— Принц, вы напрасно так третируете леди Инну. Она во многих отношениях замечательная девушка.
— Да, только я не люблю ее.
— Стерпится — слюбится. До встречи, принц. Мне еще нужно обойти по периметру ваш отель.
— Ничего подобного, Канцлер. Вы пойдете со мной. Я хочу познакомить вас с леди Инной.
— Помилуйте, принц!
— Таково мое желание, — железно сказал Павел.
Он взял Канцлера под руку и повел к сияющим дверям "Хилтона". В вестибюле на них конечно же сразу обратили внимание.
— Этот человек со мной, — повелительным тоном сказал Павел. — Приготовьте нам ужин на троих.
— Как вам будет угодно, — поклонился администратор.
Они вошли в номер. Инна сидела в кресле и с интересом рассматривала каталог свадебных платьев. Увидев Павла, она отшвырнула каталог и вскочила с кресла:
— Какого черта! Ты шляешься битых два часа неизвестно где, да еще и притаскиваешь с собой неизвестно кого!
— Это мой Канцлер, — железным голосом сказал Павел. — Ты забыла сказать ему "добрый вечер".
— Добрый вечер, леди Инна, — между тем поклонился Канцлер, — Простите, что нарушил ваш покой. Но его высочество потребовал, чтобы я был здесь.
— Ну если потребовал, — хмыкнула Инна. — Вас так и называть — Канцлер?
— Да, с вашего позволения. Я наблюдаю за принцем Павлом и предупреждаю все попытки покуситься на его персону.
— А по вам не скажешь, — покачала головой Инна. — Такой субтильный старикашка.
— Инна!
— Мерси, леди Инна. Еще никто не называл меня субтильным старикашкой. Это так мило.
В дверь постучали:
— Обслуживание номеров!
— Войдите! — сказала Инна.
— Ужин, — пояснил лакей, вкатывая столик на колесиках. Следом шел лакей посолиднее.
Вдвоем лакеи сервировали изысканный ужин и удалились.
Наши герои сели за стол.
— Что ж, полагаю, надо выпить за встречу, — сказал Павел. — Канцлер, вы играете большую роль в моей судьбе, и я благодарен вам за это.
— Мерси, ваше высочество.
Все пригубили красного вина. Потом принялись за ужин, который здесь, как всегда, оказался выше всяких похвал.
— Леди Инна, — заговорил Канцлер, — вы должны знать, что за вашим женихом охотится могущественный человек. Точнее, существо. Его называют Шредер, хотя настоящего его имени не знает никто.
— Чем насолил ему мой жених? — спросила Инна.
— Как же, как же! — всплеснул руками Канцлер. — А право на Пурпурный Аграф?!
Глаза Инны вспыхнули.
— Да, я запамятовала насчет Аграфа.
— Ничего ты не запамятовала, — неприязненно сказал Павел. — Из-за Аграфа я тебе и нужен.
— Ах ты мой милый мальчик с приданым! — воскликнула Инна, — Ты мне нужен даже и без Аграфа. Помни это.
— Да ладно тебе… Канцлер! Что с вами?
— Мне что-то нехорошо. — Канцлер встал из-за стола, рванул воротник рубашки. — Душит… Дышать нечем!
Он сделал два шага в сторону от стола и рухнул на пол. Изо рта у него вытекла тоненькая струйка крови. А потом Павел услышал, как визжит Инна.
Канцлер был мертв, это Павел определил сразу.
— Надо вызвать охрану отеля, — сказал Павел. — Или полицию. И врача.
— Его отравили, — заметалась Инна в отчаянии. — Значит, отравили и нас. Боже, мне плохо!
— Прекрати истерику! С чего ты взяла, что Канцлера отравили. Может, у него инсульт.
Но это оказался не инсульт. Врач по некоторым внешним признакам констатировал отравление. Прибыла полиция и охрана отеля. Они постарались сделать все тихо, чтобы не перепугать остальных постояльцев отеля. Остатки ужина запаковали в пластиковые контейнеры и собрались везти на экспертизу. Канцлера тоже запаковали — в черный пластиковый мешок на молнии.
— Кем приходился вам умерший? — спросил у Павла полицейский.
— Единственным другом, — сказал Павел. — Вы уверены, что его никак нельзя спасти?
— Врач констатировал смерть, а кто мы такие, чтобы спорить с медиками.
— Куда его отвезут?
— В окружной морг. С телом еще будут работать судмедэксперты.
— Понятно. А могу я взять на себя все расходы, связанные с его похоронами?
— Конечно. Это очень благородно с вашей стороны.
— Он был моим другом, — повторил Павел.
Когда все ушли, Инна упала на диван и разрыдалась:
— А если нас всех отравили?
— Тогда мы не сидели бы сейчас и не разговаривали. Пострадал Канцлер. Безобидный старик…
Но Инна еще долго не могла успокоиться. Она вызвала врача отеля и потребовала, чтобы ей сделали промывание желудка. Когда ее требование выполнили, она, притихшая и измученная, удалилась в спальню. Павел по-прежнему сидел на диване, щелкая пультом телевизора и бессмысленно переключая каналы.
— Павлик, — раздался зов из спальни.
Павел внутренне застонал, но пошел в спальню, отбросив дистанционный пульт.
— Чего тебе? — грубо сказал он. — Опять секса?
— Нет, — голосом, поразившим Павла, сказала Инна. — Просто, если тебе не трудно, посиди со мной. Мне страшно.
Она взяла его руку и прижалась к ней щекой.
— Чего ты боишься?
— Смерти. Того, что ты меня не любишь. Родов. Я всего боюсь.
— Ну насчет смерти я тоже побаиваюсь, а насчет моей нелюбви к тебе… Зачем тебя мне навязали? У меня была любимая девушка, у меня были планы на жизнь, а теперь осталась только ты и вся ваша Община.
— Павлик, ну хоть немножечко будь ласков со мной!
— Тогда не изображай из себя стерву.
— Я не стерва, Павлик, я хорошая. Я тебе это докажу. Хочешь, я с крыши спрыгну ради одного твоего ласкового взгляда?
— Инна, не дури. Давай-ка спать.
Павел поднялся.
— Ты куда?
— Побриться и почистить зубы перед сном.
— Не надо. Не уходи.
— Ну хорошо, дай я хоть разденусь.
Павел разделся и скользнул к Инне под одеяло. Его вдруг резануло чувство, доселе ему неведомое. Он вдруг понял, что Инна — просто женщина, запутавшаяся, несчастная, но ненавидеть ее было бы не по-мужски.
Инна скоро заснула, прижавшись к боку Павла, а он долго еще не мог заснуть, все думал о Канцлере и о том, как получилось, что он умер, а они нет.
Под утро он задремал, и тут в его сон вошел телефонный звонок.
— Алло?
— Мистер Лозоход?
— Да.
— Говорят из администрации отеля. Поступил звонок из окружного морга. Переадресовать его вам?
— Да.
В трубке что-то щелкнуло, и Павел услышал суховатый женский голос:
— Мистер Лозоход?
— Да, я слушаю.
— С вами говорит доктор Ригли. Я проводила вскрытие человека, который поступил к нам под именем "Канцлер". Он, кажется, ваш родственник?
— Нет, просто друг.
— Мне бы хотелось, чтобы вы приехали и ознакомились с результатами вскрытия.
— Я немедленно приеду. Назовите адрес.
— Улица Мортильер, один. Я встречу вас у входа.
— Хорошо.
Связь разъединилась.
Павел встал и начал одеваться.
— Ты куда? — Инна проснулась, но глаза ее все еще были сонными.
— В окружной морг. Ознакомиться с результатами вскрытия Канцлера.
— Ох, Пашечка, не езди. У меня дурное предчувствие.
— Инна, не ерунди. Погиб мой друг. Я даже имени его настоящего не знаю, а он… Может быть, этот отравленный кусок предназначался мне. Или тебе. Надо ехать.
— Тогда можно я поеду с тобой?
— В морг?
— Ну и что? Я подожду в машине. Не бросай меня одну!
— Хорошо, только не устраивай истерик. Одевайся. У нас мало времени.
Пока Инна одевалась, Павел вызвал такси.
Когда они спустились в холл, такси уже ждало их у выхода. Они сели, Павел назвал адрес.
Ехать пришлось далеко. Видимо, окружной морг не пользовался у местных жителей хорошей репутацией.
Такси подъехало к дверям морга. У дверей стояла и курила высокая сухопарая женщина в зеленом медицинском халате. Из-под халата виднелись джинсы и туфли на высоком каблуке.
Павел вышел из машины.
— Вы доктор Ригли? — спросил он женщину.
— Да. А вы мистер Лозоход?
— Да. Со мной моя невеста.
— Я не советовала бы ей входить в стены морга.
— Я тоже так думаю. Инна, ты обещала мне, что побудешь в такси.
— Хорошо. — Инна быстро клюнула Павла в щеку. — Иди и знай, что я жду тебя.
Следом за доктором Павел вошел в морг.
Доктор Ригли привела его в небольшую комнатку, где пахло дезинфектантами, и сказала:
— Подождите минутку.
Павел кивнул.
Доктор Ригли вышла и скоро вернулась, держа в руках папку с распечатками. Села напротив Павла, открыла папку.
— Итак, момент истины, — сказала она сухо, без намека на шутку. — Ваш друг, имени которого вы, как ни странно, не знаете, скончался от анафилактического шока.
— То есть? Он был отравлен?
— Можно сказать, что отравлен. В пище, которую вам подали за ужином, оказалось слишком много бензоата натрия. В принципе это безобидная пищевая добавка, и организм нормального человека, не аллергика, воспринимает ее спокойно. Но ваш друг был аллергиком, реагируя именно на бензоат натрия. У него начался отек легких, асфиксия и внутреннее кровотечение. Вообще-то аллергика можно спасти, если вовремя ввести ему специальные препараты, но кто же мог знать! К тому же асфиксия настигла его мгновенно, к появлению врачей пациент был уже необратимо мертв.
— Выходит, кто-то отравил пищу…
— Нет. Пища в прямом смысле не была отравлена. Смертельной она оказалась только для вашего друга. Кто мог знать, что у него аллергия?
— Это мне и предстоит выяснить.
— Почему вам? Будет работать полиция…
— Нет. Я сам. Он очень много для меня значил. И то, что я так и не узнал его имени, — позор для меня. Когда я могу забрать тело из морга, чтобы похоронить его.
— Думаю, дня через три.
— Через три дня наступает полнолуние, — пробормотал Павел.
— Да, а для вас это что-то значит? — спросила доктор Ригли.
— Нет, нет, просто моя жена становится немного нервной во время полнолуния. Доктор, а можно забрать тело раньше?
— Хорошо. Рекомендую вам похоронную контору "Аид". Они возьмут на себя все — от бальзамирования тела до рытья могилы. Вот их телефон.
Павел взял глянцевую визитку.
— Это же надо, — пробормотал он по-русски.
— Вы что-то сказали? — по-английски спросила его доктор Ригли.
— Это я так, мысли вслух, — на английском же ответил Павел. Вообще, он только радовался тому, что в совершенстве знал этот язык. Иначе в Толедо ему было бы совсем не с кем, кроме Инны, поговорить.
— Позвоните в "Аид", они заберут тело.
— Хорошо.
Павел попрощался с доктором, сел в такси. Машина резво покатила прочь от морга.
— Ну что? — по-русски спросила его Инна.
— Тело можно забрать через три дня, а через три дня полнолуние, — по-русски ответил Павел.
— Черт! Но мы же превратимся!
— То-то и оно. Мне дали адрес похоронной конторы и телефон. Я сейчас позвоню им, и они заберут тело сами и все подготовят к похоронам. Когда полнолуние пройдет, мы устроим погребение.
— Как все это ужасно! — мрачно сказала Инна. — Смерть, погребение. И это при том, что мы приехали отдохнуть и насладиться красотами Толедо.
— Потерпи, еще насладишься.
Когда они вернулись в номер, Павел первым делом позвонил в "Аид". На том конце провода ему отвечала сама любезность. Тело будет взято из морга немедленно и подвергнуто бальзамированию. Когда клиент желает провести погребение своего друга? Через три дня, но сам на церемонии присутствовать не будет? Дела? Сочувствуем-сочувствуем. Не волнуйтесь, все будет по высшему разряду. На кладбище Мортурито, участок семь.
— Ну хоть с этим разобрались, — выдохнул Павел. — А теперь вот что скажи мне, дорогая: что мы будем делать, когда наступит полнолуние?
— Превратимся.
— В отеле? В "Хилтоне"?
— Ох, тысяча чертей! Я не подумала.
— Зато у меня есть идея. Мы отправимся на кладбище Мортурито. Превратимся там и заодно проводим Канцлера.
— А как же одежда?
— Возьмем с собой запасную. И вот еще что: ты водишь машину?
— Да.
— Отлично.
— Что ты задумал?
— Мы возьмем напрокат машину и доедем до Мортурито. Там поставим машину в укромном месте и изменимся. А когда изменение пойдет в обратную сторону, мы переоденемся в машине и отправимся в "Хилтон".
— А если за это время машину угонят?
— Кто ж позволит? Я, например, не собираюсь охотиться. Я буду сидеть неподалеку от машины и выть — петь погребальную песнь своему Канцлеру. А ты — побегай, порезвись.
— С двумя детьми в животе не особо-то побегаешь. Да и за кем охотиться на кладбище?
— В общем, сама решай.
— Хорошо.
Три дня до полнолуния пролетели незаметно. Павел узнал, что "Аид" уже забрал тело Канцлера и все приготовил к похоронам. Павел тосковал, его грыз непонятный страх. Возможно, это был страх перед Изменением.
Они загодя взяли напрокат машину и положили в нее сумку с одеждой, бутылки с питьевой водой (после обратного Изменения очень хочется пить) и в вечер полнолуния отправились на кладбище.
Они были там за час до того, как взойдет луна. Вышли из машины, сбросили одежду. Холодный осенний ветер заставлял съеживаться, но Павел и Инна знали, что так будет только до Изменения.
И вот наконец…
Взошла луна.
Здесь, в Толедо, она казалась громадной и оранжевой, как апельсин.
Инна застонала и вскинула руки. Потом пала на четвереньки и стала обрастать шерстью. Морда у нее изменилась в последнюю очередь. Павел, впрочем, не наблюдал за ее превращением. Он изменялся сам.
Они встали друг против друга — волк и волчица с яростно горящими янтарем глазами и пушистой шерстью. Потом они побежали разыскивать могилу Канцлера. Нашли, уселись перед надгробной плитой без всякого имени и даты. И завыли, да так, что похолодело само небо.
Они выли долго, распугав в округе всех бродячих кошек и собак. Охотиться не стали — что, разрывать могилы?!
К заходу луны они вернулись к машине — скоро должно было начаться обратное Изменение. И остановились как вкопанные!
В их машине кто-то был!
"Кто это?"
"Люди, как видишь. По-моему, это парочка, которая решила заняться любовью в нашей машине".
"Ну я им сейчас покажу".
Однако это была не влюбленная парочка. Это были потрошители машин, и в данный момент один из них выдирал из машины автомагнитолу. Двери машины были открыты со всех четырех сторон, и это сильно облегчило волкам задачу. Они с рычанием вторглись в машину с двух сторон, так, что воришки не смогли бы закрыться от них в машине.
— Волки! — завопил один.
— Мамма миа! — завопил другой.
Наконец, нарычавшись вдоволь, волки отпустили перепуганных воришек. Те улепетнули так резво, что осенняя трава не успела согнуться под подошвами их кроссовок.
И вовремя сбежали эти воришки! Потому что луна зашла и началось обратное Изменение.
Нагие и измученные, Павел и Инна первым делом напились воды, а потом стали быстро одеваться. Холод снова сковывал члены.
— Слушай, а машина-то здорово покурочена, — озабоченно сказал Павел, едва Инна села за руль.
— Где?
— Да вот, автомагнитола на соплях висит. На креслах царапины, это мы своими когтями процарапали. А еще, по-моему, один из воришек напустил лужу от страха.
— Ничего, мы заплатим салону.
— А если они потребуют уйму денег?
— Тогда дождемся следующего полнолуния и перегрызем им глотки. Паш…
— Что?
— Ты очень жалеешь Канцлера?
— Да. А что?
— Просто я подумала, а меня ты стал бы так жалеть?
— Инна, не говори глупостей. По-моему, в наших отношениях все предельно ясно.
— Да. Ты меня не любишь. А я-то, дура, все надеюсь.
— Инна, успокойся. Да что на тебя нашло?!
Инна разогнала машину до неимоверной скорости.
— А ничего! Сейчас врежемся во что-нибудь, и все, привет любви!
— Инна, опомнись! О детях подумай! Дети-то ни в чем не виноваты!