— Ее зовут Энни, — сообщил Рейвен, который наблюдал за разворачивающейся сценой, прислонившись спиной к стене. На лице его играла зловещая улыбка. — И Энни у нас девственница. Вы ведь еще не пробовали на вкус кровь девственницы, а, парни?
— Да у меня вообще ни разу не было девственницы! — оживился Логан.
— Что ж, вот тебе подарочек…
— Эй, я тоже хочу, — осклабился Рой, крадущейся походкой подбираясь к девчонке. Та попыталась ударить его по лицу, но Рой ловко увернулся и сграбастал ее, прижав спиной к своей груди. Подоспевший Логан принялся сдирать с нее остатки и без того рваной одежды.
Крики девушки кромсали Блейку душу; не выдержав, он отшвырнул свой стакан с кровью, подлетел к приятелям и одним движением свернул Энни шею.
— Жрите, пока она еще теплая, — презрительно бросил он, отпуская обмякшее тело.
— Эй, ты что наделал?! — заорал Рой возмущенно. Его глаза почернели от злости. — Теперь ее кровь на вкус ничем не лучше этих консервов!
— Сам виноват. Мне надоели ее вопли.
— Ты нам все веселье испортил, зануда чертов! — прорычал Логан разочарованно.
Однако, тело Энни они не бросили, пока не осушили до последней капли; энергетической подпитки такая кровь дать уже не могла, но вполне годилась для утоления голода. Когда они закончили, кожа девушки еще хранила остатки тепла. Блейк, не обращая внимания на пристальный взгляд Рейвена, схватил полупустую бутылку виски и вышел в сад. Лори предупреждала их, что алкоголь и наркотики в чистом виде могут им навредить, но сейчас Блейку как никогда хотелось напиться.
— Что с тобой происходит? — тихо просил Рейвен, незаметно проскользнувший следом.
Блейк оторвался от горлышка бутылки, смерил друга — когда-то он действительно считал его другом — полным горечи взглядом.
— А что происходит с вами? Скажи, когда вы успели из нормальных парней превратиться в бездушных монстров?
— Но ведь мы и есть монстры! — нервно хихикнул тот.
— Обращение не могло изменить нас настолько кардинально, Рей.
— Ну, быть может, оно открыло дорогу тому потаенному злу, которое все это время дремало в каждом из нас? Люди по своей природе порочны и жестоки, ты же знаешь…
— Мы не были такими.
— Не были? О чем ты? Мы просто не могли себе этого позволить! Безнаказанность и всемогущество — вот что мне нравится в моей новой жизни больше всего, старина. И я думаю, это неплохая плата за то, что мы вынуждены убивать людей и пить их кровь.
— Мы не обязаны.
— Ах, да, мы же можем питаться той дрянью в пакетах, что приносит нам Лори!
— Вот именно!
— И тебе нравится так жить?
— Мне не нравится мучить и убивать ни в чем не повинных людей.
— Что ж, давай убивать повинных!
— Не нам решать, кто виновен, а кто — нет. Мы всего лишь кровососущие существа, а не боги.
— Мы бессмертны, молоды и сильны. Мы — боги! — расхохотался Рейвен.
— Пока что я вижу перед собой трех идиотов, которые не знают, что делать со всей этой силой.
— Что ж, ты всегда можешь от нас уйти. Только вот Элиан тебе вряд ли позволит.
— Да плевал я на… — начал было раздраженно Блейк, но Рейвен вдруг схватил его за плечо, напряженно к чему-то прислушиваясь.
— Блейк, заткнись. Мы не одни.
— О чем ты?
— Ты разве не чувствуешь?
Блейк втянул ноздрями ночной воздух, мгновенно разложив его на составляющие: густой, пряный запах палой листвы, более тонкий аромат мокрого асфальта и влажных кустов…. в которых явно прятался человек, причем чем-то сильно взволнованный. Потрясающе аппетитный запах его крови ударил Блейку в голову, заставив неосознанно оскалиться и податься вперед, точно для прыжка. Его пальцы с удлинившимися когтями сжались с такой силой, что бутылка в его руке взорвалась стеклянным дождем. В ту же секунду человек с громким треском вывалился из своего укрытия и рванул к дороге. Выходит, он за ними наблюдал…
Азартно рыкнув, Рейвен бросился следом: его точно порывом ветра подхватило. Не успев осознать, что делает, Блейк присоединился к погоне. Это было сильнее его… Вид убегающего человека — невысокого плотного мужчины в спортивной куртке — действовал на него, как на совершенного хищника. Сейчас им владел лишь один инстинкт: догнать, схватить, убить. Запах человека изменился — теперь его обуревал дикий страх — и это еще больше подстегнуло вампиров. Рейвен настиг его в два счета и, прыгнув ему на спину, повалил в жухлую траву. Раздался короткий приглушенный крик, и все стихло. Подоспевший Блейк застал друга уже за трапезой — и, не в силах бороться с собой, присоединился к нему. Вдвоем они в считанные минуты осушили бедолагу досуха.
— Папарацци чертов, — проворчал Рейвен, отваливаясь от тела жертвы, точно сытая пиявка.
Блейк бросил взгляд на валяющуюся поодаль фотокамеру.
— Думаешь, он нас снимал?
— Нет, он чисто случайно проходил среди ночи с фотоаппаратом мимо дома известного рок-музыканта! — язвительно фыркнул тот.
— Господи, Рей, он же все видел… Ты представляешь, к чему это могло привести, сумей он улизнуть незамеченным?
— Да кто бы поверил его снимкам! Неужели ты думаешь, что за столько лет жизни среди нас вампиры не научились пресекать все попытки разгласить их тайну?
— И лучшие стрелки промахиваются, — заметил Блейк.
— Брось. Эти снимки бы только еще больше подняли наш рейтинг. Всерьез бы их никто не воспринял — разве что, Лори бы нам за них наваляла по полной.
— Напрасно ты так беспечен. Есть те, кто не просто верит в вампиров, но знает о них. И лучше нам не ‘светиться’ лишний раз. Элиан же нас предупреждал.
— Элиану нужно, чтобы до определенного дня никто не догадывался, кто мы такие на самом деле. Это может сорвать его чертов гениальный план. Так, Блейк, поднимай-ка свой тощий зад и помоги мне убрать…это. Скоро рассвет — не хотелось бы встретить его с трупом на руках. Боюсь, соседи не поймут.
— Благопорядочный вампир, — усмехнулся Блейк. Он поднялся, старательно отводя взгляд от остывающего тела — бесформенной груды костей и мяса, еще несколько минут назад дышавшей, мыслившей, чувствовавшей. Похоже, Рейвен оказался прав. Они были чудовищами, рожденными для убийства…
* * *
Скрип решетки резанул его слух, обостряющийся с каждой новой секундой. Он уже мог слегка шевелить одной рукой, да и ноги более-менее обрели чувствительность. Самое время — его привезли в конечный пункт назначения. Где, вероятно, намеревались от него избавиться в соответствии с какой-то извращенной задумкой юного Асгардиса.
Его кулем сгрузили на влажный холодный пол; перед глазами возник черный квадрат в полу, откуда ощутимо тянуло мерзким зловонием. Запах Габриэлю показался смутно знакомым и отчего-то тревожным. Его, по-видимому, привезли в заброшенное складское помещение — вокруг царила кромешная тьма, слегка разбавленная скупым ночным светом.
— Забери-ка у него сотовый, — прозвучал над головой уже порядком поднадоевший ему голос Элиана. Маленькая ручка Лори скользнула во внутренний карман его плаща; выудив телефон, она протянула его Элиану. Тот, не глядя, швырнул его о стену.
— Думаешь, он успеет кому-нибудь позвонить оттуда? — фыркнула Лори.
— Считай меня параноиком.
Тедди, молчаливо стоящий в сторонке, вытянул шею, со страхом всматриваясь во мрак, который, казалось, выплескивался из отверстия в полу.
— Слышите? — спросил он дрогнувшим голосом.
Габриэль тоже напряг слух — там, внизу, действительно раздавались какие-то странные скребущие шорохи и приглушенные полувздохи-полустоны.
— Проголодались, мои крошки, — удовлетворенно заметил Элиан.
Лори с брезгливой гримасой отвернулась.
— Вот и все, Палач. Жаль, наше знакомство было таким коротким, — с притворным сожалением вздохнул Асгардис.
Габриэлю очень хотелось открыть рот и отправить мальчишку по известному адресу, но выдать себя сейчас было бы смертельной ошибкой: силы еще не вернулись к нему полностью. Поэтому он лишь стиснул зубы и прикрыл веки, словно от накатившей слабости. Элиан повернулся к Тедди, кивком указал на неподвижное тело Палача:
— Помоги-ка мне.
Тот неохотно приблизился, наклонился к Габриэлю — и в следующий момент с вытаращенными от изумления глазами полетел в зияющую пасть люка. Элиан выпрямился, презрительно бросив:
— Одним недоумком меньше.
— Ты явно сглупил, обратив его, — согласилась Лори, поморщившись при звуке раздавшихся внизу воплей ужаса. — Я пойду, ладно? Заканчивай тут поскорее. Буду ждать у входа.
После ее ухода бедолага Тедди верещал еще несколько минут, а потом воцарилась тишина, нарушаемая лишь жуткими чавкающими звуками. Габриэль уже знал, что ожидает его там, в темноте подвала. И от этого ему еще больше хотелось придушить Элиана, который, присев возле него на корточки, с интересом прислушивался к возне внизу.
— Вурдалаки. Мерзкие падальщики, жрущие все подряд, — произнес он, наконец, с едва уловимой ноткой отвращения в голосе. — Вот что получается, когда вливаешь свою кровь в глотку полудохлому человечишке… Недоделки, брак. Хочешь знать, почему я от них не избавился?
Обращаясь к Палачу, он перешел на инканус, и Габриэля едва не передернуло от звучания великого и древнего языка в устах юнца, недостойного быть частью Рода.
— Не нужно так усердно притворяться, Орсо, — усмехнулся Элиан. — Силы практически вернулись к тебе; что ж, это значит, что мне придется поспешить. Прощай и, как говорят люди — ничего личного.
С этими словами он поднялся и носком сапога столкнул его с края люка. Оглушенный далеко не мягким приземлением, Габриэль различил издевательский скрип решетки высоко над головой — Элиан захлопнул крышку — и все стихло, не считая приглушенного сопения и чавкания вокруг. В нос Палачу ударило уже знакомое зловоние вперемешку с запахом свежепролитой крови. Замечательно. Похоже, он угодил аккурат на пиршественный стол к плотоядным выродкам Асгардиса. Как бы ему сейчас пригодился его верный меч… И, обдумывая эту мысль, Габриэль вдруг ощутил нетерпеливое, скребущее прикосновение чьих-то пальцев к своей ноге.
Выплеснувшийся в кровь адреналин ускорил восстановление его организма. Рука его сама собой вскинулась навстречу стремительно ползущему на него существу, с хрустом сжала и раздавила его шейные позвонки. Мерзко пахнущая темная кровь брызнула Габриэлю в лицо, заставив его недовольно скривиться. Остальные твари, поглощенные пожиранием Тедди — вернее, того, что от него осталось — повернулись, оживленно заворчали при виде свежей добычи. Вид их был не менее омерзителен, чем запах: трупные пятна на синюшной коже, ввалившиеся, подернутые пеленой смерти глаза, всклокоченные волосы, грязная рвань вместо одежды. С бескровных губ капала пена, точно у бешеных животных. Двигались они невероятно быстро, но все же медленнее, чем обычные Истинные, и уж тем более — Палач. Вскочив и попутно порадовавшись тому, что ко всем его членам вернулась былая подвижность, Габриэль отшвырнул кинувшегося на него вурдалака, оскалил клыки, словно предупреждая остальных: не подходи! Те нерешительно замерли, толпясь у дальней стены и буравя его голодными взглядами. ‘Да их тут десятка два, не меньше’, - прикинул он, быстро оценив обстановку. Похоже, отверстие люка над его головой было единственным выходом из просторного подвального помещения. Вскарабкаться по гладким бетонным стенам для истощенных от голода вурдалаков было задачей неосуществимой, но вполне выполнимой для Палача. Лишь бы не кинулись всем скопом, подумал он, глядя в их горящие во тьме глаза. Пригнувшись, твари окружали его с двух сторон, отрезая все пути к отступлению. Словно было куда отступать…
Первой на него бросилась тощая девчонка с копной некогда роскошных, огненно-рыжих, а теперь — грязных и спутанных, волос; он сломал ее пополам, точно соломенную куклу, но остальные, как он и опасался, навалились на него все разом. Он свернул шею одному, вспорол глотку второму и успел размазать о стену третьего до того, как острые зубы и когти добрались до его тела. Взревев скорее от ярости, чем от боли, он молниеносно взвился в воздух и, перемахнув через головы тварей, приземлился с другой стороны. Прежде, чем вурдалаки опомнились, еще двое из них замертво рухнули на залитый кровью пол. Четырнадцать. Их осталось четырнадцать.
Утробно рыча, мужчина в обрывках дорогого костюма попытался вцепиться ему в горло; Габриэль едва оторвал его от себя, попутно расшвыривая налипших на него, точно пиявки, тварей. Чьи-то длинные черные когти полоснули его по животу — рана была глубокой, но успела затянуться прежде, чем Палач начал терять внутренности.
Габриэль почувствовал, что самообладание покидает его. Страха не было — но где-то в самой глубине его существа поднял голову гнев, несокрушимый и всеобъемлющий, сметающий все препоны разума на своем пути. И гнев этот приказывал ему убить, растерзать, порвать на куски ничтожеств, посмевших покуситься на его бессмертие.
Вокруг буквально ‘фонило’ от одного-единственного чувства, одного-единственного желания, обуревающего тварей. Их терзал голод. У иных в глазах еще были различимы проблески сознания, того немного, что оставалось в них от разумных существ — но большая часть вурдалаков не были ни людьми, ни Истинными, застряв где-то на стадии тупых, кровожадных животных. Создавать их было непростительной глупостью и величайшей жестокостью. Уже за одно это Элиан Асгардис заслуживал смерти.
— Д…дай, — почти умоляюще проскулила молодая женщина с перекошенным от жажды лицом, протягивая к нему руки, точно прося подаяния. Палач застыл, не в силах оторвать от нее взгляда. Остальные двинулись вперед, наползая на него одной шевелящейся волной.
Габриэль закрыл глаза, собирая все свои силы воедино. Пирокинез был его отличительным даром, врожденным талантом, которому завидовал не один Палач. Правда, прибегал он к нему в крайних случаях — слишком много сил уходило на сотворение огня. А сейчас у него даже не было времени как следует сконцентрироваться…
Скрюченные жилистые руки потянулись к его шее, скребя когтями по одежде, цепляясь за длинные волосы. Радостно оскаленные пасти приблизились к лицу…
В следующее мгновение в черных глазах тварей распустились огненные цветы. Ревущая стена пламени взметнулась между Палачом и вурдалаками и, покорная его воле, устремилась им навстречу, точно вздыбленная волна прибоя. Они даже не успели сообразить, что произошло: огонь обратил их тела в пепел в какие-то доли секунды и ударился о противоположную стену. Огненные клубы устремились к потолку. Жар огня опалил лицо Габриэля, напомнив ему о том, что нужно выбираться, и как можно скорее. Было бы глупо погибнуть от собственного же оружия.
‘Еще одна глупость в мою сегодняшнюю коллекцию’, - усмехнулся он мысленно, буквально взлетая по стене наверх, к спасительному отверстию люка. Тяжелая решетка от одного удара его ноги взвилась в воздух, точно подброшенная мощной струей воды. Оказавшись на полу, Палач первым делом осмотрел себя — кожаный плащ безнадежно испорчен, впрочем, как и остальная одежда; локоны прекрасных льняных волос обгорели на концах… Ко всему прочему, его меч — символ его статуса, его гордость, подарок самого Верховного Палача — а также все его оружие и запасы донорской крови вместе с машиной оказались в руках врага, скрывшегося в неизвестном направлении. Да еще и сотовый разбит… Ну, это не проблема. Новую машину и средство связи он легко добудет, пропитание — тоже, а вот оружие… Кто знает, в каких целях паршивец Элиан вздумает использовать ампулы с ядом.
Потом, все потом. Чувство вины, поиски, месть. Сейчас главное — убедиться, что с Каином, Яной и Чарли все в порядке, что охотники не успели до них добраться. Нужно позвонить им из города, предупредить.
‘Каин справится’, - думал он, покидая помещение заброшенного склада. — ‘Горстке смертных не одолеть взрослого Истинного. Тем более — Каина’.
Впрочем, как показал опыт сегодняшнего дня, излишняя уверенность в собственных силах могла даже с Истинным сыграть злую шутку.
* * *