Дебора Тернер
Пролог
Монотонный стук колес не успокаивал, но хоть немного отвлекал от тяжелых мыслей. Девушка сидела в пустом купе поезда Сидней — Брисбен, неловко скорчившись на сиденье у окна и зябко обхватив себя руками. Ее глаза были направлены на страницу лежащего на коленях журнала, но мысли витали далеко. На милом, почти детском лице, обрамленном густыми золотистыми волосами, застыло выражение глубокого отчаяния. Так она просидела в оцепенении еще некоторое время, а потом отложила журнал и, закрыв измученные глаза, откинулась на спинку дивана.
Нестерпимо хотелось спать, но она упорно боролась с этим желанием. Девушка была уверена, что стоит уснуть, как она вновь окажется в вечернем саду, около дома, который еще так недавно был ей родным. И снова услышит те страшные слова, после которых уже никогда не сможет туда вернуться.
Еще вчера утром восемнадцатилетней Стефани Уильямс казалось, что она самый счастливый человек на свете. Она выросла в состоятельной семье и с детства ни в чем не знала отказа. У нее были заботливые родители, которых она очень любила. Правда, ее спокойное чувство к матери было совсем не похоже на то обожание, с которым Стефи относилась к отцу… Но он был так добр, красив и умен, что она не находила в этом ничего удивительного. Ее также не особенно беспокоило то, что она часто видела маму печальной, а несколько раз даже заставала ее в слезах. Джессика Уильямс никогда не говорила о причинах своего плохого настроения, ссылаясь на головную боль и нервы, а Стефани предпочитала об этом не задумываться. Она и мысли не допускала о том, что виновником маминых страданий мог быть ее обожаемый отец.
А еще у нее был возлюбленный… Когда она впервые увидела Клайва Стэнворда, делового партнера Роджера Уильямса, девушка была потрясена — этот молодой мужчина был необыкновенно похож на ее великолепного отца! Такой же высокий, широкоплечий и элегантный, с благородной посадкой головы и изящными руками. У него были такие же прекрасные черные волосы и такой же властный взгляд, с той только разницей, что у Роджера глаза были карие, а у Клайва — пронзительного светло-серого цвета. Она влюбилась в него мгновенно, со всей силой юной страсти. То, что и он стал оказывать Стефи знаки внимания, показалось ей совершенно естественным, ведь она сразу поняла, что Клайв предназначен ей самой судьбой…
Сидя с закрытыми глазами, девушка все же задремала. И неудивительно: сначала бессонная ночь, полная безысходного отчаяния, потом долгий перелет из Сан-Франциско в Сидней и наконец этот убаюкивающий мерный перестук колес поезда, увозившего ее в другую, неведомую жизнь… Она так нуждалась в отдыхе и утешении! Но, как девушка и боялась, коварный сон вернул ее в сад. Стефи вновь увидела себя стоящей у потайной калитки, за кустами жасмина, как это было роковым вечером вчерашнего дня, когда она одновременно потеряла двух самых дорогих ей людей…
1
Стефани, дожидаясь, пока покупательница подпишет чек, рассеянно взглянула на прозрачную витрину, защищавшую изысканный салон ювелирного магазина от пыли и жары австралийского городка, и едва не вскрикнула.
Клайв? Клайв Стэнворд?! Но этого просто не может быть!
— Да, мадам, — машинально ответила она на какой-то вопрос покупательницы и стала незаметно разглядывать человека, стоявшего у витрины магазина. Он, несомненно, ждал эту женщину, которая только что купила золотую брошь и теперь расписывалась на чеке.
Невероятно, но это действительно был Клайв Стэнворд.
Снаружи доносились гудки машин, веселые голоса, мимо проходили ярко одетые люди, но все это вдруг показалось Стефани далеким и ненастоящим. Несмотря на то, что день был очень жарким, девушку охватил озноб.
— Пожалуйста, — раздался голос покупательницы.
— Благодарю вас, — сдавленным голосом произнесла продавщица, принимая чек. Она подала даме изящно упакованную брошь и снова, как завороженная, уставилась на высокую фигуру за стеклом.
Краем глаза она видела, как рука с холеными пальцами кладет сверток в сумочку из крокодиловой кожи. Кольца нет, отметила про себя девушка. Значит, она не замужем… за Клайвом.
Улыбнувшись в ответ на вымученную улыбку Стефи, дама повернулась и направилась к двери. Выходя, она громко произнесла, обращаясь к ожидавшему ее мужчине:
— Да, ты был прав, очень милый магазинчик.
Спутник что-то ответил ей с довольно равнодушным видом, а потом вдруг поднял голову и посмотрел прямо в лицо Стефани. Та не успела отвернуться, и на какое-то мгновение их взгляды встретились.
Девушке показалось, что ее окатила ледяная океанская волна — таким пронзительным и холодным был взгляд светлых глаз мужчины. Неужели он ее узнал? Однако на его лице отразилось только равнодушное любопытство, и в следующую секунду Стефи увидела, как Клайв Стэнворд отвернулся и под руку со своей спутницей направился к припаркованному на другой стороне улицы автомобилю.
Не узнал, с облегчением поняла девушка. Но вместе с облегчением почувствовала разочарование.
Почему ты сходишь с ума при виде него, ведь прошло столько лет! Тебе уже больше не восемнадцать, говорила она себе, пытаясь успокоить лихорадочное дыхание.
Судьба опять сыграла с ней злую шутку — Клайв Стэнворд вновь появился в ее жизни именно в день ее рождения. Как раз сегодня ей исполнялось двадцать три года. С самого утра Стефани чувствовала какую-то детскую радость, наверное, оттого, что ее дни рождения в родительском доме всегда отмечали пышно и весело… Сегодня ей захотелось быть нарядной, и она надела новую кофточку кремового цвета, который выгодно подчеркивал золотистый цвет ее кожи, и короткую прямую юбку, открывающую великолепные стройные ноги. Стефи не сомневалась в том, что, по крайней мере, выглядит она прекрасно. Может быть, Клайв это заметил…
— Простите, мисс…
Очнувшись, Стефани увидела прямо перед собой застенчиво улыбающегося молодого человека лет двадцати. Его длинные светлые волосы спускались по загорелой шее на плечи. Он старался держаться уверенно, но с первого взгляда можно было понять, что парень очень волнуется. Судя по костюму, юноша не привык посещать дорогие ювелирные магазины.
Стефи ободряюще улыбнулась в ответ.
— Я слушаю вас.
— Скажите, пожалуйста, то ожерелье на витрине, из искусственного жемчуга, сколько оно стоит?
— Ожерелье на витрине? Извините, сэр, но оно настоящее. — Она назвала цену.
Молодой человек заморгал, потом опустил глаза и смущенно произнес:
— К сожалению, оно мне не по карману. Извините.
Он обернулся и посмотрел на молоденькую белокурую девушку, которая стояла около витрины на улице и с восхищением рассматривала жемчуг.
Стефани снова улыбнулась и спросила:
— Ваша спутница хотела бы его примерить?
Незадачливый посетитель вздохнул:
— Оно действительно мне не по карману. Извините, мы просто подумали, что это искусственный жемчуг.
Он сделал два шага назад, собираясь уходить.
— Но ведь за примерку вы не должны будете платить. Может быть, ваша девушка получит от этого удовольствие? Примите это от меня на память.
Молодой человек удивленно посмотрел на нее, потом вдруг по-мальчишески улыбнулся, кивнул головой и почти выбежал из магазина. Девушка за стеклом подняла на него глаза, на ее лице было напряженное ожидание. Наблюдая за ними, Стефи вдруг почувствовала тоску. Неужели и она когда-то была такой же юной, наивной и беззаботной. Сейчас ей казалось, что никогда. Элис, вторая продавщица, заметила:
— Ребятишкам не по карману даже пыль с этого жемчуга.
— Ну и что, — отозвалась Стефани. — Зато девочка всегда будет помнить этот момент. А вдруг она когда-нибудь выйдет замуж за богача и придет к нам что-нибудь купить?
— Судя по ее кавалеру, малышка не из тех, кто выходит замуж за богачей, — с явным сочувствием в голосе ответила Элис.
Наконец юноша и девушка вошли в магазин. Стефи улыбнулась им, достала ключ и направилась к витрине. Осторожно взяв в руки драгоценную нить, отливающую голубоватым лунным светом, она повернулась и вдруг лицом к лицу встретилась с Клайвом Стэнвордом, чье появление у витрины так взволновало ее несколько минут назад. Только теперь он стоял прямо перед ней, а его взгляд был уже не равнодушным, а пристальным и внимательным.
Ужас сковал ее, ужас бессмысленный и безосновательный, ведь она уже давно не была той наивной влюбленной восемнадцатилетней девушкой.
Стефани с трудом заставила себя улыбнуться той заученной улыбкой, какой продавщицы улыбаются незнакомым покупателям, подошла к прилавку и положила ожерелье на подушечку из черного бархата. Еле-еле справившись со своим голосом, она произнесла:
— Вот, смотрите. Это брумский голубой жемчуг. Его добывают только в одном месте на земле — в Бруме, в Западной Австралии, поэтому он так высоко ценится. Давайте посмотрим, как вы в нем выглядите, — прибавила она, обращаясь к девушке.
Стефи застегнула замочек у нее на шее, и та погрузилась в восторженное созерцание своего отражения в зеркале. Через несколько томительных минут она осторожно сняла с себя драгоценное ожерелье и отдала его продавщице. Потом молодые люди в один голос сказали: «Огромное вам спасибо», переглянулись, рассмеялись и, взявшись за руки, вышли из магазина.
Провожая их глазами, Стефани опять почувствовала приступ тоски, смешанной с завистью, — так молоды были эти двое, так искренне влюблены друг в друга и так уверены в этой любви.
— Стефи, ты не могла бы принести жемчуг сюда? — услышала она голос Элис и обернулась.
— Мистер Стэнворд хотел бы взглянуть на него, — прибавила та.
Стефани опять встретилась с пристальным взглядом, который, как холодный ветер, пробирал до костей. Клайв Стэнворд стоял около прилавка в ожидании. Стефи едва поборола паническое желание убежать, но потом взяла себя в руки и медленно подошла к прилавку. С преувеличенной осторожностью она снова положила ожерелье на бархатную подушечку и сказала механическим голосом:
— Это великолепный жемчуг, сэр, каждая жемчужина тщательно подобрана. Чтобы собрать это ожерелье, потребовалось десять лет…
— Спасибо, я немного разбираюсь в жемчуге, — услышала она насмешливый ответ. — Я бы хотел посмотреть, как он выглядит на вас.
Пять лет назад ему было двадцать семь, но уже тогда он прекрасно знал, какое влияние оказывает на женщин его низкий хорошо поставленный голос и как действует его магнетический взгляд. Все это Стефи уже когда-то испытала на себе. Теперь ему должно быть тридцать два года, и он находится, как говорится, в расцвете сил. В его властном голосе чувствовалась такая сексуальная сила и несокрушимая уверенность в себе, что Стефани ощутила уже почти забытую предательскую дрожь в коленях. До нее не сразу дошла последняя фраза. Наконец она медленно подняла глаза и удивленно спросила:
— На мне?
— Ну да, наденьте его на себя.
Эти слова, произнесенные тоном команды, вдруг оскорбили ее. Она почувствовала сильнейшее желание бросить жемчуг ему в лицо, предложив самому примерить его. Только инстинкт самосохранения удержал Стефани от этого безумного жеста.
В этот момент девушка вспомнила, как однажды в глубоком детстве — ей было тогда года три — она забралась в кухню и открыла морозильник. Ей было интересно посмотреть, что там внутри. За этим ее застал отец, и она почему-то настолько испугалась, что так и осталась стоять, прижавшись ладошкой к ледяной стенке, пока на коже не образовался ожог.
Сейчас она испытывала то же унизительное чувство слабости и полной потери воли. Девушка молча взяла в руки ожерелье и, чувствуя себя так, как будто ей приказали раздеться на людях, подошла к зеркалу. Она дрожащими руками застегнула на шее замок и повернулась навстречу его оценивающему взгляду. Клайв некоторое время рассматривал ее, а потом сказал все так же спокойно и равнодушно:
— Нет, он вам не идет. Не тот оттенок. Вашей коже и волосам должен пойти жемчуг теплого тона.
И опять она с чувством унижения ощутила, как парализующий жар стал разливаться по всему ее телу — воспоминание о том времени, когда один только взгляд этого человека мог повергнуть ее в пучину страстного безумия. Однако гордость и злость заставили Стефи, сняв с шеи ожерелье, с деланным безразличием сказать:
— Жемчуг должна примерять та женщина, которая будет его носить.
— Да, вы правы, — сказал он. И прибавил: — Стефани.
Ее сердце замерло, а потом подскочило к самому горлу. Несколько секунд она пыталась справиться с собой, наконец ей это удалось, и она произнесла с вымученной иронией:
— Ты всегда любил поиграть, Клайв. Могу я поинтересоваться, какова цель этой игры?
— Но ведь это ты сделала вид, что не узнала меня. Так кто же из нас начал игру? — так же иронично спросил Клайв, немало ни смутившись.
И, лениво проведя взглядом по лицу Стефи, он перевел глаза на ее грудь, судорожно вздымавшуюся под легкой тканью блузки.
И снова Стефани почувствовала унижение оттого, что ее тело немедленно ответило на этот откровенный мужской взгляд. Она поняла, что мучительно краснеет, и вцепилась дрожащими руками в бархатную подушечку, а потом, спохватившись, спрятала ладони под прилавком. Закусив губы, она некоторое время молчала, и только тогда, когда пауза уже стала невыносимой, произнесла:
— Мне показалось, ты не хотел, чтобы я тебя узнала.
— Интересно, — все с той же легкой иронией в голосе отозвался Клайв, — почему же мне могло не захотеться, чтобы меня узнала такая красивая женщина? Объясни, если тебе не трудно.
У Стефани возникло желание закричать. Разговор превращался в пытку. Она в отчаянии мысленно попросила Элис о помощи, но та меланхолично протирала золотые цепочки, всем своим видом давая понять, что их беседа ее не касается.
— Но ты был не один, — в смятении сказала, наконец, Стефи.
— Ты говоришь о Шэрон? О ней не стоит волноваться, — произнес Клайв с легкой улыбкой. Потом окинул взглядом всю ее фигуру и, остановившись на лице, медленно продолжил: — А ты изменилась. Детское очарование превратилось в волшебную красоту. Твои волосы теперь дымчато-золотистые, как горный мед, почти того же цвета, как твои глаза. Только глаза темнее и глубже.
Его бархатный голос как будто окутывал ее каким-то мягким покрывалом. У Стефани начала кружиться голова. Облизнув пересохшие губы, она сказала сдавленно:
— Ты тоже изменился.
Клайв не обратил внимания на ее слова и продолжал все тем же тихим магическим голосом:
— Пять лет назад ты была очаровательна, теперь ты по-настоящему прекрасна. Даже твоя кожа похожа по цвету на бледно-золотистый шелк. Может быть, это австралийское солнце так украсило тебя, Стефи. Или это мужчина?
— Нет, — ответила Стефани, не задумываясь.
Это было правдой. После Клайва ни один мужчина не смог вызвать у нее чувство, даже отдаленно напоминающее то, что творил с ней один взгляд этого человека. От того ли, что она была еще так молода, когда впервые влюбилась, или потому, что их связь прервалась так внезапно, но теперь она была как будто запрограммирована на то, чтобы чувствовать влечение только к нему. Перед мысленным взором Стефи вдруг, как в фильме, стали возникать мучительно-интимные сцены пятилетней давности.
Его вопрос вырвал ее из воспоминаний:
— Ты теперь постоянно живешь в Бандаберге?
— Я здесь работаю, — ответила она неопределенно. — А ты здесь по делу?
Хотя какое дело могло быть у Клайва Стэнворда в небольшом приморском городке на краю земли?
— Я пробуду в городе еще неделю, — также неопределенно ответил он. — Думаю, что мы должны встретиться и рассказать друг другу о том, как прошли эти пять лет.
Его глаза снова принялись пристально вглядываться в ее лицо. С неистово бьющимся сердцем Стефани опустила голову. Господи, ну почему она не осталась работать в кафе? Здесь, в дорогом ювелирном магазине, обычно мало покупателей, и он сможет приходить сюда, когда ему вздумается, а у нее не будет никакой возможности от него спрятаться. Элис явно не собирается ее спасать, и, даже если бы владелец магазина заглянул сейчас в зал, он бы решил, что Стефани продает этому господину жемчужное ожерелье.