Странствия Лагардера - Феваль Поль Анри 23 стр.

– Кто тебе это сказал?

– У меня есть глаза, чтобы видеть, и уши, чтобы слы­шать… А разве я говорю неправду?

– Правду, – без всякой бравады ответил маркиз. – Настанет день, когда состоятся две свадьбы, но среди пригла­шенных не будет принца Гонзага.

После недолгого молчания юный Навай спросил:

– Где сейчас находятся эти трое?

Он подразумевал Лагардера, Аврору и цыганку, а так как о них только что шла речь, то он не счел нужным называть имена.

– Не знаю… Регенту тоже ничего не известно, равно как и принцессе Гонзага. Это меня очень беспокоит…

– Есть надежный способ получить интересующие нас све­дения…

– Да, – ответил Шаверни, в упор глядя на приятеля. – И я как раз собирался обсудить его с тобой.

– Ты хотел бы, чтобы мы поехали вместе?

– Ты проницателен, дружище Навай. Если бы я не встре­тил тебя, я бы уехал один… Завтра я намеревался получить со­гласие у моей кузины, вдовы Невера, а вечером – у регента… Но если я правильно понял, теперь мне надо просить разреше­ния для нас двоих?

– Ты можешь располагать мною, маркиз. Конечно, в от­личие от Лагардера и тебя, у меня нет невесты, которую надо спасать, но я хочу отмыть свои руки от грязи, налипшей на них за время службы Филиппу Мантуанскому и его негодяю-фактотуму…

Шаверни обнял его.

– Благодарю тебя, – произнес он. – Раз шевалье не вернулся, значит, Гонзага все еще удерживает добычу в своих когтях… Мы поможем Лагардеру спасти Аврору, не проливая крови Монтобера, Носе и прочих… Нам повезло, наши глаза раньше разглядели истину… Может быть, они тоже присоеди­нятся к нам… Я верю, что не за горами тот час, когда Лагардер лицом к лицу встретится с принцем и его интендантом. Невер будет отомщен, и час отмщения близок!

– Испания велика, – задумчиво произнес Навай. – Где нам искать шевалье?

– Нетрудно найти человека, подобного Лагардеру… Сле­дуя по пятам похитителей, он отмечает свой путь ударами шпа­ги.

Утро друзья провели вместе, делая необходимые приготов­ления к отъезду. В три часа их приняла госпожа де Гонзага: Навай мог больше не бояться Бастилии.

…После того как Шаверни привез Авроре из Шатле платок, на котором Лагардер кровью написал письмо, после траги­ческого вечера на кладбище Сен-Маглуар, когда маркиз сра­жался на стороне шевалье, защищая мадемуазель де Невер, и был ранен, принцесса прониклась к юноше искренней симпа­тией.

Аврора де Кейлюс облачилась в прежний траур, но, когда она протягивала Шаверни руку для поцелуя, ее бледное лицо, хранящее следы слез, озарилось улыбкой.

– Сударыня, дорогая моя кузина, – произнес маркиз, – дни идут, а дети ваши все еще не вернулись к домашнему очагу.

Слезы покатились по щекам принцессы.

– Я плачу и молюсь, – ответила она. – Но Господь пока не внял моим мольбам.

– Я пришел к вам просить разрешения… – продолжал Шаверни.

– Говорите, я заранее готова дать вам его…

– Есть долги, сударыня, платить которые нас заставляет наша совесть. Мой долг… или, точнее, наш долг, ибо со мной господин де Навай…

– А разве господин де Навай не был одним из фаворитов принца? – помрачнев, спросила принцесса Гонзага.

– Вы правы, мадам, – выступил вперед Навай. – Именно поэтому я хочу искупить свою вину… Я помогал этому человеку похитить вашу дочь. В тот день, когда я понял, что, продолжая служить Гонзага, я навсегда запятнаю свою честь, я покинул его. Вот почему сегодня я нахожусь здесь, в вашем доме.

– Да простит вас Господь, как я сама вас прощаю, – прошептала принцесса. – Если господин де Шаверни пришел вместе с вами, значит, он уверен в вас…

– Если вы не возражаете, сударыня, – произнес мар­киз, – завтра утром мы отправимся в Испанию. Как знать, может, Лагардеру понадобится наша помощь? Мы с радостью предоставим наши шпаги в его распоряжение.

– Я рада, что вы опять можете пускаться на поиски при­ключений, – улыбнулась принцесса. – Как ваша рана?

Навай побледнел, однако же нашел в себе силы ответить вместо Шаверни:

– К счастью, она почти зажила. Моя шпага служила вра­гам, и я выбросил ее. Та, что сегодня при мне, еще ни разу не покидала ножен. И если вы сочтете, что она достойна их покинуть, дабы выступить на защиту вашей дочери, благословите ее, сударыня!

И, обнажив клинок, он преклонил колено перед вдовой Не­вера.

Перекрестив сверкающую сталь, она поднесла ее к губам.

– Отныне моя шпага будет служить вам и вашим детям, – торжественно произнес Навай. – Никогда больше я не обна­жу ее ради неправого дела.

– Итак, сударыня, мы можем ехать? – напомнил о себе Шаверни.

Принцесса прошла в молельню, где, как мы знаем, висел портрет герцога Неверского, и опустилась на колени перед ал­тарем.

– Я еду вместе с вами, – произнесла она, вставая. – Я обязана отыскать свою дочь.

– Но разве регент разрешит вам ехать? – изумился мар­киз.

– Филипп Орлеанский не сможет отказать в подобной просьбе вдове Невера. А если он воспротивится моему отъезду, я отправлюсь к королю!

Шаверни знал, что, приняв решение, эта женщина не от­ступала от него. Поэтому он не стал ее разубеждать.

– Если вы сочтете, что для вашей охраны будет достаточ­но нас двоих, – произнес он, – располагайте нами по своему усмотрению. Наша жизнь принадлежит вам.

– Господа, – ответила принцесса, – сегодняшним по­ступком вы искупили все свои прошлые ошибки. Согласны ли вы сопровождать меня к регенту? Я надеюсь, что завтра мы уже сможем тронуться в путь. Итак – да поможет Господь матери вернуть своих детей!

III. КОРОЛЕВСКИЙ КУРЬЕР

Филипп Орлеанский не любил, когда дела отрывали его от привычных удовольствий. Однако последние события настоя­тельно требовали его участия в делах государства.

В это утро в присутствии аббата Дюбуа и министра Леблана были опечатаны бумаги герцога Селамара.

У дверей испанского посольства поставили караул из мушкете­ров, так что герцог стал узником в собственной резиденции.

Со всех сторон приходили известия о бегстве высокопостав­ленных особ, замешанных в заговоре; над несколькими кардина­лами, среди которых оказался Бисси, Полиньяк и Роган, нависло обвинение в измене.

Двор в Со поглощал теперь все внимание регента. Почуяв угрозу своей власти, Филипп Орлеанский решил уделить время политике.

Аббат Дюбуа посоветовал ему немедленно послать курьера в Мадрид, чтобы передать приказ господину де Сент-Эньяну, французскому посланнику при дворе Филиппа V, как можно скорее покинуть Испанию. Аббат опасался, что, узнав об аре­сте Селамара, Альберони захватит Сент-Эньяна.

– У тебя есть надежный человек? – спросил его регент.

– Пока нет, – ответил Дюбуа. – Но через два часа будет.

– Не забудь разузнать, не знаком ли он с кем-либо из за­говорщиков.

– Поэтому я и прошу дать мне два часа.

– Хорошо. Но ты головой отвечаешь за его благонадеж­ность. Когда ты переговоришь с курьером, пришли его ко мне, я тоже побеседую с ним.

Надо сказать, Филипп Орлеанский не очень-то доверял людям Дюбуа и был бы не прочь сам найти кого-то, кто мог бы отправиться в Испанию.

И вот как раз тогда, когда он безуспешно перебирал в па­мяти имена, ему доложили, что принцесса Гонзага просит ауди­енции для себя и господ де Шаверни и Навая.

– Навай в Париже?! – изумился регент. – Одно из двух: или он окончательно расстался с Гонзага, или принц по­ручил ему шпионить за женой, а может, даже за мной! Нет, этого я не потерплю: если мои подозрения подтвердятся, я рас­правлюсь с ним!

Пока регент заочно решал участь Навая, принцесса Гонзага и оба ее спутника ожидали в приемной. Приблизившийся к ним придворный низко склонился перед принцессой.

Это был господин де Машо, лейтенант полиции, занявший сей пост после Вуайе д'Аржансона.

– Господин маркиз, – обратился де Машо к Шаверни, – я рад приветствовать вас во дворце; однако, к сожалению, я не могу сказать того же вашему товарищу. Господин де Навай, я должен вас арестовать!

– Я готов поручиться за него! – воскликнул Шаверни. – Уверяю вас, что его королевское высочество буквально через ми­нуту собственноручно подпишет указ, отменяющий его изгнание!

– Возможно… – ответил лейтенант полиции. – Но име­ющиеся у меня распоряжения датированы вчерашним вечером, а в них сказано, что принцу Гонзага и всем его людям, ранее из­гнанным из Франции, запрещено въезжать в пределы Фран­цузского королевства… Можете вы мне доказать, господин Навай, что этот приказ к вам не относится?

– Нет…

– В таком случае следуйте за мной… Пока господин де Шаверни не получит иных распоряжений регента относительно вас, чего я искренне желаю, долг повелевает мне задержать вас.

И, вызвав капитана охраны дворца, господин де Машо приказал ему немедленно взять Навая под стражу и препрово­дить его в Бастилию.

Навай поклонился принцессе, наблюдавшей за действиями лейтенанта полиции с обычной для нее ледяной невозмутимо­стью, и пожал руку другу.

– Не беспокойся, – сказал ему Шаверни, – через час ты будешь на свободе.

Солдаты уже собирались увести Навая, когда в приемную вошел Филипп Орлеанский. Регент счел необходимым самому выйти к принцессе Гонзага, чтобы подчеркнуть свое к ней рас­положение.

– Что здесь происходит? – спросил он. Де Машо вышел вперед.

– Сюда явился господин де Навай, – ответил он. – Следуя имеющимся у меня инструкциям, я приказал отвести его в Бастилию.

– Прошу вас отложить на время исполнение вашего при­каза, – сказал регент. – Проводите принцессу и этих господ ко мне в кабинет, и пусть нас оставят одних!

В присутствии бесстрастной и надменной принцессы Гонза­га, не снимавшей траура со дня гибели герцога Неверского, Филиппу Орлеанскому всегда становилось жутковато; впрочем, ему не часто доводилось ее видеть.

Регент, с презрением относившийся ко всем женщинам и со сладострастием взиравший на любое существо, одетое в юбку, боялся поднять глаза на принцессу, которая, несмотря на многолетнее затворничество, была по-прежнему прекрас­на. В душе он относил ее к редким неземным созданиям, подвластным воле Неба, а не мирским законам. Герцог Ор­леанский почтительно приветствовал принцессу Гонзага и пригласил ее сесть.

– Сударыня, – спросил он, – что побудило вас оказать мне честь и прийти во дворец?

– Я прошу ваше королевское высочество разрешить мне поехать в Испанию.

– Вы хотите ехать в Испанию?

– Да, монсеньор.

– Полгода назад я бы дал свое разрешение… да что там полгода – даже еще вчера… – произнес, поразмыслив, Фи­липп Орлеанский. – Но сегодня это невозможно!

Принцесса упала на колени.

– Уже десять дней, как у меня второй раз похитили дочь! – воскликнула она. – Ваше королевское высочество отлично знает об этом. Шевалье Анри де Лагардер, кто, как и я, жаждет вновь обрести Аврору, кто поклялся, что вернет мне ее, до сих пор не появился в Париже. Жизнь превратилась для меня в сплошную муку: если моя дочь жива, я найду ее; если она умерла, я хочу знать, где ее могила!

– Успокойтесь, сударыня, потерпите еще несколько дней. Сегодня я отправляю курьера в Мадрид; как только он вернет­ся, вы все узнаете.

– Не пытайтесь удержать меня, монсеньор, я все равно отправлюсь в Испанию, пусть даже мне придется идти туда пешком. Кто лучше матери сможет разыскать дитя? Как я смогу поверить какому-то курьеру?

Неожиданно регента осенило.

– Даже если этим курьером будет господин де Шавер­ни? – спросил он.

– Я? – изумился маркиз.

– Именно вы, сударь. Насколько мне известно, вы не поддерживали отношений с двором в Со и не замешаны в инт­ригах, испанского посланника.

– Я не имею чести знать его.

– Тем лучше для вас. Подобная честь могла бы дорого вам стоить.

Взгляд Филиппа Орлеанского упал на Навая.

– А вы, сударь, – спросил он, – вы знаете герцога Селамара?

– Мне знакомо это имя. И я получил распоряжение… Меня обязали в урочное время исполнить любой его приказ.

От такого заявления регент содрогнулся.

– И что же вам приказали? – осторожно спросил он.

– Прежде я должен был получить подтверждение распо­ряжения. Но я его не получил.

– А кто отдал это распоряжение? Господин де Гонзага, разумеется? Я подозревал, что он связан с заговорщиками… Не отпирайтесь! Ведь вы были одним из его приспешников?

– Да, монсеньор, был, это правда! Но времена измени­лись; сегодня принц Гонзага изгнан из Франции.

– Равно как и вы, – суровым тоном произнес регент. – И с вашей стороны было по меньшей мере неблагоразумно вер­нуться сюда, чтобы шпионить за принцессой… или за мной!

Навай гордо вскинул голову и посмотрел прямо в глаза ре­генту.

– Прошу простить мне мою дерзость, ваше высочество, но вы ошибаетесь, – проговорил он. – Я не собираюсь ни за кем шпионить; моя совесть и моя шпага чисты!

Честный и достойный ответ молодого человека произвел хо­рошее впечатление на регента. Несмотря на все свои пороки, Филипп Орлеанский был от природы добр и злопамятностью не отличался. Он спросил – на этот раз куда менее резко:

– Знаете ли вы, что грозит тому, кто в нарушение указа самовольно вернулся во Францию?

– Самое меньшее – Бастилия… самое худшее – топор палача! Я это знаю, монсеньор!

– Тогда почему вы здесь?

– Потому что когда ствол загнивает, от него начинают отпадать ветви. Никто не принуждал меня покинуть Гонзага, но я стыдился самого себя, стыдился содеянного мною на службе у принца. Совесть тоже может бунтовать; моя совесть давно искала подходящего повода и нашла его в приснопамят­ный день на кладбище Сен-Маглуар.

– Монсеньор, – сказал Шаверни, – сегодня утром На­вай и я решили отдать свои шпаги в распоряжение господина де Лагардера, чтобы помочь ему вернуть мадемуазель де Невер.

– Что заставляет меня, – улыбнулся регент, – отпу­стить гвардейцев, которые ожидают в приемной, желая препро­водить вашего друга в Бастилию?

– Верно, монсеньор, – в своей обычной непринужденной манере ответил Шаверни.

– Итак, я предаю забвению прошлые заблуждения госпо­дина де Навая; отныне он свободен, равно как и его совесть и его шпага… надеюсь, что он найдет им достойное применение.

– Это зависит от его королевского высочества и его отве­та на нашу просьбу, – поторопился вставить маленький мар­киз, словно не замечая прощального жеста регента. – Принцесса не позволяет нам отправиться на помощь шевалье, вернее, позволяет, но лишь с условием, что она сама будет нас сопровождать.

– Это правда, – сказала Аврора де Кейлюс. – Но без них я бы не отважилась на такой поступок, ибо за последнее время мне пришлось пережить слишком много потрясений. Эти благородные молодые люди, монсеньор, указали мне дорогу, и я должна отправиться по ней.

Регент долго думал, прежде чем ответить, а когда наконец заговорил, голос его звучал серьезно и торжественно.

– Все, что я могу сделать для вас, сударыня, – это раз­решить вам отправиться в Байонну, если, конечно, вы пообеща­ете не ехать дальше и не пересекать испанскую границу. Не забывайте, что речь идет не только о вашей личной безопасно­сти, но и о спокойствии государства. В городе, – продолжил он, – под охраной господина де Навая вы будете ждать воз­вращения Шаверни, который поедет вперед и, выполнив возло­женное на него поручение, вернется в Байонну. Я собираюсь доверить маркизу важную миссию. Ему предстоит выяснить, что происходит при мадридском дворе, а затем разыскать ше­валье де Лагардера и мадемуазель де Невер.

Принцесса попыталась возразить, однако натолкнулась на почтительный, но непреклонный отказ. Провожая ее до порога своего кабинета, регент пообещал уже завтра прислать ей необ­ходимые бумаги.

– Я оставляю у себя маркиза, – заявил он, прощаясь с Авророй де Кейлюс. – Господин де Навай проводит вас, су­дарыня.

С этими словами он позвонил и попросил пригласить де Машо и Дюбуа.

– Господин де Навай свободен и волен идти, куда ему вздумается, – объявил он появившемуся лейтенанту поли­ции. – Отошлите ваших людей обратно.