– Отказ двигателя. – Фил помедлил. – Мы стали искать ближайшую полосу для посадки.
– А я схватила микрофон и сообщила в Трентон, что у нас авария.
– В пяти милях от нас было поле, – продолжал Фил. – Среди деревьев Джош приметил что-то похожее на посадочную полосу, поросшую травой, но без двигателя мы не могли ее достичь.
– И тут посреди плотной стены деревьев мелькнула пашня. Джош увидел ее и сказал: «Пап, другого выхода нет», – закончила Гэй.
– М-да, – пробормотал Фил.
– Я выглянула в иллюминатор. Земля неслась прямо на нас, с буграми и холмами, как волны в океане. – Гэй сделала волнообразное движение рукой. – На другом краю пашни начинался лес. Я молилась, чтобы мы со всей скорости не врезались в сосны. Справа стояла выкрашенная в красный конюшня. Фил налег на штурвал, чтобы не задеть ее, но на нашем пути встал забор.
Гэй и Фил смотрели друг другу в глаза.
– Я оставалась на связи. «Приземляемся… трясет… впереди забор».
– Правое крыло с силой ударилось о железный столб, и самолет отбросило в сторону, – пояснил Фил. – Он закружился по полю, поднимая за собой тучи пыли, а потом встал как вкопанный.
– Вы руки-ноги не поломали? – спросила я, глядя на них по-другому: не как на плоские фигуры, а как на живых людей из плоти и крови, которые чуть не погибли задолго до нашего знакомства.
– Нет, нам повезло. – Голос у Гэй все еще подрагивал: она будто заново пережила кошмар. – Мы с Филом выбежали из кабины. Когда самолет занесло, задняя дверь распахнулась настежь, и если бы не ремень безопасности, Джош наверняка выпал бы. Мы ринулись прочь от самолета. Фил заметил, что из пробитого бака капает горючее, и прокричал: «Назад!»
– Самолет взорвался, да?
– Нет. Горючее быстро ушло в землю, самолет так и остался стоять, – сказала Гэй, показывая на фотографию.
– Мы сразу проверили, не ранен ли кто. Джош оцарапался о пряжку ремня безопасности, в остальном все остались целы, – добавил Фил.
– А потом… – промолвила Гэй, взглянув на Фила, затем на меня. Она улыбнулась, и я впервые увидела ее такой раскованной. – Потом Фил обнял меня за плечи и сказал: «Я думаю, мы выжили, потому что нам предстоит кое-что важное».
– Речь о тебе, моя дорогая, – шутливо толкнул меня локтем Фил.
В самолете Гэй предложила перекусить. В ее сумочке лежали нарезанный кусочками сыр и печенье с арахисовым маслом.
– Еще есть бульон с лапшой, макароны с сыром и тушеное мясо, – добавила она.
Я кивнула и уставилась на спинку кресла передо мной, словно ничего интереснее на всем белом свете не было.
– Мне надо называть вас «мама» и «папа»?
– Конечно, нет, – ответил Фил.
– И никогда не надо будет? – спросила я, обращаясь к Гэй.
– Это тебе решать, – ответила она.
Из своей бездонной сумки Гэй выудила походные шашки, игральные кости и карточные игры «Лови рыбку» и «Старая дева», в которые мы играли, пока не приземлились в аэропорту Хартфорда.
Мы выехали на трассу, с обеих сторон усаженную деревьями, и я ахнула от восторга: листву словно раскрасили карандашами – красно-оранжевым, зеленовато-желтым, коричнево-красным и золотым.
Впереди показалась вывеска «Собери свой урожай», установленная у входа в сад.
– Яблоки! Можно я одно сорву?
Фил остановил машину. Я подбежала к первому же дереву, сорвала яблоко и откусила от него чуть ли не половину. Липкий сок бежал по подбородку, а я, забыв обо всем, хрустела самым вкусным на свете яблоком.
– Джош уже заждался, – сказала Гэй, взглянув на часы.
Мы спешили на день открытых дверей в Хэмпширский колледж в Амхёрсте, штат Массачусетс. Среди широких газонов и аллей, таких же аккуратных и ухоженных, как и в Университете имени Джона Эндрюса, где учились дочери Мерритов, разгуливала совершенно иная публика: парни, бритые наголо или с «ирокезами», окрашенными в яркие цвета, девушки с дредами; тут и там мелькали хулиганские татуировки, проколотые брови, носы и другие части тела. Почти все носили одежду не модного, а свободного покроя.
– Вы, ребята, к Джошу приехали? – спросила у нас девушка в длинной юбке из домотканого полотна. – Он сейчас.
Дверь ближайшего студенческого общежития – по-здешнему «модуля» – с грохотом распахнулась.
– Здорово, дружище! – воскликнул Фил. Они с Джошем обнялись, похлопали друг друга по спине.
Джош направился ко мне. Его длинные – длиннее, чем у меня, – волнистые волосы были собраны в хвост на затылке.
– А это, значит, моя сестричка! – сказал он, расплываясь в улыбке.
На следующий день из Бостона приехал Блейк и, со всей серьезностью пожав мне руку, тоном настоящего ковбоя сказал: «Хэллоу!» Из-за щели между передними зубами он показался мне очень дружелюбным.
Мы погрузились в машину Джоша и поехали в Нью-Хэмпшир в гости к брату Фила. Ожидалось, что бабушка Кортер, мать Фила, тоже будет там.
Кортеры шутили и расспрашивали друг друга о новостях, позабыв обо мне. Блейк, как две капли воды похожий на отца, по характеру напоминал Гэй – такой же резкий и прямолинейный. Джош, наоборот, был мягким и покладистым, как Фил. Я терялась в догадках, смогу ли я вписаться в это сплоченное семейство.
Брат Фила, Дэн, был пастором. Он и его жена Линда напомнили мне Мерритов. Держа на руках их внучку нескольких дней от роду, я подумала: «Им и в голову не придет расстаться с ней, а меня могут вернуть в приют в любой момент».
– Давайте сфотографируемся все вместе, – предложила бабушка Кортер.
Меня, наверное, не пригласят, подумала я, но Гэй усадила меня в самом центре первого ряда.
– По-моему, Эшли отлично вписалась в дружную компанию Кортеров! – воскликнул Дэн. Линда поддержала его, сказав, что я похожа на их младшую дочь, у которой тоже были рыжие волосы.
Вместо того чтобы расслабиться, я обиделась: меня приняли из-за цвета волос, что ли? Мне показалось, Фил и Гэй выпячивают свое «благое дело». Я смешалась и не знала, куда себя деть; впрочем, никто не обратил на это внимания.
Наутро мы попрощались с Джошем и отправились дальше, в Бостон.
– Эш, хочешь поехать со мной в фургоне? – предложил Блейк. Изнутри фургон напоминал гостиную. Вместо задних кресел на расстеленном ковре с восточным узором стояла внушительных размеров стереосистема.
– Послушаем мой новый диск? – спросила я. – Поставь третью песню.
Когда вокалистка запела пронзительным голосом «Я кукла Барби», а мужской голос якобы ее приятеля Кена принялся подпевать, Блейк поморщился, но потом сказал: «Поставь сначала». Вскоре он уже во все горло распевал мужскую партию, а я – женскую, и так мы дурачились до самого Бостона.
Мы остановились у двоюродного брата Гэй, Боба Циммермана, и его жены Ширли. Они жили в шикарной двухуровневой квартире в районе Бэк-Бэй. Нас встретили очень радушно. Мне не нравилось обниматься при встрече, и я вздохнула с облегчением, когда Кортеры из Нью-Хэмпшира не стали приставать с поцелуями. Однако Ширли так приветливо потянулась ко мне, что я не захотела показаться грубой.
– Привет, Блейк! – воскликнул Боб. – Ты, я смотрю, решил завести прическу, как у папаши. Еще немного, и будешь совсем как я.
Он сорвал с себя парик. От неожиданности я подпрыгнула и чуть не свалила шкафчик с посудой.
– Эшли, – объявил Блейк, – добро пожаловать в наш семейный дурдом.
* * *
От разносолов Гэй я почти всегда воротила нос.
– Я знаю, что тебе сложно угодить, – сказала она, – но читать мысли я не умею.
И она настояла, чтобы я составила список моей любимой еды.
Когда я приехала к ним в очередной раз, Фил приготовил гамбургеры на гриле.
– Я ем только чизбургеры с беконом, – заявила я. – Мы можем съездить за ними в город?
– У нас есть картофельное пюре, салат из капусты, свежий сельдерей и морковь, а еще фруктовый десерт, – перечислила Гэй. – Достаточно обширный выбор.
– Я так не считаю, – ответила я и демонстративно надула губы, косясь на Фила.
– Если ты проголодаешься на пути назад, заедем что-нибудь пожевать, – пообещал он.
Я для виду поковыряла пюре, которое на самом деле было очень даже ничего, но, как только Фил повез меня назад в приют, я упросила его заехать в «Макдоналдс».
– Не отправлять же тебя обратно голодной, в самом деле, – вздохнул он.
– Вы расскажете Гэй, да? – спросила я.
– Мы с Гэй во всем заодно.
– Она ведь решила не покупать мне чизбургер.
– Эшли, и я, и Гэй хотим, чтобы ты была счастлива. Дай ей шанс, ладно?
Все попытки Гэй мне угодить я встречала в штыки. Она готовила куриные ножки почти совсем как в ресторанах «Кей-Эф-Си», однако запекала их в духовке, а не жарила в масле. Получалось вкусно, но меня раздражали ее бесконечные проповеди о здоровом питании. Из всех овощей я любила только цветную капусту, и Гэй улыбалась, глядя, как я за обе щеки уплетаю соцветия вприкуску с сухарями или сырным соусом. Хотя Кортеры обожали салаты из трех или более ингредиентов, для меня Гэй ставила тарелку с салатом айсберг без заправки. Я терпеть не могла, когда еду поливали соусом или наваливали в тарелку все подряд, и Гэй подавала мне мясо и овощи раздельно.
Она настаивала, чтобы я пробовала – и порой не один раз – приготовленное блюдо, прежде чем просить что-нибудь другое. Но чаще всего она только пожимала плечами, и я готовила себе быстрорастворимую лапшу, макароны с сыром, горячий бутерброд или разогревала суповые консервы.
На обед Гэй разогрела курицу, оставшуюся от ужина.
– А в приюте нас никогда не кормили остатками.
– Тогда поищи себе что-нибудь другое, – откликнулась она.
Пошарив в кладовке, я вышла, любовно держа в руках пакет чипсов.
– Это же пустые калории! – в отчаянии охнула Гэй.
Я демонстративно зашуршала пакетом и медленно потянула его за края. Должно быть, я перегнула палку: пакет разорвался, и Гэй тотчас же сурово сказала:
– Немедленно положи обратно!
– Сделать тебе горячий бутерброд с сыром? – спросил Фил.
– Спрашиваешь! Помираю с голоду! Пять штук, пожалуйста.
– Пять! – взорвалась Гэй и запальчиво добавила: – Хватит и двух, а потом поешь салат или фрукты. И если этого будет мало, тогда возьмешь добавки.
– Чего уж там, сделаю и пять, лишь бы она поела, – ответил Фил.
– Пять бутербродов – не многовато ли? Она их попросту не съест.
– Значит, научится умеренности, – подытожил Фил.
Я слопала три бутерброда и громко рыгнула в знак победы. Затем упала на диван перед телевизором. Кипя от злости, Гэй принялась наводить порядок.
Уйдя на кухню, она шептала Филу:
– Ей надо привить вкус к здоровой еде. И научить себя контролировать.
– А кто тут себя не контролировал? – возразил он.
– Ты не поддержал меня, вот она и добилась своего.
– Она давно уже не контролирует собственную жизнь. Теперь у нее начинает получаться. Разве не здорово?
– Ты не видишь разницы между самоконтролем и манипуляциями, – огрызнулась Гэй и, громко топая, поднялась к себе.
Фил присел рядом со мной. Я положила ноги ему на колени в ожидании массажа стоп. Приятно было знать, что он – за меня.
После поездки в Новую Англию я попросилась переехать к Кортерам насовсем.
– Помнишь, что я сказала тебе про график посещений? – напомнила мне мисс Бет Лорд.
– Но в школе, куда я сейчас хожу, меня ничему не учат.
– Возникли проблемы, – пришлось признаться мисс Бет. – Кое-какие бумаги еще не готовы.
Я пожаловалась Гэй:
– У меня скоро день рождения, а из-за каких-то бумажных проволочек я не смогу праздновать со своей новой семьей.
Гэй позвонила Мэри Миллер.
– У нас есть договор с органами опеки, – сказала она, – мы можем принять Эшли на воспитание, пока все не утрясется.
Мэри Миллер план понравился, однако в органах опеки не оказалось сотрудников, которые могли бы приезжать к Кортерам с проверкой. Тогда мисс Бет, которая часто наведывалась к матери в округ Ситрэс, вызвалась побыть проверяющей.
Последний день в приюте выпал на Хеллоуин. Чтобы составить Люку компанию, я снова отправилась в студенческий городок с остальными приютскими. На следующий день за мной заехал Фил. Собрав все свои вещи до единой, я попрощалась с Сабриной и с остальными и направилась к выходу.
– Не уезжай, – заныл Люк, волочась за мной по пятам.
– Ты поедешь к Хадсонам, – напомнила я. – Скоро приедут и за тобой. – Он схватил меня за руку. – Ну же, Люк, пусти, мне пора.
Но Люк уже вцепился в меня хваткой осьминога: стоило мне расцепить его руки, как он обвивал меня ногами, и так без конца.
Наконец, когда его оттащили, Люк отвернулся и принялся яростно пинать стену. Фил поспешно повел меня к машине. Где-то вдалеке кричал Люк: «Не трогай меня! Оставь меня в покое!»
Гэй помогла мне разложить вещи. Достав из сумки мою школьную форму, она сказала:
– Надо купить тебе больше одежды, ведь в новой школе форму не носят.
– А можно новые кроссовки?
– Можно, – разрешила Гэй, – только после примерки.
Пришлось согласиться, но я по-прежнему закрывалась от нее в примерочной.
Фил попросил меня похвастаться обновками.
– Что мне надеть в первый день школы?
– Комбинезон? – предложил он.
– Отличная мысль, – кивнула я, повесив на спинку кровати комбинезон и розовую футболку с ярким узором.
Вечером Кортеры пришли пожелать мне спокойной ночи.
– Мы обычно целуем своих детей перед сном. Ты не против?
– Нет, – ответила я, – но я не собираюсь целовать вас в ответ.
– Ну и ладно, – сказал он, легонько целуя меня в лоб, – может, ты когда-нибудь передумаешь.
Фил вышел из комнаты. Гэй села на краешек кровати и погладила меня по голове.
– Тебе не обязательно нас любить, – сказала она. Я лежала, уткнувшись лицом в подушку, но ловила каждое ее слово. – И я тоже не буду утверждать, что люблю тебя: ведь я еще плохо тебя знаю. Ты мне очень нравишься, и я хочу, чтобы ты осталась у нас навсегда. Чтобы полюбить друг друга, нужно через многое пройти вместе. Любовь уже пустила корни, но еще не расцвела. – Ее прямота меня поразила. Гэй глубоко вздохнула и продолжала: – Как бы мы ни уверяли, что не предадим тебя, ты пока нам не веришь. Ты убедишься в этом со временем.
Она пригладила мне волосы и встала. Скрипнули пружины матраца. Полуобернувшись, я увидела, как Гэй стоит надо мной, и впервые подумала о ней не как о посторонней, а как о заступнице.
– Эшли, когда скажу, что люблю тебя – наверное, очень скоро, – можешь быть уверена: я говорю это от всего сердца. Спокойной ночи, лапочка.
И она вышла из комнаты.
Утром в первый день школы Фил протянул мне коробку для завтрака с бутербродами с сыром и солеными огурцами.
– Чтобы ты не умерла с голоду…
– Я никогда не брала с собой бутерброды в школу.
Это правда: у меня даже коробки для завтраков не водилось.
Фил протянул мне два доллара.
– Вот, возьми, на случай, если захочешь что-нибудь купить. Потом решишь, будешь брать еду с собой или питаться в школьной столовой.
Фил работал недалеко от школы и предложил подвозить меня на учебу.
– Чтобы успеть на школьный автобус, придется вставать на час раньше. Кроме того, ребята там довольно нахальные.
– Это точно! – поддакнула я и рассказала, как однажды один из приютских так разошелся, что водителю пришлось вызвать полицию.
В школе Фил заполнил регистрационные формы и разговорился со знакомым методистом. Тут он заметил, что я вся дрожу.
– Все будет хорошо, лапочка, но если что – я тут же примчусь.
Ко мне подошла какая-то девочка.
– Меня зовут Грейс Морроу, – сказала она. – Пойдем, я тебя отведу в класс мисс Мак. – Я поплелась за ней, стараясь не отставать. В глазах рябило. – Сегодня там будут все шестиклассники.
В коридоре толпилось столько народу, что я едва не потеряла Грейс из виду. Наконец она остановилась у двери и жестом пригласила меня войти.