– Замолчите, – взревел он, – не то я вырву ваш ядовитый язычок! О, эти слова вам дорого обойдутся. Вы, кажется, забыли, что находитесь в моих руках…
– Я ни на минуту не забываю об этом, как не забываю и о том, что вы – лакей, состоящий на службе у труса, a раз ваш хозяин исчез, значит, скоро исчезнет и вся ваша свора, а Аврора и я вновь станем свободными – навсегда… Ваш господин! Ха! Истинный господин – это шевалье де Лагардер: он никогда не бежит от врага, нет, он преследует его, настигает и – убивает!
Глухо вскрикнув, Пейроль вскочил и схватил донью Крус за руку, которую та немедленно с отвращением отняла.
– Гонзага убит?.. Говорите! – угрожающе прохрипел фактотум.
Но цыганка отвечала прежним равнодушно-насмешливым тоном:
– Спросите лучше у тех господ, которые сопровождали принца… Откуда мне знать, что они с ним сделали?.. Я вовсе не обязана следить за ним, но если сегодня вечером Гонзага не объявится, то я вместе с мадемуазель де Невер еду в Париж… разумеется, без вас, господин Пейроль… Нам больше не понадобится провожатый да еще столь угрюмый и неприветливый, как вы, милейший Пейроль. Так что извольте поразмыслить над моими словами. Надеюсь, что скоро мы с вами распрощаемся.
Конечно, Флор понимала, сколь дерзко прозвучала ее речь. Но она по-прежнему верила в счастливый случай. Тем более что таинственное исчезновение Гонзага открывало широкое поле для любых догадок. Девушка была уверена, что Лагардер вот-вот объявится в гостинице – может, даже в сопровождении Шаверни, и эта уверенность побуждала ее говорить с Пейролем все более вызывающе.
Вскоре вернулся Ориоль, сопровождаемый бароном фон Бацем и де Лаваладом. Они понапрасну объездили всю округу: возле городских стен не обнаружилось ничего примечательного. Новость о возвращении беглянок оставила их равнодушными, зато сообщение о таинственном исчезновении хозяина повергло приятелей в страшное волнение.
Теперь вся компания была в сборе, однако никто не знал, что делать дальше, ибо глава отряда отсутствовал, а без него на горизонте маячили лишь черные грозовые тучи.
– Завтрак готов, господа, – нарушила тревожное молчание Хасинта, – я жду лишь вашего распоряжения, чтобы подавать на стол… Однако на этот раз я не присоединюсь к вашей трапезе: я не сплю со вчерашнего дня, и у меня слипаются глаза… Если вам нужен слуга, чтобы разливать вино, то мой брат, только что прибывший из Бургоса, вполне справится с этой ролью. Он славный малый, и, если вы пожелаете, он споет вам наши баскские песни…
В дверном проеме появилась фигура горца. Антонио и в самом деле только что вернулся, грустный и обескураженный, ругая себя за то, что не сумел справиться с возложенным на него поручением и со страхом ожидая упреков от обеих девушек и сестры.
Несколько слов, произнесенных Хасинтой, и признательный взгляд доньи Крус пролились бальзамом ему на сердце; он сразу понял, что игра только начинается, причем ему в ней отводится далеко не последняя роль.
– К вашим услугам, господа дворяне, – произнес он, кланяясь. – Не желаете ли еще сесть за стол?
Пейроль вздрогнул.
Он готов был поклясться, что уже слышал этот голос, причем не далее как прошлой ночью!
Он окинул баска внимательным взором, однако же тот встретил его взгляд столь равнодушно, что уверенность фактотума была поколеблена. Тогда он решил испытать горца.
– Монсеньор принц еще не вернулся, – заявил он, – мы подождем его или даже отправимся ему навстречу…
– Но куда? – спросил Ориоль.
– В подземелье. Скорее всего, он попросту заблудился… Идите же, господа! Со мной останутся только двое: Ориоль и Лавалад… и возьмите с собой проводника… Надеюсь, ты хорошо знаешь пещеру? – И Пейроль устремил на горца пронзительный, как у хищной птицы, взгляд.
Однако баск и бровью не повел, лицо его по-прежнему было спокойно и бесстрастно.
– Вы, наверное, говорите о подземном ходе Пе де Пюйа-на, – задумчиво произнес он. – Но вот уже десять лет, как я не был там, да и раньше мне довелось дойти лишь до середины прохода… Нас было двое… Мой приятель пошел дальше… С тех пор я его больше не видел!..
– Так, значит, ты трус! – бросил фактотум. Собеседник презрительно пожал плечами.
– В моем роду не знают такого слова! – ответил он. – Я всего лишь предупреждаю вас… Что вам понадобилось в подземелье, почему там остался один из ваших? Мне нет до этого дела, но каждый раз, когда кто-нибудь спускается в эту пещеру, земля требует дани от нарушителей ее спокойствия… Тот, кого вы ищете, должно быть, давно мертв… Кто же окажется следующей жертвой? – И Антонио с любопытством оглядел присутствующих.
По спинам компаньонов побежали мурашки.
– Господа, – заявил Пейроль, – поступайте так, как считаете нужным… Если никто из вас не хочет спускаться, я прикажу снести вниз меня… Мы должны найти Филиппа Мантуанского! Без него все мы обратимся в ничто…
– Пейроль прав, – подлила масла в огонь донья Крус. – Отправляйтесь на поиски вашего главаря, господа… Вам больше нечего терять, кроме жизни… А может, дьявол передумает и сохранит ее вам!
Из всех приспешников Гонзага один только Монтобер всегда был готов на любую авантюру, какими бы опасностями она ни была чревата. Так что сейчас он, побывавший уже в подземелье и не встретивший там ничего сверхъестественного, решил приободрить своих унылых приятелей.
– Эй! Трактирщица! – крикнул он. – Принесите нам вина… В этой чертовой дыре стоит жуткий холод, и нашим желудкам необходимо запастись теплом… А потом – в путь!
Хасинта принесла бутылки с вином – по числу присутствующих – и, пока свежеиспеченные спасатели чокались друг с другом, увела брата на кухню, чтобы поговорить с ним.
– Река Гав глубока, – сказала она. – Никто не знает, куда она впадает… Если ты найдешь Гонзага на ее берегу…
– Понял! – прошептал Антонио. – Не волнуйся, если я задержусь до поздней ночи…
Вернувшись в общий зал, он сказал:
– Не теряйте времени, господа дворяне. Ваш друг, возможно, нуждается в нашей помощи. Допивайте вино… Для кого-то этот стакан окажется последним…
– Черт подери, дружище! – воскликнул Таранн. – Ты хочешь сказать, что духи этого края столь кровожадны? Однако же невесело вы тут живете!
– Вполне возможно, что подземелье захочет забрать к себе меня, – флегматично заметил баск. – Главное, помните, что жертва неизбежна!
При этих словах душа Ориоля возликовала. Он был готов расцеловать фактотума за то, что тот оставил его при себе вместе с Лаваладом.
Разумеется, Пейроль предпочел бы, чтобы компания в полном составе отправилась в опасный путь, но кто-то же должен был охранять девушек и его самого! Когда дело касалось его собственной шкуры, фактотум Гонзага становился необычайно предусмотрительным; Лагардер мог появиться в любую минуту, и, хотя Пейроль был невысокого мнения о фехтовальных талантах двоих охранников, ему приходилось довольствоваться ими – за неимением лучшего.
Гуськом, с факелами в руках приспешники Гонзага пошли по знакомой тропинке и следом за Антонио Лаго спустились в подземелье. Ступив на твердую почву, они тут же принялись обшаривать каждый закоулок, каждое углубление в стене.
Время от времени Монтобер зычным голосом звал Гонзага. Эхо его призыва долго металось под мрачными сводами, разбиваясь о скальные выступы и постепенно замирая.
Они подошли к развилке; сюда доносился шум воды, и вся компания замерла, прислушиваясь.
– Что там? – спросил Носе, заглядывая в боковой коридор.
Перед ним выросла фигура проводника.
– Не ходите туда, вы только потеряете время… Видите скалу, вон ту, в нескольких метрах отсюда? Она преграждает путь; а с другой стороны гигантский водопад обрушивает свои воды с высоты двадцати четырех футов… От грохота падающей воды вы рискуете на несколько дней лишиться слуха… Здесь нам нечего делать…
Однако кое-кто из дворян продолжал настаивать.
Тогда баск, вытянув вперед руку с факелом, осветил скалу, да так искусно, что никто не заметил, что направо от нее был еще один узкий проход… Вняв совету проводника, незадачливые спасатели отправились прямо по главному коридору.
Вскоре они достигли того места, где достойная троица нашла Аврору и донью Крус. Сверху сюда проникал рассеянный свет, и было видно, что вся земля здесь истоптана множеством ног.
Но и тут не было ни единого следа Гонзага… Наверное, ему удалось выбраться из подземелья, и он встретил Лагардера…
Все понимали, что если эта встреча состоялась, то принц погиб.
Несомненно, донья Крус и мадемуазель де Невер знали об этом. Иного объяснения словам цыганки клевреты не находили…
Но тогда почему шевалье не защитил девушек и позволил увести их обратно в гостиницу?
Подземелье наводило на сообщников ужас. Они отлично понимали, что смерть Гонзага равнозначна их собственной гибели. Поверив его обещаниям, они пожертвовали всем, что имели, и теперь превратились в изгоев, едва ли не в бродяг. Принц исчез, оставив их лицом к лицу с неизвестностью, с туманным будущим… Что им делать в Испании без его поддержки?
И сердца их наполнились глухой злобой к тому, кто, посулив им золотые горы, увлек их за собой в пропасть и бросил на самом ее дне.
– Однако где-то же должен быть его труп! – произнес неугомонный Монтобер. – Нам надо найти его…
– Может, стоит поискать в развалинах замка Миот?.. – предложил проводник. – Впрочем, вряд ли нам повезет… Эти развалины прокляты! Ну да ладно, идемте…
Компаньоны уныло последовали за ним. Выбравшись из подземелья, они продолжили поиски среди нагромождений камней, густо поросших плющом и репейником.
Судя по высокой непримятой траве, здесь давно уже не ступала нога человека; царившая вокруг могильная тишина нарушалась лишь мрачным криком ворон, тяжело круживших над старинными развалинами.
Отчаявшись, сообщники Гонзага молча уселись на камни. Лица их были мрачны, лбы избороздили морщины, свидетельствовавшие о глубоких раздумьях.
– Что это за руины? – спросил Таранн.
Вопрос его пришелся как нельзя кстати, ибо каждый испытывал насущную потребность на время отвлечься от поисков.
– Некогда здесь произошли ужасные события, – ответил проводник.
– Так расскажи нам о них! – велел Монтобер.
Много лет назад тут бушевал сильнейший пожар, развалины стен все еще хранили его следы, и в тех местах, где пламя лизало камень, не рос даже мох. Среди осколков кирпича виднелись ползучие растения, ковром стелился темный жестколистный плющ; солнечные лучи насквозь пронизывали руины, освещая каждую щель. В траве и среди камней сновали тучи ящериц.
XI. СХВАТКА НА БЕРЕГУ ГАВА
Антонио Лаго оперся на какой-то валун.
– Итак, вы желаете знать историю замка Миот? – произнес он. – Что ж, извольте. Тем более что она неотделима от истории подземелья…
И он начал свой рассказ:
– Старожилы края до сих пор помнят о моряке, ставшем адмиралом, а затем мэром города Байонны. Его звали Пе де Пюйан; и он держал в страхе всю округу. Сражаясь на море, он брал пленных лишь затем, чтобы тут же вздернуть их на рее или утопить, привязав к ногам ядро.
Как-то раз мэр решил ввести налог на сидр, который жители Байонны продавали в окрестных селах. Баски, основные покупатели этого напитка, отказались его платить. Тогда Пе де Пюйан запретил торговлю сидром, ослушникам же приказал отрубать кисть руки; поверьте, многие тогда стали беспомощными инвалидами.
Баски перестали пить байонский сидр, но злобному Пе де Пюйану этого было мало. Он решил взимать подать за проход по мосту Ла Нив, выстроенному над рекой как раз в том месте, где та впадала в море. Злодей объявил, что во время прилива морские волны достают до моста, а морская вода, равно как и бухта с расположенным на ее берегу портом Вильфраш, являются собственностью Байонны. Мол, поэтому мост принадлежит городу, и те, кто идет в Байонну или Вильфраш, обязаны уплатить за проход по нему.
Однако баски вовсе не намеревались исполнять этот указ и награждали стражу, охранявшую мост, только тумаками и затрещинами.
Настало время весенних праздников, и баски, забыв о сословных различиях, собрались повеселиться и потанцевать во дворе замка Миот, который высился вот на этом самом месте. Спустилась ночь, и Пе де Пюйан с бандой матросов, вооруженных ножами и пиками, ворвался в замок, чтобы перебить всех, кто в нем находился. Ни у кого из басков не было с собой оружия: никто не ожидал столь предательского нападения. Танцы завершились бойней. В живых остались лишь пятеро басков из благородных семейств, которым мэр уготовил иную, еще более страшную участь.
Согнав к замку жителей Байонны, Пе де Пюйан приказал поджечь здание вместе со сваленными во дворе трупами умерщвленных им басков. Пламя полыхало с полуночи до полудня, и ветер разносил по округе тошнотворный запах горелой плоти. Кровожадный же мэр заявил: «Неплохой праздничек устроил я горожанам, ведь в Байонне так любят поджаренную свинину!»
Затем Пюйан пожелал убедиться, что морские волны во время прилива и впрямь захлестывают мост. Для этого он приказал привязать оставшихся в живых басков к опорам моста и дождаться подъема воды.
Вскоре начался прилив, вода достигла груди несчастных, подбородка – и через несколько минут почти все погибли. Только двое, отец и сын, принадлежавшие к знатному роду д'Юртюби, могли еще дышать. Их привязали повыше прочих, чтобы они смотрели, как умирают их соплеменники. Сын захлебнулся первым, отец же, видя его страдания, проклял мучителей, стоявших на мосту и наблюдавших за агонией своих жертв. Услышав проклятие, они возмутились и забросали старика камнями, так что тот скончался не от затопившей его воды, а от полученных ударов, сопровождаемых насмешками и оскорблениями.
Когда волны отступили, пять трупов остались висеть на мостовых опорах в доказательство того, что прибрежные воды Байонны действительно омывают мост, и, значит, пошлина за проход по нему взимается совершенно законно.
Возле моста стояла сторожевая башня, где по приказу Пе де Пюйана несли караул шестьдесят человек. Все они чувствовали себя в полной безопасности, поэтому ночью, как обычно, половина охраны отправилась спать на верхний этаж башни, а остальные расположились пировать внизу. Тем временем баски и прибывшие им на подмогу жители двадцати окрестных деревень босиком, нацепив на ноги железные скобы, взобрались наверх и принялись яростно уничтожать спящих стражей моста. Делали они это столь тщательно, что кровь ручьем хлынула сквозь перекрытия. Тот, на чью голову она стекала, возмущенно спросил своих собутыльников, кому из них взбрело на ум разливать такое хорошее вино. Однако почувствовав, что жидкость, струящаяся по его волосам, почему-то теплая, он обмакнул в нее палец и с удивлением обнаружил, что на вкус она солоноватая.
Пока солдаты соображали, что происходит, баски спустились вниз. Гибкие словно ящерицы, они ловко уворачивались от тяжелых пик и алебард и, скользя по полу, распарывали животы и перерезали горла своими острыми кинжалами.
Вскоре в живых осталась лишь дюжина байонцев, отступивших в тесный погреб. Мстители, подобрав брошенные алебарды и пики, пошли в наступление на это последнее убежище солдат. В течение получаса слышался только звон стальных клинков, а в неверном свете факелов мелькали то отсеченная рука, то слетевшая с плеч голова, то истерзанные куски того, что еще совсем недавно именовалось человеческим телом.
Проводник замолчал и принялся разглядывать своих слушателей, стремясь по выражению их лиц понять, какое впечатление произвел на них его рассказ.
– Мой дед тоже был там, господа, – опять заговорил Антонио. – Его звали так же, как и меня, и это из его уст услышал я историю, которую только что поведал вам…
– Значит, это все? – перебил его Таранн, успевший уже пожалеть о том, что задал вопрос, ответом на который стала столь мрачная история.
– Нет, – ответил Лаго. – Баски отвязали от моста пятерых утопленников и бросили в воду трупы байонцев, чтобы их унесло в их байонское море.
Вот какую пошлину уплатили баски городу.