— Ваш проект, Майкл! — повторила мисс Кёрди. Присев на край своего стола, она наклонилась вперед и посмотрела на меня через стекла очков без оправы. Она невысокая и худощавая, лет, вероятно, около пятидесяти. У нее волнистые седеющие волосы, разделенные прямым пробором, очень бледная кожа и приятная улыбка. Одевается она в шерстяные лыжные свитера и длинные юбки до щиколоток, и пользуется всеобщей любовью, поскольку неглупа, остроумна и легка в общении.
Я откашлялся. Кэтрин изготовилась ткнуть меня еще раз.
— Ну… мы вроде как планировали видеоигру, — сказал я. — Основанную на пьесе. Я и Гейб с Диего. Мы делаем раскадровки. Ну, знаете, планировку игры.
Мисс Кёрди наморщила нос. Свет потолочных ламп отражался в ее очках, так что глаз ее я не видел.
— Это для дополнительных баллов? — спросила она.
Я покачал головой.
— Нет. Это и есть наш проект. Вместо сочинения. Мы подумали…
— Хорошая попытка, ребята, — прервала она. — Это весьма оригинальный способ отвертеться от написания сочинения.
— Но… но… — забормотал я. — Игра продемонстрирует наше понимание пьесы. Вот увидите…
Мисс Кёрди засмеялась.
— Почему бы тебе не продать мне Бруклинский мост? — спросила она.
Я подался вперед:
— Прошу прощения?
— Если ты считаешь, что я куплюсь на подобные увертки, почему бы тебе не продать мне заодно и Бруклинский мост?
Тут уж грохнул весь класс. Кэтрин почему-то тоже сочла это крайне смешным. У нее своеобразное чувство юмора. Впрочем, встречаясь с Диего, таким поневоле обзаведешься.
Я дождался, когда все угомонятся.
— То есть, вы хотите сказать?..
Миссис Кёрди хищно улыбнулась.
— Я хочу сказать, что мне не терпится прочесть твое сочинение. А если вы, ребята, хотите ради дополнительных баллов сделать еще и игру, это вообще будет очень круто.
Я кивнул.
— Заметь, словечко «круто» я использую лишь для того, чтобы казаться моложе вам, молодым, — добавила она. — Дома я так не выражаюсь.
На это я не знал что ответить. И опять кивнул. Все, что я знал, так это что мы с Гейбом и Диего крупно облажались. Кучу времени ухлопали, а в итоге так и не закончим наши раскадровки.
Нам совершенно не нужны дополнительные баллы. Мы выпускники. Скоро нас здесь уже не будет.
Остаток утра прошел нормально. Мы занимались физкультурой, и это помогло мне взбодриться. Через четверть часа, в половине двенадцатого, наступил перерыв на обед, рановато, но к тому времени я уже был голоден как волк.
По пути в столовую я остановился поболтать с Керри Ричером и Эриком Финном, двумя моими приятелями. Они вздумали закатить нечто вроде «предвыпускной» вечеринки, за шесть месяцев до выпуска.
— Чтобы, так сказать, подготовиться, — сказал Эрик. — Ну правда, смысл ждать?
Керри считал, что было бы здорово весь день гонять на снегоходах. Беда в том, что за эту неделю большая часть снега успела растаять. Я пообещал им, что если опять случится обильный снегопад, поговорю на эту тему с отцом.
Должен признаться, разговоры о снегоходах действовали мне на нервы. Я задавался вопросом, смогу ли когда-нибудь, как прежде, наслаждаться гонкой на снегоходе, не вспоминая о том, как врезался в этого чокнутого Энджела и как тот взлетел в воздух.
28
Я, должно быть, побледнел, потому что Кэтрин схватила меня за плечи.
— Ты в порядке?
На мгновение столовая и все вокруг расплылось перед глазами. После чего окрасилось багровым. Яростно-багровым. Я на самом деле увидел все в багровом цвете!
— Она не могла так поступить!!! — взревел я.
Большинство ребят обернулись на крик. Мне было плевать. Я был в таком бешенстве, что чувствовал, будто голова вот-вот лопнет.
Я осознал, что Кэтрин все еще придерживает меня за плечи, и лицо ее полно сочувствия.
— Что такое, Майкл? Ты не дарил кольцо Лиззи?
— Это… это недоразумение, — проговорил я.
А что еще мне оставалось? Сказать Кэтрин, что Лиззи прикарманила кольцо моей матери? Что это его она сейчас всем показывает, говоря, будто я его подарил, а на самом деле это бессовестное вранье, и она его украла?
Кэтрин отпустила меня, но продолжала смотреть мне в глаза.
— Так ты объяснишь или нет?
— Потом. Долгая история, — пробормотал я. Мне совершенно не хотелось впутывать в это дело Кэтрин. Я сам должен разобраться с Лиззи. Нужно найти ее и выяснить, зачем она выкидывает такие штуки. Я так и не стал ей говорить, что видел, как она воровала продукты. Но тут — совсем другое дело.
— Ты видела Лиззи? — спросил я, а взгляд мой тем временем обшаривал переполненную столовую, перемещаясь от стола к столу. — Утром ее не было. Где ты ее видела?
Кэтрин пожала плечами.
— Наверное, пришла с опозданием. Я наткнулась на нее на втором этаже, возле художественного класса. Вся такая возбужденная. Отвела меня за угол и показала кольцо на цепочке. Когда она сказала, что ты подарил его ей вчера вечером, я… ну… у меня не нашлось слов. Я думала, вы с Пеппер… Думала, вы вроде как вместе. Не знала, что у вас с Лиззи такое дело.
— Там вышла путаница, — сказал я. В животе заурчало. Мне вновь сделалось не по себе. Все начало расплываться перед глазами. — До встречи, ладно?
Кэтрин кивнула и вышла из столовой. Есть мне совершенно расхотелось. Желудок завязался тугим узлом. Тем не менее, я все же встал в очередь.
Обеденный перерыв подходил к концу. В очереди стояло всего несколько ребят. Осталось несколько сэндвичей, да курятина «второй свежести» под сливочным соусом. За пиццей я уже опоздал. Противень был пуст.
Я пытался сообразить, что делать, как вдруг меня легонько постучали по плечу. Обернувшись, я увидел незнакомую девчонку. Симпатичную, с круглыми голубыми глазами и коротким хвостиком светлых волос. Должно быть, девятиклассница, а выглядела она и вовсе не старше двенадцати лет.
— Привет, — сказал я.
Она протянула мне коричневый бумажный пакет.
— Это тебе, — сказала она и сунула его мне в руки.
Я не мог скрыть удивления:
— Что? Ничего не понимаю. Я…
— Тот парень попросил меня передать его тебе. — Она махнула рукой в сторону дверей.
Я увидел двух девушек, направлявшихся к выходу, но никакого парня не оказалось.
— Ой, он ушел, — сказала она и снова повернулась ко мне. — Он тебе обед принес, да?
— Не знаю, — ответил я. Поднял пакет. Он оказался совсем легким, словно внутри ничего не было. Даже сэндвич весил бы больше.
— Ну, пока. — Она повернулась и пошла прочь, хвостик мотался у нее на затылке.
ТЫ СЛЕДУЮЩИЙ
Дрожащими руками я открыл пакет и заглянул внутрь. Сперва я не понял даже, на что смотрю. Какая-то шерсть? Я полез в пакет и достал немного.
Оно было цвета меди, оранжево-рыжее. Очень мягкое. Комок волос. Да. Да…
Наконец, я понял, что держу в руках.
Я запустил пальцы в пакет и извлек большую часть его содержимого.
Волосы. Пакет был полон медно-рыжих волос.
Я сжал их в руке. Потом позволил им просыпаться сквозь пальцы.
А потом я бросил пакет и вскочил, окончательно осознав, что это было.
Волосы Пеппер. Пакет был доверху набит волосами Пеппер.
29
Главная городская больница расположена на Ривер-Роуд, в нескольких милях от магазина моего отца. После уроков я смог дозвониться до матери Пеппер, которая сообщила мне, что Пеппер положили туда для лечения нанесенных ей травм. Вероятно, она останется там на всю ночь.
У меня накопился миллион вопросов, но задавать их я не стал. Сказал, что уже еду и дал отбой. После чего поспешил домой, чтобы взять мамину машину.
Весь день шел снег, температура упала до минус десяти, и дороги в моем районе еще не успели расчистить. На дорогах была гололедица. Но мне не терпелось добраться до больницы и увидеть, в каком состоянии Пеппер.
Мне потребовалось немало времени, чтобы соскрести снег с ветрового стекла и заднего окна машины. Я уже сдавал назад по подъездной дорожке, хрустя шинами по свежевыпавшему снегу, как вдруг увидел, что к дому, размахивая руками над головой, бежит Гейб.
Я дал по тормозам. Автомобиль проскользил задом несколько дюймов, прежде чем остановился. Гейб постучал в окошко рукой в перчатке. Я опустил стекло. Он шумно пыхтел от быстрого бега, дыхание вырывалось с паром.
— Я в больницу, — сообщил я.
Он кивнул. Его синяя лыжная шапка была натянута почти до самых глаз. Лицо разрумянилось от мороза.
— Я слышал о Пеппер. Я с тобой.
Он обежал машину, распахнул дверцу, закинул рюкзак на заднее сиденье, а сам уселся рядом со мной.
— Я слышал, на нее напали.
Автомобиль с хрустом съехал с дорожки и выкатил на улицу.
— Я совершенно уверен, это Энджел, псих, постарался, — сказал я. Я стал поворачивать на Парк-Драйв. Машина пошла юзом, резко накренившись на правый бок. Я жал на тормоз, одновременно выворачивая руль, пока не восстановил управление.
— Да уж, поездочка предстоит та еще, — сказал Гейб, поправляя ремень безопасности.
— Может, снегоуборщики уже расчистили Ривер-Роуд, — предположил я, тормозя перед светофором.
— Ты говорил с Пеппер?
Я покачал головой.
— Нет. С ее матерью. Говорит, Пеппер не сильно пострадала. Но очень подавлена. Полагаю, она не совсем еще отошла от шока.
— Что это означает? — Гейб пытался протереть окошко рукой в перчатке. — Быть в шоке. Мне всегда было интересно, что это значит.
— Думаю, это означает, что твой мозг не может принять то, что с тобою произошло, — сказал я.
Гейб помрачнел.
— Получается, этот парень куда-то затащил Пеппер и срезал ей все волосы? Он что, сперва ее оглушил?
— Без понятия, — отозвался я. — Не хотелось висеть на телефоне с ее матерью. Поскорее бы туда добраться.
Гейб покачал головой.
— Теперь у нас нет выбора. Нужно заявить на Энджела в полицию.
Огромные хлопья снега бомбардировали лобовое стекло; метель разгулялась с новой силой. Всего четыре часа пополудни, но темно было как поздним вечером. Свет фар упирался в плотную завесу снегопада.
Я вздохнул.
— Пожалуй, ты прав, Гейб.
Мы миновали магазин моего отца и начали извилистый подъем на Ривер-Роуд, с его крутыми поворотами и опасными обрывами по правую сторону. Этот пейзаж вновь напомнил мне о нашей субботней гонке на снегоходах, которая так скверно закончилась. Вновь я почувствовал, как мой снегоход на полном ходу врезается в Энджела, вновь увидел его черное пальто, его изумленное лицо, когда страшный удар взметнул его в воздух.
30
Очнулся я в больнице. Голова кружилась, перед глазами стояли мерцающие вспышки. Тем не менее, я моментально сообразил, где нахожусь. Увидел трубку, выходящую из моей руки, прозрачный пакет с жидкостью на капельнице, установленной возле моей кровати, попискивающий монитор на стене. Я знал где я, и находился в сознании, но не был уверен в том, что готов… готов говорить с окружающими… готов к встрече с окружающим миром.