Люк расплылся в улыбке:
— А я ведь говорил! Вам нужны резиновые сапоги.
Джесс содрогнулась:
— Они невероятно уродливы!
— Зато созданы как раз для грязи и дождя.
Джесс поставила чашку на стол и взглянула в окно.
— В самом деле, все размыло.
— Что поделать — зима в Кейптауне, — заметил Люк. — Хотите еще кофе?
— Пока нет. Спасибо за экскурсию. У меня уже появилось несколько идей для рекламной кампании…
— Не хотите поделиться ими со мной? — Люк тоже сел за стол, устроив ноги на сиденье ближайшего к нему стула.
— Еще нет. Они пока не оформились.
— Тогда расскажите, почему вы захотели работать на меня. Почему заявились сюда непрошеной гостьей, Джесс?
— Это — громкая кампания, и я достаточно конкурентоспособна, чтобы желать заполучить ее. Это одна причина. Другая заключается в том, что я приобрела широкую известность как специалист, берущийся за спасение практически обреченных брендов и фирм. А еще я питаю слабость к Сен-Сильву, и в этом проекте выложусь по полной программе.
— Даже несмотря на то, что я…
— Поскандалили со мной, поцеловали меня, а потом выставили? — улыбнулась Джесс. — Я заслужила все, что вы мне сказали. Вы были правы, уволив меня, и тот поце… Ладно, все быльем поросло.
Что же Джесс собиралась сказать о поцелуе? Что он был фантастическим? Что она хотела бы его повторить? Что они получили бы несказанное удовольствие в постели? Потому что сам Люк думал именно так! Но секс с ней не стоил риска попасть в ловушку эмоциональной зависимости. И именно поэтому Джесс не должна была сидеть на его кухне в это дождливое воскресенье — такая милая и обольстительная…
Он резко поднялся.
— Я не могу рассиживать без дела и пить кофе весь день. Мне нужно в офис.
Джесс удивленно вскинула брови:
— Ни сна, ни отдыха измученной душе? Даже в воскресенье?
— Я управляю и другими компаниями… мне нужно использовать любую свободную минуту. — Люк махнул в сторону холодильника. — Не стесняйтесь, если захотите поесть, берите все, что найдете. Когда буря стихнет, я помогу вам переехать в особняк. В гостиной есть телевизор…
Джесс передернула плечами:
— Я захвачу из комнаты свой ноутбук и тоже немного поработаю.
Люк сунул руки в карманы, отчаянно борясь с желанием немедленно потащить ее наверх, в постель.
— Ладно. Позовите меня, если вам что-то потребуется.
Джесс кивнула:
— Я справлюсь, Люк. Как всегда.
«Первый раз в мировой истории съемочная группа не опоздала», — подумала Джесс, пока ее автомобиль катился к дому Люка. У двери уже стояли машины кинокомпании. За ними маячили тучная фигура ее любимого режиссера, Сбу, и тонкая, как тростинка, стилист Бекка.
Джесс не планировала снимать первый рекламный ролик спустя всего две ночи после приезда в Сен-Сильв. Но Оуэн сообщил, что обрезка винограда почти закончена, и, если Джесс хочет запечатлеть Люка за работой над лозами, на которых осталось немного листвы, нужно пошевеливаться. К счастью, Сбу и его команда сегодня были свободны, — вообще-то они собирались заняться каким-то монтажом, но Джесс убедила их отложить дела.
Она немного посидела в машине, понимая, что следующие несколько часов будут сущим безумием. Ей требовалось пять минут, чтобы собраться с мыслями…
Теперь ее устроили в главном особняке поместья, предоставив красивую спальню, к которой примыкали кабинет и большая ванная комната. Когда буря стихла, Люк помог Джесс перенести вещи, а потом скрылся в офисе. Чуть позже до Джесс донесся рев мотоцикла. Она услышала, что Люк вернулся около семи, и, когда он не зашел к ней, решила, что тоже слишком утомилась, и с наслаждением упала на огромную кровать.
Джесс не видела Люка с тех пор и теперь думала о том, что, скорее всего, придется разыскивать его где-то среди угодий.
«Или все-таки не придется», — заключила Джесс, выскакивая из машины. Люк стоял у дома, беседуя со Сбу, и… что это на нем было надето? Белая рубашка, застегнутая на все пуговицы, и брюки цвета хаки… чтобы обрезать виноград? Мм… нет! Этот наряд явно не подходил для такой работы.
Джесс схватила сумки с покупками — если она не собиралась питаться в компании хозяина дома, ей нужно было позаботиться о еде самой — и зашагала к Люку и Сбу. Люк машинально потянулся к сумкам, которые она с благодарностью ему и вручила. Готовые к употреблению продукты, приобретенные в огромных количествах, оказались тяжелыми, и Джесс была счастлива пожертвовать феминистскими принципами, чтобы вернуть чувствительность онемевшим рукам.
— Привет, Люк, — бросила Джесс и обняла режиссера. — Рада тебя видеть, Сбу. Ты получил мой черновик сценарной раскадровки?
— Гм… — Сбу сунул руки в карманы модных брюк. — Это ведь все равно ни на что не влияет, Джесс. Ты вечно все меняешь по ходу работы.
— Меняю в лучшую сторону, — напомнила Джесс.
— С этим не поспоришь, — ответил Сбу. — Ну что, готова приступить к делу?
— Почти. Мне нужно кое-что убрать, а Люку нужно переодеться.
Изящно выщипанные брови Бекки сдвинулись.
— А что не так с его костюмом?
— Да все, — ответила Джесс. — Он выглядит так, будто лишь изображает кого-то, занимающегося сельским хозяйством. Он должен выглядеть соответствующим образом, он ведь не работает в подобном наряде.
— И слава богу, — донеслось до нее бормотание Люка.
— Что ж, давайте свалим куда-нибудь продукты и избавим вас от этой одежды, — предложила Джесс и предупреждающе вскинула руку, когда его рот весело дернулся. — Даже не начинайте… — произнесла она так тихо, что ее смог услышать только Люк.
— Этого не произошло бы, если бы вы пригласили модель, — проворчал он, поднимаясь вслед за Джесс в свою спальню.
— Боюсь, это все равно бы случилось. Я одержима вниманием к деталям. Я — настоящая заноза в заднице, когда дело касается работы, и неутомимая перфекционистка.
— Фанатичка контроля, не так ли?
— Точно.
— Было бы забавно посмотреть, как вы теряете свой хваленый самоконтроль, блондиночка.
Этот комментарий заставил Джесс обернуться — и перехватить его взгляд, сосредоточенный на ее попке. Люк даже не попытался изобразить раскаяние, и его типично мужская оценка была Джесс… приятна.
— Вы собираетесь пялиться на мою задницу все время, пока мы поднимаемся по лестнице? — спросила Джесс.
— Конечно… пока она маячит передо мной, в этом нет ничего криминального, — невозмутимо ответил Люк. — Значит, сегодня вы собираетесь снимать меня за обрезкой лоз?
Джесс пояснила, что они собираются снимать, как он объезжает угодья на мотоцикле, обрезает виноград и гуляет.
— О, какая радость, — саркастически пробормотал Люк.
В его глазах отразилась досада и явная неуверенность в себе. Он выходил из зоны комфорта, передавая бразды правления другим, и ему это не нравилось. Джесс от души сочувствовала Люку. Если бы ее попросили дефилировать по офису и улыбаться на камеру, она тоже не была бы мисс Ясное Солнышко.
— Послушайте, если вам не по себе от того, чем мы занимаемся, только скажите, — предложила Джесс. — Нам со Сбу вы нужны как можно более естественным, непринужденным. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы сделать процесс съемок максимально легким для вас.
Они дошли до вершины лестницы, и Люк провел Джесс в свою спальню. Это была внушительных размеров комната с большой двуспальной кроватью. Этому пространству отчаянно требовалось добавить красок, подумала Джесс, изучая нейтральные тона интерьера. Бежевые шторы, кремовое постельное белье на застеленной второпях кровати… И тут ее внимание привлекла висевшая на стене картина. Это было изображение виноградников Сен-Сильва, окутанных пеленой тумана, с едва проступавшими контурами зданий на заднем плане. Джесс долго смотрела на пейзаж, увлеченная его загадочностью и живыми красками.
И она влюбилась… в картину и Сен-Сильв. Непостижимо, но пейзаж тронул самые тонкие струны ее души. Джесс была дочерью художника, но ни на одно произведение искусства не реагировала так, как на эту картину. Это было внушительных размеров полотно, почти двухметровый квадрат, но само изображение казалось необычайно сокровенным, близким, и Джесс захотелось попасть внутрь рамы.
— Джесс?
— О, мне так это нравится… — после долгой паузы произнесла она и опустилась коленями на кровать, чтобы рассмотреть подпись в левом нижнем углу. — Кто это написал? Изумительно, просто фантастика!
— Моя мать.
— Ваша мать была художницей? Мой папа — художник! — оживилась Джесс. — Интересно, встречались ли они когда-либо?
— Вряд ли.
— Вот бы вы удивились, если встречались! Я должна спросить у папы, был ли он с ней знаком. — Джесс оглянулась на Люка через плечо. Он стоял у кровати, засунув руки в карманы, и пристально смотрел на картину. — Она ведь умерла, когда вы были совсем маленьким, верно?
— Мне было три года.
Джесс села на край кровати.
— Вы ее хоть немного помните?
Люк помедлил с ответом.
— У меня осталось смутное ощущение длинных темных волос.
— Вы унаследовали хоть крупицу ее таланта?
— Нет. А вы?
— Только любовь папы к искусству и умение ценить творчество, но не его дарование, — Джесс снова взглянула на картину. — У вас есть что-нибудь еще из ее работ? Если есть, я бы купила их прямо сейчас.
— У меня только эта картина и еще одна — в гостиной, внизу. — Люк показал на две закрытые двери в другом конце комнаты. — Там моя гардеробная.
Разговор был окончен. Джесс вздохнула. Люк был таким же загадочным, как картина его матери. Непостижимым и безмерно привлекательным… Подойдя к гардеробной, Джесс распахнула двери и вскинула брови, увидев царивший там беспорядок.
А еще весь такой неотразимый Люк был самым настоящим неряхой.
По обе стороны узкого прохода, ведущего в смежную со спальней ванную, располагались полки. С правой стороны висела вешалка, изогнувшаяся под тяжестью пиджаков и рубашек. Джесс так и тянуло разобрать весь этот кавардак: груда футболок была втиснута рядом с несколькими папками, свитеры валялись поверх стопки бумаг, а обувь и спортивная одежда кучей громоздились на полу.
Джесс обнаружила несколько джинсов и выбрала из них пару, которую Люк надевал на днях, — с отпечатком руки на заду. Потом просмотрела рубашки, что-то бубня себе под нос. Они были или чересчур деловыми, или чересчур повседневными, а Джесс искала что-нибудь поношенное, удобное… И она нашла это, в самом конце вереницы вешалок: фланелевую рубашку в зелено-черную клетку с длинными рукавами, недостающей пуговицей и наполовину отвалившимся карманом. Джесс вытащила рубашку и кивнула. Просто идеально.
— Джесс, этой рубашке лет двенадцать. Я носил ее, когда путешествовал летом по Аляске. Она разваливается на части, — недовольно заметил Люк.
— Это именно то, что я хочу. А где ваша ярко-зеленая футболка с длинным рукавом и ваш кожаный ремень?
— Ремень в ванной. Зеленая футболка? В куче… — Люк усмехнулся, заметив ее неодобрение. — Я так понимаю, в ваших шкафах царит армейский порядок? Все рассортировано по типам одежды?
И по цветам. Но Джесс не думала, что стоит рассказывать ему о своей патологической аккуратности.
— Переоденьтесь. Футболку — вниз. Это — сверху. Засучите рукава. И нужны ваши обычные ботинки.
— Да, босс, — проворчал Люк.
Боже, этому мужчине требовалась жена — хотя бы для того, чтобы разобрать весь этот беспорядок! Люк прошел в ванную, а Джесс вернулась в спальню и подошла к полке, на которой заметила фотографии в серебристых рамках. Один снимок изображал Люка, Кендалла и Оуэна после регбийного матча. Другой запечатлел пожилых людей, стоящих рука об руку в дверном проеме особняка. Судя по одежде, это были бабушка и дедушка Люка. На фото в самой красивой, богато украшенной рамке явно была изображена мать Люка, которая обнимала карапуза-сына, с обожанием глядя на него.
Джесс взяла снимок и рассмотрела женский аналог лица Люка. Вот какими были его глаза, когда он был счастлив, — они будто танцевали на лице… Его нос был длиннее носа матери, а рот — немного тоньше. Но эти глаза, овал лица и пышные волосы… все это он унаследовал от нее.
Джесс поставила фотографию на место, заметив, что отца Люка не было ни на одном из оставшихся снимков. Услышав шаги за спиной, Джесс обернулась. Ага, именно таким она и хотела его видеть — расслабленным, небрежным… счастливым в этой своей старой одежде, потому что, черт возьми, он был Сэвиджем Сен-Сильвским. Ему не нужно было наряжаться и притворяться кем-то еще…
Джесс улыбнулась:
— Совсем другое дело.
— Вот и хорошо, потому что я не буду снова переодеваться. — Люк одернул на себе одежду. — Я люблю эту рубашку. Я и забыл о ней.
У Джесс чуть не сорвалось с языка, что, если бы он расчистил этот чулан, наверняка нашел бы еще немало полезного.
— Почему среди фотографий вашей семьи нет снимка вашего отца?
— Потому что мой отец не относится к моей семье, — огрызнулся Люк.
Ого! Что же между ними произошло?
— Мы можем приступить? У меня еще куча дел. — Он махнул в сторону двери.
Джесс кивнула и вышла из комнаты. Ее семейка могла сводить с ума, но Джесс и представить себе не могла, что родных нет в ее жизни. А вот Люк, похоже, вырос без родительской поддержки…
Глава 5
Из своей гостиной Люк увидел, как Джесс попрощалась с рыжеватой блондинкой, которая только что положила огромную папку для эскизов в багажник машины. Потом Джесс повернулась, чтобы направиться к особняку, и зябко потерла руки. Ветер растрепал ее светлые волосы, и в этих черных джинсах и коротком кремовом свитере она выглядела такой же энергичной и цветущей, как утром, если, конечно, не считать кругов под глазами и напряжения, сковавшего ее плечи.
Люк заметил, как Джесс бросила взгляд на дверь его гостевого дома, а потом уловил мелькнувшую на ее лице нерешительность и легкое покачивание головы. Джесс ни за что не нарушила бы его уединение, не переступила бы черту между работой и флиртом.
Люк еле заметно улыбнулся. «Пожалуйста, не стесняйтесь развеять мое одиночество, — про себя обратился он к Джесс, — особенно если у вас на уме что-то пикантное».
Джесс двинулась к особняку. Это было унылое место, необъятное и угнетающее, и Люк провел здесь немало времени в полном одиночестве. Холодными зимними ночами дом казался мрачным, и Люк не хотел, чтобы Джесс оставалась там одна сегодня вечером.
Или это он сам не хотел оставаться один сегодня вечером… После безумного дня, проведенного перед камерами, ему хотелось чего-то самого обыкновенного. Горячего ужина, стакана вина, компании.
Перед тем как пригласить Джесс к себе, Люк зашел в прихожую и накинул куртку. Стоило открыть дверь, как в лицо дунул ледяной ветер, и Люк стал гадать, не замерзнет ли Джесс этой ночью. В особняке не было центрального отопления: отец Люка швырялся круглыми суммами, как русский нефтяной миллиардер, но отказывался тратить деньги на утепление дома. На кровати Джесс постелили пуховое одеяло, в ее комнате стоял обогреватель, а в кабинете был камин — о боже, Люк забыл оставить ей немного дров! — но если бы Джесс захотелось посидеть в одной из гостиных, ей понадобился бы лыжный костюм.
Зябко втянув голову в плечи, Люк обошел особняк и поднялся туда по черной лестнице. Прошмыгнув на кухню, он подул на застывшие пальцы и обвел взглядом пространство. Рядом с включенным чайником стояла кружка с чайным пакетиком…
Люк вышел из кухни в коридор и остановился у основания второй черной лестницы. В былые времена это была лестница для слуг, и мальчиком Люк пользовался только ею.
— Привет.
Люк поднял взгляд и увидел Джесс, свесившуюся через узкие перила второго этажа.
— Привет. Хотел узнать, не поужинаете ли вы со мной.
Джесс улыбнулась.
— Что входит в меню?
— Вы питаетесь, как студентка универа, так что не привередничайте, — ответил Люк. — Спускайтесь сюда — и увидите.
Энергии лучистой улыбки Джесс хватило бы на то, чтобы разжечь радугу. Джесс исчезла из поля зрения и спустя пару секунд появилась на самом верху лестницы, задорно вспорхнув на перила.
— Джесс, нет!
Люк инстинктивно бросился к краю лестничной ограды и затаил дыхание, а Джесс слетела по перилам вниз, практически упав в его объятия. Люк сомкнул руки вокруг ее талии и подогнул колени, чтобы смягчить силу удара.