И тут увидела, что возле крыльца что-то белеет.
Низко пригнувшись, она метнулась к этому «что-то» и схватила его в руки. Это оказалась визитная карточка ее бывшего шефа Глеба Сергеевича Артонкина. На обратной стороне его рукой было начертано: «Надо поговорить».
Точно такая же карточка валялась на земле возле самого забора. Может быть, на ней тоже есть сообщение? Решив, что если не высовываться, то рыжий не увидит ее за кустами смородины, Инга присела и прямо так, на корточках, двинулась в сторону своей находки. Конечно, если бы не Гладышевский," время от времени выходящий из гроба и гуляющий в районе медицинского центра, она бы подумала, что Артонкин вовсе не умер. Но этот труп из гроба сбил ее с толку.
Завладев второй визиткой, Инга прочитала на ней: «Перешагни через забор и иди в сторону трех сосен», В лее? Это ведь страшно! Инга метнулась к крыльцу, забежала в дом, к вешалке, нашла свою сумочку и достала из нее мобильный. Набрала номер Хризопразской и шепотом сказала, когда ей ответили:
– Элина, что мне делать? Тень опять появилась! И зовет меня!
– Куда? – спросила Элина, которая в настоящий момент пекла блины и так распарилась над сковородой, что плохо соображала.
– В лес! Как мне быть?
– Не знаю. Если вам хочется в лес, идите! Только надо обязательно держать перед собой оберег.
И еще шуметь. Тени любят покой, но не любят шума и смеха.
– Шуметь и смеяться, – пробормотала Инга. – Угу. Я поняла.
Сунув телефон обратно в сумочку, она достала оберег и повесила на шею. Потом вбежала в кухню и, воспользовавшись отсутствием экономки, схватила алюминиевую кружку и ложку. Ей, черт побери, нужно знать, зачем Артонкин зовет ее с того света! Что такое не доделал он, что мешает ему упокоиться с миром? Если она пойдет под три сосны с оберегом на шее и будет шуметь и смеяться, с ней ничего не случится. Никакие черти не утянут ее в ад! Главное, чтобы тот страшный тип не выстрелил в нее из ружья.
Когда Верлецкий возвратился в комнату, то увидел, что все его родственники стоят у окна – задние ряды на цыпочках – и молча смотрят в сад.
– Валерик! – воскликнула Татьяна заметив сына. – Валерик, с Ингой что-то случилось!
– Она поломалась, – добавил Отто, искренне полагая» что дал хорошее объяснение.
– В каком смысле? – испугался тот и, растолкав кузин и кузенов, приник к стеклу.
По саду в направлении леса двигалась Инга. Время от времени она поднимала над головой алюминиевую кружку, била в нее столовой ложкой и вскрикивала: «Ха-ха-ха! Ха-ха-ха!»
Двигалась она хоть и Медленно, но довольно резво, и лицо у нее при этом было жутко сосредоточенное. Верлецкий дико озадачился. В сущности, он знал всю ее историю от начала и до конца, включая говорящую собаку. Ничто в этой истории не предвещало подобного развития событий. Возможно, случилось еще что-то, о чем он не знает?
– Не волнуйтесь, – широко улыбнулся он. – Вероятно, она готовит какие-то спортивные соревнования, просто репетирует. Она же руководит спортивным центром!
– Но почему она так страшно хохочет? – поразился один из дядюшек, сделав большие глаза.
– Какой ты темный! Она регулирует дыхание.
– А с помощью ложки И кружки, – предположила Марфа, – отбивает ритм.
– Какой интересный подход, – пробормотала старшая из кузин-овец. – Наверное, в этом центре так необычно!
Пока они обсуждали Ингу, та добралась до низкого заборчика, сгруппировалась и внезапно, словно гигантская жаба, сиганула в лес.
– Куда это она? – шепотом спросила Татьяна, завороженно глядя на то место, где еще секунду назад находилась ее будущая невестка.
– Размяться, вероятно, хочет, подышать свежим воздухом, – ответил Верлецкий и быстро вышел, Набросив куртку, он широким шагом направился вслед за Ингой. Его «суженая», конечно, далеко не ушла, а когда услышала позади треск веток, свалилась на землю, продолжая, впрочем, неутомимо колотить ложкой по кружке.
– Эй! – позвал Верлецкий, приблизившись сзади.
– Ха! – крикнула она громко. – Ха-ха!
– Ты что, в самом деле чокнулась?!
Инга немедленно перевернулась на спину и уставилась на него.
– Это ты? – спросила она шепотом.
– Зачем ты тут изображаешь китайских десантников, высадившихся под Рязанью? Что это за «ха-ха»?
– За мной пришел дух Артонкина! – плаксиво сообщила она.
– И где же он?
– Ждет меня в трех соснах.
– С чего ты взяла?
– Вот. – – Она протянула ему визитки, собранные в саду. – Это его почерк, – Тьфу, – сказал Верлецкий. – Значит, он живехонек и не сгорел ни в какой машине.
– Но зубы! – возразила Инга. – На месте аварии нашли его зубы!
Верлецкий некоторое время молчал, потом сказал:
– Хорошо. Пойдем к трем соснам и поглядим, что там такое.
– Только по пути надо громко смеяться.
– Если мы вдвоем будем идти по лесу и громко хохотать, моя мать вызовет «неотложку». Вставай немедленно, а то заболеешь.
Он отобрал у нее кружку и поднял с земли, держа за обе руки.
– В меня могут выстрелить!
– Вряд ли, – покачал головой Верлецкий. – Один раз уже стреляли, снайпер наверняка скрылся. Интересно, в кого он метил?
– Может быть, в дух Артонкина? – предположила Инга, продолжая трусливо оглядываться.
– Если это был дух, с ним ничего не случилось.
Кстати, что это у тебя на шее?
– Это? – Инга прижала оберег ладошкой. – Так... Украшение.
– Все секретничаешь, – хмыкнул он. – Постарайся держать себя в руках. Нам предстоит еще пережить десерт – и можно ехать. Кстати, как у тебя дела с этим... Троепаловым, кажется?
– Треопаловым, – поправила Инга. – Он пригласил меня на ужин.
– Красиво живешь, – подхватил Верлецкий. – Со мной обедаешь, с Треопаловым ужинаешь...
– Но с тобой у нас все понарошку, а с ним нет.
Они дошли до трех сосен, убедившись, что там никого нет, и возвратились в дом. Все семейство бурно обсуждало различные методики поддержания физической формы.
– Классно у вас получается! – похвалил Ингу один из дядюшек. – Прямо концерт!
Верлецкий полагал, что это было больше похоже на припадок, но вслух ничего говорить не стал.
* * *
Инга и так сидела красная, словно узбекский томат, Вероятно, до нее только теперь дошло, как она выглядела со стороны.
После обеда всем предложили выпивку, и пока Верлецкий решал какие-то вопросы по телефону, запершись в библиотеке, Инга расслабилась, выпив все, что ей поднесли. В конце концов ее развезло, и, когда Верлецкий возвратился, она уже рассказывала всем про говорящую собаку.
– А она и говорит человеческим голосом: «Возьми меня к себе!»
Кузины-овцы глядели на нее во все глаза и тихонько блеяли.
– Инга особа весьма чувствительная, – пояснил, подходя, Верлецкий с такой жалостью, словно сообщал, что у его невесты нет уха. – Со всеми собаками в окрестностях дружит, подкармливает их. Очень привлекательная черта в женщине, не так ли?
Кузины, ненавидевшие собак, в том числе и проживающих тут лабрадоров, неискренне кивали. Когда наконец визит вежливости завершился, Ингу пришлось почти волоком тащить в машину. Она желала целоваться со всеми родственниками, а когда они кончились, переключилась на самого Верлецкого.
– Ты, кажется, влюблена без памяти, – сердито напомнил он и пристегнул ее ремнем безопасности. – В Треопалова.
– Н-да, он потрясающе целуется!
– О господи. Ты ведь не приняла его приглашение на ужин!
– Чтобы поцеловаться, не обязательно ужинать, – резонно возразила она. – Мы целовались прямо на рабочем месте. И нас едва не застукали.
– Ты рассказала ему? Про то, что творится?
– Только про Гладышевского, – Инга постаралась сесть поровнее. – И про того, беломордого.
С зелеными ногтями. Но Андрея это не слишком заинтересовало, надо признаться.
– Ну да, – вздохнул Верлецкий. – Григорьева не заинтересовало, Треопалова не заинтересовало... Один я, как агент Малдер, рыщу в поисках истины.
В ответ Инга свесила голову набок и захрапела.
Он повернул голову, посмотрел на нее и пробормотал:
– И чего только не сделаешь, чтобы родная мать была счастлива.
* * *
– Если вы не хотите ужинать, – сказал Инге на следующий день Треопалов, заглянув в кабинет, – можем вместе пообедать. Вас это ровным счетом ни к чему не обязывает.
Он больше не пытался прижимать ее к себе, зато взгляд его стал в два раза горячее, чем прежде. И глаза были лихорадочные, так что Инга даже подумала – не заболел ли он. Как выяснилось, он почувствовал в себе особого свойства жар, о чем и поведал ей в ресторане, где они нашли уютный столик на двоих.
– Помните, я рассказывала вам о Гладышевском? – спросила Инга, когда они приступили к закускам.
– Ну да, конечно! – Треопалов нарисовал на лице заинтересованность. – Неужели... опять?.
– Ну... т пробормотала Инга. Несмотря на то что еще утром она была полна решимости привлечь его, как выразился Верлецкий, к поискам истины, в настоящий момент рассказывать про то, как, она выследила актера и как он улегся в гроб, ей вовсе не хотелось. Поэтому она закончила так:
– Я постоянно думаю о происшедшем! Странно все получается – официально человек погиб, а на самом деле он жив, и никто об этом не догадывается столько лет! Тут какая-то тайна.
– Это нелогично, – возразил Треопалов. – Если человек умер, значит, он умер. А если он жив, то жив. Простая логика!
– Но если человек жив, а все говорит за то, что он умер?
– Тогда доказательства его смерти ненастоящие.
– Ну да! – недоверчиво воскликнула Инга, вспомнив про Артонкина и его зубы. – Доказательства самые что ни на есть настоящие.
– Да нет же, – уперся Треопалов. И хотя при этом улыбался, Инга почувствовала в нем напряжение.
«Он не любит, когда ему возражают, – тотчас же сделала она вывод. – Точно, как Григорьев.
Правда, тот целовался совсем не так. Скупо как-то, без огонька. Не то, что Андрей», Треопалов был сегодня одет в горчичное с белым, и его шикарный вид заставлял Ингу млеть от счастья. Она ему нравится! Вот это да! С такими внешними данными этот парень должен бы завести себе блондинку лет восемнадцати, в крайнем случае двадцати. А он...
А он обратил внимание на нее. Ну, не чудо ли?
Тотчас она вспомнила, как бабушка говорила:
«В жизни случаются чудеса, но если они связаны с мужчиной, значит, это не чудеса, а фокусы». Треопалов, конечно, был исключением из правил. Если бы бабушка его знала, она бы с этим согласилась.
– В любом случае я очень нервничаю, – призналась Инга. – Все так странно!
– Наверное, нужно что-то предпринять, – предположил Треопалов, постукивая вилкой по тарелке. – Нельзя же все так оставлять...
– А что можно сделать? – пожала плечами Инга.
Она сказала так в надежде, что он немедленно предложит – что. Разработает план действий, привлечет свои связи, каким-то образом вмешается в ситуацию... В общем, поведет себя примерно как Верлецкий.
Вместо этого Треопалов вздохнул и пробормотал:
– Действительно – что? Надо постараться забыть обо всем. Попытайтесь представить, что это был кошмарный сон.
Инга так обиделась, что чуть не подавилась куском мяса. Кошмарный сон?! У нее на шее синяки, на нее дважды напали и едва не задушили до смерти!
В нее целились из двустволки, и еще – труп показал ей язык! И все это нужно забыть? Впрочем, со своей обидой она довольно быстро справилась. Никогда прежде она не полагалась на мужчин, не искала у них защити и со всеми своими неприятностями справлялась сама. Сейчас нужно сделать то же самое. Хватит ныть, рассказывать то одному, то другому, то третьему мужику страшные истории из своей жизни. Следует действовать самой. Как там сказал Верлецкий? Включить свой интеллект.
Она мило поблагодарила Треопалова за обед и немножко с ним пококетничала. Он остался доволен. «Так вот выйдешь замуж за красавца и умницу, а потом всю жизнь придется изображать из себя что-то, чем ты на самом деле не являешься», – с тоской подумала она.
– Вот что, Инга, – сказал Треопалов, когда она расправилась с десертом. – Если что-то будет вас беспокоить, немедленно обращайтесь ко мне, хорошо? Звонить можно и днем, и ночью. Я обязательно приду вам на помощь. – Он достал визитку, перевернул ее и быстренько написал номер своего мобильного телефона. – И адрес я вам тоже оставлю. Смело приезжайте. Я буду счастлив.
Инга с благодарностью спрятала визитку, а когда они вернулись на работу, заперлась в кабинете и позвонила Зое, в турагентство. Хотелось узнать, не появлялся ли дух Артонкина и там тоже, ведь подбросил же он ей несколько записок на визитках. И еще его звонок на мобильный!
Зоя так растрогалась, услышав ее голос, что едва не расплакалась.
– Инга! Ты не представляешь, что у нас тут творится! Подожди, я выйду на лестницу, чтобы удобнее было говорить. Ну, так вот. Нонна Аркадьевна завела тут свои порядки, это ужасно. Нам всем тебя не хватает... Я уже ищу работу, не могу здесь оставаться, просто не могу! Правда, платят хорошо, чего уж там... Но все равно, ни дня тут не задержусь.
– А... Она про Глеба Сергеевича ничего не говорила? – осторожно спросила Инга, – Не вспоминала? Может быть, он ей часто снится? Или... чудится.
– Ты шутишь? – громким шепотом спросила Зоя. – Помнишь того мужика, с которым она явилась в день твоего увольнения? Такой весь из себя?
Это ее любовник Юдин.
– Юдин, Юдин... То-то мне его лицо показалось знакомым! Он же был нашим клиентом в прошлом году!
– Вот-вот. Дорогим клиентом, И даже как-то ужинал вместе с четой Артонкиных в «Национале». Вероятно, с этого момента у них с Нонной Аркадьевной все и закрутилось. И теперь, когда Глеб"
Сергеевич умер, они уже не скрываются:
– А где они живут, ты не в курсе? В доме у Артонкиных или же у Юдина?
– Понятия не имею. Нонна Аркадьевна приходит в агентство после двух, и каждый вечер Юдин за ней заезжает на своем личном автомобиле с охраной. Куда они потом едут, никому не известно.
Положив трубку, Инга стукнула ладонями по столу и сказала: «Так!» Больше она не позволит запугивать себя всяким привидениям и душителям:
Она сама выведет всех на чистую воду! Разберется что к чему, не полагаясь на так называемый сильный пол!
После того как Инга вчера плохо ли, хорошо ли, но сыграла роль невесты Верлецкого, он завез ее домой, пожелал спокойных снов и пообещал, что «Роберт во всем разберется». Для Григорьева личные обиды оказались важнее ее жизни! А Треопалов вообще решил отмежеваться от всех и всяческих призраков. Да пошли они все!
Подогретая гневом, Инга с раннего утра совершила героический поступок – отправилась в гараж и вывела на улицу собственные «Жигули», обклеенные по периметру восклицательными знаками.
Когда водители видели на дороге это чудо природы, они разъезжались прочь широким веером. Тем не менее Инга стиснула зубы и добралась до работы живой и невредимой. Правда, к концу поездки была вся мокрая от напряжения. Но что это значило по сравнению с моральным удовлетворением!
Вечером ей предстоит задачка посложнее! Выяснить, где живут Александр Юдин с Нонной Артонкиной, можно только одним способом – выследив их. Но в их машине наверняка профессиональный шофер, так что гонка предстоит еще та.
На самом деле Инга составила целый план мероприятий, хотя информации катастрофически не хватало. Поэтому начать распутывать весь этот клубок кошмаров она решила с Глеба Артонкина.
Просто потому, что отлично его знала и чувствовала хоть какую-то почву под ногами.
В последние дни Инга настолько увлеклась своими делами, что толком не занималась развитием физкультурного центра – свалила все на Доброскока и Хризопразскую, а финансовые вопросы решал Степанцов, и он же сдавал вырученные деньги в банк.
Едва закончился рабочий день, Инга собрала сумочку и на большой скорости вылетела из здания. Треопалов, услышав дробь каблучков, вышел в коридор и проводил ее задумчивым взглядом, но не окликнул, а только пробормотал про себя: «Слава тебе господи».