Близко к сердцу - Одри Хэсли 15 стр.


— А вот и он, словно по сигналу! — донесся до них веселый голос хозяина дома. Шон поставил на кофейный столик поднос. — Кто теперь будет за старшего?

— Только не ты! — воскликнула Мэри, появляясь вслед за ним. Она улыбнулась Эстелл: — Для нейрохирурга, славящегося твердой рукой, у него слишком плохо складываются отношения с чайником и кофейником! Об этом наглядно свидетельствуют мои многострадальные ковры!

— Ты видишь, Стивен, как здесь попирают мое достоинство? — вздохнул Шон, когда Мэри, взъерошив ему волосы, принялась разливать кофе.

— Да, мое сердце истекает кровью от сострадания! — рассмеялся Стивен, подходя к софе и садясь рядом с ним.

— А я-то собирался просить тебя остаться на пару дней теперь, когда ты закончил потрошить растения, — жалобно сказал Шон. — Ты действительно не можешь?

Стивен покачал головой.

— Хотелось бы сказать, что могу, но у меня уже заказан билет в Токио.

— Ну а что с этим удивительным растением Питера? Есть ли какой-нибудь шанс, что оно оправдает ожидания?

Стивен пожал плечами.

— Сейчас об этом трудно судить. Ясно, что Питеру удалось вырастить внешне похожее растение, но потребуется уйма времени, чтобы узнать, обладает ли оно необходимыми свойствами!

— Это был бы неоценимый вклад в медицину, — тихо проговорил Шон. — И если все получится, то могу сказать: слава Богу, что запатентуешь это средство ты, а не одна из этих алчных фармацевтических компаний. Хотя осмелюсь заметить, что его испытания и маркетинг обойдутся в целое состояние!

— Возможно, но пока рано об этом говорить. Мы даже не знаем, жизнеспособно ли это растение. За последние две недели я вдоволь насмотрелся на него, и именно теперь, как ты понимаешь, мне меньше всего хочется говорить на эту тему.

— Это видно по твоим глазам, — усмехнулся Шон. — Да и Эстелл, кажется, сейчас заснет.

— Это вполне простительно перед таким камином, — рассмеялась она в ответ.

— В любом случае нам пора двигаться, — сказал Стивен, ставя чашечку на столик. — Если ты свободен завтра около трех, может быть, подбросишь меня до аэропорта?

— Разумеется, я тебя подброшу! — подтвердил Шон, вставая. — Ты тоже улетаешь днем, Эстелл?

Смысл вопроса не сразу дошел до нее.

— Я… Н-нет, утром, — заикаясь, пробормотала она.

Мэри и Шон крепко обняли ее на прощание.

— Не падай духом и заглядывай к нам, когда будешь в Дан-Лэре, — настоятельно говорила Мэри. — И желаю тебе благополучно добраться домой!

— Они невероятно симпатичные и радушные, — вздохнула Эстелл, когда они ехали домой.

— Да, должен признать, эта пара — неплохая реклама брака, — тихо проговорил Стивен и неожиданно резко спросил: — В котором часу вылетает твой самолет?

— Не помню, — прошептала она, отворачиваясь и смотря невидящими глазами в окно. — Надо заглянуть в билет.

Если не считать того, что заглядывать некуда, апатично думала она, вяло удивляясь тому, что вновь бездумно начала лгать, вместо того чтобы сказать, что билет с открытой датой и, пока Шон не затронул этот вопрос, она и не вспоминала о необходимости зарегистрироваться на определенный рейс.

— Как ты думаешь, ты еще застанешь Роналда в Штатах? — спросила она, просто чтобы нарушить угнетающую тишину.

— Это зависит от того, как быстро я смогу вернуться из Японии, — ответил он. — Но я сомневаюсь.

Некоторое время Эстелл придумывала, что бы еще сказать, но потом оставила эти попытки. Он молчит, так почему же она должна поддерживать беседу?

Согласно ее представлениям, Стивен вполне искренне мог верить в свое рыцарское намерение освободить ее либидо, хотя Эстелл и сомневалась в этом. По-видимому, все было гораздо проще: он не мог отказаться от возможности весело провести время с женщиной, с которой однажды был близок, не опасаясь при этом возможных неприятных последствий…

Единственное неудобство состояло в том, что его интерес пропал до истечения отпущенного времени.

Когда они подъехали к дому, Эстелл решила сослаться на усталость и пройти прямо к себе. Не из-за того, что хотела освободить его от необходимости подыскивать отговорки, а просто потому, что этого требовала ее гордость. Поэтому она отстранила придержавшую ее плечо руку, когда они вошли в дом.

— Эстелл, ты, должно быть, уже достаточно хорошо узнала меня, чтобы понять, что я не стану навязываться, — сказал он спокойно. — Но прошу тебя, не превращайся вновь в «жеманную скромницу»!

— Не волнуйся, Стивен, — сказала она, не в силах сдержать горечи. — Твое лекарство подействовало: «жеманная скромница» исчезла безвозвратно.

— Ты, кажется, не слишком довольна этим?

— Нет, довольна, — вздохнула она неуверенно. — Это просто… Не знаю… Я…

— Сейчас, когда ты вылечилась, ты собираешься отказаться от лекарства?

— Вряд ли я смогла бы сказать так! — воскликнула она, напуганная не только его словами, но и печалью, прозвучавшей в них.

— Ну что ж, как бы ты это ни сказала, мне кажется, мы должны отпраздновать твое выздоровление! — заявил он, снимая пальто и бросая его на перила лестницы. — Мне нужно кое-что сделать… Подожди меня в гостиной, я приду через минуту!

Эстелл задумчиво разделась и повесила оба пальто на вешалку. Насколько проще было бы сразу пройти в свою комнату, устало думала она, направляясь в гостиную. Она подошла к огромным окнам, задернула занавеси, зажгла настольную лампу и уютно устроилась на софе.

И столь же просто было ей судить о нем в элементарных категориях. Да, его физическое влечение, возможно, ослабевает, но, даже несмотря на то, что в девяти случаях из десяти она не могла сказать, чем он думает, она ни за что не поверила бы, что он способен на преднамеренную жестокость. Просто поездка сюда стала тяжелым испытанием для него, и неудивительно, что он ждет не дождется, когда все закончится!

— А вот и мы! — сообщил Стивен, появляясь в дверях с бутылкой шампанского и двумя бокалами.

— Подумать только, мы празднуем! — Эстелл изо всех сил старалась изобразить энтузиазм.

Открыв бутылку, Стивен наполнил бокалы и один передал ей.

— Ну что ж, за тебя, Эстелл, и за того счастливого человека, которого ты встретишь однажды! — негромко произнес он.

Эстелл пригубила шампанское, с грустью отметив про себя, что уже нашла такого человека. Интересно, как бы он чувствовал себя, если бы знал… Вряд ли счастливым, решила она.

— И за твое возвращение в Ирландию, Стивен, — сказала она спокойно. — Наконец ты можешь вздохнуть с облегчением: все почти закончилось!

— Почему ты так говоришь? — спросил он, садясь рядом с ней.

— Вся эта поездка, вероятно, далась тебе с трудом, — предположила Эстелл, пожалев, что не выбрала одно из кресел с подлокотниками; тогда он не смог бы подсесть к ней.

— Что значит «вся эта поездка»? — переспросил он тихо.

— Т-ты понимаешь, что я хочу сказать, — пролепетала она и осушила бокал.

— Прекрати пить, словно это лимонад! — пожурил он ее, отбирая бокал и наполняя его вновь. — Возможно, на этот раз я и понял, что ты хочешь сказать, — вздохнул он, передавая ей шампанское, — но в большинстве случаев я даже не мог догадаться, что ты имеешь в виду.

Эстелл изумленно взглянула на него, а потом улыбнулась.

— Я действительно часто сама не могу понять, что творится у меня в голове. Поэтому мало удивительного в том, что я не представляю, о чем думаешь ты… Послушай, уже поздно, — тихо произнесла она, вставая.

— Эстелл, я вполне цивилизованный человек, — сказал он нетерпеливо, — и могу понять намек, поэтому тебе нет необходимости…

— Что ты имел в виду, говоря, что «можешь понять намек»? — спросила она.

— Если ты не хочешь провести сегодняшнюю ночь со мной, я не буду настаивать. Ты не обязана…

— Стивен, нет никакой нужды в притворстве, — вздохнула Эстелл, злясь на него за неуклюжесть, с которой он попытался уберечь ее гордость, и одновременно еще больше любя его за эту попытку. — Мы оба знаем, что все это кончится завтра… Я вполне способна понять твое желание, чтобы это закончилось немного раньше.

— Боже мой, ты действительно не имеешь никакого представления о том, что я думаю! — воскликнул Стивен охрипшим голосом. — Он встал и притянул ее к себе. — Если хочешь, чтобы я остановился, скажи мне, и я сделаю это, — прошептал он, и его руки, заскользив вниз по ее телу, остановились на мягких округлостях ягодиц. Он прижимал ее пробуждающееся тело все теснее к своей уже восставшей плоти, опровергая тем самым предположение, что он ее больше не желает.

Издав неровный полувздох-полустон, Эстелл судорожно обхватила руками его шею и прильнула к нему.

— Я просто думала… — начала она приглушенно. — Я не знаю, что… Но я как раз думала…

— А я доказал, что ты не права, — проворчал он хриплым голосом. — Я тоже как раз думаю, что ты меня сейчас задушишь, но что это доказывает? Возможно, то, что ты хочешь устранить свидетеля, последним видевшего «жеманную скромницу»?

— Как ты можешь говорить это?! — воскликнула она. — Я просто не хотела слушать твои отговорки…

— Но ведь именно ты пыталась найти их! — возразил он. — А я, между прочим, все еще жду доказательств обратному!

— Стивен, я… — Со стоном отчаяния она пригнула его голову и поцеловала. — Убедился? — задыхаясь, спросила она.

— Я бы не сказал, — вздохнул он, медленно стягивая с нее платье.

Она поцеловала его снова и начала расстегивать пуговицы его рубашки.

— Ну а теперь?

Он покачал головой.

— Вот если бы ты просто разорвала рубашку на мне, а не… Кажется, тебе придется попытаться еще раз, — засмеялся он, лаская ее груди, когда она до конца освободилась от платья. — Хотя, с другой стороны, эти маленькие пики убеждают и успокаивают меня уже давно. — С этими словами он потащил ее за собой к софе. — Давно, но не окончательно, — пробормотал он и заставил ее издать дрожащий громкий стон, когда стал мучить ее тело нежными прикосновениями языка и легкими покусываниями.

— Как ты посмел назвать меня «жеманной скромницей»? — спросила она, тяжело дыша.

— Без труда, — прорычал он. — Особенно если учесть, что раздел тебя почти до трусиков, а тебе удалось лишь расстегнуть мне пуговицы!

Снять с него рубашку было довольно трудно отчасти потому, что его руки постоянно двигались, лаская ее тело, а отчасти из-за того, что он боялся щекотки. Он помог ей справиться со своими брюками и с готовностью сбросил ботинки, прежде чем она сообразила сделать это сама.

— Встань! — прошептал он со смехом, когда она попыталась вновь броситься на него.

— Зачем?

— Встань, и я покажу тебе.

Ошеломленная, она повиновалась. Он протянул руки к ее бедрам и стал медленно стягивать колготки. Погрузив пальцы в его волосы, она почувствовала, что волна беспредельной любви захлестнула ее, и одновременно призраки будущих одиноких рассветов встали перед ней.

Стивен обнял Эстелл и прижался лицом к ее животу. Немного погодя он поднял на нее темные, непроницаемые глаза.

— У меня появились непрошеные мысли, — прошептал он нетвердо.

— Какие? — спросила она таким же нетвердым голосом, чувствуя, что сердце ее замирает.

— Например… Эстелл, ты уверена, что не начнешь сожалеть, едва вернувшись домой?

Именно этого Эстелл подсознательно больше всего боялась — прямого вопроса. Она неловко обняла его так, чтобы он не видел слез, навернувшихся на глаза.

— Сожалеть? — переспросила она, и в глазах ее вспыхнул огонек отчаянной решимости. — Сейчас для меня существует только сегодня, я не в силах думать о завтра.

— Ты попала в цель, девочка! — приглушенно пробормотал он. — А так как завтра еще не наступило, забираем бутылку и поднимаемся по лестнице!

Когда она в очередной раз проснулась перед рассветом, ее тело было разбито и истерзано в неистовой, похожей на настоящее сражение любовной схватке. Она приподнялась и, взглянув в полумраке на его лицо, поняла, что ложь, произнесенная ею в гостиной, была последней… Если бы сейчас он открыл глаза, единственные слова, которые он мог бы услышать, были бы словами любви.

Она наклонила голову и нежно коснулась губами его губ, всей своей безнадежно отчаявшейся душой желая, чтобы он проснулся. Потом выскользнула из кровати и вышла из комнаты, ни разу не обернувшись на спящего Стивена.

10

— Привет, Эстелл, дорогая! Как дела?

— Роналд! Я уже начала было думать, что вы затерялись где-то между двумя материками! — воскликнула она, с удивлением почувствовав, что сердце ее вдруг подпрыгнуло. — Откуда вы звоните? — спросила она, и в ней внезапно пробудилось врожденное чувство юмора: она представила себе реакцию старого профессора, если бы он узнал, какой поразительный эффект произвел звук его голоса.

— Из Дан-Лэре, — ответил он, неожиданно дав петуха на втором слоге.

— Профессор, мне ужасно не нравится ваш голос, — сказала она, чувствуя теперь одну лишь тревогу.

— Теперь-то я уже поправляюсь, — сипло проинформировал он ее. — Последние десять дней я вообще не мог говорить: должно быть, на обратном пути подхватил простуду. Так или иначе, когда голос худо-бедно восстановился, я решил тут же связаться с тобой. Я надеялся быть завтра на твоем дне рождения, но, поскольку теперь не могу приехать до следующей недели, мы устроим небольшой праздник потом. Расскажи мне, пожалуйста, как ты собираешься провести этот знаменательный день.

— Роналд! Это ведь уже двадцать четвертый, а не четырнадцатый день рождения, — возразила Эстелл. — Мама и Джон приглашают меня где-нибудь пообедать в конце недели. А что касается вас, то вы должны убедиться, что окончательно выздоровели, прежде чем думать о приезде сюда.

— Боже, ты начинаешь говорить, как мисс Уэрт, — пожаловался профессор. — В ее словах часто звучат интонации Флоренс Найтингейл…

— Роналд, вы, кажется, опять теряете голос! — с беспокойством воскликнула она. — Поговорим, когда приедете!

— Да, пожалуй, ты права… — просипел он. — Но прежде чем ты повесишь трубку, я хотел бы передать тебе сообщение, касающееся твоей работы со Стивеном.

Эстелл внезапно почувствовала, что близка к обмороку. Стена, которую она тщательно возводила вокруг своих чувств все эти дни, начала рушиться.

— Неужели получилось?

— Ну, не совсем. Кстати, никто его не видел, с тех пор как он передал лабораторные анализы и улетел в Японию; поэтому он, вероятно, тоже еще не знает.

— Не знает чего? — спросила она, во рту у нее пересохло.

— Результатов более тщательных исследований тех анализов, которые вы вдвоем сделали… Плохая новость состоит в том, что Питеру не удалось добиться нужных характеристик, а хорошая — что он смог подойти к этому очень близко. Это, разумеется, подтолкнет его на новые попытки. Надеюсь, ты не слишком разочарована, дорогая?

— Было бы замечательно, если бы все вышло сразу, — вздохнула Эстелл, еле справляясь с нахлынувшими на нее воспоминаниями.

— Ну, Питер такой человек, которого неудачи только подстегивают, поэтому я уверен, что он наделает еще шума. Как, по-твоему, Стивен воспримет эти новости? — спросил он совершенно не характерным для него тоном.

— Думаю, не хуже, чем я, — ответила Эстелл, стараясь придать своему голосу уверенность. — А теперь не смейте больше произносить ни слова, — мы поговорим обо всем, что вам угодно, на следующей неделе.

Положив трубку, она скрестила руки на столе и опустила на них голову.

В Ирландии она заставляла себя думать, что сможет успокоиться и залечить свои раны, как только вернется в Лондон. Но жизнь оказалась не такой простой штукой. Приехав к матери и Джону, она вынуждена была постоянно играть, чтобы сохранять видимость душевного благополучия, поскольку не могла даже представить, как рассказать им, что произошло с ней в Дан-Лэре.

С тех пор ее жизнь превратилась в безумные качели: за днями, когда все ее чувства были отключены, следовали ночи бесконечных страданий. Отделив день от ночи, она убедила себя, что справляется… пока не услышала голос Роналда, и тогда день превратился для нее в ночь.

Назад Дальше