стерегут золотые россыпи.
— Но пусть будет известно великому вождю Джоэ-Абао, что мы не один раз испытали Сайда и он доказал свою преданность нашей группе. Спокойствие да не оставит дом твой, — успокаивал Рэй-Шуа, пожевывая стебель Оа.
Остро запахло вскрытым ромом.
Джоэ-Абао распорядился угостить вином Саида и дать Оа.
Вождь и гость подняли бокалы и разом опрокинули ром в широко открытые рты, и, по обычаю, уставив глаза в потолок, долго не глотали, чтобы дольше оценить драгоценное предвкушение.
Через полчаса, когда бутылка рома сменилась другим крепким вином, Рэй-Шуа так объяснил свой визит:
— Сейчас у меня имеется около 300 унций золота, спрятанных в Кислэндских горах, и я в любой день могу доставить великому вождю всю полу-годовую добычу, если Джоэ-Абао даст сходную цену.
Сизые глаза вождя жадно разгорелись, он захихикал детским смехом и начал торговаться с Рэй-Шуа.
Скоро сделка была заключена.
Джоэ-Абао торжествовал, подливая вина гостю и подсовывал Оа.
Вечером, в честь гостя, по обычаю, были устроены игры у Угуа-Амодео.