Шеррилин Кеньон
Темные охотники – 9
Шеррилин Кеньон «Спустить ночь с цепи», 2009
Оригинальное название: Sherrilyn Kenyon «Unleash the Night», 2005
Перевод: Fever и Mastodon
Коррекция: Брюнетка
Редактирование:Ginna
Худ. оформление: Elisa
Аннотация
Мир Вер-Охотников – это мир, где каждый сам за себя, где опасность подстерегает каждый день. Никому нельзя доверять и никого нельзя любить, если хочешь выжить…
Рен Тигариан появился в результате союза самки снежного барса и самца белого тигра. Кланы обоих его родителей отказались от него. Он рос сиротой, видя лишь подозрение и недоверие со стороны окружающих. Вот почему он никого не слушает, когда чего-нибудь желает. И теперь он возжелал Маргариту, дочь известного сенатора, ненавидящую социальные устои своего общества. Ее мир, царство богатых и влиятельных людей, никогда не должен пересечься с миром Вер-Охотников, существующим бок о бок с их, невидимо, тайно, скрытно. Нарушить этот закон – значит навлечь на себя гнев Богов. Но ради Маргариты Рен бросил вызов не только человеческой расе, которая никогда не примет его звериную сущность, но и Вер-Охотникам, жаждущим его смерти за то, что он подверг их мир смертельной опасности.
Шеррилин Кеньон
Лимани
У каждого мужчины и зверя есть извечное желание в приюте. В каком-нибудь месте, свободном от преследований, где за тобой не охотятся и не причиняют боли. Но в далеком прошлом такого места не существовало для тех, кто был наполовину человеком, наполовину зверем. Для тех, кто днем может передвигаться на четырех лапах, а ночью – на двух ногах.
Без надежного убежища они были мишенью для травли.
Их история, как и все остальные истории, имеет свое начало – начало противостояния вечной любви. Столетия назад у одного древнегреческого царя была жена, которая значила для него больше, чем весь остальной мир. Но его супруга скрывала страшную тайну. Она происходила из проклятой расы.
За две тысячи лет до рождения царицы ее народ совершил роковую ошибку. Они убили возлюбленную и ребенка греческого бога Аполлона. Возмездием убийцам послужили три проклятия. Они должны питаться кровью представителей своего же вида, чтобы жить. Они никогда больше не смогут выйти на дневной свет. Но третье проклятие стало самым суровым. Всех их ждет медленная и болезненная смерть в день двадцатисемилетия.
В соответствие с божьим проклятием молодая жена царя, испытывая муки, превратилась в пыль в свой двадцать седьмой день рождения. Будучи не в состоянии остановить это, царь наблюдал, как любимая умирает с его именем на устах. Сразу после ее смерти он осознал, что двоих его сыновей постигнет та же ужасная участь, что и их мать.
Не в силах перенести и их потерю царь решил с помощью волшебства продлить им жизнь. Используя темную магию, он силой захватывал представителей расы своей покойной жены, которых называли Аполлитами, и проводил над ними эксперименты. Соединяя их проклятые сущности с сильнейшими зверьми, он создал два вида. Аркадианцев с человеческим сердцем и Катагарцев с сердцем животного.
Аркадианцы рождались людьми и могли принимать звериное обличие по достижению половой зрелости, которая наступала примерно в возрасте двадцати пяти лет. А Катагарцы рождались животными и могли принимать человеческое обличие по достижению половой зрелости в том же возрасте, что и Аркадианцы. Две стороны одной монеты, оба вида родились, чтобы владеть магией и путешествовать во времени под светом полной луны.
В итоге проклятие греческого бога перестало действовать на тех, кто трансформировался в полулюдей и полуживотных. Не являясь более истинными аполлитами, они освободились от проклятия. Вернее так считал царь, пока греческий бог не выразил свое недовольство Мойрам.
– Кто ты такой, чтобы вмешиваться в планы богов? – в один голос потребовали они объяснения у царя.
– Исполнив отцовский долг – я защитил своих сыновей. Никто не отнимет их жизни из-за того, к чему они не имеют никакого отношения, – дерзко ответил он.
Но этого объяснения было недостаточно для Мойр. Они были разгневаны высокомерием царя. Как он осмелился изменять судьбы Аполлитов, над которыми экспериментировал. В качестве наказания они потребовали, чтобы он убил аркадианцев и катагарцев, начиная с собственных сыновей.
Он отказался.
– Тогда, никогда не будет мира между ними, – провозгласили Мойры. – С этого дня Аркадианцы и Катагарцы вечно будут противостоять друг другу. Они будут охотиться и убивать друг друга до тех пор, пока не исчезнут с лица земли.
И так тянется тысячелетиями. Аркадианцы убивают Катагарцев, а те в свою очередь их. Эта война продолжается и по сей день…
И даже в жизни после жизни.
Но, как и во всех войнах, по прошествии времени требуются небольшие передышки. Савитар, беспристрастный посредник между Аркадианцами и Катагарцами, создал лимани или убежища-санктуарии, в которых люди и животные могут находиться, не опасаясь за свою жизнь. В этих немногочисленных, специально отведённых местах любой из них может отдохнуть в течение некоторого времени прежде, чем присоединиться к своим кланам и возобновить боевые действия.
Нелегко обнаружить такое место, но если удастся, то ни один человек или зверь не посмеет нарушить неприкосновенность лимани. Если не хочет навлечь на себя всю ярость обоих видов и Аркадианцев, и Катагарцев.
Основать убежище-санктуарий – это священная честь, но в тоже время и тяжелое бремя. Мир всегда наступает в результате жертвоприношений. И мало кто пожертвовал большим, чем клан медведей, управляющий баром «Санктуарий» в Новом Орлеане…
Глава 1
Закон, как и жизнь, всегда изучается на практике…
Слова из учебника крутились в голове Маргариты Д’Обэ Гудо, напоминая знакомое выражение друга и однокурсника Ника Готье. «Да, конечно. Жизнь – это высасывающий душу тест, где ты или выживаешь, или терпишь неудачу. Лично я считаю, что неудачи подрывают, поэтому я намерен выжить, чтобы потом смеяться до усрачки над всеми остальными неудачниками».
Губы изогнулись в грустной улыбке, и горькая боль утраты защемила сердце. Она помнила, с какой иронией Ник относился к жизни, любви, смерти и ко всему, что было между этими понятиями. Этот мужчина мог переиграть любое выражение, как никто другой.
Боже, как она соскучилась по нему. Для нее он был самым близким человеком, близким как брат. Не проходило и дня, чтобы Маргарита в глубине души не чувствовала его отсутствия.
Она до сих пор не могла поверить, что Ника больше нет. Однажды вечером, полгода назад, его маму – Шериз Готье, обнаружили убитой в собственном доме на Бурбон-стрит, а сам Ник загадочно исчез, не оставив и следа. Власти Нового Орлеана считали Ника ответственным за смерть матери.
Но Маргарита знала его лучше.
Никто на земле не любил свою мать так, как любил Ник. Если Шериз мертва, значит, мертв и Ник. Никто не был в состоянии навредить ей, не столкнувшись при этом с его яростью. Никто.
Маргарита была уверена, что он погнался за убийцами матери, и сам встретил смерть. Вероятнее всего, его мертвое тело лежит на дне реки в каком-нибудь заболоченном районе. Вот почему с того времени его никто и не видел. Осознание этого разрывало ее на части. Ник был хорошим, заботливым мужчиной. Надежным другом и разносторонним, веселым парнем.
В ее правильном, нудном мире, где она должна следить, чтобы не сказать и не сделать ничего неправильного, Ник был глотком свежего воздуха и восхитительной дозой реальности. Вот почему она так отчаянно хотела, чтобы ее друг вернулся.
Как сказал бы Ник, ее жизнь – полный отстой. Друзья – поверхностны. Отец – невротик, который каждый раз, когда ей начинает нравиться какой-нибудь парень, только и делает, что бежит и проверяет всю подноготную этого человека, а также всю его семью, чтобы потом сообщить ей – почему он социально неприемлем. Или еще хуже, ниже их по положению в обществе.
Она действительно ненавидела эту фразу.
У тебя есть предназначение, Маргарита.
Да уж, она была обречена провести остаток дней либо в отделении для психически больных, либо в одиночестве, лишь бы только ни в коем случае не опозорить отца или семью.
Она вздохнула, уставившись в свод законов на библиотечном столе, и почувствовала, как в уголках глаз скопились знакомые слезы. Нику никогда не нравилось заниматься в библиотеке.
Когда он был в их группе, четыре раза в неделю они заваливались к нему домой и вместе занимались.
Теперь те дни в прошлом, и все что осталось – это пустые, неуверенные в себе хвастуны, которые только и делают, что унижают остальных, лишь бы почувствовать себя лучше.
– Марго, с тобой все в порядке?
Маргарита прочистила горло, услышав вопрос Элис Леноры Бервик. Элис была высокой, идеально вылепленной блондинкой. Именно «вылепленной». В свои двадцать четыре года она успела сделать шесть различных пластических операций, чтобы исправить недостатки тела. В средней школе Элис была первой среди дебютанток высшего общества Нового Орлеана, а теперь царствующей красавицей университета Тулэйн1.
Они дружили еще с начальной школы. На самом деле, это Элис три года назад собрала учебную группу, когда все они были выпускниками. Она никогда не относилась к числу тех, кто сидит над школьными заданиями, поэтому и задумала эту группу, как способ использования других для успешной сдачи своих экзаменов. Но Маргарита не возражала. На самом деле она обожала ее изобретательность. Ей нравилось наблюдать, как мастер-манипулятор заставляет других выполнять свои задания.
Только Маргарита и Ник всегда видели Элис насквозь. У Ника, как и у Маргариты, был выработан иммунитет к красивой блондинке-интриганке. Но это было в порядке вещей. Если бы не Элис, Маргарита никогда бы не подружилась с Ником, а для нее это стало бы настоящей трагедией.
Теперь она, Элис, Тодд Миддлтон Чателайн, Блейн Хантер Ландри и Уитни Логан Траэн – это всё, что осталось от группы. И это причиняло сильнейшую боль.
Ник, почему ты не здесь? Мне бы сейчас не помешало твое чувство юмора.
Маргарита играла краешком страницы, представляя его лицо.
– Я просто думала о Нике. Он всегда обожал эту юридическую белиберду.
– Неужели? – сказал Тодд, посмотрев поверх книги. Его коротко стриженные черные волосы были модно взлохмачены, обрамляя привлекательное лицо. Он был одет в дорогой красный свитер от «Томми Хильфигера»2 и брюки цвета хаки. – Разве он не преступник с подозрительными и сомнительными родителями? Возможно, однажды он совершил бы набег на офис твоего отца, Марго.
Маргарита стиснула зубы, стараясь не показывать, насколько сильно ей ненавистно это уменьшительное имя, которым звали ее только они, видимо считая, что это каким-то образом объединяет их. Но на самом деле она больше предпочитала незамысловатое и простое имя Мэгги, которое использовал только Ник. Безусловно, оно было слишком грубым для такой утонченной семьи, как ее. Отца хватил бы удар, если бы он хоть раз услышал, что Ник обращается к ней так.
Но она отдавала предпочтение этому имени. Оно гораздо лучше сочеталось с ее внешностью и личностью, чем Маргарита или Марго.
Теперь никто и никогда больше не назовет ее Мэгги…
Печаль в сердце была невыносимой. Как может что-либо причинять такую боль?
– Я до сих пор не могу поверить, что его больше здесь нет, – прошептала Маргарита, пытаясь сдержать слезы. Часть ее все еще ожидала увидеть его – развязно входящего в двери с дьявольской ухмылкой и пакетиком пончиков в руке.
Но это не случится. Никогда.
– Скатертью дорога, – едко сказал Блейн, откинувшись на спинку стула. Ростом в шесть футов3, он был чрезвычайно хорошо сложен и имел волосы цвета воронова крыла. Блейн считал себя божьим подарком для всего женского пола. Его семейство было богатым и имело хорошие связи, и оно привило ему сверхраздутое чувство собственной значимости.
Он ненавидел Ника, потому что тот никогда не позволял ему ускользнуть со своим снобизмом. Это было одной из причин, почему Ник вызывал его на ковер.
Маргарита окинула Блейна гневным взглядом.
– Ты тесты просто отмечал галочками, когда он тебя опережал.
Блейн сжал губы.
– Он жульничал.
Конечно. Всем было хорошо известно, что Ник был исключительно одаренным.
Время от времени он по-дружески помогал Маргарите с домашними заданиями, даже за пределами их группы. Если бы не Ник, она бы провалила экзамен по курсу «Древнегреческая цивилизация» доктора Юлиана Александера, который был ее научным руководителем.
Тодд закрыл книгу и отодвинул ее в сторону.
– Знаешь, думаю нам следует придумать что-нибудь, чтобы попрощаться со стариной. Несмотря ни на что он все-таки был частью нашей группы.
Блейн презрительно усмехнулся.
– Что ты предлагаешь? Воскурить благовония, чтобы прогнать его дух?
Уитни слегла шлепнула Блейна по ноге.
– Прекрати, Блейн. Ты расстраиваешь нашу бедную Марго. Она же была его другом.
– Не могу представить почему.
Маргарита застыла, уставившись на него.
– Потому что он был хорошим и заботливым. – В отличие от них. Ник не был претенциозным и холодным. Он был настоящим и беспокоился за людей независимо от того, с кем те общались или какими деньгами владели.
Ник был человечным.
– Знаете, что нам следует сделать, – сказала Элис, захлопнув книгу. – Почему бы нам не посетить то место, о котором всегда рассказывал Ник? То место, где работала его мать.
– Санктуарий? – Блейн посмотрел с отвращением. Маргарита даже не догадывалась, что человек может так мастерски кривить губы. Элвис бы умер от зависти. – Я слышал, что он находится на другой стороне Французского квартала. Как по-гошевски4.
– Мне нравится эта идея, – сказал Тодд, убирая книгу в дизайнерский рюкзак. – Я всегда готов посещать трущобы.
Блейн одарил его странным, пристальным взглядом.
– Я слышал о тебе, Тодд. Это проклятие богача-выскочки.
Тодд ответил Блейну взглядом на взгляд.
– Отлично, оставайся здесь и придержи наши теплые местечки, пока твоя задница не увеличится до размеров твоего Эго, – встав, он привлек внимание Маргариты. – Думаю, мы должны проститься с нашим, хоть и не совсем уважаемым, но приятелем. И что может быть лучше, чем пойти и выпить дешевых алкогольных напитков в его любимом месте.
Блейн закатил глаза.
– Да вы, вероятнее всего, подцепите там гепатит.
– Нет, не подцепим, – ответила Уитни, посмотрев на Тодда со страхом в ясно-голубых глазах. – Или подцепим?
– Нет, – твердым тоном сказала Маргарита, собирая книги. – Блейн просто трус.
Он приподнял бровь.
– Вряд ли. Будучи чистокровным с двух сторон, не имею никакого желания тратить свое время с отбросами.
Маргарита подняла подбородок, получив удар ниже пояса. Каждый из них знал, что ее мать была каджункой из Слайделла, которая и рядом не стояла с отцом по социальному статусу. Даже несмотря на то, что она поступила в колледж на полную стипендию и завоевала титул «Мисс Луизиана», брак с отцом вызвал настоящий скандал.
В конце концов, это стихийное бедствие и привело ее мать к смерти.
Только настоящая собака швырнет это в лицо Маргарите.
– Чистокровный говнюк, ты хочешь сказать, – сквозь зубы произнесла она, вставая на ноги. Она швырнула книги в рюкзак от «Прада»5. – Ник был прав. Ты – ни что иное, как кусачий сопляк, которому следует надрать задницу.
Девушки, услышав от нее такие выражения, посмотрели на нее, разинув рты, а Тодд рассмеялся.
Блейн покраснел.
– Должен сказать, что мне определенно нравится эта каджунская перчинка, – сказал Тодд, вставая рядом с ней. – Идем Марго, и я буду польщен обеспечить тебе безопасность. – Он обернулся и посмотрел на двух девушек. – Не желаете ли присоединиться?
Уитни выглядела как ребенок, который не может решиться – пойти или остаться, чтобы вовремя лечь спать.