— Я, — на плохой латыни отвечал перепуганный смертный червь.
— Чего же ты хочешь?
— Я хочу отменить свое желание, которое я высказал шаровой молнии во-он из той книги.
— А, демону Вальджре! И что, теперь ты хочешь отменить свое желание?
— Да.
— Это не так-то просто. Для этого мне придется вернуть тебя вспять по осям времени и бытия. Это дорого тебе будет стоить.
— Вы потребуете мою душу?
— У тебя нет души, ты же оборотень. Не смеши меня. Я еще не решил, чего мне от тебя потребовать. А, ладно! Выполню твою просьбу бесплатно. В рекламных целях, так сказать. А то давно v меня не было заказчиков. Итак!
— Да?
— Сейчас я верну тебя к тому моменту, когда ты просил исполнить демона Вальджру свое желание. Не глупи и загадай на сей раз что-нибудь полезное. Ну, раз, два, три!
Павла скрутило, как будто он был тряпкой, которую выжимает прачка. Он почувствовал сильнейшую боль.
И тут же боль исчезла.
И он увидел себя самого, стоящего перед шаровой молнией.
— Стой! — крикнул он самому себе.
"Тот Павел" обернулся и изумленно воззрился на Павла "этого". Потом спросил:
— Ты кто?
— Я — это ты, но позднее. Я пришел, чтобы сказать: не загадывай желания насчет Леночки.
— Это еще почему?
— Потому что она может пострадать. Сам посуди, а вдруг у нее кто-то есть? И потом, куда ты денешь детей Инны?
— Логично. Тогда что же мне попросить?
И вдруг "этого" Павла осенило.
— Попроси Аграф. Пурпурный Аграф!
— Точно! — сказал "тот" Павел и заявил шаровой молнии: — Я желаю, чтобы здесь появился Пурпурный Аграф!
— Как угодно, господин и повелитель!
Шаровая молния исчезла. А на руки "тому" Павлу опустилось нечто блистающее и хрупкое, нечто совершенное и драгоценное, так что "этот" Павел подбежал и тоже посмотрел:
— Вот он какой, Аграф…
Аграф был неописуемо прекрасен, его розовые алмазы сверкали словно подсвеченные изнутри, а редчайший пурпурный алмаз горел как костер. Помимо этих камней Аграф был просто усыпан мелкими бриллиантами, которые тоже сверкали и искрились. Под столь чудным сиянием "тот" Павел и "этот" слились воедино, но разума теперь прибавилось вдвое.
"Безумие — отдавать столь совершенное изделие в руки Шредера".
— Безумие — вообще держать его в руках. Его нужно спрятать, причем очень надежно.
"Ну куда ты его сам спрячешь?"
— Можно вырезать в какой-нибудь книге страницы и спрятать Аграф в переплете.
"Пет, это несерьезно".
— Тогда что же? Что же?
"Посоветуйся с тестем".
— Отцом Инны? Он-то чем может помочь?
"Ты забыл, ведь он работает в банке. А банк — это хранилище драгоценностей, как известно".
— Ладно, попробую. Но я боюсь выходить на улицу с таким сокровищем.
"А ты позвони Виктору Семеновичу и попроси его приехать сюда".
— А пока спрячу Аграф за пазуху. "Дурак! На стеллаже книжном!"
— Нет, за пазуху! "Нет, на стеллаже!"
— За пазуху!
"На стеллаже! Ладно, уговорил, пусть будет за пазуху. Звони Виктору Семеновичу".
Павел достал мобильник и вызвал номер тестя.
— Павел? Что стряслось?
— Да тут случилась одна штука, Виктор Семенович. Пожалуйста, приезжайте немедленно в библиотеку профессора Прянишникова.
— К тебе, что ли?
— Да.
— Слушай, но я сейчас на работе.
— Дело не терпит отлагательств, Виктор Семенович. Вы не пожалеете.
— Хорошо, через полчаса буду у тебя.
— Через пятнадцать минут.
— Ну у тебя и гонка. Хорошо, через пятнадцать минут. Для бедного (хотя теперь неимоверно богатого) Павла эта четверть часа показалась вечностью. Он то заворачивал Аграф в грязные тряпки, чтобы никто не заметил его сияния, то вспоминал, что в библиотеке он один и никто не заметит…
Потом ему начал мерещиться Шредер, и Павел принялся, расшвыривая книги, делать себе логово и убежище.
— Павел! — окликнули его откуда-то снизу. "Это тесть?"
— Да, это тесть. Что будем делать? "Позовем его сюда".
— Я здесь, Виктор Семенович, в библиотеке, — сказал Павел. — Поднимитесь, пожалуйста, ко мне.
— А сам ты спуститься не можешь?
— Не могу. Я поранился.
— Ох, святители! Чем ты мог пораниться в библиотеке?
— Пожалуйста, Виктор Семенович.
— Иду, уже иду.
Виктор Семенович заскрипел ступеньками лестницы и через минуту был в библиотеке. Там он и нашел Павла: перепуганного, сжимающего в руках какой-то комок из тряпок.
— Ну что тут у тебя? — полу сердито вопросил Виктор Семенович. — Сокровище нашел?
— Не нашел.
"Не говори ему!"
"Если не ему, то кому же?!"
— Виктор Семенович, я это сокровище пожелал. Вот в этой книге есть демон, он желание выполняет. Одно. Вот он и выполнил.
— И что же это за желание?
— Пурпурный Аграф, — выдохнул Павел.
— Не может быть. — Виктор Семенович усмехнулся. — Ты меня разыгрываешь. Это нехорошо, Павел. Все-таки мы семья.
— Я не разыгрываю…
"Не показывай ему!!!"
— Вот…
Павел непослушными руками развернул ком тряпок, швырнул эти тряпки на пол…
И протянул на ладонях ослепительное чудо Аграфа.
Виктора Семеновича шатнуло. Он потянулся было пальцами к Аграфу, но замер — не в силах оторвать от него взгляда.
— Это действительно он? — дрожащим голосом спросил Виктор Семенович.
— Да, это он.
— Павлик, дорогой, могу я его потрогать?
— Вы можете его подержать.
Тесть принял в свои руки сокровище и вдруг разрыдался:
— Никогда, никогда я не видел в жизни ничего более прекрасного. Даже Сикстинская капелла…
— Да, он совершенен. Виктор Семенович, нам надо его спрятать.
— Совершенно верно. Но куда?
— Может быть, в банковский сейф?
— Я понял, мальчик мой. Ты доверяешь мне хранение Аграфа. Как это благородно с твоей стороны. Идем же отсюда. Прямиком отправимся в мой банк.
— Но Аграф надо как-то прикрыть. Не поедем же мы с ним, таким сияющим, по улице.
— Верно, мой мальчик, очень верно. Ты — хранитель Аграфа, тебе решать.
— Нет, пока вы его держите в руках — хранитель, наверное, вы…
— Прямо "Властелин Колец" какой-то! Надеюсь, этот Аграф не средоточие мирового зла?
— Его свойства еще не изучены. Представьте, Виктор Семенович, мы будем с вами изучать Аграф, постигнем волшебную суть его бриллиантов. А пока возьмите вот это полотенце и заверните в него Аграф.
— По сравнению с ним все тускнеет… Верно, мой мальчик?
— Верно. Идемте.
— Ты иди первым, Павлуша, у меня колени подгибаются.
Павел сделал шаг вниз по лестнице.
И тут его изо всей силы толкнули в спину.
Лестница была крута и высока, но, упав на площадку первого этажа, Павел был еще жив, хотя и понимал, что сильно покалечился.
— Виктор Семенович, зачем вы так со мной? — прошептал он, немея от боли.
Тесть наклонился над ним и приколол Аграф к своей рубашке. Потом застегнул пиджак, так, чтобы Аграфа не было видно.
— У Аграфа должен быть один хозяин, — сказал, почти рыча, тесть. Проявлялась его волчья сущность. — И этот хозяин — я!
— Вы попадете под суд волков… — прошептал Павел.
— Не попаду. У меня нет свидетелей.
— Вы убьете меня? Мужа вашей дочери?
— Ничего, зато она будет богатой вдовой!
Виктор Семенович схватил Павла за голову и резко повернул. Хрустнули шейные позвонки. Виктор Семенович отбросил тело, затем, поразмыслив, придал телу такое положение, что было понятно — Павел сломал себе шею, падая с лестницы.
— Прощай, зятек! — прошептал он и осторожно покинул место преступления.
Он сел в машину, завел ее и уехал. И после этого в доме наступила совсем уж мертвая тишина.
И никто не был свидетелем тому, как из Павла вышли две души — человеческая и волчья.
— А демон-то лгал, — усмехнулась человеческая душа. — Мы существуем. Ну что, пора на суд? Тебе налево, мне направо…
Перед душами уже открывались сияющие светом двери, как вдруг некий голос их окликнул:
— Подождите!
Души — человеческая и волчья — обернулись.
— Кто ты?
— Мы знаем тебя?
— Да, вы знаете меня. Я паукочеловек Аванси-мбонси, принц племени вибути. Я пришел затем, чтобы вернуть вас земле, траве и солнцу.
— Но зачем ты останавливаешь нас на нашем пути, паукочеловек Аванси-мбонси? Мы устали от смертной жизни, мы хотим на небеса.
— Небеса подождут.
— Небеса не могут ждать.
— Небеса подождут, — настойчиво сказал паукочеловек Аванси-мбонси. — Так говорю я, принц племени вибути, и я забираю вас к себе!
— Куда?
— В племя. Чтобы вы ожили не только душевно, но и телесно, волк и человек Павел.
— И мы сможем вернуться в мир людей? Обычных людей?
— Если, конечно, захотите. Все дороги будут открыты для вас. А теперь я заберу тело и вас, о души.
И стройный молодой черный человек легко поднял тело Павла, а перед глазами его светились две некие субстанции, которые были душами.
И только теперь в доме профессора Прянишникова наступила полная и окончательная тишина.
Была ночь.
И было утро.
И белый человек сказал черному:
— Кто я?
И черный человек сказал белому:
— Ты еще недостаточно силен, чтобы это знать. Пока же все зовут тебя Гость.
— Это мое имя — Гость?
— Нет, имя у тебя другое. Но ты сам должен вспомнить его со временем. Если тебе захочется вспоминать. А пока живи, наслаждайся и радуйся.
Черный человек взял Гостя на руки, легко, как ребенка, и вынес из темной хижины на свет и солнце.
— Как здесь светло! — огляделся вокруг Гость, когда его поставили на ноги. Стоял он нетвердо, но во взгляде читалась жадность все узнать, все назвать своим именем. — Это рай?
— Почти. Это племя вибути. Ты теперь живешь здесь, потому что тебе здесь спасли жизнь. Вернули тебя к жизни.
— А где я жил до этого?
— Это ты тоже должен вспомнить сам. А пока подкрепи свои силы. Ведь сегодня будет праздник — праздник твоего возвращения к жизни. Пойди погуляй, пройдись. Тебе здесь все рады, у тебя нет врагов.
— Хорошо, но кто ты? Могу я узнать твое имя?
— Конечно, можешь. Я принц Аванси-мбонси, наследник великого Алулу Оа Вамбонга и пока формальный правитель этой земли.
— Ваше высочество…
— Зови меня просто Аванси-мбонси. И давай на "ты".
— Хорошо. Аванси-мбонси, это ты оживил меня?
— Не совсем. Кое-какие боги помогли. Ну ладно, иди гуляй, аппетит нагуливай. В твою честь сегодня будет дан знатный пир. А мне пора по государственным делам. Впрочем, вот что я сделаю. Я дам тебе провожатую. Онене Небуду!
— Я здесь, сиятельный принц!
Из воздуха, прямо на глазах у изумленного Гостя, материализовалась прекрасная девушка. Она была одета в платье наподобие сари, руки и босые ноги украшали браслеты, в ушах висели тяжелые на вид серьги. Но самое главное — красавица была лысой и лысина ее была вызолочена.
— Это у вас мода такая? — бестактно спросил гость, указывая на лысину.
— Нет, — улыбнулась Онене Небуду. — Это знак отличия. Я первый заместитель принца по части международных отношений.
— Ну ладно, ребята, — сказал принц. — Мне пора, а вы сами сговоритесь.
Принц ушел, пыля чем-то вроде мантии, по виду похожей на крепкую паутину.
— Что же, — ослепительно улыбнулась Онене Гостю, — вы ведь, наверное, многое хотите узнать?
— В первую очередь я хотел бы знать, где я нахожусь.
— Вы находитесь на главной площади города Бандат, столицы племени-государства Вибути. Идемте со мной. Я буду показывать вам достопримечательности столицы. Племя вибути очень малочисленно и потому не очень любит принимать гостей, опасаясь терроризма и промышленного шпионажа.
— А я?
— О, вы — другое дело. Вы Гость самого принца, да воссияет он в сонме богов и да потопчет своих врагов. Кстати, сейчас мы с вами стоим у хижины, которая называется "Краеведческий музей". Прошу вас зайти и осмотреть ее. Вам понравится.
— У вас есть краеведческий музей?!
— Да, как у любого процветающего племени. У соседних племен сото и мошешобо нет краеведческих музеев, потому что они не процветают так, как мы.
— А они не пытались, допустим, напасть на вас?
— Пытались, но у нас очень хорошие боги. Они не допустили войны, разобрались там сами у себя наверху. Зайдемте же в музей.
Хижина, в которой находился краеведческий музей, была поразительно велика по своим размерам. Казалось бы, ну какие достопримечательности могут быть у отсталого племени? А вот поди ж ты!
— Кстати, пока мы не начали осмотр музея, я хотел бы у вас спросить, Онене: на каком языке мы говорим?
— На вибутянском, конечно, — прелестно улыбнулась Онене.
— И я всегда говорил на этом языке? Другого не знал?
— Вы должны сами это вспомнить, дорогой Гость. — Онене взяла его за руку и подвела к первому экспонату. Это было очень древнее копье. — Этим копьем наш великий бог Онто поразил в битве бога Мошеша и провозгласил земли вибути своими. Из крови бога Онто, которая смешалась с песком, Онто вылепил первых вибутян — мужчин. А первые мужчины уже потом сами вылепили себе женщин, каждый — на свой вкус. И если вы успели заметить, мужчины нашего племени сильны, а женщины — красивы.
— Не то чтобы я этого не заметил. Принц действительно силач. А вы действительно красавица. Но я больше никого из жителей не видел.
— А они пока заняты работой — кто в поле, кто в хижинах. Но вечером соберутся все на пир по случаю вашего воскрешения.
— Вечером будет пир в мою честь, а я даже не знаю, кто я…
— Со временем вы это вспомните. А пока давайте продолжим осмотр. Вот первые предметы быта, которые вибутяне сделали своими руками, а не получили от богов. Кстати, полученные от богов находятся здесь же. Вы можете почувствовать разницу.
— Ну да, вот эта чашка с отбитым краем…
— Была подарена нам богом Ндунги. А вот этот очень изящный горшок слепил вибутянин по имени Ди. Это вообще великий мастер и художник. Его почитает каждый вибутянин. Ди жил в доисторическую эпоху, а потом был взят на небо живым, чтобы там украшать покои богов. Видите эти предметы из серебра? Это самая большая наша ценность. Их создал Ди.
— А что эти предметы означают? Для чего они нужны?
— Этого мы не знаем, Ди не открыл нам своей тайны. Но все равно мы бережем и храним их. А теперь подойдем к макету хижины простого вибутянина.
— Я ошибаюсь или это действительно золото и серебро?
— Вы не ошибаетесь, дорогой Гость. Дело в том, что во флоре племени вибути преобладают так называемые златолиственные пальмы. Листья у них из чистого золота, а стволы из серебра. И тот и другой металл мягкий, поэтому его с легкостью можно гнуть и резать. Традиция делать хижины из златолиственных пальм жива до сих пор, но в основном население сейчас применяет самодельный кирпич и черепицу. Это новшество мы заимствовали у племени мошешобо.
— Потрясающе! — так отозвался Гость о хижине. — Да если б кто-нибудь узнал, что тут у вас золото с серебром растет…
— У нас бывали путешественники. Но перед тем, как они покидали нас, мы избирательно стирали им память.
— И мне тоже сотрете?
— Никоим образом. Во-первых, вы Гость самого принца Аванси-мбонси. А во-вторых, у вас и так с памятью проблемы, зачем добавлять новые…
Онене остановилась у столика, на котором лежал лошадиный череп и кости.
— А это что? — спросил Гость.
— Это останки первой и единственной лошади, как-то завезенной в вибути. Она не вынесла здешнего климата и пала. Останки ее мы сохранили как предупреждение о том, что каждое живое существо должно занимать свою экологическую нишу.
— А на чем же вы передвигаетесь, если потребуется быстрая езда? На слонах?
— На слонах мы ездим медленно и неуклюже. Слоны у нас не пользуются популярностью. Вот крокодилы-плакальщики — это да!