Заметив сына, замершего в дверях гостиной, Франциска бросилась ему навстречу со словами:
– Твоя невеста открыла для себя музыку Чайковского. – Она засмеялась. – Целую неделю слушает только его.
– Только эту увертюру? – удивился Беннет. Вытянув шею, он заглянул в комнату, но Синтии не увидел.
– Конечно же, нет. Она прослушивает по очереди всех композиторов, а неделю назад добралась до русской классической музыки. Больше всего ей понравилась оперная и балетная музыка Чайковского.
– А кстати, где Синтия? Что-то я ее не вижу. – Он вновь обвел взглядом гостиную.
Франциска засмеялась.
– Она устроилась на полу между динамиками, чтобы ощутить всю полноту звука.
– Бог мой! Да она же оглохнет.
К счастью, вскоре увертюра закончилась, и мрачное предсказание Беннета не сбылось.
Однако в воскресенье, ближе к вечеру, после двух дней беспрерывной музыки Чайковского, он начал волноваться за свою психику.
Беннет вздрогнул, и его мысли тут же спутались, когда внезапно и пронзительно зазвонил телефон. Он не стал снимать трубку, зная, что Конни должна ответить на звонок, а лишь недовольно поморщился, глядя на нарушивший его покой телефон. Несмотря на то, что у него в офисе был установлен факс и компьютер с электронной почтой, телефон оставался незаменимым средством связи.
Маленький динамик, стоявший рядом с телефоном, ожил. Сначала в нем раздалось потрескивание, а затем прокуренный голос Конни:
– Беннет, на первой линии Эд Подэстри, менеджер по продажам.
Вздохнув, Беннет нажал на кнопку и произнес:
– Спасибо.
После чего снял трубку.
– Привет, Эд! Чем сегодня порадуешь? Или опять какие-то проблемы?
После этого звонка Беннету уже было не до воспоминаний. На него разом навалилась куча вопросов, требовавших немедленного решения, и он с головой ушел в работу. Но если в течение рабочего дня выдавалась свободная минутка, то он вновь вспоминал о Синтии.
Беннет давно понял, что и мать, и Рут всем сердцем полюбили Синтию. За короткое время две пожилые женщины к ней так привязались, что казалось, будто они знакомы не два месяца, а целую жизнь.
Беннет гадал, чем она могла так подкупить их? Ведь теперь они обе безгранично ей доверяют и души в ней не чают. Даже в самых смелых своих предположениях Беннет не мечтал, что его мать и Рут вместе с Синтией будут ходить по выставкам, музеям или даже просто выезжать в город за покупками.
Беннета обуревали противоречивые чувства. Он несказанно был рад, что мать и Рут с сердечной теплотой приняли Синтию и окружили ее заботой и вниманием. Он был благодарен и Синтии за то, что ее присутствие в доме благотворно сказалось на здоровье матери. За последнее время она значительно окрепла и повеселела. Но вместе с этим, наблюдая за их трогательной дружбой, он завидовал матери и Рут и сокрушался, почему Синтия их любит, а его – нет?
Кроме того, его мучили угрызения совести, что ни говори, все они, включая и его самого, стали жертвами чудовищного обмана по его вине. Он часто задавал себе вопрос, как прекратить этот лживый спектакль, не причиняя боли и страданий близким и любимым людям.
Беннет был уверен, что Синтия свыклась со своей ролью и больше не убивалась, а решила наслаждаться новыми возможностями, которые у нее появились. Теперь у нее есть все, о чем она мечтала. Она получает удовольствие, читая книги, слушая классическую музыку и разъезжая по городу на машине его матери.
Беннет улыбнулся, вспомнив один забавный эпизод.
Он заскочил домой, как обычно часа на два, чтобы повидаться с матерью и «невестой». Когда он открыл дверь и вошел в дом, то вопреки своим ожиданиям встретил необычную тишину и покой. Нигде не было слышно ни звука.
Он неторопливо пересек холл, вошел в гостиную и сразу же понял, почему в доме царила тишина.
Его мать, удобно устроившись в огромном кресле, дремала. Напротив нее на диване, подобрав под себя ноги, сидела Синтия, поглощенная чтением какой-то толстой книги. Она даже не заметила его появления.
– Что ты читаешь? – вполголоса спросил Беннет.
Синтия вздрогнула и подняла глаза. Приложив палец к губам, она поднялась и, тихо ступая по мягкому ковру, направилась к нему. Они отошли подальше от дверей гостиной, чтобы не потревожить сон Франциски, и тут Синди спросила:
– Кто такой Скарамуш?
Беннет подавил разбиравший его смех. Видимо, Синтия копалась в его книгах и наткнулась на том Рафаэля Сабатини. Тут их литературные вкусы совпали, поскольку Беннету тоже нравились его романы.
А вот в другой его приезд ему было совсем не до смеха. Он что-то сказал Синтии, и при этом назвал ее полным именем. Господи, что тут было! Его мать и Рут в один голос решительно заявили, что «Синди» звучит лучше. Беннет не стал спорить, чувствуя себя побежденным и отверженным.
Он очнулся от воспоминаний и с мрачным видом уставился в одну точку на стене.
Если Синтия, живя в доме Беннета, открыла для себя новый, удивительный мир музыки и радовалась каждой новой прочитанной книге и прочим приятным мелочам жизни, то Беннет с каждым приездом домой открывал что-то новое в характере Синтии.
То, что Синтия милая и прекрасная девушка, не чурающаяся никакой работы, добрая, приветливая, с хорошим чувством юмора, ему стало ясно еще в первый день, когда он с ней познакомился. Позже, когда она рассказала ему немного о себе и своей нелегкой жизни, он увидел, что она всем сердцем любит отца, братьев и сестру.
А в Нью-Йорке он понял, что ей нравится поступать по-своему, но в то же время она способна признавать свои ошибки.
Среди других черт ее характера была целеустремленная, совершенно неуемная тяга к знаниям. Ее интересовала жизнь во всех своих проявлениях. Но более всего ее влекло искусство: проза и поэзия, музыка и живопись. Она могла целыми днями бродить по тихим залам картинных галерей или часами листать книги в публичных библиотеках.
Франциска считала своей обязанностью регулярно рассказывать сыну о духовных интересах его «невесты». С умилением она ему поведала о том, что Синтия добра и приветлива со всеми, с кем сталкивает ее судьба. Так, благодаря своему общительному характеру, ей удалось очаровать одного управляющего художественным салоном, чрезвычайно высокомерного господина. И даже для бездомных, просящих милостыню на улице, у нее всегда находилось ласковое и доброе слово.
Оказывается, Синтия – само воплощение добродетелей: она скромна, добра, приветлива, отличается поразительным оптимизмом и жизнерадостностью. Она с любовью относится к людям, и они платят ей тем же.
И Рут, и мать полюбили Синтию. И не только они, а все, кто ее знает.
Синтия была благодарна Франциске и Рут за ту заботу и внимание, которыми они ее окружили. Со временем незаметно для окружающих она начала выполнять часть работы по дому, освободив Рут от половины ее обязанностей. Ей удалось сделать невозможное: с ее появлением в доме Франциска перестала беспокоиться за сына и донимать его своими упреками. А самое главное, она вновь начала радоваться жизни.
Беннет вздохнул и перестал наконец тупо пялиться в стену. Он подумал: интересно, чем они сейчас заняты в Кейп-Мэй?
Сам он в последние дни чувствовал себя разбитым физически и опустошенным духовно.
14
Ближе к вечеру того же дня, когда они вернулись из Нью-Джерси, приехал Беннет. Как обычно, он появился неожиданно, без предупреждения.
Синди в этот момент загружала стиральную машину вещами, которые требовалось выстирать после поездки на побережье. Рут незадолго до этого поехала в супермаркет за продуктами, а Франциска отдыхала в своей комнате.
– Эй, куда все подевались? – Беннет, оглядываясь по сторонам, вошел на кухню.
– Тихо! – Синди вышла из прачечной. – Говори тише, твоя мать немного вздремнула.
Беннет забеспокоился:
– С ней все в порядке? Как она себя чувствует? Наверное, надо позвать врача? Может, это из-за ваших поездок?
– Не беспокойся. – Синди пришлось перебить его. – Она прекрасно себя чувствует. Просто захотела отдохнуть с дороги.
Но слова Синди его не успокоили.
– Ты уверена? – Беннет встревоженно посмотрел в сторону спальни матери. – Нет, я лучше к ней зайду и посмотрю сам.
Он уже было пошел к матери, когда Синди его остановила, схватив за руку.
– Бен, не надо. Она в самом деле чувствует себя нормально, только немного устала. Взяла всю почту, которая накопилась за наше отсутствие, и поднялась к себе. Я только что заглядывала к ней в комнату – она заснула. Не стоит ее беспокоить.
Беннет колебался.
Синди встала в дверях, загораживая выход.
– Если ты уверена, что…
– Уверена, – подтвердила Синди. Только тут она поняла, насколько близко от нее стоит Бен, и испугалась. – Ты зачем приехал?
– Ты забыла, что это мой дом? – огрызнулся Беннет.
– Нет, конечно. Хотя ты так редко приезжаешь, что впору и забыть.
Беннет сразу же смутился.
– Да, ты права, но у меня было столько работы… – Он покраснел, вспомнив, что по крайней мере раз сто, а может и больше, ссылался на свою занятость и неотложные дела, когда мать упрекала его в том, что он их забыл.
– Ага, понятно. – Синди не стала комментировать его оправдания.
Беннет виноватым тоном продолжил:
– Но сейчас вроде бы все срочные проблемы решены, и я приехал…
– Чтобы пообедать, – закончила его фразу Синди.
Беннет укоризненно покачал головой:
– Нет.
– Нет? – Она скептически усмехнулась. – Подумать только! Первый раз за все время ты приехал с другой целью.
Беннету этот разговор начал надоедать. Его лицо стало каменным, глаза превратились в узенькие щелочки. Он сурово взглянул на Синди, словно хотел нагнать на нее страха. Надо сказать, это у него получилось.
Страшась неизвестности, она вся похолодела и приготовилась к самому худшему.
– Я приехал, чтобы пригласить тебя в ресторан, – резко бросил Беннет.
От неожиданности Синди застыла на месте, не зная, что сказать. Насколько она понимала, любезное приглашение на ужин не произносится сквозь стиснутые зубы. «Хорошенькое начало для чудесного романтического вечера, – скептически подумала Синди. – Интересно, что ему от меня нужно на этот раз?»
«Может, его подружка опять отправилась в деловую поездку, оставив его одного томиться и страдать? А сейчас он ищет кого-нибудь, чтобы скрасить свое одиночество. Черт побери! Нет, он ко мне и пальцем больше не прикоснется», – разозлилась Синди.
– С чего это вдруг? – в лоб спросила Синди. Она была не в том расположении духа, чтобы ходить вокруг да около, и решила выяснить все сразу. – И что мы будем делать?
Беннет нахмурился.
– Ужинать, конечно.
– Угу. – Синди кивнула.
– Что значит твое «угу»?
Синди заметила, что Беннет теряет остатки терпения, но это ее не слишком испугало. Она сама была готова вот-вот взорваться.
– Перестань, Бен. – Синди отошла от него подальше, теперь их разделял стол, стоявший на кухне. – Если ты помнишь, я живу в твоем доме вот уже два месяца. С чего вдруг тебе захотелось пригласить меня в ресторан именно сегодня? Раньше тебе это и в голову не приходило!
– Но…
Синди рассмеялась, хотя ее сердце разрывалось от боли.
– Я знаю, что ты меня считаешь наивной дурочкой. Согласна, может быть, я наивна, но хочу тебя заверить, я вовсе не глупа, как ты думаешь.
– Я никогда не говорил, что ты… у меня и в мыслях такого не было, – запротестовал Беннет.
Синди пожала плечами:
– В любом случае у меня достаточно мозгов, чтобы сообразить – твое приглашение сделано неспроста, за ним кроется какой-то расчет, пока мне еще непонятный. – Она перевела дух и, не давая ему возможности опомниться, продолжила: – Неплохо было бы знать истинную причину. Итак, почему ты меня приглашаешь в ресторан именно сегодня?
Несколько секунд Беннет внимательно рассматривал Синди, словно взвешивал в уме ее и свои силы. В чью пользу склонилась чаша весов, неизвестно, но он, видимо, решил, что стоит сказать всю правду.
– Мне кажется, что мать и Рут нам не верят, – со всей прямотой и откровенностью заявил Бен. – Я думаю, что мы должны чаще бывать вместе. Надо развеять их подозрения. С этого дня мы будем вместе ходить в театры, музеи…
Синди вспомнила их последний вечер в Нью-Йорке, и ее сердце сжалось. Никогда ей не было так хорошо и легко, как тогда. Все происходящее казалось ей сном.
Синди грустно вздохнула. Именно в тот вечер она впервые призналась себе, что влюбилась в Беннета.
«Все это сказки, выдумка. Ты забила голову всякой чепухой. Пора проснуться и посмотреть правде в глаза. – Синди отчаянно боролась со своими чувствами. – У него есть любовница».
– Ну так что? Ты поужинаешь со мной? – По голосу Беннета нельзя было понять, волнуется он или нет.
Синди лихорадочно соображала, какой бы предлог придумать, чтобы отказаться. Она не хотела ехать с ним в ресторан, не хотела оставаться с ним наедине. Ей надо было, чтобы он оставил ее в покое. Ему она доверяла, а вот себе – нет. Ведь может случиться, что она на какое-то мгновение забудется, и чувства вновь ее подведут.
– Нет, я не могу. У меня стирка, – выпалила она первое, что пришло в голову.
Бен озадаченно посмотрел на Синди. Слушая ее странный лепет, он подумал, что на побережье она перегрелась на солнце, раз несет такую чушь.
– Это может и подождать. – Франциска вошла на кухню. – Я и Рут, мы сами справимся со стиркой. – Она встала посреди комнаты и с торжествующим видом посмотрела на сына. – Слава Богу, наконец-то ты пригласил Синди в ресторан. Я думала, что ты этого не сделаешь никогда.
– Но… но… – забеспокоилась Синди, – а как же обед? Кто его приготовит?
– Мы все сделаем сами, не беспокойся, моя дорогая. – Франциска снисходительно улыбнулась. – Хотя за последнее время мы здорово избаловались, переложив почти все заботы по дому на тебя.
– Синтия готовила? – Беннет нахмурился, недовольно глядя на них.
– Иногда. – Синди смутилась.
– Я бы так не сказала. – Франциска с ней не согласилась. – Не надо скромничать.
– Тогда тем более ты заслуживаешь отдых, – Беннет свободно вздохнул, решив, что вопрос исчерпан. – Надеюсь, ты меня поддерживаешь? – Он посмотрел на мать.
– Целиком и полностью. Собирайтесь и поезжайте куда-нибудь. Я вас не держу. – Она взмахнула рукой, в которой держала конверт. – Меня ждут дела. А вам желаю хорошо провести время.
Синди стояла, бессильно опустив руки от отчаяния, и не знала, что придумать в такой безвыходной ситуации.
В глазах Бена появились лукавые искорки, словно он задумал какой-то подвох, а лицо осветилось уже знакомой Синди улыбкой обожания, к которой он обычно прибегал, разыгрывая спектакль перед матерью и Рут.
Синди вызывающе посмотрела в ответ.
Беннет подавил ехидный смешок и обратился к матери, наблюдавшей за ними.
– Что это за письмо? – поинтересовался он, кивнув на конверт, который она держала. – Прислали счета?
– Это? Нет, – она покачала головой и положила конверт на стол, – это письмо от Луизы.
«Какие новые козни на уме у нашей любезной тетушки?» – подумала Синди, не дрогнув лицом.
– Как она поживает? – из чистой вежливости спросил Бен, думая о чем-то своем. Его явно не интересовал ответ.
– Мне кажется, что она раскаивается, – печально вздохнула Франциска.
«Кто раскаивается? Луиза? Ни за что не поверю, пока сама не увижу». – Синди недоверчиво посмотрела на письмо.
– Тетя Луиза? – Беннет сдвинул брови. – Почему?
– Не знаю, с чего вдруг она решила стать свахой? Ей захотелось познакомить тебя с дочерью своей подруги. Та недавно развелась. Луиза пишет, что она милая и симпатичная молодая женщина.
«Так-так, теперь все понятно», – подумала Синди, вспомнив реакцию Луизы. Когда Беннет объявил об их помолвке, она восприняла сообщение в штыки.
– Не может быть! – Беннет недоверчиво посмотрел на мать. Такая мысль ему приходила в голову, но он сразу же ее отверг, считая, что Луиза человек здравомыслящий.