— Мы должны осадить Лауртан, — сказала она, когда тело лорда Тесора с вспоротым животом, освободили от оков, — Райт на это рассчитывает. Он бросит все силы, чтобы разбить нас у его стен.
— Хочешь воевать с ним? — удивился Эдмунд. — Против его армии? Против некоторых правдолюбов из совета, которые готовы уступить престол двухлетнему младенцу и передать власть Райту? Тогда, когда люди Тесора за ночь перерезали больше половины наших сторонников? У нас не хватит денег, чтобы заткнуть всем глотки, мама, или купить их преданность! Нам не собрать даже трети войска, чтобы отбить Лауртан.
Королева взяла сына под руку, снисходительно похлопав ладонью по его запястью.
— Милый мой, Райт сам сдаст нам крепость… когда его девчонка окажется у нас, — Генриетта взглянула в напуганные глаза сына, — когда она окажется в твоей власти, мой дорогой. Когда будет под тобой биться в истерике… Ты ведь хочешь заполучить то, что принадлежит твоему братцу?
Эдмунд долгое время смотрел матери в глаза, затем усмехнулся.
— Удивляюсь, что в тебе нет ни капли крови Виндоров, — хмыкнул он.
— Я полагаюсь на здравый смысл. Джина эль-Берссо, если она и вправду вскружила Райту голову, станет нашим шансом на корону.
Эдмунд бросил прощальный взгляд на бездыханное тело лорда Тесора, подавив приступ тошноты. Вынул платок, отер лоб.
— А что с де Хогом? Что будет с ним?
Генриетта повлекла сына к выходу, поджав тонкие губы.
— А что с ним? Надо ведь чем-то жертвовать. Кроме того, ты прав — слишком долго я ставила свои интересы превыше твоих. С этого дня все будет по-другому, мой юный король, — она улыбнулась, совершенно неумело, скупо. — Но старшему лорду де Хогу мы об этом не скажем. Пусть старик считает, что мы осадим крепость ради его сына. Так он проявит больше рвения.
Они поднялись по узкой, крутой лестнице. На выходе королеву уже ждала делегация из советников и вассалов, убежденных в том, что власть должна остаться в руках Генриетты, или, быть может, опасающихся хладнокровного и никогда не отступающего Райта. Если только он придет к власти, существование богатых домов Хегея претерпит значительные изменения, не в лучшую сторону.
— Ваше величество, — произнес один из мужчин, лорд Шарез, присоединяясь к свите королевы и вставая по ее правую руку.
Движением веера Генриетта продемонстрировала, что позволяет ему говорить.
— Сегодня вечером сюда прибудет мой брат во главе четырех сотен воинов.
— О, ваша преданность будет вознаграждена, милорд, — привычно и почти без эмоций отозвалась Генриетта.
Она слишком устала, чтобы радоваться этим крупицам помощи и услужливости мужчин, стелящихся у ног. Всем им нужно только одно: урвать солидный кусок власти. Сейчас они ставят на победу Эдмунда, щедро предлагая свои услуги, но стоит положению принца пошатнуться, они отвернутся без сожаления. В мире дворцовых кулуаров это было непреложной истиной.
— Ради вас, моя королева, я поведу в бой любое войско…
Сколько лести и бессмысленных пустых клятв. Генриетта лишь на секунду позволила эмоциям взять вверх, язвительно усмехнувшись. Если бы она была способна на чувства, то непременно сравнила бы Шареза с юным де Хогом. Однако первый никогда бы не выиграл в этом сравнении. Атер де Хог был единственным светлым воспоминанием в ее жизни.
— Я слышала о ваших победах на войне, милорд. Кажется, вы служили под командованием Райта Берингера? — она намеренно вспомнила об этом, чтобы охладить пыл Шареза. Правда, мужчина даже не смутился.
— Это было шесть лет назад, — отозвался он, все еще идя рядом, — я тогда лишился руки, ваше величество.
— Говорят, эта история была весьма печальна, — заметила Генриетта отстраненно.
— Лорд Берингер иной раз вершил правосудие над своими солдатами прямо на поле сражения, — невесело усмехнулся Шарез, будто погрузившись в воспоминания, — и, по его мнению, лишить меня руки было очень гуманно.
Конечно, сиятельный лорд позабыл сказать, что пытался бежать в родовое имение своего батюшки, когда Берингер его настиг. Вместо казни, которая применялась ко всем дезертирам без исключения, Райт лишь отрубил ему кисть, ибо неприкосновенный Шарез был сыном королевского советника.
Генриетта ненавидела трусов, но сейчас она была готова признать, что воспользуется любой помощью. Положение вещей таково, что выбирать не приходится.
— Райт чудовище, вам следовало об этом знать, — сказал принц, шагающий по другую руку от матери, — и радоваться тому, что вы остались живы.
— Конечно, я рад. Моя жизнь еще может послужить вам.
Королева нахмурилась, устав слушать бесполезный треп. Ей нужны не заверения, а действия. Ей нужно бездыханное тело Берингера!
— Это не должно обсуждаться в спешке, милорд, — вымолвила она, — нам нужно собрать совет. Мой сын, как настоящий король Хегея, рожденный в законном браке, должен присутствовать на нем.
Дойдя до своих покоев, Генриетта развернулась к сопровождающим:
— Но для начала я хочу поговорить с лордом эль-Берссо. Он уже во дворце, как я слышала? Надеюсь, он в подобающем состоянии?
Тот час посыпались заверения в том, что с лордом эль-Берссо обращались, как следует и даже лучше.
— Немедленно сопроводите ко мне, — с этими словами она кивнула лордам, сыну и скрылась за дверьми покоев.
Как только хлопнули двери, Генриетта медленно стянула с головы парик, поймав в зеркале свое отражение. Атер говорил, что она красива, но сейчас из зеркала глядела холодная, бледная женщина со страшно заостренными чертами лица. Придерживаясь рукой за косяк, она вошла в приемную, села на диван. Пока ждала камеристку, едва сдерживала приступ истерики.
— Ваше величество, — показалась камеристка, присев в глубокий реверанс, и вопросительно посмотрела на королеву.
Выждав минуту, чтобы голос перестал дрожать, Генриетта произнесла коротко:
— Другое платье.
— Сию минуту, ваше величество.
Камеристка удалилась, а королева ощутила, что стены пустой комнаты подогревают и без того раскаленный воздух.
«Что будет если Райт победит? — вдруг кольнуло в сердце. — Он ведь никогда не проигрывал?»
— Ваше величество, все готово, — снова раздался голос камеристки.
Генриетта поднялась, стараясь выглядеть невозмутимо, подошла к большому напольному зеркалу. Фрейлины и служанки, которые ожидали в примерочной, засуетились.
— …и больше румян на лицо, — приказала королева, поворачивая голову и разглядывая себя, — я сегодня слишком бледна.
Что ж, в бой нужно идти при полном параде.
Критично оценив результат работы своих приближенных, королева удовлетворенно хмыкнула. А затем маска безразличия снова сковала черты ее аристократического лица. Женщина потянулась за веером, сжала его в руке.
— Приведите сюда лорда де Хога!
Чинно расположившись на диване, Генриетта дождалась, когда в покои войдет старый лорд. Он поклонился и, повинуясь жесту королевы, опустился в глубокое кресло напротив.
— Я всегда ценила вас, милорд, и все то, что вы делали ради Хегея и моей семьи. Вы, как никто другой, знаете, как неопытен мой сын в вопросах политики, — она старалась говорить медленно, чуть затягивая слова, поигрывая веером, — я хочу, чтобы вы стали для него человеком, на которого он сможет положиться в вопросах управления государством, — она улыбнулась, заметив, как раскраснелись щеки старого лорда, — вы примите назначение нового советника Эдмунда? Его правой руки?
Лорд де Хог почтительно склонил голову.
И этого оказалось достаточно, чтобы купить его доверие. В роли первого советника де Хог не поскупится бросить все силы, чтобы отстоять власть и жизнь сына.
— Нам нужно две тысячи человек, милорд, — елейно произнесла королева, — мы осадим Лауртан, и выиграем не пролив ни капли крови. Но без войска мне нечего делать в окрестностях замка Берингера, если только я не хочу лишиться головы.
— Я найду людей.
— Этих слов я и ждала от вас, славный лорд, — восторжествовала Генриетта, — мой сын должен повести их. Он вернется, как победитель, и будет коронован.
— Не сомневаюсь, что это так, ваше величество.
Всего один шаг до победы. Генриетта раскрыла веер, мечтательно откинувшись на спинку дивана, и тихо рассмеялась.
ГЛАВА 19
Восход был прекрасен.
Красные всполохи прорезали темное небо, легли на верхушки сонных деревьев. Ветер стих, растворяя в себе отголоски прохладной летней ночи. Мироздание сдвинулось, давая жизнь новому дню.
Райт внимательно смотрел в сердцевину горизонта, лаская плечико спящей девушки. Достаточно лишь сжимать ее в объятиях, слышать биение ее сердца, чтобы быть абсолютно счастливым. Такая маленькая, нежная и беззащитная… ее тонкие пальчики крепко вцепились в его куртку, словно боясь отпустить.
Райт запрокинул голову, касаясь затылком стены, сладко зажмурился. Какая это мука и какое блаженство — быть рядом, но быть далеко.
Раскаленное до красна светило показалось над горизонтом.
— Милая, посмотри, как красиво, — произнес мужчина, снова устремляя взгляд вперед.
Он уже давно был равнодушен ко всему, что его окружало. Но сейчас он хотел увидеть в глазах своей женщины восторг. Хотел отчаянно, чтобы она улыбалась.
— Милая? — погладил по волосам.
Девушка приподнялась, скидывая одеяло.
— Мы спали на крыше? — пролепетала она, оглядываясь. — Прямо здесь?
Растрепанная, точно воробышек, беззащитная и хрупкая, она была для Берингера глотком жизни, новой… счастливой.
— Прямо здесь на глазах у стражи, — кивнул он. — Это была самая чудесная ночь в моей жизни, Джина. А теперь посмотри, какой сегодня восход.
Она не обернулась, чтобы посмотреть, как красив Лауртан в алых лучах восходящего солнца, а приподнялась, мягко положила ладонь на грудь мужчины, приблизилась и поцеловала его сомкнутые, твердые губы.
Удивительно, как легко этой юной женщине удавалось завести его до предела. Одно лишь прикосновение — добровольное, податливое, нежное — и все мысли улетучились, воспламенив опасные желания.
Райт поддался вперед, его губы нетерпеливо прижались к ее рту. Ладони обхватили тонкую талию, притягивая ближе, вплотную…
Первые лучи солнца зарылись в ее волосы, скользнули по щеке. Райт отстранился, пытаясь устоять против искушения, коснулся ее подбородка, рассматривая раскрасневшееся лицо с чуть подрагивающими приоткрытыми губами.
— Ты выйдешь за меня, Джина?
— Милорд…
— Ответь, милая, под этим небом, на рассвете нового дня. Скажи, что станешь моей.
Солнце вспыхнуло над горизонтом, и девушка ответила:
— Я стану вашей женой, — «как только вы разведетесь, — хотелось добавить ей, но мужчина жадно прильнул к ее губам».
* * *
Никогда еще мне не было так хорошо.
Джина эль-Берссо, деревенская леди, млела от прикосновений мужчины. Какой позор и… какое блаженство.
— Всадники! — я дернулась из объятий Райта, но он не пустил. Вместо этого поднялся сам, подошел к зубчатой стене, положив на нее локоть.
— Милорд! — раздалось через секунду. Кто-то из стражи заметил регента на стене. — Знаменосец лорда Деквуда!
— Впустить! — крикнул Райт, нахмурившись и внимательно наблюдая за вереницей всадников.
Сейчас он думал о чем-то важном, а я смотрела на него — на сильного, высокого, широкоплечего мужчину с непокорными черными волосами и цепким умным взглядом. Полагаю, не было в этом мире человека сильнее Райта Берингера.
— Мой лорд, — поднялась я, и Райт обернулся, взглянув на меня снисходительно.
— Твой, Джина, только твой, — усмехнулся он, протягивая мне руку.
Да, это был тот самый характерный жест, означающий «иди ко мне!», и на сей раз я была счастлива выполнить это немое требование покорно, не проронив ни слова.
Он поцеловал меня и, крепко держа за руку, повел в дом.
— Этот человек привез моего отца? — спросила я, когда мы быстро шли по коридору.
Райт молчал довольно долго, прежде чем ответить:
— Нет, милая, не сегодня.
Он довел меня до покоев, жарко поцеловал.
— Я сейчас буду немного занят, — сообщил, сквозь легкую улыбку, — но потом вернусь…
— Я буду ждать.
Не думала, что это простое обещание заставит сиять его темные глаза. Он улыбнулся краешком губ.
— До встречи, милая.
Вскоре его твердые шаги потонули в тишине коридора.
Стоило расстаться с этим человеком, как я почувствовала себя чудовищно одинокой и несчастной. Никогда, никогда не хочу расставаться с ним.
Правда, иногда одиночество неплохо вставляет «на место» мозги. Если и допустить мысль, что Райт мне нравится — да чего уж там, я бесповоротно и сильно в него влюбилась — то к этому нужно отнестись с большой аккуратностью. До моей чести ни при дворе, ни даже в Хоупсе давно нет дела, могу распорядиться ею как угодно, оставить при себе или подарить Райту, неважно. Гораздо интереснее, на мой взгляд, то, что происходит в Хегее. А грядущее готовит нам только неприятности.
Райт решил посадить на трон своего младшего брата, Уилла, которого тщательно оберегают. И затевалось все это не для того, чтобы насолить Эдмунду, а для того, чтобы престол принадлежал достойнейшему из мужчин Хегея. Регент будет править до совершеннолетия Уильяма, который обязан вырасти настоящим королем. И, зная Райта, у малыша просто нет выбора.
Я прошагала в комнату и замерла.
— Лорд Девилль? — протянула растерянно. — Что вы здесь делаете?
В такую рань несусветную? В комнате девицы?
Мужчина сидел за столом, перед ним лежала распахнутая книга и огарок свечи. Сидел он долго, вероятно.
— Нам нужно поговорить леди эль-Берссо. О вашем отце.
Холод бросился к горлу, но я даже вида не подала. Спокойно села в кресло, не сводя с Девилля взгляда.
— Что с ним?
— Он жив, — собеседник небрежно захлопнул книгу, облокотился на спинку стула, наблюдая за мной сквозь полуопущенные веки. — Но от вас зависит надолго ли.
Мой отец предал меня, продав епископу. Но ничего так сильно не пугало меня, как его возможная гибель.
Верно истолковав мое молчание, Девилль снизошел до объяснений:
— Ваш отец в руках королевы и принца Эдмунда. И он умрет, если вы не выполните их условия. Если вы этого не сделаете, а расскажите о нашем разговоре Райту, меня, конечно, убьют, вы останетесь в полной безопасности, но всю жизнь будете помнить об этом решении.
— Что им нужно?
— Сегодня вечером войско королевы осадит крепость. Вам нужно будет покинуть Лауртан, и я помогу вам в этом. Снаружи вас будут ждать.
Челюсти свело от напряжения, а горло сдавил спазм. Я должна буду пойти на это? Сбежать? Но зачем?
— Меня убьют? — спросила дрогнувшим голосом.
— Нет, леди, можете не беспокоиться. С вами будут обходиться очень хорошо. Я бы сказал, по-королевски…
— Зачем я им нужна?
Девилль мрачно улыбнулся, устало потер виски.
— Райт никогда не пойдет против Эдмунда, зная, что вас держат в заложниках, он сложит оружие и выдаст Уильяма.
— Он этого не сделает!
— О, леди Джина, — рассмеялся Девилль, — вы не знаете, на что он готов пойти ради вас. И вы даже не видите очевидного: лорд Берингер давно потерял голову от страсти.
— Слишком много они ставят на эту страсть, — выпалила я.
— А разве им остается что-то еще? Райт собирает силы, и рано или поздно возьмет дворец и престол Хегея. Он сможет это сделать, поверьте. На его стороне сила, смелость и решительность. Но, увы, он только сын рабыни, а я не могу позволить одному из сакрийцев занять трон.
— Этим вы оправдываете себя?
Мужчина усмехнулся, понимающе взглянул на меня.
— Я утешаю себя тем, что Эдмунд подвержен чужому влиянию, и пусть лучше это влияние будет вашим.
— Хотите, чтобы я взяла на себя ответственность за будущее королевства ради отца, который меня предал?
Девилль задумчиво перебирал пальцами.
— Да. И если вы не такая, как все те стервятники и змеи, которые окружают вас, вы возьмете на себя такую ответственность. При этом королева и Эдмунд могут гарантировать, что Райту сохранят жизнь. Его отстранят от командования, и отправят в самую темную глушь, но он останется жив.