Смущает меня еще и то, что применение эльфийской магии очень уж явственно указывает на эльфов, а, как мне кажется, они сейчас должны со мной заигрывать. Да, давить, напоминая о клятве, но, в то же время, показывать преимущества сотрудничества с ними. С этой позиции террористический акт, совершенный эльфом в моем дворце, не свидетельствует о добрых намерениях Рахноэля.
Жаль, очень жаль, что так мало исходных данных. И очень боюсь того, что покушение повторится.
Глава 14
Отец ушел. И мама тоже. Остался лишь целитель. Сидит в кресле у кровати. Смотрит на меня. На лице — жалость. А вот не надо!
— Юсар, выйди, мне нужно переодеться.
— Принцесса, лежите.
— Юсар! Я сказала — выйди!
— Позаботьтесь хотя бы о своем ребенке! — в отчаянии выкрикивает Юсар, и я на минутку замираю. О ребенке… Я позабочусь о ребенке. Но для начала я должна выяснить, что случилось с его отцом. Кто мне это может объяснить, если Юсар не знает? Терин! Вот пойду искать Терина.
Спешно надеваю платье попроще. Юсар ушел, а где искать князя, я у него не спросила. Ладно, мы пойдем простым путем. И будем пытаться обнаружить князя в его собственных покоях. На мое удивление именно там он и обнаруживается.
Лежит на странной формы какой-то кровати. Изображает из себя труп.
На подоконнике Дуся сидит, и лицо у нее мрачное — дальше некуда. Нервно хихикаю.
— Кто это, — спрашиваю, — так над постелью поиздевался?
— Я, — мрачным тоном сообщает Дульсинея, — что надо?
— С мужем твоим хотела поговорить.
— Говори, — фыркает Дуся, — правда, он вряд ли тебе ответит.
Хочу сказать какую-нибудь гадость, и тут замечаю (ну почему не сразу?!), что недалеко от князя, на второй половине того, что, судя по всему, раньше было брачным ложем князей Эрраде, лежит Кир.
Иду к нему. Сажусь рядом, на пол. Смотрю на него минуты с две, а потом понимаю, что стесняться мне здесь некого. Начинаю осторожно гладить его по щеке и шептать о том, что он мне очень нужен. Что я дура, что я очень хочу вернуть наши с ним отношения.
— Точно дура, — заявляет Дуся.
— Сама такая, — вяло огрызаюсь я.
Она спрыгивает с подоконника, подходит.
— Он не слышит тебя.
— В курсе!
— Не рычи на меня, Ханна, мне и без тебя фигово, — вздыхает Дульсинея, — а если они не вылечат Кардагола? Что тогда мне делать? Я же без него не смогу.
Понимаю, что без Терина. И вообще я ее понимаю. Одно неясно — причем здесь Кардагол?
Спрашиваю и получаю четкий ответ. Отец Кира тяжело ранен, и если он не выздоровеет, останусь я с ребенком, но без мужа. Без любимого мужа. Потому что найти хоть кого-нибудь — не проблема.
— Дуся, — вздыхаю я, — а помнишь, как он впервые к нам пришел? Там, в подземном царстве?
— Это что! — отвечает она, — знала бы ты, как мы с Терином познакомились!
— Знаю.
— Откуда?
— Читала.
— О, — безразлично так произносит княгиня, — я не знала, что об этом писали.
— Поэмы в стихах, — отзываюсь я, проводя пальцем по губам Кира. Неужели он меня больше не поцелует?
* * *
Сидела я на подоконнике себе тихонько, никого не трогала. Мне ничего вообще не хотелось, вот просто сидеть и пялиться в ночное небо. И желательно ни о чем не думать. Конечно, совсем не думать не получалось, поэтому я старательно пыталась хотя бы всякие нехорошие мысли из головы выкинуть и размышлять о всякой ерунде. Ну, вот например, о том, как называется то созвездие, на которое я смотрю сейчас?
В спальне появились признаки жизни. Я даже поворачиваться не стала, только глаза скосила, увидела, что это Лин с Шеоннелем нарисовались, и продолжила изображать из себя неподвижную статую. Они какое-то время молча смотрели на меня. Тоже мне, парочка два подарочка! И чего их сюда принесло? Мне вообще-то и без них сейчас хреново… ой, а эльфенок-то у нас эмпат! И это вам не Валь, который интуитивно почуял, что надо меня обнять и утешить, но не понял до конца, насколько мне плохо. Это самый настоящий эльфийский эмпат! А эти ушастые вообще по природе своей чувствительные до чужих эмоций. Представляю, насколько хорошо эльфу видно, что сейчас со мной твориться. Надо срочно выгонять их на фиг! Выгнала. Лин хоть и не эмпат, но быстро сообразил, что дальнейшее пребывание в моем обществе может закончиться плачевно. Для них.
Сижу дальше. Тут врывается Ханна. Ее тоже бы, по-хорошему, сразу послать надо было, но я не стала. Все-таки Ханночку теперь беречь надо и нежнее с ней обращаться. А Ханночка, оказывается, вообще не в курсе происходящего, прибежала сюда с Терином советоваться насчет состояния полковника своего. И куда только Валь смотрит? Почему его дочь не знает, что и как?
И что мне теперь с ней делать? Села прямо на пол у кровати Кира, гладит его, вся такая печальная. Еще и вспоминать взялась, как познакомилась с ним. Я ее попыталась развеселить, хотела рассказать, как с Терином впервые встретилась. А она заявила, что и так об этом знает. Интересно, остуда? Валь рассказал, что ли? Нет, оказывается, про это поэмы слагают. Вот это да! Зря я поэзией местной не интересовалась никогда.
— И что же в этих поэмах пишут? — полюбопытствовала я, последовав примеру Иоханны и усаживаясь на пол рядом с кроватью Терина.
Иоханна помолчала, вспоминая, и процитировала. Я не удержалась и хихикнула, а потом и вовсе заржала.
— Дусь, ты чего? — удивилась Ханна.
— Ой, брешут и не краснеют! Врунишки твои поэты! Не так все было! Не привязывала я Терина при первой встрече к кровати, я его просто разбудить хотела, споткнулась и упала на него. А он такой просыпается и, как ни в чем не бывало, говорит: «Здравствуйте, Дульсинея» Я офигела. Весь такой невозмутимый и красииивый, сволочь!
— Так значит про привязанного Терина это домыслы поэтов?
— Ну, не совсем. Привязывала я его потом. Когда он меня магии учил. Это случайно получилось. Я просто сказала, что хочу увидеть его беспомощным без всякой этой его магии недотраханной. Вот и получилось так, что он оказался в собственной кровати и связанный. И, кстати, ничего у нас не было, он все испортил, гад такой, а потом сбежал. К Вальдору в тюрьму, жаловаться.
— Жаловаться? — озадачилась Ханна.
— Да. Он, дурачок, понять не мог, чего я от него хочу.
— Дусь, а ты его сразу полюбила?
— Конечно, я с первого взгляда поняла, что он брюнет моей мечты.
— Это понятно, что он тебе понравился. Он красивый. Но любовь — это не только внешность.
— Да, не только. Вот взять хотя бы Лина. Что он в Саффе нашел? Тощая, бледная, хвостик этот ее крысиный. Обнять и плакать!
— Вовсе не крысиный у нее хвостик, — вступилась за подругу принцесса, — когда она волосы не закалывает… Ты заметила, они с Киром общаться начали. Я имею ввиду, нормально общаться, а не переругиваться.
— Да, я заметила, — подтвердила я и призналась, — я их подслушала.
— Да? И что?
— Тебе дословно их беседу передать или хватит того, что я скажу, что ты своим спектаклем с групповухой сделала Киру очень больно? Эй, только не реви. Не реви, я сказала! Было бы из-за чего! Подумаешь, пострадал немножко. От этого еще никто не умирал. Сам-то он, небось, не особо переживал, когда с Лином такое сотворил.
— Ничего он с ним такого не сделал! Это было логично по законам военного времени. Мы сами вели себя подозрительно, а Лин твой на него «дурман любви» набросил!
— Да? Ну и дурак, — сделала я вывод, — сам напросился. Но, если бы с ним что-то случилось, ты уж прости, Ханночка, но сейчас твой Кир не в коме лежал бы, а был бы мертвым Киром.
— А он тут причем? Это был другой Кир, из прошлого. Мой не причем!
— Ханна, твой Кир и Кир из прошлого, это один и тот же человек!
— Он изменился.
— Ага, ты еще скажи, что в связи с давностью срока предъявленные обвинения были бы необоснованными. И вообще, у нас тут два коматозных мужика на руках, а мы обсуждаем то, что не случилось. И кстати, вставай, давай с пола, хватит рассиживаться. Сквозняк и все такое.
— Здесь нет сквозняков.
— Все равно вставай.
Принцесса послушно поднялась.
— Дуся, а ты не могла бы расширить кровать?
— Думаешь, твоему полковнику тесно? — посмеиваясь, предположила я.
— Я хотела бы… если ты конечно не против, что я здесь останусь… в общем, я…
— Понятно, — со вздохом проворчала я, сделала кровать шире и предложила, — устраивайся. Одеяло второе дать?
Но Ханна уже забралась под одеяло к Киру, устроила голову у него на груди и… в общем не стала я больше ей ничего говорить. Думаю, ей сейчас мои разговоры меньше всего нужны.
А я так и осталась на полу сидеть, возле териновой кровати. И спасибо Ханне за присутствие. Будь я одна, разрыдалась бы в очередной раз как последняя дура. Ну да, я такая. Не привычно было мне видеть моего некроманта таким беспомощным. Лежит неподвижно, и даже дыхания не слышно. Словно мертвец. Интересно, он действительно не слышит ничего? Или все-таки…
— Терин, — шепнула я, — не вздумай умирать, дрянь такая. Ты меня знаешь, я тебя и на том свете достану!
Ответом мне был громкий всхлип Иоханны.
* * *
Мерлина я нашел быстро. Это было несложно. Где еще он может быть среди ночи? Конечно же, в постели Миларки. Дорогу в Мурицийский дворец я теперь знал, дед сам мне на днях показал. Миларке мое вторжение не понравилось. Мерлин поначалу тоже заругался, но когда я сказал ему, что Вальдор передать просил, раздобрился и изрек:
— То-то же! А еще спорил со мной, кому командование принимать.
Я понял, что дед немножко под мухой и больше ни о чем с ним говорить не стал. Да и вообще, такое надо с Иоханной обсуждать. Это ей, как наследнице престола, надо в первую очередь знать, что происходит. Во-первых, я уверен, что Валь ее пожалел и не стал сообщать о том, что пришлось дать клятву эльфийскому правителю. Во-вторых, кажется, сегодня Вальдор выхватил первые последствия этой самой клятвы. Ну да, я подглядел, что там накарябал в своем послании Рахноэль. Благо написано было на зулкибарском, а не на эльфийском.
Одним словом, я решил, что утром пойду пообщаться с Ханной. Так я и сделал. Но Ханны в ее покоях не было. Всезнающий Гарлан шепнул, что мне стоит попробовать поискать принцессу в покоях моих родителей. В общем-то, логично, почему бы Ханне не быть с моей мамой?
Пришел я туда, а там такая картинка — Ханна спит рядышком с Киром, а мать вообще уснула сидя на полу и сложив голову на кровать отца. Ну, это понятно, что в свете всего происшедшего, блонда моя полковника простила, но какого хрена она не проследила, чтобы мать как следует легла? Вот сейчас проснется помятая и злая!
— Дамы, подъем! — жизнерадостно воскликнул я и отошел подальше, готовый в любой момент выскочить за дверь, если маме приспичит спросонок молниями швыряться. Но она так и не проснулась, зато принцесса открыла глаза и недовольно спросила, что я здесь делаю.
— Тебя ищу, — честно признался я, — разговор есть.
Я присел на край кровати и взял ее за руку.
— Не против, если мы сейчас переместимся в более удобное для этого место?
Наверно я был очень серьезен, потому что Ханна не стала выпендриваться и вопросы задавать, просто согласно кивнула. Я переместил нас в мои покои. На кровать. Ну, а куда еще, если Ханна лежала? Не на пол же!
— Это, по-твоему, более удобное место? — возмутилась блонда, — если меня здесь увидят, то подумают…
— Ну, после того как пошел слушок, что ты тут кувыркалась со мной, Шеоном и пятью девицами, тебе уже нечего бояться, — утешил я и получил подушкой по уху. И почему девушкам так нравится кидаться в меня подушками?
— Ханна, прекрати! — я отступил подальше. — У меня, действительно, к тебе серьезный разговор. Это касается Вальдора.
— Что с ним? Я заметила, он вернулся какой-то странный от эльфов, но не говорит, в чем дело.
— Я сам не совсем понимаю, в чем дело. Рахноэль с него какую-то клятву взял. Не знаю какую, нас с Саффой выставили, только разрешили проверить безопасность заклинания, определяющего последствия нарушений клятвы. Саффа проверяла, я же вообще не понял, в чем там дело.
— Так значит, идем к Саффе и вместе подумаем, — разумно рассудила Иоханна и подошла ко мне.
Мы телепортировались прямо в спальню волшебницы. Ну, а что такого? Я же знал, что на ее кровати Кардагол сейчас лежит, так что ничего такого мы бы там не застали, учитывая, что Кардагол не в том состоянии. А был бы в том, я бы проследил, чтобы в постели Саффы его не наблюдалось.
Кардагол лежал неподвижно и хрипло дышал, но главное, что дышал, это уже хорошо. Саффа сидела в кресле неподалеку и листала какую-то книгу. На наше появление она среагировала равнодушно, просто подняла глаза от страниц и пожелала нам доброго утра.
— Так всю ночь и бдела у кровати раненого героя? — не удержавшись, поддел я.
— Да, у него жар был.
— Бредил, наверно? Что интересного сказал?
— Ничего, — Саффа ехидно усмехнулась, — зайчик. И как ты умудрился так поразить его воображение?
— Я? Да я… ну ёптыть, я этого засранца сам убью, когда он выздоровеет!
Ханна захихикала.
— А вот не надо хихикать. Не вижу ничего смешного! — возмутился я и окрысился на Саффу, — а ты вместо того, чтобы слушать бред этого маньяка-завоевателя, лучше бы быстрее его на ноги поставила!
— Я делаю все, что в моих силах, — сухо ответила Саффа, — если это все, что лично ты хотел мне сказать, то выметайся!
— Вообще-то, мы о другом поговорить хотели, — вступила в разговор Иоханна.
— Идемте в гостиную, — предложила Саффа, — чаю попьем и пообщаемся. Надеюсь, ты не собираешься упрекать меня за то, что я сказала Киру правду о том, кто отец твоего ребенка?
— Спасибо, что напомнила. Об этом мы обязательно поговорим, но не сейчас, — мрачно пообещала Ханна.
Мы перешли в гостиную, Саффа разлила чай, я специально долго обнюхивал кружку, вызвав недоуменный взгляд принцессы.
— А что? Мало ли что она мне туда подсунуть могла. Что-нибудь типа Сиатриса.
— Эрраде, не обольщайся, — процедила волшебница, — ты не такой ценный кадр, чтобы я на тебя травы тратила. Или магические силы. Отдохни уже от мысли, что ты мне нужен любой ценой. Это не так.
Я не нашел, что ответить. Сидел, обтекал, как дурак последний, а Иоханна еще и поддержала ее:
— Лин, прекрати! Будешь вести себя как придурок, мы тебя выгоним и сами все обсудим, да Саффа?
— Конечно, Ваше высочество, обсудим, — холодно отвечала Саффа, — но мне хотелось бы узнать, о чем пойдет речь.
— О клятве отца.
— Я не знаю, в чем он поклялся.
— Но ты проверяла заклинание на последствия, — напомнил я. — Можешь сказать, что там было?
— А почему ты сам не понял? — заинтересовалась Иоханна и поддела, — знаний не хватило?
Детство у нее, что ли, в одном месте заиграло? Сейчас еще мажонком недоученным обзовет.
— Да, не хватило, — сделав глупую мину, признался я. — Папа меня эльфийскому не учил.
— Это не эльфийский был, — возразила Саффа. — Латынь.
— Что?
— Язык из моего мира. Думаю, Рахноэль рассчитывал на то, что магам Вальдора неоткуда знать этот язык, поэтому составил заклинание на нем.
— И ведь гад даже бровью не повел, когда выяснилось что ты поняла! Вот хитрая ушастая задница! — возмутился я. — И что там за последствия?
— В случае, если король нарушит клятву, его ждут всяческие беды, все его родственники до седьмого колена не доживут до 35 лет и… там было еще насчет близких друзей и их родных, но я сочла это лишним. Рахноэлю пришлось со мной согласиться.
— Засранец ушастый! — проворчал я, — вот вам, девочки, дополнительная информация для размышлений. Сегодня ночью прибыл посол от Рахноэля и передал Вальдору послание. Я подглядел, что там написано. Рахноэль сообщил, что заключил военный союз с Арвалией и направляет в помощь Дафуру свои войска. После этого Валь изменился в лице, велел никого к нему не пускать, а меня послал передать Мерлину, чтобы тот принимал командование армией. А ведь до того, как прибыл посланник, Вальдор был категорически против командования Мерлина и сам собирался в лагерь. Я должен был его туда телепортировать. Ну, какие мысли у вас на этот счет?