— Лонтар, — поежившись, ответила старуха. — Еще в ранней юности он решил творить зло где только можно. Он ухаживал за мной. «Почему двоим колдунам не пожениться? — так он говорил. — Представь, насколько возрастет наше колдовское могущество!» Но я-то его хорошо, знала. Зло просто-таки сочилось из него, от него пахло злом. «Нет», — отвечала я ему. «Нет», — повторяла я вновь и вновь, но он все не отступался, и как-то раз, когда он пошел за мной до дверей моего дома, я захлопнула дверь перед его носом, да так, что угодила ему по физиономии. Он упал и лишился чувств, а я заперла дверь на засов и, дрожа, припала к ней. А когда он пришел в себя, ему оставалось только бесноваться, ибо колдуны-мужчины не способны заставить засов открыться, хвала Небесам!
Грегори быстро переглянулся с братьями.
— Ну а потом ему оставалось только слоняться у меня под дверью. Он и слонялся — то и дело, а потом наложил на меня заклятие. Стоило кому-то положить на меня глаз — и этот мужчина умирал страшной смертью. Поначалу я не понимала, что все дело в Лонтаре, но за две недели все мои друзья умерли в жутких мучениях. Они лежат… О нет! — Она зажмурилась и проговорила: — Нет, я не стану об этом рассказывать детям!
Однако дети прочли ее мысли, и перед ними — на счастье, лишь на миг — предстала жуткая картина: разбросанные руки и ноги, торчащие кости. Даже Джеффри содрогнулся, а Корделия не удержалась и вскрикнула, но тут же прикрыла рот ладошкой. Грегори испуганно пискнул и нырнул под юбку сестры. Она обняла малыша и уставилась на связанную колдунью, лежавшую на земле и горько рыдавшую.
— Нет! — выкрикнула Фагия в промежутке между рыданиями. — И зачем только, дети, вы всколыхнули эти страшные воспоминания, которые я схоронила в самой глубине моего разума!
— Нам очень, очень жаль, — пролепетала Корделия и переглянулась с братьями. Те поспешно удержали свои мысли — так, чтобы, как научила их мать, никто, кроме них самих, не мог их подслушать.
— Кажется, она не такая уж злюка.
— Наверное, да — раз не хочет, чтобы мы узнали про такой ужас.
— Да, верно.
Вслух Корделия сказала:
— Так вы поэтому хотели, чтобы мы ушли от вас?
Фагия кивнула:
— И поэтому я ушла и стала жить здесь, в лесу. Знайте же, дети: когда я увидела, как все, кто был мне дорог, погибли в таких страшных муках, я решила, что у меня больше никогда не будет друзей. Я бежала в лесную чащобу и здесь выстроила себе хижину, а это было так тяжело, так тяжело! В ту пору я была юной девицей, и мне было очень трудно одной — без друзей, без объятий любимого! Однако я не поддавалась слабости и отчаянию. Я осталась здесь, в лесной глуши, и часто мечтала о том, чтобы жизнь моя поскорее оборвалась!
— Вы… вы хотели… покончить с собой? — ахнула Корделия.
— Да, представь себе, — кивнув, подтвердила Фагия. — Однако я устояла перед этим искушением. Прошло уже пятьдесят лет, а я все еще живу здесь, питаюсь ягодами да кореньями, диким тимьяном и другими травами — всем, что могу собрать в лесу. Время от времени сюда являлись те, кто готов был подружиться со мной, но я их всегда прогоняла.
— Не бойтесь, — заверил старуху Магнус. — Мы останемся вашими друзьями, но пробудем тут совсем недолго — всего несколько часов. Что дурного может с нами случиться за такое короткое время?
— А если мы вас развяжем, — спросила Корделия, — вы не станете чинить нам зло?
Фагия перестала всхлипывать и покачала головой.
Грегори уставился на узел, которым скрепил концы лианы. Узел начал медленно развязываться.
Фагия, глядя на узел, медленно села.
Лиана начала распутываться.
— Вот спасибо, — облегченно вздохнув, поблагодарила колдунья. — Однако прислушайтесь к голосу разума, дети. Бегите! Уходите от меня подальше!
— Мы пробудем здесь совсем недолго, — заверил ее Магнус.
— Не бойтесь, теперь мы все знаем, — усмехнулся Джеффри. — Пусть только кто-нибудь попробует ополчиться против нас!
Фагия, невзирая на страх, улыбнулась.
— Может, и вправду четверым таким смельчакам не страшно никакое зло, — проговорила она и изумленно покачала головой. — Но не забывайте: вы еще маленькие. Как вам выстоять против могущества взрослого колдуна?
Дети переглянулись. Не стоило напоминать друг другу, а также рассказывать Фагии о Колдунье с Красного Холма, о старике колдуне, что жил под горой. О них вообще не должен был знать никто из взрослых. Да никто и не поверил бы детям, а если бы про это узнали мама с папой — они бы очень огорчились.
— Думаю, такая опасность нам по плечу, — осторожно проговорил Магнус.
— Даже не так, — осклабился Джеффри на манер волчонка. — Если мы наткнемся на такого злого колдуна, пусть он защищается как следует, а то ему несдобровать!
— Уж больно вы заносчивы, — покачала головой Фагия и медленно, болезненно кривясь, поднялась на ноги и отряхнула с платья обгоревшие листья. — Ох, ноют мои старенькие косточки!.. Нет, детки, нельзя быть такими беспечными. Уж больно вы маленькие все-таки.
— А еще голодненькие, — потянув ее за юбку, сообщил Грегори. — Не угостите ли вы нас хоть кусочком чего-нибудь?
Фагия глянула на него сверху вниз, и ее лицо смягчилось.
Она развела руками:
— Что тут скажешь? Может, вы и правы и вам нечего бояться! Хоть часок с вами побуду! Пойдемте, дети, раздобудем какой-нибудь еды!
Дети с радостными возгласами последовали за старушкой, а та побрела по лесу в сторону своей избушки.
А в густой тени, за корявым корнем старого дуба в это время переглянулись и недовольно покачали головами двое маленьких человечков.
— Она правда очень хорошая и добрая старушка, — сонно пролепетал Грегори, поворочался, залез поглубже под одеяло и закрыл глаза.
— Ой! Ну и острый же у тебя локоть! — взвыл Джеффри.
— Я не хотел, — смущенно пробормотал Грегори и немного отодвинулся от брата.
— Тогда скажи, что просишь прощения, — строго проговорил Магнус, лежавший по другую сторону от Грегори.
— Прости, — шмыгнув носом, послушно сказал Грегори.
В комнатушке стало тихо.
— Джеффри… — предупреждающе процедил сквозь зубы Магнус.
— Ну ладно, ладно… Я не сержусь, Грегори, — проворчал Джеффри.
— Похоже, она действительно рада, что мы остались у нее погостить, — послышался голос Корделии, которую хозяйка уложила на узкую лежанку у противоположной стены.
— Ну да, — согласился Грегори. — Как только она нас обо всем предупредила и сделала все, чтобы прогнать нас, она сразу стала добрая.
— Обед был неплох, — блаженно вздохнул Магнус. — Вот только я не понял, с каким мясом был пирог?
— Ни с каким, — с уверенностью начинающей поварихи заявила Корделия. — Начинка была из орехов и кореньев, но на вкус напоминала дичь.
— А вышло вкусно, — похвалил Грегори, высунув головку из-под одеяла. — Ничего такого дикого.
— Дичью называют диких птиц, Грегори, — с улыбкой объяснил малышу Магнус.
— Хорошо, что она нас тут уложила, — вздохнул Джеффри, — но лично я предпочел бы поспать на вольном воздухе.
— Ну, так ступай, — фыркнула Корделия. — Не сомневаюсь, Робин и Келли тебя постерегут, пока ты будешь спать.
— А куда они подевались? — чуть капризно протянул Грегори.. — Хочу моих эльфиков!
— Они неподалеку, не бойся, — заверил его Магнус. — Просто они не любят показываться на глаза взрослым.
— Особенно — Келли, — подтвердила Корделия. — Вспомни только, что с ним вышло, когда он в последний раз повстречался со взрослым!
— Ага, и что он потерял, — подхватил Магнус. — Грегори, — тихонько окликнул он и повторил: — Грегори!
Малыш глубоко и ровно дышал.
— Он спит, — прошептала Корделия. — Был долгий день, и он устал, маленький.
— А постель такая мягкая, — кивнул Джеффри. — Я уже тоже… — Он не договорил и громко зевнул.
Магнус улыбнулся и промолчал. Корделия тоже молчала.
Джеффри улегся поудобнее и вскоре тоже крепко уснул.
— Доброй ночи, сестренка, — прошептал Магнус.
— Доброй ночи, сладких снов, — отозвалась Корделия.
В комнате воцарилась тишина.
Магнус очнулся от острой боли в носу. Он задыхался! Он открыл рот, чтобы крикнуть, но в рот ему тут же попало что-то шершавое — комок шерстяной тряпки! Он вскочил — вернее, попытался вскочить, но не смог, потому что руки и ноги у него были связаны веревками.
Над ним склонилась Фагия. Ее морщинистое лицо исказила злорадная гримаса. Она визгливо хихикнула и радостно закивала. Во взгляде ее было что-то странное. Она как бы смотрела на Магнуса, но не видела его.
— Замерз, а? — каркнула она. — Не бойся, скоро согреешься!
С этими словами она развернулась и, продолжая хихикать, проворно вышла из комнаты.
Окаменев от страха, Магнус лежал неподвижно, прислушиваясь к мыслям братьев и сестры. Казалось, в комнате стало еще темнее. Из соседней комнаты слышалось приглушенное клацанье посуды. Мысли братьев и сестры Магнус ощущал еле-еле, но хотя бы убедился в том, что они здесь. Он с трудом приподнял голову и вгляделся в темноту. В тусклом свете луны он едва сумел различить силуэты Грегори, Джеффри и Корделии. Все они были связаны, как и он, и у всех во рту торчали кляпы.
Магнус откинулся на подушку. На лбу у него выступила испарина, он всеми силами старался сохранять спокойствие. На самом деле, бояться было нечего. Ну и что, что старуха его связала? Нужно было только хорошенько сосредоточиться, и узлы развяжутся сами!
Но узлы и не подумали развязаться.
Магнус закрыл глаза и, отбросив все прочие мысли, стал думать только об узлах. Один из узлов слегка дрогнул, но этим все и ограничилось. Магнус сдался и снова лег неподвижно. По его щеке стекла струйка холодного пота. Какое же ужасное заклятие наложила на него Фагия? Да и не только на него — и на его братьев и сестер тоже!
И тут Магнусу вспомнился обед… Овощная похлебка, такая вкусная… Корделия уверяла его, что в ней нет ни кусочка мяса… А если не мясо, что же тогда в ней было, в этой похлебке? Мало ли какие травы туда могла подсунуть Фагия, пятьдесят лет прожившая в лесу? Как бы то ни было, эти травы явно могли притупить ощущения чародея и лишить его способности колдовать…
Фагия негромко напевала, и напев этот был странный, немелодичный и нестройный. Стучали и звенели горшки и сковородки, послышался скрежет не смазанных петель. Этот звук запомнился Магнусу во время ужина: так скрипела дверца духовки. Потом негромко зашипели мехи, Фагия хихикнула:
— Горяченькое… Хорошенькое горяченькое для бедненьких замерзших ребятишечек. И подливочка. Детишечки мяско не любят, если к нему не подать вкусненькой подливочки…
Она снова завела диковатый напев. Забулькала какая-то жидкость, стукнула о край сковороды деревянная ложка.
От злобной насмешливости старухи Магнуса пробрала дрожь. Теперь Фагия совсем не была похожа на добренькую бабусю. Он вдруг понял, какое именно проклятие наложил на Фагию злой колдун и какой именно жуткой смертью погибли ее друзья!
Корделия. Грегори. Джеффри. Он не имел права позволить, чтобы старуха людоедка убила их и поджарила в печке!
— Может, это так мстит старик колдун?
Это была мысль Грегори, но такая слабенькая, что Магнус с трудом уловил ее. Он подумал и понял, что младший брат прав.
— Она сама не знает, что творит, — подумал Магнус, вложив в это все силы, на какие только был способен.
— Да, конечно, — расслышал он тихую и далекую мысль Корделии. — У нее глаза как остекленевшие… А душа у нее спит!
— А тело не спит, — подтвердил Грегори.
— Но этого хватит, чтобы она приготовила из нас жаркое, — услышал Магнус мысль Грегори. Средний брат храбрился, но чувствовалось, что он с трудом сдерживает страх. — Но что же нам делать?
В дверях, загородив свет, горевший в кухне, появилась Фагия. Она подошла к кровати мальчиков, приговаривая:
— Бедненький маленький чародейчик! Он так замерз, малютка! Его надо согреть первым.
С этими словами она взяла Грегори на руки и направилась к двери.
Жуткий страх преодолел пелену дурмана, и Грегори мысленно закричал:
— Магнус! Корделия! Джеффри! Помогите мне!
Страх и гнев наэлектризовали его братьев и сестру, и они принялись осыпать старуху мысленными ударами, но колдовское снадобье лишило их сил. Фагия только покачнулась и обернулась, держа на руках Грегори.
— Голова закружилась… — пробормотала она. — Ой! — Она немного постояла, закрыв глаза, но тут же открыла их и усмехнулась: — Ну вот, все прошло. Пойдем, малютка, пора готовить ужин.
И она, шаркая, побрела в кухню.
Магнус одарил Фагию самым сильным мысленным ударом, на какой только был способен, но в это самое мгновение старуха запнулась за что-то более материальное. Она пошатнулась и тут же получила удар по спине, между лопатками, чем-то маленьким и темным. С диким воплем старуха упала на пол…
А Грегори, высвобожденный из ее разжатых рук, поплыл по воздуху прямо к открытой духовке.
Он мысленно кричал, глядя на полыхающее в духовке пламя.
Магнус испустил вздох облегчения и подумал:
— Опускайся, опускайся медленно.
Осторожно и бережно братья и сестра опустили малыша на пол.
Фагия, рухнувшая на пороге между спальней и кухней, попыталась подняться. У нее над головой возникла крошечная фигурка с миниатюрным молоточком в руке. «Кланг!» — ударил молоточек, и Фагия с измученным вздохом обмякла и снова рухнула на пол.
Маленькая фигурка хихикнула и развернулась к Магнусу. Это был Келли. Он проворно вскочил на кровать и выхватил кляп изо рта старшего из мальчиков.
— Ну вот… — довольно сказал лепрехун. — Теперь порядок. А было худо.
— Худо — это не то слово, — согласился Магнус. — Вот спасибо тебе, Келли. И тебе, Робин, спасибо, — добавил он, повернув голову к другому темному силуэту, чуть повыше Келли. — Спасибо вам обоим за то, что вы нас спасли!
— Пожалуйста, — буркнул эльф. Физиономия у него была совсем невеселая. — Что бы я, интересно, вашим родителям сказал, если бы доставил вас домой поджаренными? Хорошенькое дельце! — Он сердито зыркнул на Магнуса и перевел взгляд на Корделию и Джеффри. У тех тут же повыскакивали изо рта кляпы. — Ну и что, спрашивается, с вами стряслось бы, не окажись рядом с вами эльфа?
— Мы бы погибли, — вытаращив глаза, пробормотала Корделия.
— Еще как погибли бы, — кивнул Пак. — Это вам не детские забавы — поиграл, встал и дальше пошел. Ну и как вы себя будете вести, когда ваш эльф в следующий раз станет уговаривать вас не ходить туда-то и туда-то, потому что там опасно?
С этими словами он воззрился на Джеффри.
— Мы послушаемся тебя, — не спуская смущенного взгляда с Пака, отвечал средний брат. — Теперь я понимаю, что бывает зло, против которого нам, детям, не выстоять — даже вчетвером!
— Мы будем тебя слушаться, — пообещал Магнус. — Даже к твоим сомнениям будем прислушиваться, Робин.
Пак искоса глянул на него. Однако он не мог долго сохранять серьезность. В его усмешке проскользнула обычная веселая хитринка.
Заметив это, дети приободрились.
— Ой, Пак! — радостно воскликнул Магнус. — А мы боялись, что ты и вправду на нас разозлился!
— А и разозлился бы — вреда от того большого не было бы, — буркнул Пак и пошел к Корделии. — Чем эта старая ведьма вас напичкала? Какой дрянью? Сейчас зелье повыветрилось, а?
— Сейчас попробую… — Корделия устремила взгляд на веревки, которыми были связаны ее запястья. Узел дрогнул и начал развязываться, но медленно, слишком медленно. — Похоже, мы мало-помалу приходим в себя.
— Не так быстро, как надо бы, — проворчал Пак, ухватился за концы веревки и проворно развязал узел. — Развяжи-ка их, коротышка!
— С хорошими манерами у тебя не слишком, мордатый, — буркнул лепрехун. — Но уж что умею, то умею, — самодовольно проговорил он и безо всякого труда быстро справился с узлами, скреплявшими путы Джеффри.
Магнус самостоятельно освободил руки и выхватил из ножен кинжал. Разрезав им веревку, опутывавшую его лодыжки, он соскочил с кровати и бросился к младшему брату, но тут же чуть было не упал — на счастье, он успел в последнее мгновение ухватиться за косяк двери. Ступни у него так затекли, что он ни шагу не мог сделать без боли.