Дмитрий Сорокин
роман
Глава 1.
Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними... Иногда даже слишком быстро... Мой дед еще ворчал, что мир переворачивается по три раза на дню, так в бытность мою мальцом такая тишь да гладь была! А сейчас что деется - что ни день, меняется земля славянская. Варяги вчера друзья, сегодня враги, а завтра опять братаемся... Впрочем, с варягами, с ними всегда так. Тут со своими разобраться бы... Я-то вижу их всех: сегодня с полянами, завтра уже в древлянских лесах, через две седмицы уже у вятичей или кривичей... И все они одинаковые, из одной глины Родом слепленные. А туда же - чуть что, хватаются за секиры - и на соседа... Мол, рожа у него не та. Я-то знаю, что рожа та же, всех их перевидал за жизнь свою... Скажу больше - ромеи, они тоже почти такие же. И жидовины. Да, и у них я побывал... А чо? Скомороха ноги кормят... На одном месте долго не проживешь - постоянно что-то новое придумывать придется, а то и просто рожа примелькается, взашей выпрут...
Боги, какой дождь! И Перун ополчился на кого-то - вишь, молниями швыряется... Однако, сдается мне, приют от непогоды я выбрал не самый удачный. Эта мрачная изба посреди леса вполне подходит для бабы-яги или колдуна какого... А ну щас заявится хозяин, и тут уж как водится : "Конь на обед, молодец на ужин"? Коня у меня нет и не было, так что сожрут сразу... Да-да, вот они и травки колдовские, и мышатина вяленая, и - ну, конечно же! Кс-кс-кс... Иди, иди сюда... Ну и здоров же ты, приятель... Как величать? Ну, нет. "Мао" - это только в Чайной стране солидное имечко... Эй, ты куда? Ну да ладно, отложим знакомство на потом.
Ящер забери эту непогоду! Я бы уж верст десять отмахал, глядишь, и до большака добрался бы... Хотя что это за большак... По сравнению с трактами, что от Царьграда расходятся - так, тропинка... А вот на островах на Оловянных так и вовсе сплошное болото... Будто к дрягве попал, только волхвы у них странные, древам кланяются, да англы пришлые наглеют, веру свою насаждают... Ну да у нас варяги с русами тоже не подарочек... Хотя для меня лучше не сыщешь. Что может лучше развеселить народ, чем, скажем, действо "Воевода Претич после пира садится на коня"?
Вот, помнится, шел я по Опаленному Стану, а край тот, прямо скажем, небогатый; утомился, прилег под каким-то чахлым кустиком. Просыпаюсь от того, что бьют. Сарацины. Плетью. Больно, конечно, но пересилил, глаза в разные стороны развел, пену ртом пустил, замычал и башкой затряс. Сарацины поглазели на такое безобразие, оплевали меня и убрались. И то хорошо, что в рабство не продали, а то и шкуру спустить могли. Убрались они, сижу я под тем же кустом, идет иудей.
- Что, плохо тебе? Ну, да кому теперь хорошо... А ведь еще лет пятьсот тому, вот это было нормальное житье...Хотя нет, тогда уже было плохо, запамятовал... На, хлебни водички, полегчает...
- Гой еси... - все, что смог я из себя выдавить.
- А кто ж ты еще-то? Оно и так видать, что гой...
- А сам-то ты кто будешь?
- Агасфер...
Боги мои, что это???
Во дворе гулко хлопнуло, и возник из ниоткуда молодой витязь, с мечом в одной руке и какой-то затейливой деревяшкой в другой. Голый по пояс, он заметался по двору, потрясая мечом. А ревет-то! Чисто ведмедь невыспавшийся! Не варяг, но и не рус. Полянин, мнится мне. Но свирепый, Скипер меня закопай, как сто датских щитогрызов... Не дай боги под руку ему подвернуться... Вот этот уголок подойдет. Здесь и схоронюсь.
Богатырь ввалился в избу.
- Ящер забери такие бирюльки!!! Что за жисть пошла! Бабуся, Кощей тя язви... - неуверенно замолчал, прислушался. Никого, вроде бы? Из-под лавки лениво вытек кот. Потянулся, зевнул, пробурчал что-то.
- Чего-чего? Скоморох за печкой притаился? Ну, да боги с ним... Бабка-то где? - Кот мявкнул что-то еще менее разборчивое Да ладно, дождусь. Эй, скоморох, вылазь, не боись. Обидно мне, конечно, до коликов, но на кого попало за просто так я не кидаюсь - не степняк, небось.
Я медленно вышел из своего укрытия. Витязь явно успокоился, меч на лавку положил, сам стал посреди горницы, меня дожидается. Высок, плечист, ни намека на жир - сплошные мышцы. Я рядом с ним - как чахлая осина против старого крепкого дуба. Мокрые светлые волосы до плеч, аккуратная борода, синие глаза, в которых сквозят грусть и крепкая досада... Где-то я его видел... Ему хватило одного быстрого взгляда, чтобы узнать обо мне все, что ему хотелось сейчас знать. И, пока я рассматривал, в свой черед, его, он занялся своей деревянной диковиной: сдернул с печки какой-то шнурок, приладил его к этой штуке и повесил ее на шею, где обычно обереги висят. Вокруг шеи вторым шнурком отчетливо просматривался свежий ожог. Я присмотрелся повнимательнее. Деревяшка была небольшая - с половину моей ладони, не больше. Не круглая, но и не угловатая, семь кривых отростков торчат в разные стороны.
- Ладно .- молвил слово воин. - Я - Руслан, из младшей княжьей дружины. А тебя как звать?
Вспомнил! На княжьем дворе я его и видал. Их там воевода гонял до седьмого пота...
- Вьюном меня кличут, добрый молодец. Скоморох я, как ты уже понял.
- Да не сам понял, мне прежде кот сказал, - отмахнулся богатырь. "Схоронился, говорит, скоморох за печкой, сверчка воображает".
- Да как же ты его мяв-то уразумел?
- А, долгая история. - я, видимо, надолго замолк, потому что Руслан, не дождавшись, пока я о чем-нибудь его спрошу или скажу что, заговорил вновь. Здесь пожрать есть? А то оголодал я малость, мечом-то махавши...
Пока мы поглощали остатки моих съестных припасов, дождь прекратился. Руслан сходил к колодцу, принес ведро воды. Тут любопытство мое взяло верх.
- Послушай, Руслан, я давно уже топчу землю, но не видал еще, чтоб люди вот так из ниоткуда вылуплялись. Как ты энто делаешь?
- Да споткнулся, упал неудачно. - проворчал Руслан. - Ты скоморох, все новости знать должен. Какие байки нынче сказывают? Что в Киеве нового?
- А то ты не знаешь, раз в дружине служишь... Да и Ванька с Фенькой, скоморохи грецкие, в Киеве как раз должны быть...
- Да я с зимы в Киеве не был... И на Руси давно не показывался...
- Где ж тя носило-то?
- Ой, Вьюн, много где. Так что бают-то?
- Что бают... Илья Жидовин очередное страховидло порешил, теперь, вроде бы, в Киеве гостит; грецкий ведун священником прикинулся и летал, утверждая, будто это чудеса их бога...
- И что? - не без интереса спросил Руслан.
- Что... Ну, отловили его волхвы, напоили настоем чаги, он сомлел и такое глаголить начал, что тут же его княжьи люди и увели. С тех пор не видали, вроде...
- Далее.
- Гуннар Варяжонок на новгородском вече выкрикнут разбойником - на нем вира за дюжину новгородцев...
- Хм, как интересно... Давай дальше.
- Степняки все лето не тревожили... Говорят, в поход собрались - у ихнего кагана кто-то любимую жену упер...
- Знамо кто упер, нет боле тех степняков... далее.
- Да, кажись, нету больше новостей-то...
- Ну, и на том спасибо. На Царьград походом не собираемся? А то мне тогда в Киев возвращаться придется, а не хотелось бы...
- Пока нет...
Посидели, помолчали.
- Ладно, - вздохнул богатырь, - давай, что ли, я тебе новую байку расскажу.
***
Солнце давно залило уже лучами заснеженный княжий двор, когда Руслан, кряхтя, поднялся. Тут же за это был наказан крепким ударом в лоб. Разлепил глаза, поискал взглядом обидчика. Обидчиком оказался стол. Вокруг валялись кости, объедки, и редкие богатыри, под утро так же, как и Руслан, сломленные крепким медом... Выполз из-под стола, поднялся на ноги. Окружающий мир становился все четче... Голова гудела, как после доброго удара булавой. В животе, судя по ощущениям, шла злая сеча непонятно между кем... Руслан вышел на крыльцо. Один из гридней, завидев пробудившегося дружинника, метнулся было за рассолом, но воин лишь покачал головой - не надо. Медленно спустился с крыльца, осмотрелся, в поисках сугроба почище. Нашел. Умылся легким обжигающим снегом, сразу почувствовал, как начинает очищаться голова, становится легче. Подошел к колодцу, хлебнул воды. Стало еще чуть-чуть легче. Попытался представить, как дальше сложится день: сейчас делать вовсе нечего, разве с мечом поупражняться? Потом можно к девкам сходить... нет, к девкам лучше на сон глядя... Вечером - за стол, хвастать былыми подвигами да славить князя... Оно, конечно, пир - это хорошо... Но когда пятую седмицу подряд - надоедает...
Когда Руслан вошел в конюшню, он был одет для дальней зимней поездки тепло и надежно. Первый же, кто ему там встретился, был Лешак - поповский сын, первый насмешник на Руси. Но и силач не последний, так что стоило семь раз обмозговать, прежде чем звать его на двобой после очередной шутки.
- А, Руслан! Добрый день! - Лешак улыбнулся, явно готовился опять подшутить.
- Утро доброе - буркнул Руслан. Разговаривать с кем-либо, а тем паче, с Лешаком, ему не хотелось.
- Что, не охота задурно заклад отдавать? Решил все же поехать?
- Куда... - начал было спрашивать Руслан, и - вспомнил.
... Не далее как вчера, в самый разгар пира, когда князь в очередной раз покинул трапезную по каким-то одному ему ведомым княжеским делам, вокруг Лешака собралось немало воев - из малой дружины, в основном, и Руслан в том числе. Лешак, относившийся к ним со снисходительностью старшего, решил распотешить их байкой. Впрочем, когда Лешак рассказывает, не понять, байка то или же быль, то он сам лишь и знает...
- ... и вот стоим мы заставой - Илья, Добрыня, ну и я, конечно. Третий день никого нет, скука. Я то к Илье, то к Добрыне - давай, мол, сыграем по маленькой. А они все отмахиваются: с тобой, мол, по маленькой, так после и вовсе без штанов уйдешь... А вообще-то прохладно, поземка такая, темнеет быстро, а в темноте много ли навоюешь? И, потом, где это видано, чтоб зимой богатырь на заставе мерз? Ну, да Жидовин у нас старшой, ему, понятно, виднее. И тут захотелось мне зевнуть. прямо мочи нет, как зевнуть охота. А чоб и не зевнуть? - думаю. Ну, зевнул, харю к небу задрал... да так и остался с разинутым хлебалом в небо пялиться: смотрю, летит .
- Кто летит? - не выдержал затянувшуюся паузу кто-то из самых молодых.
- Колдун, ясное дело! Да не на ковре, как кощунники бают, а просто так. Рожа черная, сам мелкий - в полменя, если наземь поставить... А бородища зато - как отсюда до крыльца, если не поболе... И девку в руках тащит... одежа на ней не наша, сама чернявая, из степняков, видать. Но ведь не орет, а только на меня пялится, словно хочет позвать на помощь, да не могет...
- Ну, а ты?.. - спросил Руслан, уже изрядно хмельной, когда Лешак, дожидаясь именно такого вопроса, опять затянул паузу.
- А что я? Понятное дело, достаю лук, накладываю стрелу... Но то ли в глаз что попало, то ли пальцы закоченели - на мгновение Лешак зарделся, как девка, - короче, запуталась моя стрела в бороде у колдуна. Я в него вторую - туда же... Илья с Добрыней меня на смех подняли, что, грят, окосел совсем, в этакую птицу попасть не можешь, все в хвост метишь? А пока они смеялись, колдун фьюить!- и под облака... И стемнело как-то сразу... А потом уж, когда в Киев возвращались, поспрошал я в корчме, что это за птица... Да, впрямь колдун. Черномордом кличут, за рожу черную... Так, вроде, вреда от него не было, как и добра, впрочем... Вот только до девок больно охоч... Прям как наш князь... вокруг заржали. Не смеялся лишь Руслан, он один видел, что князь давно стоит чуть позади сгрудившихся вкруг рассказчика дружинников и внимательно слушает. - Ну, вот и вся байка. Хотите - верьте, хотите нет, но летуна этого я сам вот этими глазами видел.
- Да брехня это все!
- В кощунники бы тебя, Лешак...
- Постойте, а вдруг правда?
- Да какая там правда? Лешака не знаешь? - младшие расходились, посмеиваясь, и не сразу сообразили, что князь все слышал. Зато уж, когда сообразили...
- Слава князю!!!
- Слава Владимиру!
- Слава!!
- Слава!!! - крики эхом докатились до Золотой палаты, где пировали знатнейшие из богатырей, и эхом же вернулись обратно. Владимир кивнул, улыбнулся. Лично наполнил ковш медом, протянул Лешаку:
- Выпей, Лешак, сын поповский, хорошо баешь! А воюешь еще лучше! Дай нам Перун поболе таких воев, как ты, Лешак. Пей! - Лешак выпил, дружина загомонила, зашумела, все стремились тоже поскорее выпить, прокричав князю здравицу - другую.
После восьмого как раз ковша Руслан ощутил вдруг мощь в себе столь небывалую, что хоть сейчас Царьград в одиночку взял бы! Он вскочил из-за стола, грянул пустой ковш об пол:
- Эй, Лешак! Не знаю уж, как кто, а я тебе поверил. Ну про это... Про колдуна летучего. И уж ежели тебе недосуг было его ловить, так я спымаю! И в Киев за его же бороду приволоку!