— У тебя много работы? — лениво спросила она.
— Слишком много, — ответил я. — Но мне необходима уйма денег. Малышка нуждается в новых туфлях.
— Тебе лучше знать, — рассмеялась Джесс. — Над чем ты сейчас работаешь?
Я обожаю говорить с ней о работе. Мою жену мой бизнес не интересовал. Гертруда предпочитала говорить о своих цветах и о том, какие земли мы купим в Северной Каролине. Но Джесс действительно хотела знать о делах лаборатории. Я предупредил ее, чтобы она никому не передавала наши беседы, и был уверен, что крошка достаточно умна, чтобы осознать зависимость собственного дохода от умения молчать.
Джесс слушала затаив дыхание.
— Ты думаешь, это в самом деле получится?
— Или да, или нет. Но нам заплатят в любом случае. Следовательно, потерь не будет.
Она поднялась и подошла ко мне вплотную. Я обнял ее за талию и поцеловал в плоский живот. Девушка положила ладонь на мою лысую голову.
— Если ЖАВ сработает, я не хочу, чтобы ты его пробовал. Ты достаточно силен для меня в том виде, в котором есть.
— Пойдем в дом, — произнес я.
Я был мультимиллионером. Я жил в девятнадцатикомнатном особняке с окнами на побережье. Я водил белый „Мерседес-560", но ничто из того, чем я владел, не приносило мне большее удовольствие, чем Джессика Фиддлер. Когда я держал в объятиях ее молодое, упругое тело, я становился сам молодым. Я забывал о лысине, проблемах с дантистом, плохом сердцебиении. Заниматься сексом с Джесс означало завести часы в обратную сторону — в то время, в котором я хотел жить вечно.
Мне нравилось думать, что я ей тоже что-то даю. Я не имею в виду материальное благополучие. Я говорю о нашем взаимопонимании и поддержке. Мне были интересны ее здоровье, чувства, страхи и сны. Я также тешил себя надеждой, что Джесс нравится мой способ заниматься с ней любовью. Она постоянно уверяла меня в этом, и если действия говорят больше, чем слова, то я имел все доказательства. Джесс всегда выполняла мои просьбы.
Вы думаете, что с моей стороны было больше
— Может, ты предпочтешь раздельное проживание?
— Для чего? Он все равно не изменит своим привычкам.
— Не исключено, что, пожив какое-то время без Тани и без тебя, он поймет, что был не прав.
— Никогда, — возразила я. — Герман — эгоистичная свинья, думающая только о своих удовольствиях. Под сим подразумеваются виски и женщины. Я виню во всем только себя. Это замужество было самой большой ошибкой в моей жизни. Я просто не поняла, какое он дерьмо.
Грег нервно заерзал на пассажирском месте — я почувствовала, что смутила его.
— Прости, что выплеснула все на тебя, — вздохнула я, — но ты единственный человек, с кем я могу поговорить.
— Мне хотелось бы найти конкретное решение, — расстроенно произнес он, — но я никогда не разбирался в человеческих взаимоотношениях. Наверное, поэтому я и окунулся в науку. Поведение Германа просто ставит меня в тупик.
— Ты слишком строг к себе. Ты хороший, сердечный человек, всегда готовый выслушать проблемы другого.
— Выслушать-то я готов, — усмехнулся он невесело, — но неплохо бы еще и