— Госпожа Дитерли, пожалуйста!.. Остановитесь на минуту!
Это ровно на шестьдесят секунд больше, чем я могу себе позволить, подумала Лейла, но шаг ее замедлился.
Она не хотела, чтобы Фарли преследовал ее до самого Медицинского центра. Лучше переговорить с ним здесь. И сразу же покончить с этим.
Она остановилась.
Джим поравнялся с ней.
— Я хотел поблагодарить вас за то, что вы сейчас сделали.
Лейла внутренне собралась, чтобы встретить взгляд его глаз и дать ему, если потребуется, отпор:
— Господин Фарли, я сделала бы то же самое для любого другого в подобных обстоятельствах.
— Почему вы пришли? Откуда вы могла знать? Я редко удивляюсь, но когда вы вошли, мне показалось, что вы явились как ангел, из ниоткуда, чтобы дать утешение отчаявшемуся.
— Я не ангел, господин Фарли, и я должна идти, я тороплюсь.
— Вы не можете! — Его зеленые глаза требовали, пытаясь растопить холод, застывший в ее взгляде. — С нами происходит что-то необычное. Я чувствую, я знаю это!
— Нет. Ничего не происходит, — Лейла отрицала с горячностью, невольно обнаруживая внутреннее смятение, которое посеяли в ней его слова.
— Никогда до этого в своей жизни я не испытывал подобного влечения ни к одной женщине.
Она вспыхнула, со стыдом признаваясь себе, сколь привлекателен для нее этот человек.
— Вы не должны говорить подобные вещи. Это неприлично.
Лейла повернулась, собираясь уйти. Он схватил ее за руку, чтобы удержать. Пальцы его жгли ей кожу, и жара, стоявшая снаружи, казалась пустяковой по сравнению с этим жаром.
— Вы любите своего мужа?
Вопрос причинил ей боль. Он породил неожиданные сомнения в ее душе. Она уже больше не знала, что такое любовь. Но то, что было у нее с Дейлом, совершенно не походило на чувства, обуревавшие ее, когда она видела Джима Фарли. Это было так осязаемо, действовало так сильно и волнующе.
Лейла почувствовала горький привкус измены даже в том, что она колебалась с ответом. В глазах ее сверкнул вызов.
— Мои отношения с мужем — это мои отношения! И они вас не касаются!
— Пойдемте со мной. Будьте со мной. Позвольте нашим чувствам развиваться естественным образом.
Настойчивая страсть, звучавшая в его голосе, повергла Лейлу в еще большее смятение.
— Неужели вы не можете отличить хорошее от дурного? — спросила она с осуждением.
— Ничего подобного не происходило со мной раньше. Увлечься вот так сразу, очертя голову… — Джим тряхнул головой, не в состоянии выразить чувства, сжигавшие его. Глаза его сверкали решимостью. — Я ни за что не отпущу вас.
— Вам придется сделать это, — отрезала она столь же решительно. — Отпустите меня, господин Фарли. Я не стану участвовать ни в чем, что может повредить моему мужу.
Она попыталась вырваться, но пальцы его еще сильнее впились в ее руку.
— Вы не можете любить его. Я не верю вам.
— Вы ничего не знаете обо мне! — воскликнула Лейла, отчаявшись покончить с этой душераздирающей сценой.
— Мои чувства не могут обмануть меня.
— Ваши чувства — это все, что вас тревожит, не правда ли? — с горечью выпалила она. — Какое вам дело до чувств и взглядов других людей! Разве вы хоть чуточку задумались над тем, почему Том оставался безучастным ко всем вашим просьбам и предложениям?
Джим Фарли сделал резкий, отвергающий жест. Затем его глаза сузились, и он, будто пораженный какой-то мыслью, спросил:
— Кстати, почему он так разговаривал с вами?
Она гордо вскинула голову.
— Потому что я его сестра. И между нами существует взаимопонимание, которого вам так недостает, господин Фарли.
— Его сестра? — на лице Джима отразились потрясение и замешательство.
— Видите? Вы ничего не знаете ни обо мне, ни о Томе — откуда мы родом, кто мы.
— Но вы не можете состоять с ним в кровном родстве. Том принадлежит к племени аборигенов. Мне говорили, что он, будучи ребенком, жил в пустыне Гибсон.
— Да, это так! И именно поэтому вам не удается перешагнуть через головы аборигенов, помогавших полиции. Том не станет оскорблять их, что обязательно случилось бы, если бы он принял ваше предложение. Речь идет об уважении к братьям по крови и причастности к их судьбам. Лучшее, что вы можете сделать в этой ситуации, это пожертвовать деньги всей общине и попросить Тома организовать поиски с другими туземцами. Существуют правила и обычаи коренных жителей, которые придется соблюдать, если вы хотите добиться результата. Слушайтесь моего брата и делайте, как он скажет. Это мой совет вам, и это все, что я могу вам сказать, господин Фарли.
— Нет! Так это не может закончиться! — настаивал Джим, игнорируя ее слова.
— Нет, может!
— Я не допущу этого.
— Дейл Дитерли — достойнейший из людей, каких я когда-либо встречала. Надеюсь, что прошлой ночью я зачала от него ребенка. Может быть, это вас в чем-нибудь убедит, господин Фарли?
Она увидела, как кровь отхлынула от его лица, глаза потускнели и в них застыло выражение страдальческой неуверенности. Его железная хватка ослабла, и ей наконец удалось вырваться. Лейла устремилась к своему автомобилю, дрожа и протестуя всем своим существом против вторжения в ее жизнь неведомой силы, которая грозила разрушить ее счастье, созданное и оберегаемое с таким терпением и любовью, жизнь, где они были вдвоем с Дейлом.
Она уже добежала до машины, когда услышала:
— Лейла… ну, пожалуйста…
Его голое терзал ей сердце. Ухватившись за ручку дверцы, она даже не замечала, что горячий металл обжигает пальцы.
— Прошу вас изменить свое решение.
— Нет! — Слово далось ей с трудом. — Нет! — воскликнула она с горячностью, открывая дверцу и обходя ее, чтобы сесть в машину. Лейла в последний раз глянула на Джима Фарли, твердо очерчивая единственно допустимую для них возможность контакта.
— Надеюсь, что ребенок будет найден. Я думаю, Том сможет помочь вам.
Затем Лейла села за руль, и машина рванула с места.
Только оказавшись возле Медицинского центра, где она должна была припарковать машину, Лейла пришла в себя. Она совершенно не помнила, как ехала через город. Но теперь это уже не имело значения. Доехала она благополучно. И Джим Фарли остался там, позади.
Несмотря на раскаленное нутро автомобиля, Лейла не спешила покинуть салон машины. Она чувствовала себя опустошенной, как будто эта встреча забрала вею ее энергию. Лейла страстно желала выбросить случившееся из головы. Вычеркнуть из памяти. Стереть то впечатление, которое она оставила.
Неожиданно для себя Лейла представила, что случилось бы, если бы она встретила Джима Фарли до того, как познакомилась с Дейлом. Эта мысль граничила с предательством. Она сделала усилие, чтобы выйти из машины. Голова кружилась, и она покачнулась. Ноги были как ватные.
Уйди скорее с солнца, приказывал ей рассудок.
Уйди скорее от жары!
Продолжай жить своей жизнью!
3
Адель Эрнст так и не нашли.
Том сказал Лейле по секрету, что девочку, очевидно, кто-то унес с места трагической гибели ее родителей, но только не собака-динго — ему удалось выйти на след двух стоянок коренных жителей. Однако поиски пришлось прекратить из-за обрушения известковой породы — продвижение стало невозможно ни в каком направлении. Кто забрал ребенка и где они сейчас, спустя недели после того, как был обнаружен последний след? На эти вопросы не имелось ответов.
Похоже, больше ничего нельзя было сделать. Даже целой армии не под силу найти кочующих аборигенов, если они не хотят быть найденными. Великая необжитая пустыня скрывала в себе слишком много тайных мест для тех, кто ее населял.
За информацию, которая помогла бы найти ребенка, было назначено вознаграждение, выражавшееся шестизначным числом.
Джим Фарли покинул Алис-Спрингс, даже не попытавшись вновь увидеть Лейлу.
С его отъездом у нее как будто камень с души свалился.
Прошло восемнадцать месяцев, восемнадцать месяцев, за которые в жизни Лейлы произошли опустошительные перемены.
Радость ожидания будущего ребенка сменилось глубоким отчаянием, когда на третьем месяце у нее случился выкидыш. Она была одержима мыслью забеременеть снова. Родить ребенка для нее стало делом первостепенной важности. Лейла не позволяла себе задумываться, почему это так много значит для нее. Подсознательно она понимала, что таким образом она пытается прогнать от себя мысли о Джиме и получить абсолютное подтверждение ее преданности Дейлу.
Лейла все более теряла надежду и замыкалась в себе, по мере того как проходил месяц за месяцем и ничего не менялось. Дейл уговаривал ее отбросить на время все заботы. Он решил устроить для своей жены второй медовый месяц.
Они вылетели в Сидней навестить родственников и походить по магазинам, чтобы развеяться. Дальше намеревались отправиться в Брисбен и затем на один из Уайтсандейских островов вблизи Большого Барьерного рифа. Но они смогли добраться только до Брисбена.
Во время полета Дейл почувствовал себя так плохо, что в аэропорт пришлось вызвать машину скорой помощи, чтобы отвезти его в больницу. Лейла не поверила своим ушам, когда врача сказали ей, что он болен современной разновидностью «болезни легионеров». В Сиднее было известно о нескольких случаях этой редкой болезни. Но они с Дейлом никогда не жили в Сиднее. Это был всего лишь кратковременный визит.
Пока Лейла отчаянно пыталась спасти Дейла, ее непрерывно терзали расспросами сотрудники службы здравоохранения, работавшие круглосуточно, чтобы выявить источник смертоносной бактерии. Какие торговые центры они посещали? Останавливались ли они в отеле?.. Злополучную бактерию обычно находили в каналах для кондиционирования воздуха или в водопроводных сетях с теплой водой.
Лейла отвечала автоматически, спрашивая себя, почему она не заразилась тоже. Никто не смог бы объяснить причину. Частота заболеваний этой болезнью была ничтожна по сравнению с числом людей, подверженных риску заболевания.
Врачи не могли помочь Дейлу. Все, что они были в состоянии сделать, это облегчить его страдания.
Дейл умер через четыре дня.
Лейла не покидала его до последнего мгновения, сидела у его постели днем и ночью, держа за руку и моля Бога, чтобы Дейл оказался последним, кто пострадал от этой страшной болезни.
В Брисбен прилетел Ли, Большой Брат, чтобы забрать ее. Она все еще не могла поверить, что Дейл мертв, и не хотела уезжать.
— Его больше нет, Лейла, — говорил Ли, ласково обнимая ее. — Тут уж ничего не поделаешь. Ты должна смириться с этим.
Его успокаивающие слова проникали ей в душу, ломая стену, за которой она пыталась спрятаться. Все казалось ей нереальным. И лишь осязаемая массивность Большого Брата придавала достоверность истине, которую ей надлежало принять.
Это был тот самый Ли, который много лет назад подобрал Лейлу среди беснующейся толпы в Калгари, одинокую девочку, испуганно рыдающую, потерявшую своего отца. Она сейчас так же искала у него защиты, как и тогда: маленькая девочка среди людского столпотворения, где он возвышался подобно скале в бушующем море, излучая спокойствие и надежность.
— Я недостаточно сильно его любила, Ли, — рыдала Лейла в отчаянии.
— Нет, ты любила его, — успокаивал он.
— Ты не понимаешь. Я хотела иметь ребенка. Мы бы не поехали сюда, если бы…
— Не надо, Лейла. Тебе не в чем раскаиваться. То, что случилось, не зависело ни от тебя, ни от кого другого. Не мучай себя мыслями о том, что могло бы быть.
Ли говорил очень долго, но Лейла не успокаивалась. Это, безусловно, одна из тех ситуаций, которые никто не может предсказать. Однако в тайниках своей души Лейла почти не сомневалась, что не встреть она Джима Фарли, и Дейл был бы жив.
Семья Вильсонов собралась полностью, чтобы поддержать Лейлу как во время похорон Дейла, так и в последовавшие за ними недели и месяцы.
Но все было напрасно, успокоение к Лейле не приходило.
Ее сестра Пула и муж Пулы, лорд Ньюколевест, прилетели прямо из Лондона, чтобы утешить ее, насколько это было в их силах. Тринадцать братьев и сестер многих национальностей и разных судеб образовали вокруг Лейлы защитный кокон любви. А два человека — их названые отец и мать, приютившие и объединившие их в одной семье, — оставались поблизости, чтобы в любой момент оказать необходимую помощь.
В душе Лейлы царила холодная пустота, недосягаемая ни для кого. Она была благодарна родным за то, что они приехали ради нее, но это не возмещало ее потери.
Память о встрече с Джимом Фарли теперь воспринималась совсем в ином свете. Почему должна была произойти трагедия, чтобы она поняла, как сильно любила человека, который был ее мужем? Дейл был реальностью, Джим Фарли только фантазией, мечтой о том, что могло бы произойти в другое время и в другом месте.
Сестра Стефани и ее муж Джоул пригласили Лейлу погостить у них, в их прекрасном доме на острове Леже.
— Надо, чтобы кто-нибудь позаботился о тебе какое-то время, — настаивала Стефани, полагая, что ее яркая, оптимистичная натура сможет вывести сестру из состояния эмоциональной депрессии.
Лейла не хотела ехать, но отказаться не хватило духу: они были так добры к ней. К тому же Ли настаивал на перемене обстановки, тем более что остров Леже расположен недалеко от Серферс-Парадайс, а оттуда рукой подать до Брисбена, где он жил.
Том обещал присмотреть за домом Лейлы в Алис-Спрингс. Ей не нужно беспокоиться ни о чем, семья возьмет на себя все заботы о ее хозяйстве.
Лейла безучастно соглашалась со всем, что делалось для нее, едва замечая, как проходят дня, недели…
Стефани развила такую бурную деятельность, что Лейла не устояла, она уехала с ними, но это ничего не изменило. Единственное, что постоянно занимало ее ум, — это снова и снова переживать свое прошлое, отдавая Дейлу всю любовь, принадлежавшую ему по праву, вместо того чтобы заниматься своими личными проблемами.
Лейлу мучило сознание вины за то, что она позволила Джиму Фарли стать косвенной причиной, подтолкнувшей ее к мысли о ребенке. Пусть между ней и Джимом не было ничего, в чем ей следовало бы раскаиваться, встреча с ним все же повлияла на ее судьбу. И сколько бы раз Лейла ни повторяла себе, что она в любом случае пришла бы к такому решению, она знала, что, если бы этот человек не вошел в ее жизнь, вопрос семьи и ребенка не приобрел бы для нее такой остроты и безотлагательности.
И только Том смог, наконец, вывести ее из состояния мрачной апатии. В один прекрасный день он приехал в дом Стефани и предложил Лейле сопровождать его в путешествии.
— А куда ты собрался? — спросила она без всякого интереса.
— В мои родные места. Увидишь, это вылечит тебя, Лейла.
Несмотря на явное нежелание предпринимать какие-либо усилия, Лейла не хотела оскорбить Тома отказом. Она знала, какой привилегией считалось быть приглашенным к очагу людей его древнего племени и разделить с ними кров и пищу.
Они вылетели в Алис-Спрингс, и Том взял ее с собой в путешествие, не похожее ни на какое другое в ее жизни.
Пустыня постепенно пробуждала любопытство Лейлы, она училась смотреть вокруг глазами Тома и начинала понимать: то, что большинство людей воспринимало как необитаемую пустыню, на самом деле огромный мир, который формировался и жил по своим законам.
Однажды ночью они сидели возле костра, наслаждаясь безмолвием пустыни, как вдруг Том резко поднял голову, пытаясь определить что-то, ведомое только ему одному. Будучи человеком необыкновенным, Том мог воспринимать явления, которые были недоступны никому другому, как будто душа его была созвучна импульсам и вибрациям Вселенной.
Лейла ждала, чувствуя, как все тело брата замерло. Она тоже не шевелилась, чтобы не мешать ему сосредоточиться.
В бодрящем ночном воздухе издалека слабо доносился вой динго. Это не беспокоило ее. Огонь их костра отпугнет диких животных пустыни.
— Что-то случилось, — пробормотал Том.
— Что же это такое?
— А ты не чувствуешь?
— Нет.
Но он чувствовал. Будучи по происхождению из аборигенов, Том сохранил глубокое, корневое родство с этой землей, которое проявлялось во всем, что он делал и говорил, даже в том, как он ступал по ней. Белому человеку невозможно осознать эту связь в полной мере. Он живо поднялся на ноги с инстинктивной грацией дикого животного, почуявшего опасность.