—Уроды! — не выдержав, выругался Серёга.
—Не надо их ругать! — взволновалась девушка. — Может быть, у них жизнь былатяжёлая или ещё какая-то важная причина так поступить!
—Прости, Даша! — стиснув зубы, пробормотал Сергей. — Я не хотел тебя обидеть!Просто у меня есть своё мнение о родителях, бросающих своих детей…
Акак ты здесь-то оказалась, об этом можно мне тебя спросить?
—Да, конечно, — просто ответила девушка, — меня продали, а я убежала!
—Чего!? — выпрямился на своём ящике Серёга. — Продали? Кто? Кому?
—Меня продал наш директор Ефим Григорьевич Алику, который девушек в Турциюпродаёт. Алик не русский, он с сильным акцентом говорит, кажется, он откуда-тос Кавказа.
—Так! Дашенька, пожалуйста! — ощущая начинающую подниматься в груди волну гнева,нарочито спокойно проговорил Серёга. — Расскажи мне поподробней, что и как стобой произошло! Не волнуйся, расскажи всё, как было, мне нужно это знать, чтобыпомочь тебе!
Девушкапоёжилась, видно было, что воспоминание чего-то ужасного, произошедшего с нейещё вчера, вновь нахлынули на неё.
—Дашенька! Выпей чаю! — наливая ей в кружку из термоса крепкий ароматный чай,сказал Серёга. — И ничего не бойся! Поверь, пока ты здесь со мной — ты вбезопасности!
Дашадрожащими пальцами взяла кружку, отхлебнула из неё несколько раз и, не выпускаякружки из пальцев, начала говорить.
—У нас в детдоме все считают Ефима Григорьевича очень хорошим директором,добрым, заботливым! Все воспитанники слышали, что он выпускникам, особеннодевочкам, когда им исполняется восемнадцать лет, помогает получить положеннуюпо закону квартиру, устраивает на работу, говорили, что даже многих за границуустраивал учиться в колледжи и подрабатывать там же себе на учёбу. Там заграницей хорошее образование и можно удачно выйти замуж. Говорили, что таммногие выпускницы нашего детдома с помощью Ефима Григорьевича уже устроились.Многие наши девочки мечтали, чтобы он им также помог! Я тоже…
Серёгапочувствовал, как его скулы сводит судорога, пальцы его рук под столом сжалисьв кулаки. Он волевым усилием постарался сохранить спокойное выражение лица.
—Когда мне исполнилось восемнадцать лет, я как раз в этом году окончилаодиннадцатый класс и оставалась пока жить в детдоме, Ефим Григорьевич пригласилменя в свой кабинет и сказал: «Дарья, скажи: ты хочешь учиться за границей вколледже на менеджера-экономиста? Там есть возможность подрабатывать на оплатуучёбы официанткой в кафе или уборщицей. А с твоей внешностью, может, удастсяустроиться фотомоделью в какой-нибудь рекламный журнал. Возможно, там тывстретишь красивого местного парня и выйдешь за него замуж! Ты хотела быпоехать попробовать?»
Яот счастья даже растерялась! Да, говорю, конечно, хотела бы!
«Нутогда я всё устрою, — говорит он, — тебе надо только подписать документы отвоём согласии работать за границей, я уже сделал для тебя заграничный паспорти оформил визу. И ещё, вот — подпиши мне генеральную доверенность на твоюквартиру, чтобы я смог оформить и получить её для тебя, пока ты будешь учитьсяза границей! Я могу её сдать в аренду и деньги переводить тебе туда, где тыбудешь там жить. Это могут быть небольшие деньги, но и они тебе тампригодятся!»
Я,конечно, сразу всё ему подписала — доверенность и какие-то бумаги наиностранном языке, я просто вне себя была от радости!
Апотом — сегодня — он привёз меня на своей машине к придорожному кафе, рядом слесом, познакомил с Аликом и сказал, что дальше он будет заниматься моейотправкой за границу, в Турцию. Но так получилось, что я нечаянно подслушала ихразговор наедине и поняла, что Ефим Григорьевич меня Алику продал за деньги,что он так делал уже много раз с нашими девочками, что квартиры, которые онполучал по нашим доверенностям, он тоже продавал и делился деньгами с какими-точиновниками.
Ещёя услышала и поняла, что наших девочек в Турции делают проститутками изаставляют работать в публичных домах. А за меня Ефим Григорьевич больше денегот Алика просил, чем обычно, потому что я красивая, у меня светлые волосы иголубые глаза, и потому что я девственница. Он говорил, что меня в Турции можнодорого продать, потому что на таких девушек там большой спрос. Они долгоругались и торговались из-за денег, а я попросилась у помощника Алика в туалети оттуда убежала в лес, хорошо, что в туалете окно было большое и плохозакрытое. А куртку свою оставила в их машине.
Апотом я заблудилась, пошёл дождь, я очень промокла, замёрзла и пришла сюда,потому что увидела свет фонарика. Вот, наверное, я и всё уже рассказала! Вычто, плачете?
Сергейсидел, опустив голову, его скулы ходили желваками, ногти до крови вонзились владони, по щекам прокатились две быстрые солёные капли.
—Мрази! — только смог тихо прорычать он.
—Что вы сказали? — не расслышав, переспросила девушка.
—Даша! Ты извини, я до сих пор тебе не представился: меня зовут Сергей Русаков,я майор российской армии в отставке, я воевал и убивал бандитов. Некоторых изних нельзя даже назвать людьми, они — животные, зверьё, с которыми нельзя договориться,их можно только уничтожить. Это жестоко, но это — реальность нашей жизни. Мы,солдаты, существуем для того, чтобы защищать нормальных людей от этой звериноймрази, даже ценой собственной жизни.
Даша!Вероятно, эти нелюди будут тебя искать в ближайшее время. Я говорю это тебе,чтобы ты знала, что опасность реальна. И ещё я тебе говорю как солдат — до техпор пока я жив, они не тронут тебя — это не пустые слова, это обещание офицера,который жизнью отвечает за сказанное. Мои бывшие сослуживцы могли быподтвердить тебе это, но они на своей войне, а у меня здесь начинается моявойна — за тебя. И за Родину, которую я поклялся защищать от всякой мразоты,когда принимал присягу. Доверься мне и ничего не бойся.
Пожалуйста,посмотри мне в глаза и скажи — ты веришь мне?
Девушкавнимательно посмотрела в глаза Сергея, в которых отражались спокойнаяуверенность и вместе с тем глубоко запрятанная боль.
—Да! Я вам верю, Сергей! Вы хороший человек, вы не обидели меня, хотя могли… Вызнаете, что нам делать сейчас? — голос девушки звучал очень спокойно, пожалуй,даже слишком спокойно.
«Наверное,у неё всё ещё продолжается шок», — подумал Сергей, глядя на её неестественноспокойную для девичьей психики реакцию в имеющихся обстоятельствах. По логике,должен наступить прорыв, истерика, плач, что-то подобное — надо быть к этомуготовым!
—Знаю, девочка! Сейчас мы, не торопясь, но и не медля, соберём все пожитки,загрузим их в машину и уедем отсюда ко мне на дачу. Там я созвонюсь снекоторыми людьми, посоветуюсь с ними, и мы решим — что делать дальше. Хорошо?
—Конечно! Давайте делать, как вы скажете!
—Не надо «вы», зови меня на «ты», согласна?
—Да, конечно! Как ты скажешь, Сергей!
—О’кей! Поехали! Ты быстро собираешь всю посуду в этот мешок и кладёшь его сзадимашины, мыть её уже нет времени. Затем ты сложишь эти столик и стул и отнесёшьих туда же! Вперёд!
Собака,навострив уши, вдруг поднялась на месте и тихо зарычала.
—Стоп! Тихо! — Сергей прислушался: со стороны берёзовой рощицы за полянойявственно послышался звук мотора приближающейся машины.
Мгновенноон схватил свой пластиковый ящик с рыболовными снастями, открыв крышку,безжалостно перевернул его, свалив в кучу всё его содержимое. Затем быстронадел валявшиеся в этой куче нитяные рабочие перчатки в резиновых пупырышках и,подняв ящик, подцепил с его днища тонкий пластиковый поддон, открыв второе дно.Там, на распорках из пенопласта, был укреплён тускло поблескивающий чёрныйпистолет — «приватизированный» во время операции из чеченского схрона инелегально привезённый в Россию, в один из отпусков. То был простой и надёжныйсоветский ТТ — из тех украденных ворами в погонах со складов длительногохранения и проданных боевикам за арабские доллары, бесчисленных, теперьстреляющих по «федералам», стволов.
Привычнымдвижением Сергей быстро выкинул из рукояти магазин, мгновенно огляделналичествующие в нём патроны и загнал магазин обратно в рукоять, удовлетворённовыслушав знакомый щелчок фиксатора. Затем он быстро оттянул на себя узкуюзатворную раму и, резко отпустив ее, загнал в патронник длинненький, в латуннойтускловатой гильзе патрон. Придерживая за зубчатое «колёсико», Сергей осторожноснял курок с боевого взвода и сунул пистолет за пояс внутрь штанов, прикрыврукоятку вытащенным наружу краем тельняшки. На всё это он потратил не болеепяти секунд.
Звукприближающейся машины возрастал. Сергей взглянул на Дашу.
Девушка,увидев пистолет сперва как будто обмерла, уставившись на манипулирующего соружием Сергея застывшим, вмиг остекленевшим взглядом, и вдруг, словно подкошенная,рухнула на колени, и, обхватив ноги спецназовца, захлёбываясь слезами,запричитала:
—Серёжа, Серёжа, Серёженька! Серёженька, миленький! У вас, у тебя, есть пистолет— пожалуйста, убейте меня! Я их боюсь! Серёженька! Застрели, застрели меня,пожалуйста! Только не отдавай меня им, не надо!!! Я не хочу быть проституткой вТурции, я не буду, я никогда не стану проституткой, я не хочу, пожалуйста,Серёжа, Серёженька, Серёжа!!! Убейте меня, пожалуйста, быстренько застрелитеменя, пока они не подъехали, скорее, скорее, скорее стреляйте, пожалуйста!!! Неотдавайте меня им!!! Серёженька-а-а!!! — её захлёбывающийся голос сорвался наисполненный ужаса крик, в нём слышалось такое отчаяние, такой страх, какогоСергей не слыхал ни разу за всю свою насыщенную криками боли и страха военнуюжизнь.
Онбыстро опустился на колени и, схватив кричащую девушку за голову обеими руками,прижал её трепещущие криком губы к своим, обветренным, растрескавшимся губам,вложив в этот неожиданный, безумный поцелуй всю свою уверенность, всюнерастраченную силу своей души.
Онасперва застыла, обомлев от неожиданности, потом, начав задыхаться, с широкораспахнутыми испуганными глазами попробовала освободиться от крепких рукСергея, заботливо, но твёрдо державших её взлохмаченную пшеничноволосуюголовку, затем вдруг ослабела и повисла обессилено, успев обхватить его крепкуюшею слабеющими хрупкими руками.
Сергейотнял от её губ свои и, не отпуская её головы из рук, сказал:
—Ну всё? Девочка моя, не бойся! Я не отдам тебя никому! С тобою всё будетхорошо!
—А они не убьют тебя? У них — я видела — тоже есть пистолеты!
—Слушай, девочка! — Сергей медленно, чётко разделяя слова, словно вбивая их в еёнаходящееся на грани помрачения сознание, произнёс:
—Они меня не убьют! Они не тронут тебя даже пальцем! Они ничего не смогут намсделать! Верь мне!
—Я верю, Серёжа! — вдруг успокоенным, но ещё слегка всхлипывающим голосомпрошептала Даша, вновь обхватывая руками шею Сергея и повисая на ней. —Пожалуйста, Серёженька, защити меня!
—Всё будет хорошо, девочка! — шепнул ей прямо в детское маленькое ухо Сергей,поднимаясь с колен и подымая девушку вместе с собой. — Войди в палатку и сидитам тихо-тихо! Всё остальное предоставь мне, я всё-таки солдат и знаю, какрешаются такие проблемы! Ныряй! — и он подтолкнул заплаканную девушку ко входув палатку. — И молись там своему «Го-го-споду». — Сергей улыбнулся, вспомнив еёкраткую ночную молитву. — Он тебе обязательно опять поможет!
Девушкаюркнула за полог и затихла.
Сергейповернулся в сторону преданно смотрящей на него собаки и, указав на ещёпокачивающийся полог палатки, коротко сказал: «Сторожи!»
Собакамолча села, преграждая собою полог.
Сергеймягкой, рысиной походкой вышел из-под тента к рвущемуся в его уши нарастающемурыку мотора.
Наполяну въехал большой чёрный джип с сильно затонированными окнами.
ГЛАВА 7. МРАЗИ. ПРОДОЛЖЕНИЕ
«QXпятьдесят шестая», — отметил про себя Сергей. — Такие «джигитовозы» небронируют, пуля 7, 62 прошьёт его как картонную коробку. Неплохо встали —правым боком, двери откроются ко мне, кавказец должен сидеть справа напереднем, «телок» с пушкой за рулём, кто-то может быть сзади… Кто? Долбаныйдиректор детского дома? Вероятно! Денег он не получит без найденного товара,значит, поедет сам, чтобы не кинули, сказав, что не нашли. Кто там может бытьещё… Второй бычара? Вряд ли, не за мужиком охотятся, хотя… Кавказец храбртолпой, ещё одним быком подстраховаться может, да и девчонку сунуть между двумямужиками на заднее сиденье надёжней. Так, как работаем? Валить кавказца сразу,как ступит на землю? Хозяин мёртв — бык поумнее вряд ли начнёт стрелять,скорее, предпочтёт убраться без риска для собственного зада. Хотя, всёвероятно… Ладно, ждём!» — все эти мысли пронеслись в натренированном сознанииСергея за ту минуту, что машина, лениво переваливаясь по кочкам асфальтовымирессорами, остановилась и заглохла метрах в пятнадцати от палатки Сергея.
—Даша! — негромко позвал Серёга. — Ложись на спальник и не поднимайся, еслиуслышишь выстрелы, даже головы не поднимай! Не издавай ни звука, ни при какихобстоятельствах, и не выходи, пока я сам не позову, слышишь, девочка?
—Да! Хорошо! — раздался Дашин громкий шёпот.
Машинастояла беззвучно, никто из неё не выходил, сквозь наглухо затонированные окнане видно было ничего.
—Совещаются. Небось, «гайцам» за тонировку хозяин тачки только успевает бабкиотбивать, — легонько усмехнулся Серёга, — номерок-то не сильно крутой, «триольги» нынче уже не канает! Кто же ещё может быть сзади?...
Наконец,правая задняя дверь начала открываться. Серёга быстрым, почти незаметнымдвижением взвёл сквозь тельняшку ребристый курок «тэтэшника», тот, щёлкнув,замер на боевом взводе.
Дверь,наконец, открылась, из неё неуклюже вывалился курчаво-седовато-лысоватыймужичок, лет пятидесяти пяти, не русской, но и не кавказской внешности, одетыйв недорогой, слегка поношенный костюм, в очках, с небольшой папочкой в руках,которую он инстинктивно прижимал к животу. Оглядев стоящего рядом с палаткойСергея, мужичок сделал несколько шагов в его сторону.
«Директор,сука…» — безошибочно определил его бывший разведчик.
—Доброго вам утра, молодой человек! — слегка грассируя, обратился мужичок кСерёге.
—И вам не болеть! — ответил, улыбаясь, Сергей.
«Нефакт, что это утро будет добрым для тебя, мразота! А может быть, и для меня…»
—Вы тут не встречали девчушки, лет шестнадцати с небольшим, такой белокуренькой!— мужичок, не замечая ёрничества Сергея, обратился к нему с вопросом.
—Чужих не видел! — отвечал Сергей.
«Толькобы он не заметил платья на верёвке! Как я его забыл убрать!»
Мужичокбыстро «отсканировал» глазами окружающее.
—Ну, может, всё-таки встречали? В голубеньком таком платьице, вот как у вас натросике висит!
«Увидел,гад! А ведь был шанс у тебя живым уехать, мразь!»
—В таком, как у моей жены? — переспросил чуть удивлённо Сергей.
—Да-да! В таком же точно! — тон мужичка был вежлив, но настойчив.
«Чувствуетсилу за спиною, тварь!» — отметил мысленно Серёга.
—А, может, ваша жена её видела? — настырно продолжал мужичок. — Вы попросите еёвыйти, я её спрошу!
«Ага!Прямо сейчас!» — усмехнулся про себя Сергей.
—Не! Не хочу её будить — спит крепко! Свежий воздух, ночь любви, там, всё такое!
—Вы лучше всё-таки разбудите «жену», — тон мужичка стал ощутимо жёстче,выпученные глазки сверкнули злобою из-под очков, — и выведите её наружу!
—Не, ну ты чо! Нельзя! Ночь любви, там, утомилась, всё такое! — почти в открытуюиздевался Серёга.
«Давай,сучара, разозлись, веди сюда абреков!» — мысленно подтолкнул ситуацию Сергей.
—Тогда с тобой поговорят другие, — отбросив псевдо-интеллигентность, злопрошипел директор, — и по-другому!
—А я чо? Да я ничо! Другие — вон чо, и то ничо! — издевательски скосил поддурака Серёга. — Другие так другие!...
Директормолча развернулся и направился к машине, обе передние двери которой открылисьодновременно ему навстречу.
«Шоуначинается!» — подумал Серёга и быстрым движением подвинул пистолет за поясом вболее удобное для выхватывания положение.
Изправой передней двери вышел молодой кавказец, по виду не старше двадцати пятилет.
«Молодой— значит, чей-то сынок или родственник, чужого салагу бригадиром не поставят.Это на перспективу хуже» — отметил для себя Сергей.
Одетбыл молодой кавказец в чёрную шёлковую рубашку с золотой застёжкой-цепочкой уворотника-стойки, поблёскивающий искоркой серый пиджак и чёрные, с бритвеннойстрелкой брюки, из-под которых торчали длинные лаковые носы вечерних туфель. Запоясом из искусственной крокодиловой кожи с инкрустированной стразами пряжкойпоблёскивал хромировкой — «мечта колумбийского нарко-барона» — Кольт М 1911 — спереливающимися перламутром накладками рукояток. Дорогая кожаная барсеткависела у него на ремешке, на левом запястье.