— Должно быть, была первоклассная говядина, — бормочу я. На мгновение я беспокоюсь, что Цах, у которого сейчас есть настоящая подруга, опечалит меня, но я могу думать только об Оливере.
— Я должна тебе кое— что сказать, — признаюсь я. Джулс смотрит на меня внезапно серьезно. — Я читала эту книга и она... она как— то изменилась.
— Я точно понимаю, что ты имеешь в виду, — отвечает Джулс. — Когда я видела "Нападение томатов— убийц" в первый раз, я знала, что моя жизнь теперь изменится.
— Нет, не я изменилась, изменилась книга, — я хватаю рюкзак, вытаскиваю книгу и открываю последнюю страницу. — Смотри.
Принц? Стоит там, где всегда стоял.
Принцесса? Тоже.
Фрамп? Весело виляет хвостом.
Шахматная доска?
Отсутствует.
Всего полчаса назад она была, а теперь ее нет.
— Делайла? — спрашивает Джулс. — С тобой все в порядке?
Я чувствую, как меня бросает в холодный пот.
Я закрываю книгу и открываю, чтобы посмотреть точнее, и несколько раз моргаю.
Ничего.
Я убираю книгу снова в рюкзак и закрываю шкаф. — Я, эээ, мне нужно идти, — говорю я Джулс и прохожу мимо нее, когда звенит звонок.
Только чтобы вы знали, я не лгу. Я не краду. Я не прогуливаю. Проще говоря, я — прилежная ученица.
И именно поэтому то, что я сейчас делаю, просто шокирующее. Я разворачиваюсь и иду в направлении спортзала, хотя должна направляться на первый урок в класс.
Я, Делайла МакФи.
— Делайла? — когда я смотрю вверх, передо мной стоит директор. — Разве ты не должна быть в классе?
Он улыбается мне. Он тоже не верит мне, что я прогуливаю.
— Эм... миссис Винкс попросила меня, забрать книгу у мистера Морриса в спортзале.
— О, — говорит директор. — Отлично, — он кивает мне, чтобы я шла дальше.
Одно мгновение я пристально смотрю на него. Действительно так легко быть другой? Тогда я начинаю бежать.
Только в раздевалке я останавливаюсь. Так рано утром он обычно пуст, я знаю об этом. Я сажусь на скамейку, вытаскиваю книгу из рюкзака и снова открываю ее.
Настоящие сказки не для чувствительных. Детей поедают ведьмы и на них охотятся волки; Девушки впадают в кому или живут со злыми родственниками.
Но в конце все эти боли и мучения не окупались, так как в конце всегда был счастливый конец.
Внезапно мне становится на важно, получу ли я в конце полугодия по французскому четыре с минусом или то, что я единственная девушка в школе, у которой еще нет партнера для весеннего бала.
Счастливый конец, все остальное уходит в тень. Но если счастливый конец изменится?
Такое случалось с моей мамой. Когда— то она любила моего отца, иначе они бы не поженились, но сейчас она даже не хочет разговаривать с ним, если он звонит на мой день рождение или рождество.
Вероятно, последнее сообщение в сказке тоже ошибочно, на самом деле оно должно звучать: Иногда внешность обманчива.
Все еще никакой шахматной доски на песке.
Лихорадочно я перелистываю страницы. На большинстве из них принц Оливер не один, а с кем— либо вместе: собакой, злодей Раскуллио, принцесса Серафима. Но на одной картинке стоит только он.
Это моя любимая картинка.
Она находится почти в конце истории, после того, как он перехитрил дракона Пиро и оставил чудовище на попечение капитана Краббе и пиратов.
Затем пираты перевозят Пиро на корабль, Оливер остается на пляже и смотрит на каменный утес с башней, в которой заточена Серафима. На сорок третьей странице он начинает забираться на нее.
Я высоко поднимаю книгу, чтобы лучше рассмотреть Оливера. Изображение цветное, темно черные волосы растрепаны из— за ветра, мышцы на руках напряжены от усилия, когда он забирается по гладкой скале.
Бархатный камзол зеленого цвета уничтожен: обожженный дыханием Пиро и порвался, когда Оливер выбирался с корабля пиратов. Он зажал кинжал между зубами, чтобы схватиться рукой за следующий выступ.
Его лицо обращено к морю, где вдали исчезает корабль.
Я думаю, мне особенно нравится эта иллюстрация из— за особенного выражения на его лице. Собственно, в этот момент он наполнен решимостью. Или, вероятно, пылающую любовь к его принцессе. Но вместо этого он выглядит как— то... ну да, как будто ему чего— то не хватает.
Как будто он лучше бы оказался на корабле пиратов. Или где угодно, только не на этой скале.
Как будто он что— то скрывает.
Я наклоняюсь вперед, до тех пор, пока мой нос чуть ли не касается бумаги. Картинка расплывается, чем ближе я наклоняюсь, но я могла поклясться, что на одно мгновение, глаза Оливера посмотрела на меня.
— Я бы хотела, чтобы ты был реальным, — шепчу я.
Из динамика раздевалки звучит звонок. Итак, прошел первый урок, сейчас начинается алгебра. Вздохнув, я кладу книгу на скамейку в раскрытом виде. Снова открываю молнию рюкзака, а затем беру книгу в руки. И мое дыхание замирает.
Оливер все еще забирается по скале. Но кинжал больше не находится у него в зубах, а в его правой руке. Кончиком стального лезвия Оливер царапает тонкую линию, белую линию в темном граните, затем еще одну и еще.
Я протираю глаза. Это же не Nook, Kindle Fire или iPad*, а совершенно обычная книга. Без анимации и всяких прибамбасов. Глубоко вздохнув, я касаюсь, бумаги пальцем как раз в этом месте и снова убираю.
Медленно на поверхности скалы возникают два слова.
Помоги мне.
Глава 4
Страница одиннадцать
Судя по сложившейся ситуации, Оливер мог чувствовать себя счастливо, так как его названная невеста не находилась в столетнем сне, не обладала длинной косой, по которой ему нужно было бы забираться, чтобы спасти ее.
Тем не менее, с другой стороны, он слепо погрузился в эту затею, даже не зная, где могла находиться девушка.
Он оседлал своего жеребца Сокса и находился уже у ворот, когда остановился. Повернулся к Фрампу, бежавшему рядом со своим господином, и громко сказал: — А теперь куда ехать?
Спасти принцессу — не такое уж и простое дело, если обладать таким малым количеством информации.
Фрамп залаял хвостом и повернул морду к заколдованному лесу.
Оливер вздрогнул. Хотя это и была самая короткая дорога к хижине волшебника Орвилля, который мог предоставить ему информацию о месторасположении всех жителей королевства, которые могут помочь в его поисках, но все же эта дорога была полна преград.
Там были выпуклые корни, о которые мог споткнуться конь, идущий галопом, и низко опущенные ветки. Некоторые части леса были настолько непроходимыми, что ничего не было видно и в полуметре.
И так как лес был заколдован, его можно было сравнить с лабиринтом, пути которого постоянно менялись, никто никогда не проходил по одной и той же дороге дважды.
Он закрыл глаза и представил себе принцессу Серафиму, которая была проклята, и должна была вести жалкую жизнь со злодеем, если ему не удастся спасти ее.
Разумеется, что теперь было так, что с появлением Оливера она решит...
Он схватил компас, который носил на шеи, и подумал при этом о доме, от которого он находился всего в нескольких метрах. Возможно, его мама была права; возможно, осторожность лучше, чем потворство.
Но прежде чем решиться идти, он обернулся назад на высокие безопасные стены замка, маленький блуждающий огонек пролетел перед его глазами. Когда он прищурил глаза, смог разглядеть, что это была фея. Эти скверные маленькие существа жили за счет лжи и сплетен.
Поговаривали, что они могли погрузить взрослого мужчину в сон, чтобы украсть у него его самые сокровенные тайны. Оливер помахал рукой перед лицом, чтобы прогнать существо, но фея просто поднялась выше, как пылающий огонек, а затем сильно укусила Сокса в зад.
Жеребец встал на дыбы и помчался в сторону волшебного леса. Оливеру не оставалось ничего другого, как крепко ухватиться за поводья и надеяться, что Фрамп сможет успеть за ним.
Сильно дергая поводья, принц Оливер смог, наконец, остановить лошадь.
— Все в порядке, хороший мальчик, — успокаивал он Сокса, блуждая вокруг взглядом, и пытаясь сориентироваться.
Но было слишком темно, он не мог ничего разглядеть.
Но потом заметил внезапно маленький огонек. А затем еще один.
Третий. Если он прищуривал глаза, он увидел длинные, стройные ноги фей в призрачном ореоле порхающих крыльев.
Фея парила перед его лицом, пытаясь загипнотизировать. Ее волосы можно было сравнить с бушующей бурей искр, которые шелестели при каждом движении. Ее прозрачная кожа светилась в темноте как луна.
Если она смеялась, он мог увидеть ее зубы, совершенные, маленькие кинжалы. Прежде чем он успел отвернуть, она подлетела к нему и укусила в шею.
— Ай! — закричал Оливер и ударил ее, в то время как она слизывала кровь с губ.
— На вкус как королевская, — сказала фея. — Как вино и богатство.
— Я — принц, — ответил Оливер. — И я отправился в путь, чтобы спасти принцессу.
Вторая фея уселась на его руку и впилась зубами в его большой палец так, что Оливер взвыл.
— Он врет, — объяснила вторая фея. — Я чувствую вкус страха.
Третья фея аккуратно уселась на кончик носа Оливера.
— Страх? Я знаю, кто этот мальчик, — она посмотрела в глаза Оливера. — Он сын короля. Я — Спаркс. Та, которая подарила тебе мудрость.
Первая фея подлетела к ней. — А я — Эмбер. Я подарила тебе верность.
— А я — Глинт, — сказала вторая фея. — Я подарила тебе жизнь.
— Спасибо за все, — вежливо сказал Оливер, так как принц должен быть вежливым. — Но я, правда, был бы рад, если бы вы позволили мне пройти через лес.
— Нет, — возразила Спаркс. — Это слишком опасно.
Эмбер кивнула. — Юноша без мужества не должен отправляться в опасное путешествие. — Глинт, еще раз укусила лошадь, чтобы она поскакала домой.
— Нет! — выкрикнул Оливер. — А если я вызову вас?
Он немного знал о феях, собственно, вообще очень мало знал. Каким— то образом они умудрялись выманивать людские тайны, не выдавая при этом свои собственные.
Но Оливер видел, как храбрейшие рыцари возвращались назад в замок, если голодные до воспоминаний феи, высасывали их из их духа. Они были разбиты и вспыльчивы, а иногда проявляли раскаяние.
— Если я выиграю у вас в вашей же игре, — спросил Оливер скорее интуитивно. — Это бы вдоволь доказало вам мое мужество?
— Игра? — спросила Спаркс, и ее волосы заискрились от волнения.
Эмбер опустилась на его плечо и прошептала ему на ухо:
— Но правила определяем мы.
Глинт взлетела на ветку перед его лицом и позвала сестер. Когда головы трех фей склонились друг к другу, их волосы начали светиться как единый огонь еще светлее. Наконец, Глинт отделилась от остальных.
— Ты должен излучать свет, который бы светил ярче, чем мы вместе.
— Понятно, — согласился Оливер без промедления.
Феи посмотрели друг на друга. — Эти глупые люди, — сказала Эмбер. — Они же не могут светиться.
— Что ты дашь нам, если выиграем мы? — захотела узнать Спаркс.
Оливер задумался. — Все мои тайны, — объявил он торжественно. — Все до единой.
Волшебницы захлопали в ладоши и молния рассекла воздух.
— Сначала я, — защебетала Глинт и начала порхать, после чего светящийся ореол вокруг нее разрастался.
Лес на расстоянии шести стволов деревьев ненадолго погрузился в свет, прежде чем снова потонуть в темноте.
— Начинающая, — поддразнила ее Эмбер. Она быстро обернулась вокруг своей оси, причем она расправила крылья как у вертолета, и уже теплое сияние бронзового цвета окружило Оливера.
Как и у Глинт ореол распространялся все дальше, на этот раз свет охватил десять стволов деревьев, затем снова погас.
— Теперь вы можете поучиться у меня, дамы, — предложила Спаркс. Она свернулась в комок и стала такой маленькой как головка булавки, чтобы затем, внезапно раскрыться, распустив вокруг золотой венок лучей.
Сияние было горячим, ярким, даже по сравнению со светом Глинты и Эмбер, но тоже быстро угас.
— Твоя очередь, — сказала Глинт и подняла при этом тонкую, серебряную бровь.
— Подожди. А если выиграю я, — возразил Оливер, — Я хочу узнать правильное направление.
Феи, которые беспрерывно моргали, шептались друг с другом. — Правильное направление, — согласились они.
Оливер покопался в сумке на седле у Сокса и вытащил пакет, который королевский повар дал ему перед отъездом. В нем лежали два яйца сваренных в крутую, кусок сыра и буханка хлеба.
Кроме того маленький мешочек с пряностями.
Оливер открыл мешочек и мягко подул на щепотку перца, так что образовалось облачко, которое окутало фей.
Глинт, Спаркс и Эмбер одновременно чихнули, в этот момент фейерверк из светлых вспышек осветил весь волшебный лес.
— Ну, — сказал Оливер и снова уселся в седло. — Это обозначает только одно, что я...
Но прежде чем он успел договорить, Сокс тоже был вынужден чихнуть. Он встал на дыбы и случайно ударил копытом Глинт, которой пришлось защищаться.
Снова Оливера охватил смертельный страх, в то время как жеребец кинулся в волшебный лес. Наконец, они вломились в чащу, и как раз вовремя Оливер заметил, что они приближались к утесу. И на огромной скорости.
— Тпрууу! — заорал он и натянул поводья.
Два метра до края утеса. Метр.
Полметра. Каким— то чудом Сокс остановился на самом краю.
— Слава Богу, — проговорил Оливер.
Его слова прозвучали слишком рано.
Так как Сокс остановился, а Оливер нет.
Он перелетел через голову лошади, и полетел вниз с утеса прямо в бушующий океан.
Глава 5
Оливер
Есть только одна страница в книге, на которой я один, где нет никого из других персонажей, на которой только я должен что— то делать или говорить.
Я там я иногда испытываю, свои границы до того как читатель начинает читать.
Например, я пою во все горло.
Или вместо того, чтобы забираться по скале, сижу на земле до последнего момента, пока книга не затаскивает меня в самый последний момент на утес.
Иногда я пытаюсь попасть на край утеса, туда, где можно прыгнуть со скалы, так как кто— то согнул страницу много лет назад.
При случае я забираюсь на самую высокую точку, чтобы заглянуть за край иллюстрации в расплывчатый мир.
Все это не имеет никакого смысла, так как никто не замечает, что я делаю, и почему меня каждый раз затаскивает в водоворот сказки.
До сегодняшнего дня.
Как только я заметил, что Делайла увидела шахматную доску на песке, которая вообще не упоминается в истории, я задумался, могла ли она быть той самой, которая...
Той самой, которая могла замечать вещи, которые не являлись частью истории.
Прежде всего, меня.
По меньшей мере, я не мог позволить упустить это мгновение и не попробовать. Поэтому я нацарапал "Помоги мне" на скале, и она увидела это. Я совершенно уверен, что она видела.
Я цепляюсь за скалу и перестаю дышать, так как боюсь, что она просто перевернет страницу также, как и другие.
Но она этого не делает.
— Как? — спрашивает она, и я медленно поворачиваюсь так, чтобы посмотреть прямо на нее.
Я откашливаюсь и пытаюсь громко говорить. Проходит вечность пока мой голос доносится до читателя, и разговор стоит огромной концентрации для кого— то, кто не приучен к этому.
— Ты можешь... можешь меня слышать? — спрашиваю я.
Она дышит с трудом. — Ты — англичанин?
— Прости?
— У тебя акцент, — говорит он. — Я никогда не слышала акцент во время чтения... — внезапно ее глаза
расширяются. — О святые небеса! Я схожу с ума. Книга не только меняется, она еще и говорит со мной...
— Нет, это я тот, кто разговаривает... — мое сердце неистовствует, и все мысли в голове перемешиваются. Эта девочка, эта Делайла, только что ответила на мой вопрос. Она услышала меня.