Дара убирает подушку от своего лица и садится, пытаясь выхватить свой телефон.
- Какого черта? - Она закатывает свои глаза, когда я держу телефон вне досягаемости. - Ты серьезно?
-Господи!
Я встаю и делаю вид, что обескуражена фотографией.
- Ариана в этой рубашке выглядит как неряшливый шмель. Хорошие друзья обычно не позволяют своим друзьям сочетать желтый и черный.
- Отдай.
Я отступаю назад, поддразнивая её; Даре приходится встать.
- Ха, - говорю я, уклоняясь от нее всякий раз, когда она пытается забрать телефон, - Ты вылезла из постели.
- Это не смешно, - говорит Дара, но, по крайней мере, она не выглядит как забытая кукла, брошенная на горе подушек и старых простыней; ее глаза сверкают от злости.- Это не шутка.
- Кто этот парень? - я нахожу еще одну фотку с парнем в кожаной куртке.
Похоже, она была сделана внутри то ли бара, то ли подвала, - в каком-то темном и заполненным людьми месте. На этой фотке, которая определенно является селфи, Дара притворяется, будто собирается поцеловать камеру, а «Кожаная Куртка» стоит позади и смотри на нее; что-то в выражении его лица заставляет меня нервничать, - обычно так выглядит Перкинс, когда обнаруживает в доме новую крысиную нору.
- Он так смотрит на тебя, будто хочет съесть.
- Это Андре, - ей, наконец, удается выхватить свой телефон из моих пальцев. - Он - никто.
Она жмет на кнопку «удалить». И с силой проводит пальцем по экрану, удаляя следующую фотку, и еще одну, и другую.
- Они все - никто. Они не имеют никакого значения.
Она снова плюхается в кровать, удаляя фотографии, яростно тыча в телефон, словно пытается физически отправить изображения в небытие и бурчит что-то, чего я не могу разобрать. Но по её выражению лица я понимаю, что мне это не понравится.
- Что ты сказала?
К настоящему моменту я полностью пропустила классный час[12] и также опаздываю на первый урок. Меня оставят в школе после занятий, всё из-за Дары, все потому, что она не может оставить что-нибудь целым, хорошим и нетронутым, все потому, что она должна копать, взрывать и экспериментировать, как ребенок создающий беспорядок на кухне, притворяясь поваром, думая, что из этого выйдет что-то хорошее.
- Я сказала, что ты не понимаешь, - не глядя, произнесла она. - Ты ничего не понимаешь.
- Тебе хоть нравится Паркер? - Спрашиваю я, потому что сейчас ничего не могу поделать, не могу сдержать гнев. – Или это было, чтобы посмотреть, получится ли у тебя?
- Он мне не нравится, - отвечает она, становясь очень тихой. - Я люблю его. Я всегда любила его.
Мне очень хочется напомнить ей, что так же она говорила о Джейкобе, Митсе, Бренте и Джеке. Вместо этого я говорю:
- Послушай. Я считала это плохой идеей вот как раз из-за этого. Из-за того, что... ,- я пытаюсь подобрать подходящие слова.- Вы раньше были лучшими друзьями.
- Он был твоим лучшим другом, - выкрикивает она в ответ и ложится, снова подтянув колени к груди. - Он всегда любил тебя больше.
- Да это просто смешно, - говорю я на автомате, хотя, на деле, я тоже всегда так считала.
Поэтому я была потрясена, когда Дара его поцеловала, а он ответил на ее поцелуй. Даже если мы трое всегда гуляли вместе, он был моим лучшим другом, моим другом из разряда: «лекарство-от-скуки», «буду-щекотать-тебя-пока-ты-не-захлебнешься-колой», «болтаем-обо-всем-на-свете». Дара тоже была моим другом. Тогда я была центральным звеном нашей дружбы, той, на которой держалось все наше общение. Пока Дара не заняла это место.
Дара отводит взгляд и ничего не говорит. Я уверена, в своих мыслях она представляется себе трагичной Джульеттой, которая позирует для последнего посмертного фото.
- Слушай, мне жаль, что ты этим расстроена.
Я поднимаю свою сумку с пола.
- И я сожалею о том, что я, вероятно, не понимаю. Но я опаздываю.
Она по-прежнему молчит. Бесполезно сейчас ее спрашивать, пойдет ли она в школу, понятно, что нет. Хотела бы я, чтобы мама хоть наполовину вела себя так же строго по отношению к Даре, как ведет себя в своей школе, где некоторые старшеклассники, скорее всего, называют ее «эта упрямая стерва».
Я уже на полпути к двери, когда Дара снова начинает говорить.
- Просто не притворяйся, хорошо? Я терпеть не могу, когда ты так делаешь.
Когда я оборачиваюсь к ней, она смотрит на меня со странным выражением лица, будто знает очень смачный, очень секретный секрет.
- Притворяться в чём? - произношу я.
На секунду солнце заходит за тучу, и в комнате Дары становится темнее. Это как если бы кто-то закрыл окна, и сейчас, в полумраке, она выглядит словно незнакомка.
- Не притворяйся, что ты не рада. Я тебя знаю, - продолжает она. - Ты ведешь себя, словно ты вся такая хорошая. Но в глубине души, ты никудышная, как и все мы.
- До свидания, Дара, - говорю я, выходя в коридор.
Я так сильно хлопнула за собой дверью, что та чуть не слетела с петель. С удовлетворением я услышала как что-то внутри - рамка? Ее любимая чашка? - падает на пол с характерным звоном. Дара не единственная, кто умеет ломать вещи.
23 Июля: Ники
ПОСЛЕ
- Знаешь, а он ведь все еще в рабочем состоянии.
Я только осознала, что пялилась на «Врата Ада» до тех пор, пока Элис не подкралась сзади. Я сделала шаг назад и чуть не наступила в малярный лоток.
Элис запястьем убрала волосы со лба. Ее лицо раскраснелось от жары, и глаза выглядели светло-карими, почти желтыми.
- «Врата», - сказала она, кивая в сторону длинного металлического шипа. -Аттракцион все еще в рабочем состоянии. Уилкокс делает осмотр каждое лето. Он решил снова запустить его. Думаю, он чувствует себя плохо со дня его закрытия, ведь это означает, будто во всем виноват он. То есть, в смерти девочки. Он хочет доказать, что аттракцион безопасен.
Она пожала плечами, почесывая свою татушку под левым ухом пальцем с застывшей голубой краской.
Так как нам сегодня не надо проверять аттракционы, весь персонал занимается уборкой всех доказательств вандализма прошлой ночи. Где-то незадолго до закрытия парка парочка идиотов разукрасили некоторые вывески баллончиками для граффити, изобразив на них известную часть мужского органа. Этим утром Уилкокс казался совершенно спокойным. Позже мне сказали, что такое случается в парке хотя бы один раз за все лето.
- Он каждый год ходатайствует в «Консультативное управление парков», - Элис садится на маленькую скамейку в форме пня.
Ее редко можно увидеть сидящей - она обычно все время в движении, всегда что-то показывает или выкрикивает указания, всегда навеселе. Ранее, этим же утром, я видела, как она взбирается на «Кобру» за детским рюкзаком, который каким-то необъяснимым образом застрял среди шестеренок и как паук качался между опорными конструкциями. Пока она взбиралась, внизу собралась небольшая компания сотрудников «ФанЛэнда», некоторые подбадривали ее, некоторые просили ее не лезть туда, другие же пришли разведать ситуацию для мистера Уилкокса и Донны. Я наблюдала за Паркером. Его взгляд был устремлен вверх, руки уперты в бедра, глаза сверкали, и я почувствовала…что? Точно уж не ревность. Ревность - сильное чувство, которое скручивает твой желудок и разъедает тебя изнутри. Скорее, я чувствовала пустоту, как бывает, когда ты долгое время очень голодна, но привыкаешь к этому. Он когда-нибудь испытывал такое же чувство по отношению к Даре? А может до сих пор испытывает? Не знаю. Единственное, в чём я уверена, - он был моим лучшим другом, а теперь даже не смотрит в мою сторону. А мой второй лучший друг даже не разговаривает со мною. Или это я не разговариваю с ней.
Вчера вечером, поддавшись давнему рвению, я пошла на чердак, чтобы просто проведать ее и увидела, что она повесила на дверь новую табличку. Сделана она была из плотной цветной бумаги салатового цвета и украшена сердечками и криво нарисованными бабочками. Табличка гласила: ДАЖЕ, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, НЕ ДУМАЙ!
- Очень по-взрослому! - крикнула я, обращаясь к закрытой двери, а в ответ услышала приглушенный смех.
- Отец той девочки, его фамилия Ковласки, кажется, как-то так, с окончанием на «-ски», он приходит сюда каждый год и настаивает на том, чтобы аттракцион оставался закрытым, - продолжает Элис. - Кажется, я понимаю его. Хотя, аттракцион очень веселый. По крайней мере, был таким. Когда его включают, на нем зажигаются маленькие огоньки, и он становится похож на что-то вроде Эйфелевой Башни.
Она замолкает. А потом вновь продолжает.
- Говорят, что по ночам она до сих пор кричит.
Несмотря на то, что сегодняшний день был скучен и уныл, а погода была безветренной и жаркой, мои волосы на затылке встали дыбом.
- Что ты имеешь в виду?
- Глупо, конечно, - улыбается Элис. - Просто так утверждают наши «старички», работающие в ночную смену. Ты еще не была в ночной смене?
Я качаю головой. Ночные работники, так же известные в «ФанЛэнде» как «могильщики», отвечают за ежедневное закрытие парка, сторожат ворота, чтобы никто не вломился в парк, выбрасывают мусор, опустошают жироуловители, смотрят за аттракционами, отправляя их на ночной сон. Я уже слышала страшные истории от других работников о переменах в парке после полуночи.
- На следующей неделе буду, - говорю я. - Ночью перед юбилейным праздником. – и днем рождением Дары.
- Везет, - говорит она.
- А как же та девчонка? - напоминаю я ей, мне стало очень любопытно.
Как ни странно, но для меня было облегчением разговаривать о девочке, умершей давным-давно, от которой остались лишь отголоски и воспоминания. Всё утро все то и делали, что разговаривали только о Мэдлин Сноу. Ее исчезновение вызвало всеобщий переполох. Ее лицо было на каждой газете, листовки с ее изображением, как грибы, множились в числе изо дня в день и висели где только можно.
Мама тоже не могла никак успокоиться. Этим утром я обнаружила ее перед телевизором. Она пялилась в экран, зажав в руках кружку кофе, который вообще не пила. А волосы у нее были уложены лишь наполовину.
- Первые 72 часа после исчезновений наиболее важны, - без конца повторяла она. Уверена, это она услышала из предыдущих новостей о Мэдлин. - Если ее все еще не нашли...
В верхнем углу экрана телевизора стояли цифровые часы, которые отсчитывали сколько времени прошло с исчезновения Мэдлин из автомобиля: 84 часа на тот момент, и эта цифра лишь росла.
Элис поднялась, разминая ноги, хотя она и сидела-то всего лишь минут пять.
- Да это просто очередная страшилка, - сказала она, - которую обычно рассказывают новичкам, чтобы до смерти их напугать. У каждого парка должен быть свой призрак. Это как бы закономерность такая. Я сотни раз закрывала здешние лавки и ни разу не слышала «её крики».
- А мистер Ковласки... - слова застревают у меня в горле, словно комок. - он не говорил, что ты напоминаешь ему его дочь?
- Ах, это, - машет она рукой. - Все думают, что он сошел с ума. Но это не так. Он просто одинок. А когда люди одиноки, они совершают безумные вещи. Понимаешь?
На какой-то момент ее взгляд будто пронзает меня и мне становится немного неловко. Такое чувство, будто ей известно что-то о Даре, о моих родителях, о том, как все у нас пошло наперекосяк.
Тут на тропинке, ведущей к нам, появляется Мод. Она идет, сгорбившись, словно полузащитник, готовившийся к броску.
- Меня прислал Уилкокс, - говорит она, подходя к нам и немного запыхавшись. Она выглядит недовольной, очевидно из-за того, что ее послали передать сообщение. - Кристал не пришла сегодня.
Элис мгновенно стала вся такая деловая.
- В каком смысле она не пришла?
Мод в ответ нахмурилась.
- В прямом. А представление начинается через 15 минут. Там уже, типа как, детей сорок собралось.
- Придется отменить, - говорит Элис.
- Ни в коем случае!
У Мод на футболке я замечаю значок с надписью «БУДЬ ВЕЖЛИВ ИЛИ ПРОВАЛИВАЙ». Это выглядит, во-первых, лицемерно, а во-вторых, явно не разрешено правилами дресс-кода «ФанЛэнда».
- Они уже заплатили. Ты прекрасно знаешь, что Донна не возвращает денег.
Элис откидывает голову назад и закрывает глаза, как она делает, когда обдумывает что-нибудь. У неё тонкая шея и резко выраженный кадык, как у парня. Но всё же в ней, несомненно, есть что-то привлекательное. Её мечта, как она однажды мне рассказала, управлять «ФанЛэндом» после мистера Уилкокса.
- Я хочу здесь состариться, - сказала она. - Я хочу умереть прямо на чёртовом колесе. На самом верху. Потому что так я быстрее достигну звёзд.
Не могу себе представить, как можно хотеть остаться в «ФанЛэнде» и не знаю, что она в этом находит: эти бесконечные толпы людей, переполненные мусорные мешки, липкая масса раздавленного картофеля фри и мороженного, размазанного по полу павильонов, туалеты, забитые тампонами и пластиковыми заколками. Но в последнее время я не могу представить чего хочу сама. Раньше я была уверена наверняка, - это колледж при Университете Массачусетс, затем двухгодичный перерыв после его окончания для занятия социальными науками или, возможно, изучения психологии. Но это было до сеансов с доктором Личми, Шэрил с покрашенными губной помадой зубами и аварии. И эти мечты, как и мои воспоминания, кажутся неосуществимыми, застрявшими в полнейшей темноте где-то вне досягаемости.
- Ты можешь сделать это.
Элис поворачивается ко мне. Это было настолько неожиданно, что мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, что она говорит серьёзно.
- Что?
- Ты можешь это сделать, - повторяет она. - У тебя с Кристал один размер. Костюм тебе подойдёт.
Я в изумлении смотрю на неё.
- Нет, - говорю я. - Ни за что.
А она уже схватила меня за руку и ведёт к главному офису.
- Это займёт десять минут, - говорит она. - Тебе даже ничего не нужно говорить. Тебе просто нужно сидеть на горе и хлопать в ладоши под музыку. У тебя прекрасно получится.
Раз в день группа служащих «ФанЛэнда» делает музыкальное представление для маленьких детей в большом амфитеатре. Тони Роджерс выступает в роли поющего пирата, а Хизер Минкс, ростом 125 сантиметров в обуви на платформе, в огромном рябоватом костюме попугая, аккомпанирует ему различными своевременными воплями. Есть также русалка - Кристал, обычно втиснутая в блестящий хвост из пайеток и красивый нейлоновый топ с длинными рукавами с изображением чашечек бюстгалтера в виде морских раковин. И эта русалка должна хлопать и петь сольно.
Я не была на сцене со второго класса. И это была катастрофа. Во втором классе в нашей постановке «Маленький цыплёнок» я совершенно забыла свою реплику. Тогда в отчаянной попытке подсмотреть реплику из под крыльев костюма цыплёнка до того как закончится музыкальный номер, я врезалась в Гарольда Лиу, - всё закончилось его выбитым зубом.
Я попыталась освободить свою руку от захвата Элис, но она оказалась цепкой и сильной. Не удивительно, что сегодня утром она очистила аттракцион «Кобра» ровно за пять минут.
- Ты не можешь поручить Мод сделать это?
- Шутишь?! Да ни за что! Она всех детей распугает! Ну, давай же, сделай это ради меня! Ты и глазом не успеешь моргнуть, как все закончиться!
Она чуть ли не силой затолкала меня в главный офис, который сейчас пустовал. Обойдя картотечный шкаф, наклонилась, чтобы достать костюм русалки из угла, куда его кладут после каждого выступления, аккуратно сложив и поместив в полиэтиленовый пакет. Вытащив костюм из этого пакета, она встряхнула хвост и я почувствовала слабый запах плесени. Блестки хвоста поблескивали в тусклом свете, а я боролась с огромным желанием развернуться и убежать.
- Это обязательно? - спросила я, хоть и наверняка знала ответ, а она даже не стала утруждать себя им.
- Начало в пять, - сообщила она, одним плавным движением расстегивая замок, соединяющий хвост с поясом. - Поэтому рекомендую тебе начинать переодеваться.