— Все хорошо, Эстелл, — мягко заверил ее Стивен. — Я не собираюсь устраивать тебе допрос с пристрастием.
Эстелл ничего не ответила, думая о том, как он отреагировал бы, узнав голую правду: днем она потеряла невинность в постели с одним мужчиной, а уже ночью предавалась необузданной страсти с другим… Она так запуталась в веренице лжи и недомолвок, что едва могла сама разобраться, что же произошло на самом деле.
Стивен остановил машину перед магазином.
— Пойдем посмотрим, что там есть из полуфабрикатов — не хочется тратить весь вечер на приготовление еды.
— Идея хорошая, — отозвалась Эстелл, — но, если не возражаешь, иди один: я без колготок и немного замерзла.
— В следующий раз ты хорошо подумаешь, прежде чем бегать с голыми ногами под дождем, — с ехидной улыбкой проговорил он, выходя из машины.
Почему, грустно думала Эстелл, отряхивая песок с ног и наблюдая за высокой фигурой, пересекающей улицу, она не знала, что в конце концов так полюбит его?
А что касается того, что случилось три года назад, — неважно, знает он всю правду или только половину: через неделю он навсегда исчезнет из ее жизни… и, если верить Джессике Смит, вернется в объятия какого-нибудь вроде Морин Райт!
— Нельзя посылать меня за покупками, когда я голоден! — проворчал Стивен, кладя два огромных пакета на заднее сиденье. — Мне потребовалось проявить силу воли, чтобы не скупить половину магазина!
— И что же ты купил? — спросила Эстелл, удивляясь тому, что способна в таком сумасшедшем положении интересоваться хозяйственными вопросами, находясь рядом с потрясающим мужчиной, в которого по уши влюблена.
— Я набрал целую кучу продуктов, — сказал он, заводя мотор, — но в конце меня поразил великолепный аромат мясного супа с овощами домашнего приготовления, и я решил купить целое ведерко… ну и свежеиспеченный хлеб… и несколько кусочков ветчины. А потом еще этот шоколадный торт и…
— Лучше бы я не спрашивала! — засмеялась Эстелл, чувствуя, как любовь наполняет ее нежным и мягким теплом.
— Потребуется всего несколько минут, чтобы подогреть суп и сделать бутерброды с ветчиной, — сказал он и взглянул на нее. — Ты уже оттаяла?
— Немного, но не могу дождаться, когда окажусь в ванной!
— Я разожгу камин в кабинете, и мы поедим там, — заявил он, а потом ехидно добавил: — Может быть, тебе захочется еще погулять после обеда!
— Эстелл! Это тебя!
Эстелл как раз закончила сушить волосы и выключила фен, когда услышала приглушенный крик Стивена. На ходу завязывая пояс халата, она торопливо спустилась в кабинет.
Стивен, тоже в халате, стоял на коленях перед камином.
— Извини за телефон, — проговорил он, повернувшись к ней с улыбкой, и потряс руками, выпачканными в саже.
Она поняла, что он имел в виду, когда взяла трубку, сплошь покрытую угольной пылью.
— Ma! — воскликнула она, услышав голос на другом конце провода. — Что случилось?
— Боже мой, почему должно что-то случиться, дорогая? Я просто решила узнать, как продвигается работа в лаборатории.
— Нормально, хотя не блестяще, — ответила Эстелл. — Как вы с Джоном поживаете?
— Прекрасно! Джон передает тебе привет, сейчас он в ванной. Это твой американский ученый взял трубку? Он тоже остановился в доме Роналда?
— Да, это он, — подтвердила Эстелл, уловив в голосе матери нотку интереса. — Ученый оказался родственником профессора Стивеном Вентвортом, — добавила она в полной уверенности, что это имя ей ни о чем не говорит.
— Удивительно, насколько обманчивыми могут быть голоса: можно подумать, что он намного моложе Роналда.
— Я скажу ему об этом, он будет польщен, — тихо проговорила Эстелл, нисколько не чувствуя себя виноватой за это маленькое лукавство. Ее мать к любому человеку в возрасте Стивена относилась как к потенциальному жениху, и его возможное присутствие поблизости не смогло бы удержать ее от требования подробно описать его.
— Я тебе не говорила, что бедный мистер Бэрри снова сломал ногу?
Огонь уже ярко полыхал в камине, когда мать Эстелл закончила сагу о ноге мистера Бэрри и перешла к ужасной погоде. На этом месте Стивен поднялся, отряхнув руки, и показал жестами, что собирается умыться и приступить к еде.
— С тобой так приятно говорить, дорогая, но мне некогда: я должна готовить ужин. Береги себя, и мы оба надеемся скоро тебя увидеть!
— Ты тоже береги себя и передавай привет Джону!
Положив трубку, Эстелл бросилась на кухню и увидела, что Стивен делает бутерброды, а суп уже кипит на плите.
— Мне ужасно неловко, что тебе пришлось все делать одному, извини меня! Я потом уберу и приготовлю кофе.
— Ты уверена, что не состоишь в родстве с моей матерью? — спросил он с ленивой улыбкой. — Но если тебе неловко — займись чем-нибудь. Есть у Роналда какие-нибудь подносы?
— В буфете, рядом с холодильником. Я успею сбегать наверх и переодеться? — спросила она, вспомнив, что под халатом на ней ничего нет.
— Это совершенно необязательно! — воскликнул он. — Во всяком случае, сейчас мы одеты одинаково, а если ты переоденешься, то неловко будет уже мне… Что ты собираешься делать? — тяжело вздохнул он, увидев, что Эстелл направилась к раковине.
— Разреши мне по крайней мере помыть руки! — возмутилась она. — Телефонная трубка вся в угольной пыли.
— Хорошо, я займусь ею, — проворчал он, — как только закончу здесь.
— Извини, извини, извини, — пропела Эстелл, вытирая руки и доставая подносы. — Обещаю, ты больше и пальцем не пошевелишь в течение всего вечера!
— Ты, кажется, должна была мне что-то передать? — спросил Стивен, разливая суп.
— Не припоминаю… — ответила она в недоумении.
— Ты сказала своей матери, что сообщишь мне что-то, что мне польстит.
— Так ты подслушивал!
— А ты краснеешь, Эстелл!
— Поскольку ты перетрудился, я принесу твой поднос в кабинет, — заявила она, не обращая внимания на его поддразнивания.
— Я сам отнесу свой поднос, — засмеялся он, — и мы завершим наш интригующий разговор у камина.
— Хорошо, хорошо, я все объясню, — вздохнула Эстелл, когда они уселись в кабинете с подносами на коленях и Стивен с нетерпеливым любопытством взглянул на нее. — Мама заметила, что у тебя молодой голос, и я сказала, что ты будешь польщен, услышав это.
— Ты оказалась права: я польщен. — Стивен склонил голову набок, пристально рассматривая ее. — Но я что-то не помню, чтобы ты назвала мой настоящий возраст, хотя слушал внимательно.
— Ешь суп, пока не остыл, — смущенно пробормотала Эстелл и надкусила бутерброд: — Ммм, вкуснятина!
— Не разговаривай с полным ртом, — проворчал он. — Итак, ты решила внушить своей матушке, что живешь в одном доме с обладателем молодого голоса, которому за семьдесят?
— Скажи спасибо, что я сделала это! — воскликнула Эстелл, не переставая жевать. — Потому что в противном случае я бы все еще рассказывала ей про твой вес, рост, размер ботинок, цвет глаз и тому подобное. Словом, обо всем, что могло бы ее заинтересовать!
— Вот как! — проговорил он и, помолчав, добавил: — Ну а теперь перестань болтать и ешь!
Эстелл собиралась возразить, что она лишь ответила на его вопрос, но еда была вкусная, а тепло от камина погружало в благодушную лень, и спорить не хотелось.
— Боюсь, что на шоколадный торт я даже смотреть не смогу, поэтому ешь оба куска, — сказала она, убирая подносы.
— Я тоже не в состоянии это сделать, — улыбнулся он. — Так что оставим его на завтра.
Едва закончив загружать посудомоечную машину, Эстелл услышала телефонный звонок и метнулась в кабинет, но Стивен опередил ее.
— Я готов сообщить подробности: размер ботинок, вес… Да! — кричал он, когда у него отбирали трубку.
— Послушай, ма, это… Роналд?!
— Что, у нашего американского светила поехала крыша? — ошарашенно спросил профессор. — Почему Стивен думает, что меня интересует…
Это была жалкая попытка пошутить, — прервала его Эстелл, бросая на Стивена убийственный взгляд, когда тот попытался вновь завладеть трубкой. — Как вы себя чувствуете? — спросила она, пытаясь оттеснить плечом Стивена, буквально нависшего над ней в стремлении не пропустить ни одного слова.
— Великолепно! Я здесь нарасхват, встречаюсь с коллегами, с которыми не виделся много лет. А как там вы?
— Боюсь, что не очень хорошо! — вклинился Стивен, прижимаясь к голове Эстелл. — Я измучился, готовя еду!
— Прекрасно… Я рад, что она держит тебя в ежовых рукавицах. А как продвигаются испытания?
— Гладко! — ответил Стивен, обнимая одной рукой Эстелл, чтобы прекратить ее сопротивление. — Представь себе, я работаю, а Эстелл стоит рядом и готовит мне кофе…
— Роналд, вы же знаете, что это неправда! — возмущенно крикнула Эстелл, одновременно пытаясь ударить Стивена локтем под ребра.
— Я не пойму, у кого из вас трубка? — в недоумении спросил профессор.
— У обоих, — ответил Стивен. — Помнишь, я всегда говорил тебе, что в доме нужно иметь несколько телефонных отводов? Ну вот, теперь у тебя по аппарату в каждой комнате и еще один в коридоре! Я говорю с тобой из коридора, а Эстелл, кажется, из кухни!
— Эстелл, что он несет?
— Чушь, уверяю вас! — успела сказать она, прежде чем Стивен с силой сжал ее и притянул к себе.
— Ну что ж, мне кажется, у меня нет причин беспокоиться о вас! — насмешливо заметил Роналд. — Стивен, я говорил с твоей матерью. В субботу мы с ней идем в оперу, а потом…
Эстелл пока еще слышала голос Роналда, но больше не понимала его слов, поскольку в умопомрачительном возбуждении ее тело мало-помалу стало реагировать на близость Стивена.
— Да, замечательно… Желаю тебе хорошо провести оставшиеся дни, и передавай привет матери, — говорил Стивен. — Да, она еще здесь, — ответил он и дурашливо боднул головой Эстелл: Очнись… Роналд хочет попрощаться с тобой!
— Эстелл, береги себя, дорогая! — приказал Роналд с насмешливой заботой в голосе. — Не позволяй Стивену грубо обращаться с тобой. Я скоро буду в Лондоне, а потом сразу вернусь домой. Так что до встречи!
Взяв у нее трубку, Стивен положил ее на рычаг, и его руки вернулись на прежнее место. Мягко покачиваясь на пятках, он прижался к ней щекой, одновременно крепко обнимая ее сзади. Не было никакого сомнения, что в нем бушевало страстное желание, и Эстелл, откинув назад голову, с радостным облегчением подумала, что ее тело с готовностью отвечает ему.
— Я боялся нечаянно сболтнуть что-нибудь, — прошептал он, щекоча носом ее ухо.
— Я должна кое-что объяснить… — проговорила Эстелл, вся дрожа и отчаянно пытаясь собраться с мыслями.
— Нет! — хрипло возразил он. — Нам не нужны слова, пока… Сейчас они нам не нужны! — Стивен развязал пояс ее халата и тихо застонал, ощутив ее наготу. — Ты помнишь, Эстелл? — прошептал он, когда его руки подхватили снизу ее груди. — О да, ты помнишь, — тихо засмеялся он, почувствовав, что ее тело напряглось от ласкающих прикосновений его пальцев.
Эстелл попыталась повернуться к нему лицом, чтобы вновь испытать невообразимое блаженство держать его в объятиях. Но Стивен противился.
— Я хочу обнять тебя! — запротестовала она, поднимая руки и поворачивая голову навстречу его поцелую.
— Слишком долго я ждал этого! — выдохнул он. — Я буду не в силах остановиться, если позволю тебе сейчас повернуться! Мы окажемся беззащитными, и будь проклят, если знаю, как тогда мы сможем преодолеть эту лестницу, — простонал он, впиваясь в ее полуоткрытые губы.
Их перемещение в его комнату было длительной и мучительной процедурой, несколько раз грозившей сорваться. Наконец они добрались до нее. Задыхаясь в безумной вакханалии прикосновений и любования друг другом, торопливо сбросили одежду, словно боялись, что кто-то помешает им.
— Обещаешь не убегать? — вопросительно прошептал он, отрываясь от нее и требовательно всматриваясь в ее лицо горящими глазами.
Я не хочу, чтобы ты дал мне убежать, — в смятении призналась она и внезапно рассмеялась.
Стивен захохотал в ответ и, неожиданно упав навзничь на кровать, потянул ее за собой. Их изнемогающие в удушливой страсти тела сплелись.
Перевернувшись так, чтобы она оказалась на спине, он оторвал ее руки от себя и прижал их к постели. Глядя на нее блестевшими от возбуждения глазами, Стивен медленно наклонял голову вниз, пока его губы нежно не коснулись сначала одного, потом другого восставшего пика ее груди. Назад и вперед, назад и вперед двигался он вокруг каждого соска, губами, языком и зубами дразня их и напоминая о таком неземном блаженстве, что у нее стали вырываться крики протеста.
— Я стараюсь не позволить тебе заставить меня действовать слишком поспешно, — произнес он невнятно.
— Почему? — выкрикнула она.
— Кажется, я все еще тешу себя мыслью, что не теряю контроля, — вздохнул он, освобождая ее запястья и проводя руками по плечам и предплечьям, а потом вниз по ее телу.
Стивен издал тихий дрожащий стон, когда руки Эстелл обвились вокруг его шеи, а ее тело неудержимо изогнулось ему навстречу под влиянием горячих волн страстного желания.
— Нет! — с недоверием выдохнула она, когда он неожиданно сел на постели и отвернулся от нее.
— Я перестал тешить себя мыслью, что не теряю контроля… Но и не собираюсь отступать, — нетвердо, но торжественно заявил он, когда она, тоже поднявшись, прильнула к нему. Он взял ее руку и показал, как он ее жаждет. Она прижалась губами к гладкой загорелой спине, ощущая солоноватую прелесть его кожи и бормоча слова любви.
Когда он вернулся в ее объятия, эти слова стали бессвязными и растворились в жадных поцелуях, а через несколько секунд она уже вскрикивала от восторга, и ее тело приветствовало взрывную мощь Стивена. Потом крики стали стихать и перешли в тихие беспорядочные всхлипывания. Ей показалось, что ее тело рассыпалось на множество маленьких островков наслаждения.
— Кажется, мои воспоминания были неверны, — прошептала Эстелл.
— Неужели! — откровенно усмехнулся он, а учащенная пульсация его плоти внутри ее лона стала размеренной.
— Они содержали явную недооценку, — простонала она, сжимая его голову и лихорадочно целуя лицо.
Позднее, когда она еще раз ощутила это сладкое опустошение, оно почти мгновенно сменилось еще более неудержимым и требовательным желанием, стремлением вновь ощутить головокружительное наслаждение.
— Что ты делаешь со мной, Эстелл! — Нотки торжества прозвучали в его восклицании перед тем неповторимым моментом, когда весь мир вокруг них сначала замер, а потом взорвался.
Несколько минут они лежали неподвижно, тяжело дыша. Потом, демонстрируя оставшиеся в нем силы, к чему Эстелл отнеслась весьма скептически, Стивен взял на себя трудную задачу вытянуть из-под нее стеганое одеяло. То и дело останавливаясь, чтобы чмокнуть Эстелл в место, оказавшееся возле его губ, он наконец справился с одеялом и накрыл их обоих.
— Ты забыл взбить подушки, — лениво поддразнила она и едва не задохнулась от радостных ощущений, когда один из его случайных поцелуев пришелся ей в подбородок.
— Неблагодарная женщина! — проворчал он с ирландским акцентом, соскальзывая чуть ниже и кладя руку ей на грудь. — Делай что хочешь со своей подушкой, а мою оставь в покое. Она у меня замечательная!
Эстелл медленно провела пальцами по его волосам, и ей показалось, что сердце вот-вот разорвется от счастья.
— Сожалений нет? — нежно спросил Стивен.
— Никаких! — мечтательно ответила она.
— Теперь ты понимаешь, как неразумно было убегать от меня тогда, в Брайтоне?
— Что ты хочешь этим сказать? — спросила Эстелл, и дыхание у нее перехватило от недоброго предчувствия.
— Ты была со мной так недолго, и я не успел успокоить твою душу.
— Стивен, я должна объяснить…
— Ты не должна объяснять ничего! Все, к чему я стремлюсь, — это проводить в Лондон уверенную в себе женщину.
Пальцы Эстелл продолжали поглаживать его волосы, но внутри у нее похолодело. Счастье, которое она испытала в его объятиях, было призрачным… Он хотел лишь успокоить ее и сделать свободной для любви, а она хотела его любви. Ее непроизвольная ложь превращалась в действительность. Если раньше она подсмеивалась над своей нелепой выдумкой о безответной любви, то теперь ей было не до смеха!