— Она что, твоя родственница?
— Нет, но она лучше всех моих родственников.
— Продолжай.
— Я работала неполный рабочий день в цветочном магазине и ходила на вечерние занятия в колледж. Она присматривала за Эйданом. Я жила у нее семь лет, пока не нашла хорошую работу и не заработала достаточно денег, чтобы снимать свое жилье.
Глаза Райли удивленно округлились.
— И твои родители даже не пытались найти тебя?
— Никогда.
— И ты не связывалась с ними?
— Нет. Я изменила имя, так что они вряд ли бы нашли меня.
Райли открыл от удивления рот.
— Черт, Кэт. Похоже, ты была серьезно настроена.
Кэт все еще не смотрела на него.
— Точно.
Райли покачал головой:
— А как же я? Ты когда-нибудь рассказывала обо мне сыну?
Их взгляды, наконец, встретились, Райли заметил, что за ее упрямством что-то скрывается.
— Я сказала ему, что не знаю, кто был его отцом. Я сделала это, чтобы защитить его.
От ее слов он почувствовал горькую обиду. Все это время она так глубоко заблуждалась!
— Бог мой, от чего ты хотела защитить его? От его истории? Его семьи? От того, чтобы его любили?
— Ты бросил меня, вот я и ушла. — Она с трудом сглотнула. — А может, ты хочешь предъявить мне иск?
Он моргнул в замешательстве:
— Не понял?
— Ну, — Кэт посмотрела на свои руки, потом снова взглянула в его глаза, — на стройплощадке ты сказал мне, что твой адвокат…
Райли засмеялся и поставил бокал на соседний столик.
— Кэт, милая, самый лучший адвокат в мире не отспорит мне душевное спокойствие во всем этом беспорядке.
— Хорошо. — Кэт выпрямилась.
— Я хочу, чтобы ты вернула мне то, что украла: двадцать лет жизни, все те годы, пока мой сын превращался из малыша в ребенка, потом в молодого мужчину. Адвокат мне не поможет.
Взгляд Кэт по-прежнему был твердым, но подбородок задрожал.
— Я сделала то, что должна была сделать, Райли. — Кэт прошла в спальню, и Райли увидел краешек огромной кровати, когда следил за ее движениями. Ему так хотелось опрокинуть Кэт на этот матрас и насыщаться ею со всей страстью.
Он все еще любил ее. После того как она разрушила его жизнь, он все еще любил ее. Как только он увидел ее, что-то внутри его щелкнуло, и он снова почувствовал то, что чувствовал в шестнадцать, снова был полон страсти и желаний. В это было трудно поверить, но он терял самообладание! Он так сильно хотел Кэт. Он оттаял. К нему снова вернулась жизнь. Кэт подошла к нему.
— Я взяла с собой только один снимок. Это в школе. Можешь оставить его себе. Я написала на обороте его номер телефона. Потом могу послать тебе еще фотографий.
Райли бережно взял фото размером с бумажник, боясь смотреть на изображение. Когда его глаза схватили образ на фото, он почувствовал, будто от него отделился весь мир, оставив только сердцевину его души — подросток в неудобном костюме и галстуке, со слишком длинными темными вьющимися волосами и смышлеными глазами. Если бы Райли не знал всего, он бы решил, что он похож на Мэтта в юности.
— Боже, — прошептал Райли. — Это и, правда, мой мальчик?
— До сегодняшнего дня я и не подозревала, как он похож на тебя. — Голос Кэт звучал словно издалека. — Должна сказать тебе, что едва увидела тебя на стройплощадке…
Райли больше не мог выносить этого, он опустил голову и всхлипнул. Кэт бросилась к нему и прикоснулась к его колену.
— Прости меня, Райли.
Он посмотрел на нее, ему было все равно, что она видит его в таком состоянии.
— Ты могла сообщить мне. — Слеза скатилась по его щеке. — Ты предала меня. Кто вернет мне двадцать лет, которые я мог провести с тобой?
Глаза Кэт расширились.
— К черту! — Райли поднялся. Он выбрал не самое подходящее время для обвинений и выискивания причин.
Райли еще раз взглянул на лицо своего сына, положил фото в карман брюк и сделал то, что должен был сделать: помог Кэт подняться и взял за плечи.
— Черт тебя побери, Кэт. — Он прижался к ней губами.
В его движениях было столько жадности, что она вскрикнула от неожиданности, но уступила. Несколько секунд они не могли оторваться друг от друга, их слезы смешались, и комнату огласили стоны.
Кэт удалось передохнуть.
— Я ненавижу тебя за то, что ты меня бросил!
— А я ненавижу тебя за то, что ты скрывала от меня правду двадцать лет! Как ты могла так поступить?
Их губы снова слились. Руки Кэт нащупали пуговицы его рубашки, потом она попыталась расстегнуть его брюки. Его руки жадно блуждали по ее телу. Кэт застонала, как только его пальцы коснулись ее груди.
— Я так люблю тебя, — прошептала Кэт.
— Я тоже тебя люблю.
— Ты был всей моей жизнью.
— А ты — моей.
— Я не уверена, что мне следует делать это.
— Знаю, что не следует.
Райли поднял ее на руки и бережно понес в спальню. Там он положил ее на кровать и снял оставшуюся одежду.
— Я чертовски зол на тебя, — сказал он.
— А я тебя ненавижу! До сих пор ненавижу! Мне было так одиноко! Мне так хотелось обнять тебя! Почему ты не поехал за нами? Почему ты не смог нас найти?
Райли подтянулся поближе к ней и поцеловал. Он старался этим поцелуем унять ее боль, исцелить ее, сделать так, чтобы хотя бы на миг она забыла обо всем.
Кэт смогла прошептать:
— Пожалуйста, Райли. Не разбивай мне сердце во второй раз. Я так этого боюсь.
— Никогда. — Он поцеловал ее в шею.
— Мы совершаем ошибку. — Она задохнулась от наслаждения, когда его язык коснулся ее сосков. — Это будет слишком больно,
Райли приподнялся над ней, она взглянула в его лицо.
— Сделай это, — прошептала она. — Я умру, если не почувствую тебя.
Именно это он и хотел услышать. Одним сильным движением он воплотил в жизнь ее мольбы. Пламя наслаждения обожгло его болью, и он понял, что эта женщина и их сын стали его жизнью. Эта женщина предназначена ему судьбой.
Они не выключили свет. Райли не хотел терять ни одной драгоценной секунды удовольствия. Они снова вместе — и на этот раз это были не фантазии. Через секс и любовь они снова обрели смысл жизни.
Райли натянул синие боксеры в светлую полоску, брюки из хлопчатобумажного твида и застегнул ширинку. Надев рубашку, он сунул ноги в легкие мокасины и в замешательстве уставился на носок в руке, но потом спрятал его в карман. Кэт увидела, что он прицепил телефон и органайзер к поясу. Даже со всеми этими идиотскими штучками двадцать первого века Райли выглядел сексуально для Западной Виргинии — ну или для любого другого штата.
Кэт вздохнула и тут же поерзала на кровати, чтобы Райли подумал, что она вздыхает во сне.
Райли замер. В тот же момент она почувствовала, как он взбирается на кровать.
Он прошептал ей на ушко:
— Меня вызвали три минуты назад. — Он нежно поцеловал ее в щеку. Это было так трогательно и неожиданно для Кэт. Она чуть не обняла его за шею, когда он добавил: — Мне надо идти. Поговорим позже.
Он вышел из номера. Кэт рассеянно осмотрела комнату: как внезапно закончились сладкие мгновения с Райли! Она зевнула, потянулась и вдруг нащупала пропавший носок. Она покрутила его в руках и вдруг почувствовала себя очень одинокой. Упав на подушку, Кэт уставилась в потолок. Она могла получить диплом о среднем образовании или получить докторскую степень, но результат всегда один — мужчины используют тебя, оскорбляют, сосут из тебя все соки или продают через Интернет драгоценности твоей бабушки и никогда не делают того, чего ты от них ждешь. Вирджил Кавано и Райли Боланд были ее первыми учителями. И она хорошо усвоила их уроки. И вот она здесь. Ей тридцать семь, и она сидит в гостиничной кровати с носком в руках.
* * *
— Это унижение. Семь утра, а он только что явился? Да он даже не потрудился полностью одеться! Боже мой, Мэдди! Ты все испортила!
Ответа не последовало, и Кэрри возопила:
— Мэдлин, ты здесь?!
— Я готовлю клюквенно-апельсиновые кексы, я сейчас приду к тебе.
Кэрри чуть не задохнулась от негодования:
— Кексы? Тебя волнуют какие-то дурацкие кексы? Я говорю тебе, что мой мужчина, мой жених, Мэдлин, провел ночь в комнате другой женщины, а ты беспокоишься о кексах?
Последовала какая-то возня на кухне, потом Мэдлин кашлянула.
— Только не говори, что ты еще там. Ты что, ночевала в машине? Если это так, то у тебя навязчивая идея!
— Да какая разница! Я бы ночевала в палатке на Северном полюсе, если бы меня попросил Райли!
— О, Кэрри. — Голос Мэдлин тонул в бряцании тарелок о ракойину. — Не люблю указывать на это, но если быть точным, Райли тебе не жених. Уже около года. И он не просил тебя ночевать в машине. Кстати, тебе не пора на работу?
Кэрри не могла поверить своим ушам. И это после всего, что она сделала для этой женщины? Судя по всему, Мэдлин Боумэн вскружило от успехов голову, и она просто зазналась! Кэрри перебросила трубку к другому уху и спросила притворно сладким голосом:
— А что у нас с Мэттом?
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, ты наслаждаешься свиданием с самым горячим мужчиной после Райли? И как продвигается твой бизнес? Не забыла, кто помог тебе уладить с ним проблемы?
— Подожди секунду.
Кэрри услышала шелест, потом хлопанье дверей, потом наступила тишина. Наконец, Мэдлин прошептала:
— Боже мой, Кэрри! Я не собираюсь здесь никого останавливать! И тем более удерживать Райли оттого, что он хочет сделать. Он взрослый мужчина, а я хозяйка отеля, а не тюремный надзиратель!
Кэрри закатила глаза и попросила у неба терпения. Она уже начала жалеть, что последний год проводила в этом отеле регулярные конференции и симпозиумы.
— И еще кое-что. Я знаю, что ты подбадривала Мэтта пригласить меня на свидание после развода. Но это не ты познакомила нас, это сделали наши мамы, когда мы копались в песочнице и были малышами!
Кэрри посмотрела сквозь ветровое стекло на прелестные, искусно построенные еще до Великой депрессии домики, когда работа в угольных шахтах шла полным ходом. Восхитительно, что владельцы так старательно и дотошно реставрировали свои дома и следили за дворами.
— И еще. Мэтт уже месяц не приглашал меня на свидание. У него продвижение по службе.
— Это плохо. — Кэрри начинала уставать от этого разговора. — Где ты сейчас, Мэдлин?
— В кладовой. Пара, которая остановилась в полулюксе, уже в столовой и поджидают меня с завтраком, словно гиены. Я не хочу, чтобы они услышали меня.
— Я поняла.
— Мы можем закончить разговор позднее?
Кэрри открыла рот от того, что она увидела.
Ее дыхание участилось. Невероятно! Мисс Аморальность только что выскочила из передней двери «Черри-Хилл», одета в черные штаны для занятий йогой, в элегантную маленькую куртку, а на губах играет улыбка женщины, которая провела ночь явно не в одиночестве. Это была Кэт Кавано, точно. Кэрри видела фото этой юной развратницы в фотоальбоме Райли. Она, должно быть, купается в деньгах.
— Кэрри?
— Что?
— Мне надо идти.
— Я говорила тебе, что организовала региональную конференцию по здоровью весной? Я планирую представить результаты моей учебы и местную клинику.
— Правда?
— Да.
— Здорово. Я поговорю с тобой позже…
— Как обычно, ты не видишь картинки целиком. Конференция займет целую неделю. — Кэрри говорила по телефону и смотрела, как Кэт Кавано завернула за угол. Она была очаровательна. У нее были прекрасная фигура и замечательная стрижка. Кэрри ненавидела ее. Она хотела, чтобы Кэт умерла.
— Целую неделю?
— Все комнаты в твоем отеле будут заняты. — Кэрри позволила своей ходячей цели пройти полквартала по Мэйн-стрит, потом поехала за ней, уверенная в том, что останется незамеченной. — Я приглашу лекторов со всего Восточного побережья. Ты наладишь нужные контакты.
Кэрри проверила часы. Ей нужно позвонить Элис и сообщить, что она будет после ленча и им нужно будет обсудить возможность печати некоторых ее исследований.
— Хорошо, Кэрри, — обреченно сказала Мэдлин. — Чего ты хочешь?
— Немного поддержки. Мне нужно так мало, почти ничего.
Кэт куталась в куртку, чтобы согреть руки. Она уже забыла, как холодно бывает осенним утром в горах.
Она шла и смотрела на главную улицу Персуэйшн, и места эти казались ей знакомыми и непривычными одновременно. Большая часть жизни Кэт прошла в двух местах — в этом маленьком городке в Аппалачах и в рабочем районе Балтимора. Однажды она провела отпуск с Филлис и Эйданом в Оушен-Сити и один раз поехала на выходные с Нолой в тысяча девятьсот девяносто первом году в Виргиния-Бич, где Нола встретила мужчину, который стал ее первым мужем.
Кэт поежилась и отметила перемены, которые произошли с ее родным городом. Оказалось, что некоторые магазины снесли, но то, что осталось, впечатлило ее. Старый кинотеатр «Риальто» все еще работал, показывал боевики и романтические комедии. Маленькие хозяйственные магазинчики процветали и теперь называли себя долларовыми магазинами [6]. Здесь были кофейни и книжные магазины, аптеки и страховые компании, школы йоги и фитнеса.
Она смотрела в зеркальные витрины, вспоминая дни, когда мать приводила ее сюда. Однажды они купили здесь красную шерстяную куртку с черным вельветовым отложным воротничком, которую Кэт носила с третьего по пятый класс. Она любила эту куртку не столько за ее стиль — куртка была безумно старомодна, — а потому, что она была куплена в один из тех дней, когда они с матерью проводили все время вместе и все внимание матери было приковано только к ней.
Кэт, увлекшись воспоминаниями, закрыла глаза, — ее пронзила боль утраты. Сегодня — первый день, когда она проснулась и поняла, что уже точно никогда не увидит свою маму.
Кэт оглянулась на звук смеха. К ней подходили девочки из колледжа, все с прямыми волосами, с пробором посередине, они шли с дерзким видом и с высоко поднятыми головами. Кэт улыбнулась им.
— Доброе утро, — сказала она.
— Доброе утро!