— Так что Лиззи сказала полиции? — спросил он.
Я закатил глаза.
— Пожалуйста, не захламляй обеденный стол, — попросил я. — Хорош уже. Иди в мусорку кинь.
Он рыгнул.
— Хорошо, мамуля. — Оттолкнулся от стола, отвесил мне подзатыльника и пошел на кухню.
— С Лиззи все хорошо? — спросил Гейб не отрываясь от сцены, которую рисовал. Черный фломастер скрипел по бумаге.
Мы трудились над проектом для учительницы английского языка мисс Кёрди. Нам не хотелось писать традиционное унылое сочинение о «Макбете». Всю эту дребедень на тему того, какой он был слабый и безвольный, и какой честолюбивой была его жена. Скукотища.
Поэтому мы делали раскадровки для видеоигры по мотивам «Макбета». Наш Гейб — лучший художник в группе. Когда он был моложе, то всерьез мечтал стать иллюстратором комиксов. Так что он делал наброски сцен, а мы с Диего помогали.
— Ага. У нее синяк на лбу, но порез не слишком глубокий, — сказал я.
— А копам она что сказала? — спросил Диего, возвращаясь с новой баночкой колы.
— Соврала, — ответил я. — Не хотела говорить им, как мы сбили парня и бросили умирать в снегу. Так что она сказала, что это был тип в маске, которого она не узнала. Пытался, дескать, обчистить шкафчики. Она, значит, увидела, подняла крик, он врезал ей и сбежал.
— Хорошо врет, — сказал Диего. Он поднес банку ко рту и шумно отхлебнул. — Все что бы защитить вот этого симпатягу. — Он пребольно ущипнул меня за щеку. — Должно быть, настоящая любовь.
— Заткнись, — отгрызнулся я, оттолкнув его руку. — Ничего смешного. Если этот псих Энджел говорил всерьез…
— Где ничего смешного? — В столовую вошла мама. В руках она несла отделанную красным бархатом шкатулку с украшениями.
— В «Макбете», — поспешно ответил я. — «Макбет» точно не комедия.
Она поставила шкатулку на другой конец стола.
— Я играла одну из ведьм в студенческой постановке в Миддлбари, — сказала она. — До сих пор помню, как обожгла руку сухим льдом в ведьмовском котле.
Мне кажется, мама помнит все свои «боевые ранения». Большинство рассказов о своей молодости она заканчивает тем, как получила очередную травму. Мне вдруг вспомнилась одна из ее историй о том, как она сломала руку, впервые катаясь на двухколесном велосипеде.
— Вы играли в театре? — удивился Гейб.
Она сдула прядь волос со лба.
— Это длинная и печальная история. Я хотела поступать в театральный, но родители сказали, что это пустая трата времени, и они не станут оплачивать мое обучение.
— И куда же вы поступили? — спросил Гейб.
Мама хохотнула:
— На филфак.
Мы тоже засмеялись.
— Вы не возражаете, если я почищу свои украшения, пока вы работаете? — спросила мама. Не дожидаясь ответа, она уселась на противоположном конце стола, открыла шкатулку и принялась вынимать оттуда кольца и серьги.
— Мы подходим к убийству, — сообщил Гейб, потянувшись за чистым листом бумаги.
— А не сделать ли так, чтобы игрок мог выбрать себе жертву? — предложил Диего. — Ну, знаете, типа «кого Макбет прикончит первым?». Дадим ему автомат, чтобы он носился по замку и…
— Ближе к тексту, — перебил я.
— Ну, так не весело, — обиделся Диего. Покачал головой. — Может, вся идея лажовая.
Гейб взглянул на него исподлобья.
— Мы отлично начали. Тебе пороху не хватает что-либо закончить.
Диего помахал кулаком перед его носом:
— Я тебя закончу.
— Так, ребята, — вмешалась мама. — Без драк.
— Да я шучу, — сказал Диего и сжал загривок Диего.
Мама уже разложила свои украшения. Она подняла браслет.
— Полюбуйтесь. Не полируешь серебро — оно чернеет. Когда я его в последний раз чистила?
— А если автомат будет у миссис Макбет? — не сдавался Диего.
— Она не миссис Макбет. Она
25
Я сильно треснулся плечом. Боль прострелила руку, пронзила все тело. Я застонал.
Нападающий слез с меня. Извернувшись, я перекатился на спину. И уставился на своего ухмыляющегося приятеля.
— Диего, ты скотина!
Он протянул мне обе руки, чтобы помочь встать.
— Кажись, маленько встряхнул тебя, Скаут.
Я оттолкнул его руки и вскочил сам, сжимая кулаки.
— Ничего смешного. У нас тут серьезная проблема.
— Извини, — сказал он, но ухмылка так и приклеилась к его роже. — Неизвестность меня убивает. Вот я и решил, что нужно немножко действия. — Он заржал. — Меня прикололо, как ты забулькал. Можешь повторить?
Я занес кулак, но он с легкостью увернулся. И заржал еще громче.
Гейб покачал головой.
— Майкл прав. Не смешно, Диего. Если этот отморозок где-то поблизости…
Я потирал плечо. Боль все еще пульсировала в руке. Я смерил Диего свирепым взглядом.
— Зачем я только с тобой общаюсь?
Он пожал широченными плечами:
— Потому что я прикольный?
Я толкнул его обеими руками.
— Потому что я не умею выбирать друзей. — Продолжая растирать больное плечо, я зашагал к дому.
Лиззи по-прежнему была в куртке. Она стояла перед дверью.
— Ну что? Видел его?
— Он, видно, сбежал, как только мы появились, — сказал я.
Мама снова сидела за обеденным столом.
— Зачем вы побежали на улицу? — воскликнула она.
Мы втроем переглянулись.
— Мне… э… показалось, что я забыл кое-что в машине, — быстро нашелся Гейб.
Мама подняла взгляд с браслета, который полировала.
— И вам понадобилось бежать за этим втроем?
Гейб смешался.
— Ну… трудно найти что-нибудь в темноте, — выдал он наконец.
Мама уставилась на него.
— Что именно ты забыл?
— Не знаю, — брякнул Гейб. — Мы не нашли.
Тут уж и я захохотал, стараясь отвлечь мамино внимание от этого наитупейшего ответа.
Сузив глаза, она долго изучала нас. Потом принюхалась.
— Вы же не курить ходили, надеюсь?
Я закатил глаза.
— А то как же, мама. Вот нравится нам курить на морозе без курток. Лично я успел высмолить целую пачку.
Мама скривилась:
— Сарказм — худшая форма остроумия. Тебе это кто-нибудь говорил?
— Ты говорила, — сказал я. — Но всего сотню раз.
Покачав головой, она снова занялась украшениями. Мы с Гейбом и Диего уселись на противоположном конце стола перед рисунком Гейба.
— Вернемся к «Макбету», — сказал я. — Мы дошли до убийства, помните?
По моей спине пробежал холодок. Я поглядел в оно. Оттуда за нами никто не следил.
26
— Здорово, Майкл. Небось, думал обо мне?
— Энджел? Ты шастал возле моего дома? Ты был здесь? — Мой голос прозвучал громче, чем я ожидал. Я не хотел говорить так испуганно, но во рту вдруг ужасно пересохло, словно его набили ватой.
— Значит, все-таки думал, — хрипло прошептал он.
— Я хочу, чтобы ты оставил меня в покое, — произнес я сквозь зубы. — Я хочу, чтобы ты также оставил в покое моих друзей.
— Так же, как ты оставил в покое меня, лежащего на снегу? — отвечал он. — Так же, как ты бросил меня, а сам умчал вдаль, после того, как убил?
— Во-первых, я тебя не убивал… — начал я.
— Слушай сюда, ты, мразь. — Он начал терять самообладание. Шепот перешел в рычание. — Ты убил меня. С чего бы мне лгать? И потом, разве ты своими дружками не являлся домой ко мне, на кладбище?
— Это бред, — сказал я. — Я видел тебя там, но…
— Заткнись и слушай. Теперь мой черед. Вы все должны заплатить за содеянное. Один за другим… один за другим…
Я глубоко вздохнул. И прижал телефон к уху.
— Нет! Довольно, Энджел. Ты должен остановиться.
— Остановиться? Остановиться? — Он засмеялся, холодным, безрадостным смехом. — Как я могу остановиться? Я ведь только начал.
— Нет. Так не пойдет. — Каким-то образом я находил в себе мужество продолжать разговор с этим ненормальным.
— Кто будет следующим? — спросил он. — Я позаботился об этой милашке, которой ты так увлечен. Но это было так, дружеская оплеуха. Я могу действовать куда как суровее. Сам увидишь.
Я представил себе Лиззи, распростертую без сознания на полу в коридоре, ее рассыпавшиеся волосы, кровь, сочащуюся из пореза на голове.
— Подожди… — сказал я. — Пожалуйста…
— Приглядывай за пакетом с едой, Майкл.
Я не был уверен, что правильно расслышал.
— Не понял?
— Приглядывай за пакетом с едой. Приглядывай за ним, ладно?
— Причем здесь пакет?! — заорал я. — Плевать мне на…
— До встречи, человече. — Он дал отбой.
Я взревел. После чего зашвырнул телефон через всю комнату. Тот приземлился на кровать и отскочил к стене. Мне хотелось рвать и метать. Почему-то я был больше взбешен, чем напуган.
27
— Расскажи мне еще раз о вашем проекте по «Макбету», — попросила мисс Кёрди.
Кэтрин ткнула меня кулаком под ребра. Мне здорово повезло, что в этом семестре ее посадили вместе со мной. Она всегда готова тычком под ребра разбудить меня или вернуть к реальности, если я замечтаюсь.
Я был совершенно не в настроении слушать урок мисс Кёрди. Все мои мысли были о Лиззи. Я пришел в школу пораньше, надеясь перехватить ее возле шкафчика. Но так и не увидел, не было ее и в классах. Я продолжал высматривать ее, думая, что, возможно, она проспала и позже украдкой проберется в школу. Однако время шло к девяти, а Лиззи так и не появилась.