— Я сам сюда пришел, — сказал тот спокойно и ухмыльнулся. — Ублюдочный пидор — это Джоник, по твоим словам. А ты — Ми-и-иша, — сказал и откинулся на диванчик.
Полтора литра пива давали о себе знать. У Мишки мелькнула мысль, что нормальные люди в клуб отдыхать ходят, и только его знакомые — заливаться до бровей.
— Своеобразное разделение уж не знаю по какому признаку.
— Ты не такой, — сообщил Тимур.
Мишка ничего не понимал, кроме, разве что, количества выпитого Тимой. А пива было не так много. И что делать было с этим ненормальным натуралом? Как ни странно, помог тот самый невоздержанный Роман: он подошел к соседнему столику, и Мишка, без всякого перехода, обнял Тима за пояс, привлек себе и поцеловал.
Тимур на поцелуй ответил, но как-то робко — будто боялся сделать что-то неправильно. И пассивно. Давал себя целовать, но сам не хотел.
Какое-то время это было прикольно, но потом Мишка разочарованно отодвинулся и вопросительно на него посмотрел.
— Слушай, — выдохнул тот сдавленно, — мне приятно. Но... черт, я еще даже не уверен, что в принципе могу. Я просто рассказ прочитал, мне интересно, но я не смотрю на парней. Вообще. Ты — другое.
— Заебал ты меня, — беззлобно сказал Мишка и на всякий случай отсел на стул, брошенный Никитосом. — Все, брейк. Я тебя больше трогать не буду. Пока сам не попросишь.
— Я не просил меня целовать.
— Именно поэтому брейк. У меня такое ощущение, что ты нарочно меня провоцируешь, а я не каменный и даже не деревянный... хотя, в некоторых местах... Блядь. Короче, приношу свои извинения пострадавшей стороне. Готов возместить моральный ущерб в пределах двух литров пива.
— Я уже третий начал, — Тимур отсалютовал бокалом. — Прости. Я все еще не могу понять, кто ты — автор тех рассказов или гей, который ко мне постоянно клеится непонятно почему.
— Непонятно почему? Ты, милый, больше не прижимайся к геям бедром и не обнимай их за плечи, если знаешь, что они тебя, прости пожалуйста, хотят трахнуть, — Мишка достал из пачки двадцатую сигарету и покачал головой. — Ладно, извини. У меня от тебя натурально крыша едет, а я обещал.
— А. То есть если теоретически, — слово он выделил, — мы окажемся в койке, то ебать меня будешь ты. Ясно, — Тимур тоже закурил и отвернулся.
— Теоретически, — Мишка тоже выделил это слово, — если мы окажемся в койке, то можешь делать все, что хочешь, — он на мгновение придвинулся к нему и сказал: — Потому что я голодный как мартовский заяц. Хотя... если кто-то успеет до тебя, то — извини.
— Ну пиздец. Просто пиздец, — Тимур хлопнул стаканом по столу. — Хуевый из тебя психолог, Мишенька. Потому что если последнее заявление — попытка взять меня на понт, то ты облажался.
— Пошел ты, — спокойно ответил Мишка. — Меня, может быть, потому на тебя и тянет, что я как задрот живу уже пару месяцев. Давай перестанем обсуждать мою к тебе любовь, а? Я сказал: больше трогать тебя не буду. Вообще. Я на трепло похож?
— Похож.
— А. Мило. Приятно было познакомиться, Тимочка.
— Ты недавно бегал по квартире и орал, что влюбился. Я хожу и парюсь, а теперь оказалось, что у тебя просто яйца ломит.
— Паришься? А чего париться, милый? Это только мои проблемы.
— Теперь не буду. Я не знал, что у вас так брачные игры проходят. Типа: поебаться хочется, значит, "влюбился". У нас, натуралов, все сложнее.
Пусть думает, что угодно, решил Мишка. Пусть найдет себе другой тренажер.
— Вот и славно, — сказал он, хватая стакан. — Стороны достигли взаимопонимания.
— Договорились, — Тимур подозвал Романа и, очаровательно улыбнувшись, попросил счет. — Номер телефона тоже запиши, — сказал и подмигнул. Ласково.
Мишка отвернулся, чтобы не ржать так откровенно.
— Все равно не позвонишь, — сказал он, когда счастливый Ромочка убежал царапать контакты.
— Может, и позвоню. Он симпатичный. И наверняка не будет по ушам ездить.
— Ха! Потом расскажешь. Со мной у тебя не получилось, но вдруг Роман настолько хорош, что у тебя встанет. Удачи тебе, друже, — он улыбнулся.
Немного вымученно, но и так сойдет. Разочарование Мишки не поддавалось никакому описанию. Казалось, что Тимур его использовал, как... да, так Алексей Иваныч, начальник производственного отдела, с грустью рассказывал о своих девках. Ему крайне не везло с барышнями, и в курилке часто можно было послушать рассказы о новых неудачных попытках.
— У меня и на тебя встало, — сказал Тимур, нагнувшись, прямо в ухо. — Только теперь это неважно.
Он встал и, вытащив кошелек, махнул рукой.
— Отдам Ромочке деньги по дороге. Счастливо.
Спустился вниз и, явно играя на публику, засунул Роме в карман паку купюр. А потом еще и в щеку поцеловал на прощанье. Урод.
Мишка не собирался смотреть, но не мог отвернуться.
И, пока Тимур не вышел из клуба, продолжал пялиться в его спину, а внутри зрело решение: больше никогда ни одного натурала. И еще... хотя бы одного брюнета прямо сейчас.
Через полчаса он вяло целовал в шею какого-то парня, с которым до этого столкнулся на танцполе, и понимал, что противно и тошно, а главное — не стоит. Так и уехал домой, злой и неудовлетворенный.
Глава 6
— Друже, поздравляю, заслужил! — Джоник обнял его и долго не выпускал из объятий. Только спустя несколько минут уселся обратно, не забыв подмигнуть двум девчонкам за соседним столиком. — Я рад! А машину забрал уже?
— На неделе, — улыбнулся Мишка. — Наконец-то пришла. Тут и повышение вовремя.
— Да-да. И кто-то проставляется, — Джоник перегнулся через стол и взлохматил его волосы, а Мишка перехватил его руку.
Его уже давно не волновали косые взгляды людей, но иногда казалось, что Джоник нарочно перегибает палку и провоцирует окружающих.
— Проставляться буду, когда поимею сначала машину, а потом заказчика.
— А вчера кого поимел? — спросил лучший друг, склонив голову на бок и похабно улыбнувшись. — Ну-ну, я все знаю. Добрые люди сказали, что вчера ты набрасывался на бедного мальчика как подросток в период полового созревания.
Мишка посмотрел через стеклянную витрину кафе, в котором они с Джоником решили поужинать. Мимо спешили люди: кто пешком, кто на роликах, кто на велосипедах, усталые и мрачные, отдохнувшие и довольные, трезвые и пьяные. На остановке спал какой-то грязный субъект, а рядом с машиной Джоника целовались пузатый мужик и стройная женщина, немного похожая на известную актрису. Стекло усиливало ощущение, будто Мишка смотрит фильм, роли в котором ему не досталось.
— Эй, не молчи, партизан. Кого окучивал? Я его знаю?
— Знаешь, конечно, — он повернулся к Джонику и ухмыльнулся. — Это Никитос.
— Ох, нет, — картинно испугался тот, прижимая кончики пальцев ко рту. — Друже, как ты мог?
— После того, как ты довел бедного студента до ручки, я предложил ему свои коленки.
Мишка вытащил сигарету из пачки и снова посмотрел сквозь витрину, пряча улыбку.
— Посмотри на меня, дрянь такая! — воскликнул Джоник, хватая его за подбородок и насильно поворачивая к себе. – Это правда?
— Что такое, друже? Ты ревнуешь маленького Никитоса? А кто послал его в Англию и нахуй одновременно?
— Есть же правила приличия, — Джоник поджал губы.
— А мне он нравится. Кроме того, после твоего вчерашнего окучивания наш дорогой Никитка так нажрался, что был готов трахаться с кем угодно, лишь бы он отзывался на имя «Джон».
— Майкл, я разочарован в тебе, — сообщил Джоник и уткнулся в кружку с какой-то малопонятной бурдой под названием «зеленый чай с чем-то».
— А я — в тебе. Ты знал, что Никитос возвращается?
— Он на каникулы приехал.
— Два месяца тебе мало? Да и в Англии ты бываешь чаще, чем я в магазин за жратвой хожу, — продолжил старую тему Мишка, заводясь. — Я тебя, друже, никак понять не могу.
— Это я никак не пойму, трахнул ты его или нет.
Миша посмотрел на него изучающе и решил, что с Джоника достаточно:
— Не трогал я твоего Никитоса. Он сам… снял себе какого-то англичанина и раскладывал его на столе. А потом… — глумливая ухмылка, — поехал к нему.
— А ты и рад, гад малолетний.
— Потому что ты меня бесишь, — Мишка затушил сигарету в пепельнице и схватил кружку с кофе. — Мне Никитку жалко.
— Себя лучше пожалей, — отозвался Джоник. — Секс-символ.
Он вздохнул и, потянувшись к Мишке, сжал его пальцы.
— Все, проехали. Знаешь же, что мы эту тему не обсуждаем.
Мишка покачал головой.
— Потому что тебе не терпится обсудить другое.
— Да, — признался Джоник. — Ты же был не один.
Мишка долго сомневался, говорить ли о вчерашнем с лучшим другом, но обсудить хотелось. И выходку Тимура, и собственное идиотское поведение. Рассказал, стараясь меньше восторгаться Тимкиной привлекательностью и больше придерживаться фактов.
Джоник внимательно слушал, курил, закатывал глаза, смотрел в потолок, но не перебивал.
— Это пиздец, — резюмировал он, когда Мишка закончил. — Беги, друже. На кой тебе хрен сдался этот натурал? Ну решил мальчик попробовать, нервы пощекотать, тебе-то что?
— Он мне нравится, — буркнул Мишка.
— Мне пол-Москвы нравится, а люблю я вообще тебя, — хмыкнул Джоник. — Что теперь делать?
— Это другое.
— Другое… — неожиданно резко сказал Джоник и даже звякнул кружкой о блюдце. — Лучше бы ты с Никитосом поехал, честное слово.
Мишкин ответный взгляд выражал все, что он думает о данной перспективе в целом и о Джонике в частности.
***
Отзыв в блоге был написан розовым. Розовым. И с переливающимся анимированным сердечком внизу. Мишка сначала охуел от такой красоты и с перепугу закрыл страницу, а потом решил все-таки прочитать.
"Клевый рассказ! (и тысяча восклицательных знаков)
Хорошо пишешь, мальчишки совершенно настоящие.
офф: Тимур тебе привет передает. Говорит, что соскучился.
Чмоки!"
— Это пиздец, — сказал Мишка вслух и ломанулся за мобильником, который спустя секунд пятнадцать обнаружился на кухонном подоконнике. — Але, Тимочка, здарова, — дождавшись ответа, почти нежно сказал он и тут же рявкнул: — Какого хуя?
— Пошел в жопу, — сонно отозвался тот. — Что надо?
— Не давай мне ложных надежд, туда ты не приглашаешь. Короче, какого хуя в моем блоге какие-то сладкие конфетки передают от тебя приветы? Это новый способ сказать "Вернись, я все прощу"?
— Ты там накуренный, да? Какие, нахуй, конфетки?
— Я тут охуевший! — вспылил Мишка и прочитал вслух нежное послание. — Это, блядь, смешно, по-твоему?!
— Я не передавал тебе приветов!
— Я не знаю, что ты там передавал или нет, но девочка пишет о тебе. Какого, бля, хрена?!
— Откуда я знаю?! — Тимур уже орал. — Ты совсем ебанулся? Дай ссылку, сейчас посмотрю. Все, зашел в почту, бросай.
— Смотри. И лучше сразу придумай приличную легенду. Не одному мне треплом быть.
Мишка вытащил из пачки сигарету и закурил, в процессе осознав, что нервничает. Не злится, а именно нервничает. Он не предполагал, что слышать голос Тимура окажется так приятно.
Через тридцать секунд в трубке раздался отборный мат.
— Это Таня. Прости, она совсем уже... сотри и забудь. Я ей вставлю, она больше тебя беспокоить не будет.
Сначала Мишка хмыкнул, а потом и вовсе заржал.
— Бля... — продолжил он, уже почти успокоившись, — это ты меня прости. Наехал сразу.
— Проехали.
Злиться на Тимура больше не хотелось, а вот поговорить — очень даже.
— Слушай, а я рад, что она так сделала. Расстались мы фигово, Тимыч. Надо поговорить.
— По-моему, мы все выяснили, — голос Тимура звучал так, что было понятно: разговаривает он только из-за чувства вины за свою Таньку, иначе бы послал без всяких.
— И что теперь? Мы если в клубе столкнемся — будем делать вид, что друг друга не знаем?
— Мне одного раза в клубе хватило.
— Что, не пойдешь? А как же Рома?
— Рома занят. Нашел себе мальчика. И вообще — какая тебе разница?
— И правда, что это у нас Мишенька распинается? Пусть Мишенька идет нахуй, и забудем! — он стукнул кулаком о дверной косяк и пошел на кухню: пепел с сигареты грозил обвалиться и запачкать диван. — А, ладно. Подружке привет. За сердечко спасибо.
— Сам ей напиши, — рыкнул Тимур. — Я тебе не передаст.
— Ой, да. Я совсем забыл, что ты у нас высокоморален. Только совет на будущее: подружкам не стоит рассказывать о своих знакомых передастах и давать ссылки на их блоги. Это я добрый человек, не то, что другие.
— Это она дала мне ссылку на твой блог, историю посмотри, придурок! Она тебя уже года два читает, а сейчас так вообще тащится: ах, он такой чудесный, он такой замечательный, почему ты, Тимочка, его не хочешь? Идите в жопу. Слешеры, блядь, — и трубку бросил.
— Нахер, — резюмировал Мишка и вернулся к компу.
С большим уважением и пиететом ответил на сообщение Тани, попросив ее передать привет "Тимочке, который мне очень, очень нравится — в силу своего охрененного обаяния, ума и толерантности". На этом мстя закончилась, а вместе с ней прошел и запал что-либо делать.
Вечером пришло письмо.
"Я рад, что вы подружились, предлагаю вам продолжать дружить и перестать меня заебывать. Она мне плешь проела своими визгами.
Тимур".
Мишка снова вспылил и ответил резко:
"Я тебя вообще не трогаю. Это вы меня заебали, натуралы долбаные, сочувствующие! Сидите в своих гетных сообществах и перестаньте доставать извращенцев своей моралью!"
"Ты так пишешь, будто натурал — название болезни.
Кроме того, если мы не будем интересоваться, то откуда новым пидорам браться?
Целую нежно.
Тимур".
"Мы будем размножаться почкованием. Оно надежнее".
"Надеюсь, ты нашел пестик, который тебя опылит.
Удачного размножения.
Кстати, Ромка рассказал, что ты сразу после моего ухода кого-то подобрал. Рад. А то переживал, что ты там сохнешь по мне, а ты, как я и думал, долго не страдал.
А еще я рад, что ничего не было. По крайней мере, теперь не приходится жалеть".
"Кто тебе сказал, что я ищу пестик? Нет, милый, мне нужна нежная тычинка. А ты сразу в пестики записался, даже не попробовав. Пиздец, Тима, как ты выеб мозг, я тебе передать не могу.
Продолжаю мечтать о тебе,
Миша".
"Используй смазку, милый, а то ладошки сотрешь.
Целую".
"Куда целуешь, уточни. А то я уже весь извелся — вдруг все-таки повезет?"
"В лобик. Контрольным".
"Ммм, какой ты ласковый. Я пошел за смазкой".
"Не забудь написать об этом новый рассказ. Продолжаю тебя читать.
Почитатель".
"Я уже написал. Все боялся, что ты примешь его на свой счет.
Твой пейсатель".
"Чего ж не выложил? Я бы почитал".
Мишка выслал по почте. Выкладывать рассказ он не хотел: слишком много личного. Когда захотелось отвлечься писательством, то неожиданно вспомнился самый первый раз. Получилась почти циничная зарисовка на тему с самоиронией и назиданием: никогда не лезь или не давай, если человек тебе не нравится.
Только отправив сообщение, Мишка понял, что не удалил абзац, который палил его безжалостно:
"Можно мучительно кого-то желать и даже говорить слова, о которых потом пожалеешь, просто потому, что тебе не верят. Можно тискать в туалете кого-нибудь, а представлять того, кто тебе не верит. Вопрос — зачем? Есть ли в этом смысл?"
"Жизненно.
Знаешь, Михаил, я хотел бы тебя ненавидеть, но не могу. Ты, сука, так пишешь, что я оторваться не могу и каждое слово смакую".
"А за что меня ненавидеть, Тимур? За то, что я тебя внезапно захотел? Или за то, что ляпнул, не подумав?"
"И что из всего сказанного было тем, о чем ты не подумал?"
"Не уверен, что тебе надо это снова озвучивать. Вернее, описывать. Короче, ты понял. Предлагаю пакт о ненападении".
"Предлагаю без пактов. Я читаю твои рассказы. На этом все".