В отсеке оранжереи как всегда влажно. Если приложить ухо к так называемой южной стенке - за север принято считать нос корабля - можно услышать зыбко-гулкий шорох. Так работает главный двигатель барака, толкающий корабль с довольно сносной для столь огромных размеров скоростью сквозь массу пространства и закручивающий его относительно оси "север-юг".
Околоосное вращение и создает почти полную имитацию тяготения стандартного терраформа.
Стелажи, занимающие практически все пространство отсека, целиком покрыты лозами, вьюнками и листьями генетически измененной сои. Это земное растеньице изумительно прижилось к условиям, предоставленным ему душными трюмами амодульных кораблей, никогда не входящих в атмосферу планет. Мясо из них получается превосходное - в состав плодов мутатосои входит семьдесят один процент белков. Их младшие братья - грибы - полностью дополняют старших. Из них и формируют меню бурлаков.
Опрыскиваю поросли мутатосои инголятором и делаю укол под корень. Грибы подобного беспокойства не требуют. Шампиньоны, как-никак.
Итак, через час-два нужно быть в тягаче. Вместе с Зубенко.
Будем брать мой лотерейный билет на Свободу - прессерский линкор "Гибралтар-Лабрадор", затерявшийся на полосе Пограничья. На рубеже двух громадных звездных государств - Метафедерации и Социмперии. В системе красного гиганта с непроизносимым циферным номером. Потерявший контакт со "своими" не ясно по какой причине. Чума, саботаж, гравитационные ямы, перегрузки, выведение систем жизнеобеспечения и перемещения из строя, столкновение с пролетающим мимо планетоидом...
Все это - часть наверное самой опасной, грязной и самой романтической профессии в просторах капиталистической Метафедерации.
Все эти проблемы решают бурлаки.
Бурлачество, как профессия, зародилась где-то между Первым и Вторым Цунами. Ближе ко Второму. Тогда, когда стали сходить с верфей приватные яхты и прочие корыта. Кораблики эти "тонули"
довольно часто. Вытягивать их - сложно. Оставлять без помощи - жалко посудину. И вообще: правовое государство, каждый имеет право на спасение, где бы он ни оказался.
Бурлаки появились как-то незаметно. Сперва нелегально.
Перемещались стайками, ловили "SOS"-ы, отмечали на собственных картах "ямы" и злачные места. Собирали чужие корабли и использовали в своих целях. Продавали, резали, паяли, пополняли ряды. В общем, жили. И неплохо жили.
Потом Метаконгресс это дело отметил, реформировал как принято... И с тех пор список по трудоустройству увеличился на одну категорию.
В бурлаков идут разжалованные пилоты-капитаны, сорвиголовы, нестандартно мыслящие воры, хакеры, не удостоенные должным вниманием инфосфер... И туда идут беглецы, вроде меня.
Пот липкими каплями ползет по лицу.
Хорошая имитация! Органический камуфлаж не вровнь с голографическим. Абсорбирующая поверхность маски из псевдоплоти пропускает мой собственный пот сквозь поры ненастоящего лица. И наоборот - сквозь тонкую плюшку маски, со стороны ничем не отличающейся от настоящего лица, проходит кислород, необходимый для пассивного кожного обмена.
- Астроединица, - напоминает о оставшемся расстоянии до цели пархающий по правую руку сервобот.
- Все, заканчиваю, - вытираю тыльной стороной ладони пот. - Скажешь, пусть проделают все, что нужно с последними двумя стиллажами. Я не успеваю... Да, и заберешь инструменты в мастерскую: пневмошприц что-то барахлит. Не забудешь?..
Закрепляю инструментарий в специальных креплениях на корпусе сервобота.
Тот отзывается:
- Текст, сообщенный вами слишком сложен для распознания. Я передам его следующему вахтеру в оригинальном контексте.
Несколько секунд взвешиваю слова машины, растирая пот по поверхности лба. Потом равнодушно махаю рукой и направляюсь к выходу из отсека.
Корридор, изобилующий унылостями вроде плакатов с правилами техники безопасности и серо-зеленых щитков металлопласта, выполняющих функции декоративной плитки. Очень бестолковый корридор.
Кивками приветствую проходящих мимо бурлаков в серой форме с символьными нашивками - муравьи, волокущие жука. Такое чувство, что изображать больше некого, кроме насекомых.
И как у меня мозгов когда-то хватило назваться Термитом?
Муравьед - ник на порядок лучше.
Моцартом я был считанные часы.
Сейчас я бурлак по имени Юр Маркевич.
От корридора следуют кольцевые ответвления, соединяющие запад с востоком. Они ведут к жилым и функциональным отсекам.
Буксирные соты чуть дальше на север.
- Хэй! - окликает меня стардеж, выглядывая из дежурной каюты:
- Ты, как тебя, Маркевич? Четвертая платформа шестой букс.
Все ясно?
- Спасибо, - киваю, делаю суетливый жест рукой и продолжаю идти дальше.
Ага, сместили. Когда прибыл через местный "странствующий"
мультиэнтранс, практиковался на третьем тягаче. Сместили несправедливости ради.
Коридор заканчивается служебным ходом и сворачивает к центральной оси. Вдоль недлинного корридора поручни лестницы, ведущей "вверх".
Хватаюсь за перекладины и принимаюсь лезть. Посматриваю на предстоящий путь.
Навстречу по соседней лестнице спускается парень с коротко остриженными волосами. Узнаю его: тот, что меня на прошлой вахте в оранжерейном отсеке снимал. Наверное, туда и направляется.
Он кивает, завидев меня.
- Тащить "Гибралтар-Лабрадор" не собираешься разве? - окликаю его.
Он мотает головой.
- Нельзя. Вахта.
- Ясно...
Наверное, просто рисковать влом.
Чем "выше" поднимаюсь, тем меньше тянет "вниз". Миную третью и четвертую палубы, отмечая, как мой вестибюлярный аппарат попутно перестраивается на невесомость.
Теперь перила можно отпустить.
Над головой в проеме, ведущем в осевой канал, проплывает очередной бурлак. Его достаточно длинные волосы выстраиваются относительно центра масс подобно солнечной короне. Он меня не замечает.
Осевой канал - трубкообразная шахта в чеетыре с половиной метров диаметра. Гравитация здесь практически сохраненная, то есть та же, что за боротм. Чистые 0 "g".
Через весь канал протянуты лифт-тросы с колечками крепителей.
Движутся в ризные стороны: север-юг и юг-север.
Подплываю к последнему, хватаюсь за ползущий в сторону носа коробля монотрос, нашариваю колечко и пристегиваю к аналогичному фиксатору на поясе. Подобный способ передвижения в невесомости очень и очень удобен. По крайней мере лучше чем отталкиваться от перил-колец, проходя растояние в сотни метров. А то и тысячи.
Подо мной - агравитационная иллюзия - проползают проруби ходов, пронизывающие палубы вплоть до самого корпуса. Через один такой я и поднялся. Но сейчас на них жутко смотреть.
Только те, кто никогда не был в космическом пространстве, могут с уверенностью утверждать, что перемещение в невесомости подобно полету. На самом же деле мозг воспринимает это как бесконечное падение. А когда падаешь, не совершая перемещения вовсе, любое увеличение замкнутого пространства, вроде бокового корридора, внушает страх. В первую очередь боязнь высоты.
Красные, зеленые и ярко-оранжевые маркеры и сообщения на стенах, изредка прерываемые отличными по цвету жжеными граффити, сообщают, что в данный момент я нахожусь в районе третьей палубы. До носа, где колечки крепления распустятся автоматически, еще порядком, но мне сходить на четвертой.
После жирной замкнутой полосы на стене канала, обозначающей окончание третьей платформы и начало следующей, отцепляю зажим. Оттолкнувшись от троса сразу же, чтобы ненароком не задеть кого-то, кто в данный момент следует за мной, пролетаю пространство до перил. Дальше вручную добераюсь до широкого канала. Он здесь только один.
Переворачиваюсь, чтобы не ползти к палубам вниз головой. Я уже совершил по неопытности такую ошибку. Результатом стал огроменный синяк на моей маске из псевдоплоти. Я опосался, что маска от этого умрет и я окажусь в не самом удобном положении, но, к счастью, обошлось.
Чувство тяготения из иллюзионного переростает в настоящее.
Соскакиваю на пол.
Предбанник-отсек. Белая комната с выставленными вдоль стен контейнерами-шкафами. Подхожу к своему и достаю из него скафандр.
- Имя? - спрашивает дежурный. Он сидит за столом в скафандре.
Шлем рядом.
- Юр Маркевич. Шестой тягач, - сообщаю неглядя. Стягиваю штаны и кофту, которые я предпочел громоздкому комбинизону.
Оставаясь в одних трусах, принимаюсь втискивать ноги в скафандр.
- Тебе уже сообщили, - безразлично вздыхает. Закрывает глаза и начинает дремать. Наверное, две вахты подряд сидит. Без сна.
Ноги полностью обтянуты толстенной, вмещающей в себя термоизоляторы и системы внутривенного питания плюс пассивного кожного окси-обмена, тканью. Просовываю руки в рукава, не менее нагроможденной моделли. "Молния" с аморфными соединениям на концах скрепляет скафандр на груди. Подымаю с полки круглый шлем с небольшим прозрачным элементом и водружаю на плечи. Защелкиваю фиксаторы зажима.
Даю знак дежурному, который меня все равно не видит.
Открываю дверь.
Еще один кольцевой коридор, опоясывающий единственную здесь подвисную первую палубу. Отделанные каркасной решеткой стены, так и не снятые после окончания строительства - видимо, посчитали лишней запорукой прочности. Темные проруби иллюминаторов, ведущие в космос. Не муляжные окна, а настоящие "холодные" иллюминаторы. Если к таким притронуться, когда борт корабля скрыт от лучей звезды на постоянном приколе, можно потерять от отморожения конечность. При вращении же стекло нагревается ровно настолько, чтобы сохранять необходимый минимум. Как гриль.
За иллами время от времени мелькает растекшийся по космосу диск звезды. На него больно смотреть даже через фильтры.
На графическом элементе шлема загорается: "4:6". И стрелочка, указывающая путь к буксиру.
Вдоль коридора - в частности по левую руку - равномерно рассредоточены массивные прамоугольники ворот, от пола до потолка. В оранжевых квадратах прямо на воротах - обозначения, идентичные тому, что в шлеме.
"4:2".
"4:3".
"4:4"...
Чтобы попасть к входу в ангар "4:6", необходимо пройти все кольцо.
Ни на кого не натыкаюсь.
Все бурлаки уже давно в креслах своих тягачей. Ждут приказа.
"4:6".
Двумя руками одновременно дергаю за рычаги, прилагая немалую силу. Автомат разводит толстенные створки в стороны, зажигая зеленый индикатор. Одновременно на полоске двери и в шлеме.
Прохожу в лестничный отдел, телом ощущая вибрацию включенного в тестинг-режиме двигателя буксира. Повторяю процедуру, на этот раз, закрытия дверей.
Поворачиваюсь. Сквозь прозрачный элемент шлема, окаймленный белесой матовостью: узкая шахта с прутьями лестницы на стене.
Прямо передо мной: дверь, ведущая в ремонтный отсек. Там атмосферы нет. Вакуум. Ячейка с буксиром поддерживается кроме магнитных и прочих крепителей силовым полем пятого розряда.
Такое атмосферу внутри удерживает с лихвой, только вот при отчаливании тягача силовое поле отключается и...
Потому на меня и нацепили скафандр в самом начале блока.
Цепляюсь перчатками за прутья и начинаю подъем. Скафандр включает магнитные контактеры, помогающие в нужный момент усилить хватку. Пятнадцать метров вверх.
Прошмыгиваю под несобранной площадкой. Подтягиваюсь, водружая на площадку ногу. Магнит на подошве сперва цокает, прижимая.
Потом - ослабляется.
Ворота местного шлюза, соединяющего платформу барака с тягачем, открыты. Прикладываю нашивку на рукаве к сканеру входа. Дверь с шипением поднимаетя. Внутренняя дверь территории буксира открывается автоматически.
Когда осознаешь, что от такого неудобного количества дверей зависит твоя жизнь, перестаешь сетовать на эдакий недостаток.
Придерживаясь за перила, проскальзываю внутрь бурлацкого тягача. Стены обшиты белым пластиком, обшарпанным в некоторых местах - кто-то явно не любит комфорт.
- Зуб, ты уже здесь? - спрашиваю.
В шлемофоне слышится шипение.
- Проходи. Здесь.
Обминаю еще одну дверь-перегородку с голо-наклейкой некоей полуискусственной топ-модели. Протискиваюсь под потолком кабины, служащей пока еще стенкой. Мне стоит небольших усилий взобраться на самый верх, к "лобовому стеклу". Притяжение здесь лишь половина от положенной нормы.