Усек? И так будет до тех пор, пока она не рассчитается со всеми, кому задолжала. Вот так ей и передай. А пускать ее или нет, решай сам. Потом мы навещаем еще два местечка, где она любила выпить, и там повторяется то же самое. Дофер получил деньги тем же вечером.
- Мило, - согласился я. - Хотя и рискованно.
- Да, и мне это не понравилось. Но тогда просто невозможно было предсказать, что он выкинет.
- Но он стал поспокойнее.
- О да. Как-то, это было уже сильно позднее, мы работали на Тороннана, и надо было повидаться с одним портным-креотой. Мы вошли в его лавку, и я уже настроился задать ему взбучку и поболтать, ну, знаешь, чтобы ответственнее относился к возвращению долгов и все такое, и...
- Ты настроился поболтать?
- Ну, я решил, что болтать будет Палка, а на мне взбучка.
- Да, вот мне тоже так подумалось.
- Влад, так мне рассказывать, или нет?
- Ладно, молчу.
- В общем, Палка входит, ни слова не говоря, просто стоит перед этим типом, поставив ногу на стул, и начинает постукивать одной из своих палок по столу. Тот, конечно, вскидывается: вы кто? что вам нужно? - а Палка продолжает постукивать по столу. Портной требует - убирайтесь вон, - а Палка просто постукивает. Парень говорит: я сейчас позову на помощь - а голосок-то дрожит, - и повторяет: кто вы? я вас не знаю, что вам нужно? а Палка просто продолжает постукивать, и наконец тот взрывается: ладно! завтра к полудню я отдам деньги! И мы разворачиваемся и уходим, а дальше я не знаю, где он взял деньги, но долг вернул.
- Вот это очень похоже на Палку, какого я знал.
Крейгар кивнул и поднял кружку.
- Мне будет его не хватать.
- Да, - сказал я, - мне тоже.
Я отвернулся от фонтана:
- Какого...
- Память, - сказал Армарк.
- Вы это видели?
- Нет, но знаю, как он работает. Я же говорил. Именно сюда приходят пурпурные мантии, чтобы восстановить свою память после того, как отслужат должный срок.
- Ах вот как, - проговорил я. - А счастливые воспоминания бывают, или у меня неправильное посмертие?
- Иногла бывают, - ответил он, - зависит от вас.
- Эх, - вздохнул я.
"Лойош, а ты что-нибудь видел?"
"Только отголоски от того, что видел ты, босс."
"Ладно."
- А еще тут можно увидеть свои прошлые жизни, - добавил он. - По крайней мере иногда. У меня получалось.
- Прошлые жизни вообще, или конкретные, скажем, если хотите узнать, кем были две, или три жизни тому назад?
- Если будете смотреть в воду, получите просто кусок воспоминаний, но иногда получается направлять их, если только сумеете; это довольно трудно пояснить. Вопрос задать нельзя - тут некого спрашивать, - но если сосредоточиться на чем-то конкретном, можно вроде как управлять увиденным.
- А можно немного попонятнее?
Он фыркнул.
- Как-то я попытался думать о мече, и ко мне пришла память о моей жизни как драконлорда.
- И какой она была?
- Мне-нынешнему - без разницы, а вот тогдашний я скорее был собой доволен. Еще я решил проверить, был ли я ястребом, и сосредоточился на символе Дома, и получил кое-какие воспоминания. Потом попробовал феникса увы, похоже, к этому Дому я никогда не принадлежал.
- Так, кажется, понял.
- Вернемся, или вы хотите посмотреть, что будет?
- А мы торопимся?
- Лично я - нет.
- Тогда давайте я попробую.
- Сколько пожелаете, - ответил он.
Ротса поерзала у меня на плече, Лойош сделал то же самое, но потом оба успокоились. Я снова уставился на фонтана, отпустив разум в свободное плаванье и просто глядя на струящуюся воду. Будь я оракулом, я бы спросил, что творится в этом проклятом доме, или, как бишь там, "платформе"; но мое пожелание откопать более-менее ясный намек невозможно было сформулировать коротко и четко. Могу ли я выделить хотя бы что-то из того, что не понимаю? Ну вот одно выделил - почему так важна связь Особняка-на-обрыве с Чертогами Правосудия. Проблема в том, что даже если бы я получил ответ, моих знаний некромантии не хватило бы, чтобы извлечь из него нечто осмысленное.
Магия всегда сбивает с толку.
Я смотрел в фонтан, позволив ему уносить меня прочь.
6. В глубинах памяти
В день, когда слой оранжевых туч стал так тонок, что я не мог смотреть в направлении Горнила, я прислонился к внешней стене хижины, которую звал своим домом, расслабил руки, взял свое творение и внимательно рассмотрел его.
Мое творение? Где? Что?
Я всегда ищу узоры и схемы в готовой работе, и иногда нахожу их. Я знал, что на самом деле их там нет, что это мое воображение размещает их там, внешним покровом, подобным одеялу тумана, закрывающему вечнозеленые леса внизу. Но я все равно всегда смотрю, полагаю, именно так художники созерцают готовую работу: то ли это, что я хотел запечатлеть? Имеется ли здесь больше, чем я предполагал? Хорошую ли работу я сделал? Я держал завершенную статуэтку и не видел смысла в этих вопросах, я вспоминал о художниках и понятия не имел, откуда у меня вообще такие мысли.
Конечно, у художников все иначе: художник в процессе творения, полагаю, знает, что делает; я - нет. Я просто сижу, выложив перед собой набор зубил, три молотка и камень, и вдыхаю острый и едкий аромат оранжево-красных небес, вдыхаю так глубоко, как только могу, а выдыхая, вижу людей, животных, тропы, горные хребты, ручьи, холмы, долины; и пока я смотрю и исследую все это внутренним взором, руки мои работают с камнем.
Наверное. Потому что потом они побаливают, и мозоль у основания левого большого пальца становится чуть тверже, на лице - каменная крошка, в горле першит от пыли, а в руках моих появляется вырезанное из камня нечто, чего ранее не существовало.
Так происходит не слишком часто. Раз в двадцать или тридцать лет приходит чувство, что я могу дотянуться и узреть. Я пробовал и без него, и ничего не получалось - никаких видений, а камень оставался камнем, только местами бессмысленно и некрасиво побитым.
Спустя год или два, когда я снова пожелаю вернуться к городской суете, я спущусь с горы - со своей горы - и пущусь в долгое путешествие к Драгаэре, где принесу свое творение сразу в Дом Атиры, который в крыльях Императорского дворца похож на птицу в свитой ею гнезде, и они будут восхвалять меня и мою работу, и изучать линии, круги и треугольники, выискивая смысл - почему здесь глубже, чем там? почему этот круг внутри другого? В конце концов будет объявлен аукцион для ценителей, и кто-то, обычно весьма пожилой и чувствующий приближение смерти, заплатит за мой камень, и я останусь в Доме еще на год или два, пока моя гора снова не позовет меня. Тогда я закуплю провизию и иные нужные вещи, найму носильщиков и отправлюсь в долгое путешествие.
Сам я никогда не пытаюсь разгадать смысл. Для меня все эти узоры абстратное воплощение образов в камне, я просто смотрю на них и позволяю сознанию увести меня туда, куда ему будет угодно.
Заканчивать работу - радостно и грустно. В этот день превалировала радость, наверное, потому что день выпал уж очень хорошим, в воздухе был лишь легкий морозец, как раз как я люблю, и рассматривая созданный мною барельеф, я не мог выделить четких узоров, но все равно чувствовал, что работа сделана хорошо.
Однажды кто-то другой получит ее и проведет часы, дни, а может, даже и годы, рассматривая мое творение, проникаясь им, отыскивая смыслы, которые я вложил туда, смыслы, которых не вкладывал, а также то, что я вложил, но сам об этом не знал. И хотя при этом деньги переходят из рук в руки, это не покупка, а скорее дар, персональный дар мне от некоего неизвестного. Мое творение будет значить для него нечто особенное, и тем самым породит между нами связь, какой нет ни у членов Дома, ни даже у родни. И до тех пор, пока оба мы живы, а возможно, и после этого - будет нечто, связывающее меня с кем-то другим. Ни мать, не сын, ни возлюбленный, ни ученик, ни даже художник подобного не испытают никогда, и я ценю это почти так же высоко, как саму свою работу.
В этот миг я был доволен собой.
И совершенно озадачен.
Я вернулся в настоящее, к фонтану.
Что?..
Я посмотрел на собственные руки, которые были ничуть не смуглее прежнего, а единственная мозоль у меня осталась у основания указательного пальца - от кухонного ножа. Я глубоко вдохнул, и не ощутил ни пряного аромата небесных туч, ни пыли в глотке.
Я повернулся к Армарку:
- Кажется, мне достался кусок чужой памяти.
- Нет, - ответил он, - так это не работает.
- Хм. Может, иллюзия?
Он покачал головой.
- То есть то, что я видел, было на самом деле? Это был я?
- Да. Что это было?
- Не знаю.
Я развернулся к фонтану, мимолетно подумав, что же это я такое тогда вырезал в камне, и зачем.
Я искал что-то. Что именно?
Вокруг меня был Кратер Белой Розы, окруженный холмами высотой, как казалось отсюда, снизу, до самого оранжевого неба. Идти было трудно, потому что вокруг не имелось ни клочка земли, свободной от камней, а камни имели весьма разные размеры. Мелкие я отодвигал, а под большие заглядывал, разыскивая - что же?
Я на миг остановился передохнуть. Очень важно было, чтобы я это нашел, я точно это знал, чувствовал важность всем своим нутром.
- Кельхам!
Я повернулся в том направлении, откуда донесся голос. Она находилась примерно в пяти родах## в стороне.
## Здесь: устаревшая мера длины, 1 род = 16.5 футов, чуть больше 5 м.
- Госпожа?
- Вы в порядке, Кельхам?
- Да, госпожа. Перевожу дух.
- Хорошо.
Краем глаза я увидел собственный рукав: черный, с эмблемой ястреба.
Вполне разумно было, что я ношу одежды, подобающие тому, кто служит Дому Ястреба, об этом даже задумываться не стоило, вот только почему-то это вдруг показалось бессмысленным. Как и то, кто такой Кельхам и почему я вдруг откликаюсь на это имя, и почему для меня столь привычно откликаться именно на это имя? И что я тут делаю, и почему мне кажется, что я это прекрасно знаю?
И продолжая размышлять над этим, я вернулся к переворачиванию камней и выискиванию под валунами - собственно, а что я ищу?
Я знал, что госпожа - это мой сюзерен, леди Мундра, и она тоже из Дома Ястреба. Только я понятия не имел, откуда это знаю.
Слева имелся небольшой беспокойный родник примерно восьми родов в поперечнике, и по другую его сторону была моя сестра Яльхар, которая также искала - что именно?
Тем временем тот я, который знал, что именно ищет, продолжал искать, пока не воскликнул:
- Госпожа!
Графиня приблизилась.
- Нашли?
- Перстень - нет, - ответил я, - но вон, посмотрите, в тени гранитной глыбы, поросшей лишайником... движение, видите?
- Вижу, - сказала она. - У вас острый взор, Кельхам. Родвик, вы соизволите показаться, или мне пустить в ход заклинание обнаружения?
Он показался, и моя рука инстинктивно дернулась к мечу, что висел у меня через плечо, и зачарованному кинжалу на боку. Графиня сделала предостерегающий жест в мою сторону, так что оружия я не обнажил. Сестра подошла и встала за плечом графини.
Родвик куртуазно поклонился, коснувшись земли кончиками пальцев.
- Какое неожиданное удовольствие повстречать вас здесь, Мундра.
- Госпожа, - проговорила Яльхар, - не стоит ли мне наложить заклинание обнаружения? У него могут найтись помощники.
- Действуйте, - сказала графиня.
Родвик начал было говорить, но еще до того, как были произнесены слова, из воздуха проявилось четверо его людей, стоявших вокруг нас разомкнутым кольцом. Он улыбнулся и пожал плечами.
- Хорошая работа, Яльхар, - кивнула графиня.
- Знаете, - проговорил Родвик, - у меня больше прав на перстень, нежели у вас.
- В самом деле?
- Я говорю не о законе, - заметил он, - а о том, что нас пятеро против троих.
- Драконья логика.
- Знаете, если вы просто отдадите мне его, возможно, я сумею его скопировать, и у каждого из нас будет по экземпляру.
- Да, конечно. Чародеям нашей семьи это не удается со времен Четвертого Цикла, но вы, несомненно, преуспеете, потому что ни у кого из них не было вашей сверкающей улыбки.
- Магия работает лучше, когда на престоле атира. У меня есть заметки...
- Не тратьте мое время, Родвик. Нападайте, если решитесь, в противном случае оставьте нас в покое.
- Возможно, лучше сперва найдем перстень, а потом уже будем драться?
- Почему бы вам просто не рассказать, где вы его спрятали?
- А. Так вы знаете. - Смущенным он не выглядел.
- Я умею использовать птиц-лазутчиков не хуже, чем вы.
- Ха. Ведь это я вас этому научил.
- Да, и за это мое вам спасибо. Так где в точности вы его спрятали?
- Не думаю, что покажу вам это место, дражайшая моя племянница.
- В таком случае нападайте, или уходите, или защищайтесь.
- Как пожелаете, - ответил он, вытаскивая из ножен меч и кинжал, и то же самое сделали его спутники, а также Яльхар и я. Вокруг внезапно стало очень много обнаженной стали. Графиня подняла жезл и раздвинула его до размеров посоха, вокруг одного конца летали черные жемчужины, а рубиновый наконечник на втором конце источал красный свет.
Я двинулся в сторону графини, чтобы защитить ее; при этом я, подняв кинжал, прочертил на земле линию перед Родвиком, и наслал на нее "Дрожь Борнии". Наши противники предсказуемо рухнули наземь, едва попытались пересечь черту, что дало мне достаточно времени, чтобы занять нужную позицию. Яльхар сместилась, встав с другой стороны, и мы приняли защитные стойки.
- Блокированы, - сказала Яльхар.
- Что вы имеете в виду? Кто...
- Я установила блок, чтобы он больше никого сюда не призвал, уточнила она. Голос сестры мне показался несколько наивным, на что никто не обратил внимания. Позже вставлю ей парочку шпилек, если для нас будет это "позже".
Бой втроем против пятерых не самая желательная на свете вещь - разве только для дзуров, - но на нашей стороне было преимущество опыта. В налете за Нижнюю переправу, в бою на Краю Земли, и дважды у Мундаарского брода мы уже сражались именно так. Мы быстро и легко вошли в прежний ритм, которого и держались по части волшебства: я выставлял защитные заклинания - скорее по наитию, нежели по строгой схеме, - моя сестра пускала в ход заклинания, которые должны были проделать бреши в их защите, а графиня выискивала слабые места или пробитые Яльхар бреши и наносила удар. Мы почти не двигались с места - я и сестра только шевелили кинжалами, указывая на точки фокусировки очередного заклинания, а руки Мундры направляли посох так, как того требовала ее боевая магия. В заклинаниях наши шансы мне нравились.
Трудность в том, что были и мечи. Пять мечей против двух наших и посоха. Посохом можно очень неплохо работать против клинков, если знаешь, что делаешь - но не тогда, когда посылаешь с его помощью заклинания.
Меч устремился мне в лицо, и я сбил его в сторону, продолжая работать кинжалом. Мой любимый кинжал: намеренно простой, но я сам зачаровал его, работая вместе с Эдгером-кузнецом, когда тот его ковал. Чары, вплетенные в клинок во время его создания, гораздо мягче, мощнее и роднее тех, которые добавлены позднее, а с моим кинжалом легчайшее перышко мысленного приказа оживляло Панику там, где я пожелаю, и незримое непрекращающееся вращение клинка разрушало любое волшебство, которое пыталось его миновать, а иногда и отражало назад в плоскости режущей кромки. Отличное получилось оружие.
В следующий раз, когда противник рубанул меня мечом, я отмахнулся намеренно сильно, сбив в сторону оба его клинка, и всадил кинжал ему в грудь изо всех сил.
У меня возник план. Быстрый и резкий укол, и он вне игры, а потом я вернусь к заклинанию - до того, как кто-нибудь из них воспользуется неразберихой. Таков был план. А на деле клинок пробил кость и застрял. Я не выпустил рукояти, когда он рухнул, но удержать было непросто. Когда он оказался на земле, я уперся сапогом в его лицо и дернул кинжал как следует. Ему это не понравилось, однако он был не в том состоянии, чтобы предпринимать что-либо на сей счет. Я высвободил клинок... и тут что-то ударило меня.