Энн Макалистер
ГЛАВА ПЕРВАЯ
— Твой отец на первой линии.
Доминик Вулф ожидал услышать эти слова меньше всего на свете. Он вздохнул и закрыл глаза.
Какое ужасное сегодня выпало утро. Все началось еще по дороге на работу. Доминик предпочитал добираться в офис пешком. За то время, что он проходил милю, отделявшую его квартиру на Пятой авеню от рабочего кабинета, успевал привести свои мысли в порядок, еще раз пробежаться по списку предстоящих дел и настроиться на новый день.
Но сегодня еще на полпути его застал врасплох ливень, в то время как прогноз обещал всего-навсего «кратковременные осадки». За какие-то, несколько секунд, Доминик вымок насквозь.
Когда же он прибыл в офис, промокший и раздраженный, то обнаружил сообщение о том, что президент компании, с которым он вел переговоры о выкупе акций, решил переменить свое решение. Пока Доминик старался разобраться с ситуацией, поставщик из Японии прислал факс, где говорилось, что доставка товара отложена. Секретарша Доминика, Шайла, была беременна и поэтому чувствовала себя по утрам не лучшим образом. Сегодняшнее не оказалось исключением — Шайла выглядела бледной, изможденной, хоть и старалась спрятать недомогание под маской профессионала, который при любом раскладе умеет безупречно выполнять свои обязанности.
Ко всему прочему, Марджори — женщина, у которой, по мнению Доминика, и мысли не могло возникнуть потребовать от него чего-то большего, нежели присутствия в ее постели, — Марджори только что швырнула трубку телефона, но перед этим поставила Доминику ультиматум: если он снова хочет заняться с ней любовью, то пусть не приходит без обручального кольца.
И теперь еще его старик висит на первой линии.
— Доминик, ты меня слышал? — Шайла отнесла молчание Доминика на счет растерянности. — Он сказал, что это срочно.
Ну конечно, с тех пор, как отец Доминика отошел от дел, все его требования были срочными. На самом деле проблема состояла в том, что у Дугласа Вулфа внезапно появилось очень много свободного времени, и он разрабатывал новые стратегии управления компанией, которую больше не возглавлял. Его целью было обеспечить компании безоблачное будущее, а посему, Дуглас был исполнен решимости, найти женщину, которая подвигнет Доминика расстаться с холостяцким существованием.
Ни за что. Доминик так и сказал отцу. И не один раз. По крайней мере, тысячу.
Однажды Дуглас уже пытался устроить жизнь сына. Лет десять назад он нашел ему девушку. Карин, дочь одного из крупнейших поставщиков «Вулф энтерпрайзис», была просто безупречна: юная, милая, веселая. Доминик тогда наивно полагал, что из брака с такой девушкой выйдет толк.
Он не был готов к тому, что Карин бросит его.
Ему никогда не забыть, как он стоял в их доме на Багамах с кольцом в руке, с лицом, залитым краской стыда и смущения, в окружении двух сотен заинтригованных гостей — и без невесты.
И черта с два он теперь позволит своему старику сыграть с ним такую шутку еще раз.
В последовавшие за несостоявшейся свадьбой годы Дуглас был тише воды, ниже травы, позволяя сыну наслаждаться холостяцкой жизнью, но в последние полтора года не проходило месяца, чтобы Дуглас, не заявился к сыну с очередной девушкой — «на смотрины».
Доминик решил, что причина подобной настойчивости имеет чисто биологические свойства: вероятно, мужчина, которому сравнялось шестьдесят пять, испытывает непреодолимое желание стать дедом. Но на прошедшее Рождество Рис, младший брат Доминика, совершенно неожиданно одарил отца близнецами-внуками. Однако этот факт ничего не изменил — Дуглас продолжал знакомить сына с женщинами — и все они были бизнес-леди, под стать самому Доминику.
«Они будут думать не о сексе, а о слиянии с нашей фирмой», — сказал Доминик отцу после одной такой встречи. Да он никогда в жизни и не посмотрит на подобную женщину!
«Так чего же ты тогда хочешь?» — выпалил Дуглас.
«Чтобы меня оставили в покое», — прорычал в ответ Доминик и бросил трубку.
И вот уже три недели он наслаждался своим одиночеством и надеялся, что до отца наконец-то дошло: жена его сыну совершенно ни к чему.
Доминик, нажал кнопку и рявкнул в трубку:
— Что?
— И тебе тоже доброго утра, — прогудел ему в ухо жизнерадостный голос Дугласа.
— Здесь оно совершенно не доброе. Дождь льет как из ведра.
— Тогда я велю Эвелин уложить мой зонтик и резиновые сапоги.
— Уложить?.. Зачем? — Доминик резко выпрямился, крепко сжав в пальцах ручку фирмы «Монблан». Значит, преследовавшее его все утро нехорошее предчувствие начинает сбываться. Зачем бы экономке отца укладывать его зонтик и сапоги, если он не…
— Сегодня вечером я ужинаю с Томми Харгроувом. Мы подумали, что он может войти в совет. Так что, я и Вивека сядем на двенадцатичасовой рейс до Нью-Йорка и…
— Стоп. Томми Харгроув не войдет в совет директоров. — Об этом они тоже говорили много раз. Когда-то компания Тома представляла собой выгодное приобретение, но с тех пор ситуация изменилась. И кто черт побери, эта Вивека?
Дуглас проигнорировал последний вопрос сына и продолжал, как ни в чем не бывало:
— Мы с Томми старые друзья, многое пережили вместе, и знаем друг друга с той поры, когда вы, молодой человек, еще лежали в пеленках. — (Доминик знал: когда он превращается в «молодого человека», это предвестие того, что Дуглас опять хочет вмешаться в его личную жизнь.) — К тому же, — продолжал отец, — вопрос о том, стоит ли нам отказаться от сотрудничества с компанией Томми, еще не решен.
— Нет, — голосом, в котором прозвенела сталь, парировал Доминик. — Этот вопрос уже решен.
— Посмотрим, — загадочно ответил Дуглас. — Возможно, — продолжал он, словно и не слышал сына, — что я и соглашусь с тобой, если вы с Вивекой… — Разве я не упоминал о Вивеке?
— Нет, — процедил Доминик сквозь зубы.
— А-а. Ну так я и звоню-то в основном из-за нее. — Дуглас всеми силами старался, чтобы его голос звучал жизнерадостно. — Прелестная девушка, просто потрясающая. Она дочь Полины Мур. Ты ведь помнишь Полину Мур? Я встретил их в клубе, в понедельник. Полина познакомила нас и поинтересовалась, нет ли у меня сына возраста Вивеки. Она, конечно же, имела в виду Риса. Вивека гораздо моложе тебя. Роскошная девушка. Длинные светлые волосы. Вся ум и очарование. Кстати, скоро, она получит звание доктора по истории искусств. Она…
По всей видимости, Дуглас решил ошеломить сына перечнем достоинств Вивеки, но Доминик устало прервал отца:
— Давай ближе к делу.
— Женись на ней, — тут же ответил Дуглас.
Доминику потребовалось несколько секунд, чтобы осознать его слова.
— Что?!
— Ты меня слышал. Женись. На ней. Тебе пора жениться. Завести детей. Продолжить наш род. Женись на Вивеке, — вкрадчиво проговорил Дуглас, — и я объясню Томми, что мы изменили свою политику.
— Я сам объясню Томми, что мы изменили свою политику, и мне, вовсе не придется жениться на его Вивеке.
Последовала долгая пауза, а потом Дуглас мрачно сообщил сыну:
— Тогда я скажу совету директоров, чтобы они не поддерживали тебя.
Доминику показалось, что весь Манхэттен со скрежетом замер. Несколько секунд единственным звуком, который слышал Доминик, был шум его собственной крови в ушах.
— Это угроза?
— Нет, не угроза, — выпалил Дуглас. — Это твердо обещание, мой мальчик. Ты не становишься моложе Тебе уже тридцать шесть! Пора бы уже позабыть то недоразумение с Кэрол…
— Карин, — бесстрастно поправил Доминик.
— Кэрол, Карин — какая разница!.. Это было чертову пропасть лет назад! Парень, отношения с женщинами — это вроде езды верхом! Если ты падаешь, то должен не убегать и зализывать свои раны в темном уголке, а вернуться и начать заново, черт побери!
— То есть жениться на первой же встречной женщине, так, что ли? — Доминик поразился, как спокойно звучит его голос. На самом деле у него было ощущение, что его хватили обухом по голове.
— Конечно же, нет, — на полном серьезе возразил его отец. — Не на первой попавшейся! Слушай, тебя окружает так много прекрасных девушек. В твоем распоряжении было добрых десять лет, чтобы выбрать себе подходящую пару, но ты даже не удосужился попробовать!
— Может, мне не хочется жениться.
— Чушь! — без раздумий парировал Дуглас. — Тебе нужно жениться. Если не ради себя, то ради процветания твоего бизнеса. Люди доверяют женатому человеку. Он кажется им более ответственным. Кроме того, — Дуглас решил зайти с другого края, — у тебя задатки прекрасного семьянина. И отличного отца.
— Такого, как ты? — ядовито вставил Доминик, но Дуглас словно и не заметил тона сына.
— Конечно, ты же весь в меня, — мгновенно согласился он. — Поэтому я уверен, что тебе понравится Вивека.
— Я не хочу…
— Да ты сам не знаешь, чего хочешь! — разозлился Дуглас. — Я привожу тебе рыжую — тебе нужна блондинка. Я привожу домашнюю девочку — тебе нужна мадам со степенью доктора философии. Я привожу тебе…
— А я хочу, чтобы ты перестал знакомить меня с женщинами!
— И перестану.
— Когда же?
— После сегодняшнего вечера. После того, как представлю тебя Вивеке. Узнав ее, ты и не взглянешь на другую женщину! Она полностью соответствует всем твоим пожеланиям. Блондинка. С дипломом доктора философии! И…
— И если я не женюсь на ней, то ты отправишься в совет директоров с вотумом недоверия, — сквозь зубы процедил Доминик.
После секундного колебания Дуглас ответил:
— Да, черт возьми. Этим вечером мы с Вивекой приедем в город, — непреклонно продолжал он. — Ждем тебя в «Ле Сабр», в восемь. Томми тоже там будет.
— У меня…
— В восемь, Доминик. — И отец бросил трубку. Доминик некоторое время смотрел на свою, прежде чем аккуратно положил ее на рычаг. Потом подвинул кресло так, чтобы видеть окно, за которым лились потоки воды. Легонько постукивая пальцами по подлокотникам. Доминик принялся рассматривать возможные способы действий.
Он рассеянно подумал, что ему давным-давно стоило осадить отца, топнуть ногой и сказать «хватит». Хватит вмешиваться в дела компании и в его личную жизнь.
Но Доминик не сделал этого. Потому что всегда восхищался своим отцом, восхищался его упорством, его решительностью, его непреклонной волей. Он рос с желанием во всем быть похожим на отца.
И когда отец выбрал Доминику невесту, тот понял почему ею оказалась Карин. Это был хороший выбор с деловой точки зрения, и Карин нравилась Доминику. Но она сбежала.
И даже тогда, униженный и оскорбленный, Доминик верил в те соображения, которыми руководствовался его отец. Он верил в них и сейчас. Женатый бизнесмен внушает доверие, кажется более предсказуемым. Некоторые советники из других корпораций приглашали Доминика на рауты вместе с супругой и недоуменно приподнимали бровь, услышав, что он холост.
Доминик полагал, что отец прав и насчет Вивеки: вероятно, она будет ему подходящей женой. Блондинка. Блестяще образованная. Очаровательная. Умная. Дивная пара для советника компании.
Доминик на минуту закрыл глаза и представил их совместное будущее. Увидел себя и бесстрастную блондинку, которую выбрал для него мудрый отец.
Открыв глаза, он снова уставился на потоки дождя, заливающие окна.
Там, снаружи, холодно, а внутри тепло. Стекла запотели, и Доминик вспомнил другие запотевшие окна, другую ночь, которая словно бы выбилась из течения обычного времени. Перед ним как наяву предстала женщина, которую никак нельзя было назвать бесстрастной. И при воспоминании о ней и о той ночи все тело Доминика напряглось. А ведь последние три месяца он только и делал, что пытался забыть о ней. С самого февраля он усердно притворялся, будто ничего не было, а потом, когда потерпел в этом неудачу, стал убеждать себя в том, что подобное не случится впредь.
Потому что такая ночь выпадает человеку только раз в жизни. А Доминик не испытывал ничего подобного ни раньше, ни потом. И уж точно не с Марджори.
А что, если?.. Доминик попытался остановить полет своих мыслей, но у него ничего не вышло. Что, если это не просто счастливая случайность? Что, если они смогут повторить ту ночь еще раз?
Во рту Доминика пересохло. Ладони вспотели. Чтобы справиться со своей бурной реакцией и придать себе решимости, Доминик подтянул узел галстука в серую и бордовую полоску. Это был тот самый галстук, который она…
Доминик шумно втянул воздух. Потом резко встал с кресла, пересек кабинет и открыл дверь в приемную.
Шайла протянула ему трубку телефона.
— Доминик, на второй линии мистер Шигуру, и мистер Бичер ждет…
— Не сейчас, — на ходу бросил Доминик и, схватив свой плащ, направился к выходу.
— Доминик, куда ты собрался?
Он приостановился, слегка улыбнулся и ответил:
— За женой.
Сьерра должна была догадаться, что это будет один из дней, подпадающих под категорию «просто ужас какой-то!».
Открыв глаза и увидев, как дождь заливает ее тюльпаны, стоящие на площадке пожарной лестницы, она поняла, что лучше всего снова смежить веки и закрыться одеялом с головой. Но вместо этого изобразила на лице одну из своих улыбок неисправимого оптимиста и сказала себе: дождь очень полезен для цветов.
А вот о прическах она не подумала.
Конечно же, дождь испортил прически. А также отрицательно повлиял на настроение всех вокруг, включая таксистов, клиентов, с художественным вкусом безмозглых моржей, не говоря уже о фотографах, словно бодрствовавших всю ночь у кровати больного ребенка, и моделях с кудрявыми от природы волосами.
Конечно, Сьерра не ждала, что ее существование будет безмятежным, но этим утром количество раздраженных людей на квадратный метр студии, где работал Финн Макколи, превосходило всяческие пределы.
— Побыстрее, — повторял Финн пятнадцатый раз за последний час. — Живо! Живо! Живо! Ты хоть знаешь, сколько этих чертовых платьев нам еще осталось нащелкать?
Сьерра не знала. Да ей вообще было плевать на это. Платья — не ее забота. Ее заботой были прически. Гладкие волосы. Подколотые наверх волосы. Немилосердно взбитые волосы.
— У нее волосы снова завиваются! — Это был Баллу, весьма темпераментный клиент. Сейчас он указывал на Элисон, прекрасную, как богиня. — Ты только взгляни на нее! — Он схватил Элисон за крутые локоны и завопил, обращаясь к Сьерре: — Они не должны виться! Они должны быть гладкими! Сделай же что-нибудь!
Сьерра вздохнула — побрить дикобраза наголо и то было бы проще.
— Погоди, я добавлю еще немного геля.
— Сьерра, ради бога! — Финн начал рвать волосы на собственной голове. — Хватит. Кончай с ней и убирайся к черту.
— Мне нужно только…
— Гладкие! — рявкнул Баллу. — Гладкие, прямые, как стрела. — Он подкреплял свои слова рубящими движениями рук.
«Так зачем было тащить сюда модель с кудрявыми от природы волосами?!!» — хотела закричать Сьерра.
— И не в синем. Она не нравится мне в синем, — вынес свой вердикт Баллу, придирчиво оглядев платье, которое надела Элисон. — Давай попробуем желтое.
— Только, не желтое! — возразила модель. — В желтом, я похожа на труп.
— Ты и будешь трупом в желтом, — отрубил Финн, — если не замолкнешь. У нас осталось еще тридцать этих чертовых тряпок, а сняли мы всего шесть. Сьерра! Давай же работать!
И они работали. Модели терпеливо ждали, пока Сьерра приглаживала им волосы. Баллу суетился и стонал, то и дело, меняя свои решения, а Финн ворчал, рычал, ругался — и снимал.
И все это время Сьерра пыталась держаться в ритме, потому что в масштабах Вселенной все это были мелочи. Ну, дождь. Ну, желтое платье или синее. Кудрявые волосы. Вьющиеся волосы. Прямые волосы. Какая разница.
Потому что главное — Фрэнки.
Вот почему, это был такой гнусный день: потому что у Сьерры из головы не шел Фрэнки.
А Фрэнки Бартелли умирал.
Все ее существо возмущалось при этой мысли. Но, возмущайся или нет, Сьерра ничего не может изменить, и если Фрэнки не получит донорскую почку, то очень скоро умрет. Конечно, есть такие люди, которые живут, и довольно долго, с подобными проблемами. Некоторых, например, поддерживает диализ. Но это другие, а Фрэнки, последние несколько месяцев буквально таял на глазах у Сьерры. Это другие — им не восемь лет от роду, когда впереди тебя ждет целая жизнь. Они не мечтают о том, чтобы покорять горные вершины, ходить на рыбалку и играть в бейсбол. Они не рисуют изящные космические корабли, или ужасных зеленых монстров, или подробнейшие чертежи «лучшего дома-дерева на свете». Они не любят фантастические сериалы и двойную пиццу с сыром. У них нет огромных карих глаз, длинных черных ресниц и кудрей, которые даже самый сильный гель Сьерры не в силах надолго смирить. Они не умеют улыбаться так, что сердце начинает таять.