Жослин забывался в работе, чтобы не думать о Рафаэль. Его дела шли все лучше и лучше.
Так могло продолжаться еще очень долго, но Рафаэль с ужасом ожидала наступления тридцати — тревожного и решающего возраста. Она поняла, что нужно принимать конкретное решение: либо бросить Жослина и уйти в никуда, либо женить его на себе. Не зная, что он мечтает об этом, Рафаэль продолжала отмалчиваться. Через некоторое время он организовал поездку в Камарг, желая снова удивить ее.
Повезти Рафаэль к Виржилю было равно признанию в любви, так как тот был старым другом Жослина, а его уважение не так-то легко завоевать. Виржиль жил в раю, который Жослин не показывал ни одной женщине. Здесь он как бы вновь обретал семью.
Со вчерашнего дня он жаждал встретить Руиса. Жестокое зрелище на арене быков вызвало непонятную, дикую радость в сердце Жослина. Последний раз он видел тореадора, когда тот был еще подростком с неудержимой любовью к быкам, веселившей его отца. Теперь Виржиль редко бывает весел, однако Жослин отдал бы все, чтобы иметь такого сына.
Они покинули Альпы, пересекли Рону и стали спускаться в сторону Кро. Жослина охватило нетерпение. Шофер спросил что-то по-испански, Жослин коротко ответил ему.
— Что он говорит?
— Он спрашивает, не слишком ли холодно в машине. Поспи, ты устала.
— Долго еще ехать?
— Не больше часа…
Она положила голову на колени Жослина.
— Разбуди меня, когда будем подъезжать, чтоб я смогла привести себя в порядок. Ты же не хочешь видеть меня сонной?
Он улыбнулся, пригладил золотистые кудри Рафаэль и сказал:
— Договорились. Спи спокойно.
Жослин совсем не чувствовал усталости, как это обычно бывало наедине с Рафаэль: в голове копошилась куча планов, но он нервничал и не мог заставить себя заговорить с ней об этом. Вчера, в последний день близости перед отъездом к Васкесам, он подарил ей изумительное кольцо. Но у него не хватило смелости попросить ее руки, поэтому он тотчас ушел, не желая показаться смешным или чересчур назойливым. Жослин давно понял, что теперь не сможет жить с ней на расстоянии. Постепенно он утратил чувство превосходства, которое присутствовало у него в отношениях со всеми любовницами. Ему страстно хотелось вызвать наконец ее восхищение, поэтому Жослин опасался всего, что могло нарушить безмятежность этой недели. Он надеялся найти ответ на свои вопросы у Виржиля или по дороге домой. Двадцать лет — это большая разница в возрасте, несмотря на то что он не чувствовал себя старым.
В пламени свечи мужчина увидел, как лицо Рафаэль озарилось улыбкой, когда она открыла шкатулку. Девушка долго вертела и рассматривала кольцо, прежде чем надеть его.
— Это предложение? — помолчав, спросила она, чем ввергла его в панику.
— Мольба, — ответил Жослин, побледнев.
Он ненавидел себя за эту слабость. Он не мог понять, почему рядом с Рафаэль бывал сам не свой. Неужели это он? Подошедший официант вывел их из неловкого положения. Затем разговор снова зашел о вчерашней корриде. Жослин сказал девушке, что ей необыкновенно повезло, потому что представление, увиденное ею впервые в жизни, оказалось лучшим: блестяще выдрессированные быки Викторино Мартина и поразительная техника самого тореадора. Она жадно ловила каждое его слово, завороженная его энтузиазмом больше, чем самим рассказом; вспоминала фрагменты этого великолепного действа, фигуру юного матадора в лучах солнца и его отвагу в бою на песке арены. А Жослин мог говорить бесконечно, лишь бы видеть заинтересованный взгляд девушки, поэтому он немного приукрасил историю, сделав ее еще более пафосной, в желании передать свою собственную любовь к корриде.
Жослин потряс Рафаэль за плечо и прошептал:
— Проснись, милая. Посмотри в окно…
Заходящее солнце над Камаргом окрасило бирюзовый горизонт огненными полосами. Облака, птицы и деревья, казалось, зависли в легкой дымке предвечернего неба. Рафаэль уткнулась носом в стекло и восхищенно смотрела на окружающее волшебство.
Автомобиль свернул и остановился перед огромными железными воротами, ограждавшими угодья Васкесов. Шофер направился во дворик. Рафаэль вышла из машины и взглянула на дом Васкесов. Это было громадное строение из белого камня, с мощными колоннами, статуями и лестницами с перилами. Не зная, чего ожидать от внутреннего убранства дома, девушка рассматривала прилежащие конюшни и постройки. По двору ходили красивые андалузские лошади, и Рафаэль почувствовала себя в самом сердце Испании.
— Жослин! Отец умрет от стыда, когда узнает, что ты приехал раньше него!
Голос принадлежал юноше в голубых запыленных джинсах, спускавшемуся по лестнице фасада. Он бросил несколько фраз шоферу, подошел к гостям и протянул руки. Молодой человек был обут в сапоги со шпорами, некогда белая рубашка была пропитана потом. Черные волосы беспорядочно падали на загорелое энергичное лицо, на котором выделялись белоснежные зубы. Он встретил Жослина долгим рукопожатием. Затем повернулся к Рафаэль и поприветствовал ее кивком головы. Пока она раздумывала, которым из сыновей Васкеса был этот юноша, тот представился:
— Руис Васкес, мадам. Очень приятно с вами познакомиться…
Жослин расхохотался, заметив удивление на лице Рафаэль. Руис, наклонив голову, вопрошающе смотрел на них.
— Мы были на представлении вчера. Руис, ты был великолепен! Рафаэль, пожалуй, не узнаёт тебя…
Скучающая девушка попыталась улыбнуться.
— Прошу прощения, — пробормотала она, — не знаю, что сказать…
— Ничего не нужно говорить. Добро пожаловать!
Он был спокоен; не чувствовалось ни малейшей робости, ни притворства. Рафаэль жестом остановила его, когда он собрался вести их в дом.
— Нет, я должна что-то сказать… Но не могу подобрать слов.
Чувствуя смущение, девушка вдруг разозлилась на Руиса за то, что он из отважного героя превратился в обычного юнца в рваных джинсах. Она не могла забыть его прежний блестящий образ. Как разговаривать с ним? Кроме того, он был молод и красив, и, сама того не замечая, девушка прятала глаза.
Руис почувствовал ее неловкость и сказал невпопад:
— Вы не обязаны любить корриду и матадоров. Идемте, отец скоро будет…
Рафаэль совсем расстроилась, но, к счастью, Жослин пришел ей на помощь:
— Да уж, вчерашняя коррида надолго запомнится всем, кто видел это зрелище. Это ты выбрал быков Викторино?
— Да. Чтобы позлить отца.
Руис сказал это с нежностью. Казалось, его плохое настроение улетучилось, и он продолжил:
— Ты по-прежнему любишь лошадей, Жослин? Хочешь, я дам тебе покататься на моем любимчике? Ты не пожалеешь! Это отличный скакун. Я с трудом выдрессировал его, но и сейчас он способен заставить понервничать своими неожиданными выходками. Ездить на нем — настоящее удовольствие! Он чувствует быка, как никто другой.
— Хочешь поучаствовать в конной корриде? — хитро улыбнулся Жослин.
— Ну уж нет! — покачал головой Руис, пропуская гостей вперед.
Они очутились в огромной комнате со сводчатым потолком и бассейном по центру, освещенным лучами заходящего солнца, которое просачивалось сквозь специально сделанные щели в камне. Руис предложил им сесть, указав на массивные диваны с обивкой из красной кожи. На стенах висели чучела голов убитых быков, а также было множество фотографий с представлений Руиса, в углах комнаты располагались охотничьи трофеи.
— Боже мой! Они приехали раньше нас! Виржиль! Виржиль, посмотри, они уже здесь и их встретил Руис. Ты видел, как он одет? Что гости о нас подумают?
Это был голос смуглощекой Марии, которая спешила к гостям. Сразу стало ясно, откуда у Руиса это мягкое выражение карих глаз. Этот глубокий взгляд на полном лице женщины, ее разноцветный наряд и множество позвякивающих при ходьбе украшений воссоздавали образ настоящей Испании. Мария подошла к гостям и тепло поприветствовала Жослина, затем повернулась к Рафаэль, восхищенно посмотрела на нее и сказала:
— Вы даже красивее, чем он описывал. Если Жослин выбрал вас, значит, вы очень хороший человек. Вот увидите, вам здесь понравится!
Затем она бросила своему младшему сыну:
— Иди переоденься, Руис, от тебя ужасно пахнет. Как ты посмел встречать гостей в таком виде? Они бы чувствовали себя гораздо уютнее, если бы ты был чист и опрятно одет. Невозможно на тебя положиться! Давай, иди…
В ее голосе не было злости, но смущенный Руис удалился. Внезапно кто-то положил руки на плечи Рафаэль и Жослина. Это был Виржиль.
— Мария так груба с ним, потому что вчера ужасно испугалась во время корриды. Она до сих пор сердита.
У мужчины был приятный низкий голос и суровое, будто вырубленное, лицо; длинные седые волосы подчеркивали смуглость кожи. Он был высок, плотного сложения. Рафаэль искренне улыбнулась в ответ на его сердечное рукопожатие. Жослин встал и крепко обнял Виржиля. Девушка взглянула на Марию.
— Жослин мне говорил, что вы живете в раю. Я думала, он преувеличивает, но теперь вижу, что ошибалась.
Виржиль поблагодарил ее за комплимент кивком головы и спросил:
— Вы раньше не были на ganaderia braval [1].
Рафаэль покачала головой, поэтому Виржиль поспешил пояснить:
— Мы занимаемся выращиванием породистых испанских лошадей, специально предназначенных для корриды. Это не просто обычные беговые лошади…
— Да, я здесь впервые и совсем не разбираюсь в этом. Я даже не успела выразить восхищение вашему сыну Руису. Не хотелось бы говорить пустых фраз, но меня тот бой действительно поразил. Этот последний бык вчера, в Арле, заставил мое сердце вздрогнуть.
После этой фразы последовало молчание. Затем Виржиль хлопнул в ладоши и слуга принес шампанское. Рафаэль чувствовала себя свободно. Жослин не преувеличивал: Васкесы были очень дружелюбны и просты в общении.
Руис вошел в комнату с подносом, на котором стояли бокалы для шампанского. За ним следовала юная девушка с небольшим передвижным столиком, заставленным закусками, пирожными и фруктами.
— Угощайтесь, — предложил Виржиль. — Это легкая закуска, пока не подали обед. Мария — испанка, поэтому мы не привыкли обедать рано, но зато едим весь день!
Мария расхохоталась:
— Ты больше испанец, чем я! Конечно, после двух-трех поколений ты получил французское гражданство, но откуда пришли такие цыгане, как ты? Я уверена, что наши предки вместе исходили Андалусию вдоль и поперек. Спросите, что он делал в Сантандере, где встретил меня? И на кого похожи его дети?
— Если бы в Голландии выращивали быков для корриды, возможно, я бы женился на голландке, — парировал Виржиль так же шутливо. — А дети… Конечно, кошка не родит канарейку.
Руис встал на колени перед столиком, чтобы открыть шампанское, и внезапно Рафаэль увидела его таким, каким он был на арене: склонившимся над поверженным быком. На какое-то мгновение внутри проскользнуло незнакомое чувство легкого головокружения. Юноша переоделся, теперь на нем были белые брюки, рубашка и мокасины. У него были широкие плечи и красивые, изящные пальцы. Она вспомнила шпагу, смерть быка и вновь почувствовала смущение. Девушка продолжала разглядывать его, когда он внезапно поднял глаза. Девушке показалось, что молодой человек все еще сердится на нее, и она постаралась улыбнуться.
— Хотите шампанского, мадам? — спросил Руис вежливо и слегка равнодушно.
Жослин повернулся к нему:
— Ее зовут Рафаэль, Руис.
— Я жду, пока девушка даст согласие называть ее по имени, — вежливо ответил Руис.
Юноша поднялся и передал бокал ей первой. Затем Руис налил шампанское остальным. Рафаэль отметила его очень высокий рост.
— Ты не пьешь? — ласково спросила Мария. Руис взял у нее бокал и слегка коснулся губами напитка, просто желая доставить матери удовольствие.
— Он не пьет и упрекает, что пьем мы, — сказал Виржиль.
Мария хитро улыбнулась, Жослин также, сказав:
— Ты выставишь на посмешище испанцев и не только их, если будешь продолжать так драться.
— Кого же еще? — мягко спросил Руис.
— Ладно, только испанцев. Виржиль, вчера я не узнал твоего сына. Он совсем не похож на того мальчика, который шесть лет назад гарцевал от рассвета до заката по полям Васкесов, распугивая коров. Теперь этот крепкий юноша способен опередить не только всех Васкесов, но и повергнуть ниц быков Викторино, Домека и Миура.
Фраза вызвала одобрение у Марии и Виржиля, и они засмеялись. Постепенно Руис присоединился к общему веселью. Жослин хотел, чтобы молодой человек немного расслабился, поэтому он усадил его на диванчике возле Рафаэль. От Руиса пахло мылом и шампунем. Пользуясь шумом, девушка повернулась к нему и сказала:
— Извините меня за неловкость, Руис. Вы правда вызвали мое искреннее восхищение.
Юноша улыбнулся и положил руку ей на плечо.
Мария и Виржиль чрезмерно гордились сыном, хотя старались не показывать этого. Фотографии, покрывавшие стены зала, говорили сами за себя. Мария с трепетом и беспокойством рассматривала сцены боев своего младшего сына.
— А как поживает Мигель? — спросил Жослин, снова беря бокал в руку.
— Я верю в его успехи, — сказал Виржиль, ни на кого не глядя. — Он работает в административной партии, а ты знаешь, как все стало сложно в последнее время. Он ведет там бухгалтерский учет, но продолжает участвовать в выращивании быков, они ему все-таки небезразличны. Он будет здесь к ужину, очень хотел тебя увидеть. Почему ты так редко бываешь у нас?
Виржиль сменил тему разговора, и Жослин больше не решился заговорить о Мигеле. Семья Васкесов была для него близкой и дорогой, он знал все ее темные стороны и запретные темы. Жослин редко видел Мигеля. В отличие от других детей Виржиля, этот парень не только не любил быков, но и боялся, поэтому выбрал себе другую стезю. Но он боялся и жизни вообще, поэтому, получив все возможные дипломы, так и не решился искать работу в другом месте, обосновавшись на предприятии отца, несмотря на то, что тому тяжело было ежедневно видеть своего «неудавшегося» сына. Виржиль смирился с этим ради Марии, которая очень любила всех своих сыновей. Что касается Пабло, то он уже давно занимался выращиванием быков для корриды, женился на хорошенькой испанке, родившей ему кучу крикливых ребятишек. Он часто приезжал в Камарг; им гордились, ему всегда были рады.
Жослину все это было известно, как, впрочем, и многое другое, ибо они были знакомы с Виржилем еще со школы в Арле, где вместе учились. С тех пор их дружба не прерывалась. Их связывала обоюдная симпатия, и Жослин часто сбегал к Виржилю, будто искал поддержки у старшего брата. Именно Виржиль открыл Жослину глаза на чудеса Камарга, где издавна выращивали быков. Они всюду бывали вместе. Виржиль заходил в самую гущу стада, играя роль пастуха и объясняя испуганному Жослину разницу между испанскими боевыми быками с тупыми рогами и быками из Камарга, у которых рога были в виде лиры и требовали меньшего ухода, по мнению Виржиля. Он крепко держал за руку Жослина, пробираясь по местным болотам, по ночам звал его смотреть на звезды и рассказывал о них, играл на гитаре и пел, хотя и фальшиво.
Так прошли в Арле три года, пока отец Жослина не получил место в Париже, куда им пришлось переехать. Но у мальчика навсегда осталась любовь к природе, Провансу и миру, в котором они там жили. Друзья дали друг другу обещание, которое сдержали. Виржиль устроился, как хотел: он воплотил в жизнь свою любовь к быкам и корриде, обзавелся хозяйством, женился и родил детей. Жослин присутствовал на каждом важном событии его жизни: выпуске нового вида быков, рождении каждого из его сыновей. Все сорок лет их дружбы. Всякий раз он восхищался красотой природы этого края и поразительным и сложным миром его старого друга.
Мария порывисто встала и спросила девушку:
— Вам показать вашу комнату Рафаэль?
Та отправилась за хозяйкой по лабиринтам этого огромного дома с его широкими лестничными пролетами и просторными коридорами, уставленными диковинной мебелью. Мария открыла тяжелую дверь, обитую резным железом, и глазам Рафаэль представилась просторная комната с белыми стенами и полом, покрытым ковром.