Это было в разы лучше холодного душа. Семнадцатилетняя девчонка только что уделала взрослого мужчину. Берингер нервно потянулся к портсигару.
— Помолчи, Джина, — прорычал он, — хотя бы секунду.
— Вы ее любили?
— Черт… — он быстро закурил, сделал несколько глубоких затяжек. — Это тоже не из-за праздного любопытства?
Кровь бурлит в венах, заставляя Райта искренне презирать нахалку, но, тем не менее, эта девица необходима ему. Именно сейчас. Рядом. В опасной близости.
— Какое отношение имеет моя личная жизнь к твоим проблемам? — придал он голосу призрачного спокойствия.
— Эдмунд хочет, чтобы… — начала она довольно резко, но осеклась.
И так всегда.
— Говори, Джина, я уже на взводе.
— Он хочет, чтобы я… чтобы вы… мы…
Она жует слова, не поднимая головы. А его бесят все эти «мы, вы, я», которые она произносит своим маленьким аккуратным и безумно чувственным ртом.
— Что бы что, Джина?
— Чтобы вы в меня… то есть я вас в себя…
Господи, это выше его сил. Он затушил сигару, направляясь к остроумной девчонке, которая игрой слов довела его до крайнего бешенства. Сев напротив нее на корточки и заставив бедняжку трижды измениться в лице, он выпалил:
— Послушай меня внимательно, девочка, я, наверно, совершенно не похож на тех галантных, добродушных мальчиков, с которыми ты имела дело в своей деревенской глуши. И я не намерен терпеть тебя дольше, чем потребуется, чтобы договорить чертово предложение до конца.
— Выставите меня за дверь? — спросила она, нахмурившись.
А смог бы он?
— Так ты скажешь, наконец, зачем пришла или будешь задавать глупые вопросы и дальше?
— Прежде, чем вы продолжите вести себя, как самый последний мерзавец на свете, позвольте последний глупый вопрос, после чего я любезно откланяюсь, оставив вас в одиночестве, лорд Берингер, — выпалила она, — так вот, мой вопрос…
Он положил руки на подлокотники ее кресла, и девчонка затихла, напряглась, пугливо глядя в глаза мужчины.
— Вы можете не вторгаться в мое личное пространство? — пискнула она.
— Это и есть твой последний глупый вопрос?
— Нет, я… нет.
— Люди, которые называли меня мерзавцем, жили относительно недолго, Джина.
— Это меня не касается.
— Прими это к сведению.
— Отойдите от меня, — она сделала слабую и неуверенную попытку возмутиться.
— А если нет? — усмехнулся он. — Что будешь делать? Мы уже битый час пытаемся понять, что тебе от меня нужно, и я начинаю подозревать, что пришла ты не для того, чтобы разговаривать.
— Эдмунд сделал мне предложение! — она буквально задохнулась, говоря эту необъяснимую фразу. — Он требует, чтобы я влюбила вас в себя. Теперь вам понятно, зачем я пришла?
Райт резко поднялся, глядя на наивную соблазнительницу сверху вниз.
— Ты уверена, что поняла все правильно? — с сомнением спросил он.
— Вы считаете, фразу: «Вы станете королевой Хегея», можно истолковать как-то по-другому?
— Может ты подумала, что он сказал именно это?
— Я не подумала, он так и сказал. И что другое, скажите на милость, могла означать эта фраза?
— Что он хочет с тобой переспать, допустим, — отозвался Берингер, — это тебе в голову не приходило?
Она смертельно покраснела, но глаз не отвела.
— Нет. Он хочет на мне жениться. Но делает это не потому что ему нравлюсь я, а потому что ему жутко не нравитесь вы.
— Поверь, наши отношения с принцем — это моя проблема. Единственное, что мне до сих пор непонятно: зачем ты пришла? Похвастаться?
Она медленно поднялась, сжимая кулаки в немой ярости.
— Лорд Берингер, не путайте меня со своей драгоценной супругой. Я, на самом-то деле, не в восторге от этого брака.
— Тогда у вас, — предостерегающе прохрипел он, — гораздо больше общего, чем я думал: она тоже не в восторге от своего брака.
Девчонка втянула воздух в немом порыве бессилия. Губы у нее дрожали, но она вся горела от ярости. Она сделала шаг в сторону, но мужская сильная рука схватила ее за предплечье.
— Какая нормальная женщина не захочет стать королевой? — спрашивая, Берингер внимательно глядел в ее лицо. — Иметь все? А, Джина?
— Может дело в том, — все еще трепеща от ярости, процедила та, — что я не нормальная женщина? Я не хочу быть игрушкой в вашей с ним войне из-за другой женщины. Какие вам нужны доказательства в искренности моих слов? Я бы не пришла к вам, человеку, который меня презирает, и не молила бы вас помочь, если бы у меня был другой выход! Вы единственный…
Его пальцы разжались, скользнули вверх к ее губам, ласково погладили.
Она онемела, нет, даже больше — судорожно вдохнула, хлопая ресницами.
— Нам нужно многое обсудить, Джина, если ты готова играть во взрослые игры, — костяшки его пальцев заскользили по линии ее подбородка, — пути назад уже не будет. Хочешь этого?
— Сильнее всего на свете.
— Тогда начнем.
* * *
До последнего момента я не верила, что советник передумает. Несколько раз я даже мечтала о том, как ударю его по лицу, хлопну дверью и уйду с гордо поднятой головой. Однако все вдруг переменилось. Напряженность, нервозность Райта быстро уступили сосредоточенности и здравому смыслу. Лорд-начальник снова обрел способность рассуждать вне эмоций. Хотя о том, каких усилий ему это стоило, я могла лишь догадываться.
— Эдмунд хочет, чтобы я потерял голову? — переспросил Райт, когда я подробно пересказала ему беседу с принцем.
— Да. Вы сможете изобразить нечто подобное?
Он странно усмехнулся.
— Поверь, это будет несложно.
— Нам придется проводить много времени вместе.
— Я переживу.
— Возможно, принц захочет доказательств вашей страсти, — предположила я.
— Каких? Спрыгнуть с моста?
— Подарки, знаки внимания и прочая ерунда.
— Хочешь, чтобы я дарил тебе подарки? — ему эта затея явно не нравилась.
— Это нужно мне меньше всего, но было бы странно, если бы вы этого не делали, — ввернула я аргумент, — но если вы считаете, что вам хватит таланта изображать из себя влюбленного и без подарков, я не против.
— Отлично.
— И самое главное, вы должны быстро охладеть ко мне потом. Эдмунд поймет, что наш брак не даст ему никаких преимуществ и расторгнет помолвку.
Берингер сложил на груди руки, опустил голову и тихо, но очень оскорбительно, рассмеялся.
— Как замечательно у тебя все получается, — вымолвил он, — не думаешь, что все может быть не так просто?
— Увидим, — бросила я беспечно. — Главное, мы оба заинтересованы в том, чтобы я вернулась в Хоупс.
— Ты даже представить себе не можешь как, — проговорил советник, — а теперь нам нужно вернуть тебя в покои, чтобы ни у кого и мысли не возникло, что ты была здесь со мной.
Он безмолвно протянул мне руку. Я уже знала этот жест, он означал: «Иди ко мне, женщина, и не смей спорить!» И всякий раз, когда он так делал — проявлял свою мужскую властность — я хотела сказать ему твердое и категоричное: «нет».
— С тобой придется несладко, Джина, — вымолвил Берингер, — если не хочешь мне подчиняться, нам придется пересмотреть условия нашего сотрудничества.
Я стиснула зубы, с притворной любезностью вложив руку в его ладонь.
— И с этих пор так будет всегда, — удовлетворенно отозвался Райт.
Еще чего! Но, думаю, подобный ответ изрядно подпортил бы ему настроение. А с некоторых пор состояние Берингера стало для меня более чем важно.
Мы расстались у моих покоев, успешно преодолев расстояние от его комнаты до моей. Советник пожелал мне доброй ночи, и я ответила ему тем же, понимая, что теперь в мои сны с его участием вмешаются новые краски.
Я прокралась к постели, заметив на кровати подруги неподвижную тень.
— Ну, Джина, до сих пор будешь скрывать от меня правду? — раздался провокационный вопрос Элины.
Я вздохнула, посмотрела на нее и сказала первое, что пришло на ум:
— В этом больше нет смысла. Я была на свидании.
— И кто же этот счастливец?
— Райт Берингер.
Обоюдный тяжелый вздох предвещал рассвет самого трудного дня в моей жизни.
ГЛАВА 8
Я протиснулась сквозь столпившихся на балконе девушек. Камилла и Сибилла тотчас обступили меня с двух сторон и, проследив, куда я смотрю, принялись сбивчиво пояснять:
— Это отряд восточного направления…
Всадники прибыли утром, посеяв в рядах претенденток настоящую панику. Девушки выскочили на балкон, чтобы понаблюдать, как статные сильные мужчины в военном обмундировании, движутся ко входу во дворец.
Всюду слышалось благоговейное: «Да, они настоящие варвары… я слышала, что мужчины на войне ведут себя, хуже дикарей…» И, наверняка, это было правдой, но меня заботило иное — для чего они здесь, и что случилось там, откуда они прибыли?
— Это люди Берингера, — сказала Камилла, — это может быть интересным.
— Думаешь, кто-то хочет выманить этого зверя из дворца? — подхватила ее мысль Сибилла.
— На кону королевская корона, почему бы и нет.
— Идея не выгорит, Берингер всегда исполняет приказы короля, даже если ему будет нужно разорваться на части.
— Хочешь сказать, что он бросит командование армией, даже если там случилось что-то серьезное? — изумилась Камилла. — Ради того, чтобы контролировать Эдмунда и процесс сватовства?
— Нет, я хочу сказать, что он один из тех, кто умеет решать проблемы по мере их поступления.
Я слушала девушек в напряженном раздумье, понимая, что баланс сил слишком шаток, чтобы я лишилась такой фигуры, как Райт. Что будет со мной, если он уедет?
— Дамы! Реверанс! — послышалось за нашими спинами.
Это была мадам Жизель, которая сопровождала ее величество Генриетту Сафскую.
Девушки присели в реверансах и умолкли, разглядывая королеву, которая, пользуясь случаем, разглядывала их. Генриетта была прекрасна. Ее пышное платье с традиционным квадратным декольте и кружевами, белоснежный парик, изящный веер были произведениями искусства за сотни и тысячи золотых лир. Королева глядела на нас, приподняв подбородок и доброжелательно изогнув бровь. Правда, доброжелательность ее была фальшивой, как и улыбка, потому что все знали, насколько бессердечной была эта женщина.
— Я вернулась из Листана, чтобы лицезреть эти прелестные создания, — проговорила она, наклоняя голову в сторону нашей наставницы. — Они воистину прекрасны, но достойна королевского выбора всего одна.
Королева была высокой, стройной и, несомненно, красивой.
— Ваше величество, позвольте, я представлю вам…
Генриетта остановила Жизель взмахом веера, сделала несколько шагов навстречу, оглядела наши лица.
— Не утруждайте себя, мадам, — вымолвила она властно, — я дорожу своим временем, поэтому попрошу некоторых из этих леди навестить меня сегодня после обеда. Я говорю о леди Брианне, леди Розетте и леди Джине.
Мое имя в череде этих благородных имен? О, это нонсенс.
Объявив свою волю, королева глянула поверх наших голов на примчавшихся ко дворцу всадников, затем сделала нетерпеливый жест фрейлинам.
Катастрофы множились с необъяснимой прогрессией. А еще — я ощущала себя приманкой, марионеткой, которую сильные мира сего пытаются использовать в своих необъяснимых целях.
Перед посещением будуара королевы, я переоделась в парадное платье. Элина, которая старательно изображала из себя обиженную и отвергнутую подругу, поколдовала над прической.
— Вплети в волосы красную ленту, — сказала я, стараясь, чтобы просьба прозвучала естественно.
После обеда явились сопровождающие, дав повод думать, что меня отведут не к королеве, а бросят в темницу. Впрочем, я не знала, что из этого хуже.
Будуар Генриетты был изыскан и ярок. Золотые драпировки на постели, белые пуфы, инкрустированные камнями шкатулки и в придачу ко всему милый звонкий папильон, носящийся под ногами.
Я пришла последней. Королева сидела в кресле у окна, положив ноги на скамеечку. Рядом тихо ворковали ее фрейлины. Брианна и Розетта смущенно пили чай, сидя на софе.
— Дитя, присядь, — королева вышивала, ловко работая иглой.
Начался длинный нудный разговор ни о чем. Генриетта молчала, слушая россказни своих фрейлин, изредка складывая губы в лукавую улыбку. Из претенденток болтала только Брианна. Мы с Розеттой переглядывались и время от времени приникали к чашкам с чаем.
— Ваше величество, к вам посетитель, — на входе показалась камеристка.
— Совершенно забыла, — отозвалась королева, — просто вылетело из головы, — и обращаясь к нам: — надеюсь, вас не смутит, юные леди, если сюда войдет мужчина?
Мы, естественно, наперебой кинулись заверять, что нисколько. И я бы ничуть не смутилась, если бы этим мужчиной оказался не лорд Берингер.
Он тоже не ожидал меня здесь увидеть. Сухо, коротко поздоровался с дамами.
— Райт! — королева протянула ему обе руки, которые мужчина с готовностью поцеловал. — Прости, я совершенно забыла, что мы договорились поболтать.
Сомневаюсь, что Райт когда-то в своей жизни хотел с кем-нибудь «поболтать».
— Я могу зайти в другой раз, — произнес он, бросая на меня мимолетный взгляд.
— Боюсь, в другой раз я буду слишком занята, — надула губы Генриетта, — если тебя не коробит присутствие юных леди, предлагаю обустроиться в кресле напротив. У меня к тебе есть разговор.
Райт был безразличен и предельно собран. Как никогда. Не смотря на кажущуюся непринужденность их общения, оба хладнокровно глядели в глаза друг друга.
— Я была в Листане, — королева сделала несколько глотков чая.
Райту тоже налили напиток, но мужчина был абсолютно неподвижен.
— Я знаю, ваше величество.
— И, конечно, знаешь, что я получила письмо от своей фрейлины.
— Да.
— Это письмо предназначалось тебе, — взмах тонких пальцев Генриетты, и к Берингеру поднесли поднос, на котором лежала записка.
Он взял, беспечно убрал в карман.
— Не прочтешь? — коварно осведомилась королева, явно ожидая от него другой реакции.
— Возможно.
— Она пишет тебе каждую неделю вот уже три года. Не время ли простить ее?
— Нет.
— О, Райт, не будь так жесток к своей супруге. Ты же знаешь, как мы дружили. Она нужна мне здесь. При дворе.
Фрейлины, слуги и претендентки внимательно слушали этот разговор. Я глядела на советника, лицо которого оставалось строгим, хладнокровным, сосредоточенным.
Зная его, я могла представить, как сложно ему было не послать ее величество к дьяволу. Может поэтому он молчал.
— Обещай хотя бы подумать. Она так несчастна. Три года в заточении — это слишком строго, — невзирая на жесткость слов, королева мягко улыбнулась, затем глянула на нас и спросила: — Вы ведь считаете так же, леди?
Какое унижение для мужчины обсуждать предательство его женщины. И как бы я ни недолюбливала Райта, я не смогла смолчать:
— Будь моя воля, она сидела бы там до седых волос.
Думаю, Генриетта добилась своего — в этой фразе она уловила ответы на все невысказанные вопросы, и хищно улыбнулась.
— Такая горячность присуща всем молодым женщинам, — сказала она, снисходительно наклоняя голову, — говорить, не подумав. Впрочем, не будем осуждать Джину за жестокосердие. Она слишком юна, чтобы понимать что-либо о браке. Правда, лорд Берингер?
Я взглянула на Райта, рассчитывая на его ответную поддержку, но он изрек:
— Вы, как обычно, правы, ваше величество.
— Так ты подумаешь над моими словами?
— После наших бесед, мне всегда есть о чем подумать, — многозначно произнес он.
Королева едва уловимо усмехнулась.
— Надеюсь, ты составишь мне компанию за ужином?
— Вы прекрасно знаете ответ, — улыбнулся Берингер хищно.
Мне казалось, что эти двое позабыли, что помимо них в комнате находятся люди. Они общались так, будто читали мысли друг друга.
— Печально, — улыбка королевы померкла, — я надеялась, мы обсудим последние сплетни.
Это было то еще издевательство.