ГЛАВА 69
— Нечего сказать, хорошо придумано! — раздраженно бросила Элайн Поттерсфилд. — Я в таком безумном напряжении, меньше всего мне нужны салонные разговоры за обедом…
— Сейчас все в напряжении, — перебил ее Найт. — У меня к тебе разговор. Питаться иногда тоже все-таки надо, отчего же не убить двух зайцев, встретившись в ресторане?
Они сидели в «Хакасанс» недалеко от Тоттенхэмкорт-роуд, любимом китайском заведении Кейт и ее сестры.
— Столько народа, — простонала Поттерсфилд, нехотя присаживаясь. — Целый час ждать придется, пока…
— Я уже сделал заказ, — сказал Найт. — Любимое блюдо Кейт.
Элайн Поттерсфилд опустила глаза, на секунду став просто старшей сестрой Кейт.
— Ладно. Зачем ты меня вызвал, Питер?
Найт коротко рассказал о сестрах Бразлик с их преступным прошлым. Когда он закончил, принесли обед — говядину по-сычуаньски.
Дождавшись, пока отойдет официант, Поттерсфилд спросила:
— Когда о них в последний раз что-нибудь слышали?
— В июле девяносто пятого, незадолго до прекращения огня под нажимом НАТО. Предположительно сестер задержала боснийская полиция, когда мать двух жертв опознала девушек на местном базаре, где они пытались купить еды. По ее словам, ночью девиц отвели в отделение полиции в маленькой деревушке к юго-западу от Сребреницы, чтобы передать силам НАТО, расследовавшим случаи кровавых бесчинств.
— И что, они сбежали? — спросила Поттерсфилд.
Найт кивнул.
— Жители деревни слышали стрельбу из автомата. Дело было глухой ночью, люди побоялись выйти на улицу, и только утром в отделении нашли тела семерых застреленных боснийцев, включая двоих полицейских. Сестер Бразлик разыскивают семнадцать лет, но до сегодняшнего дня ни одна не попадала в поле зрения полиции.
— Как они выбрались из полицейского участка? — спросила Поттерсфилд. — Их же, наверное, заперли в камере?
— Загадка, — отозвался Найт. — Но есть и другая странность. Бойцы Младича стреляли в основном советскими пулями с медными гильзами. Боснийская полиция тоже вооружалась советскими автоматами — нестреляными, с русских армейских складов, с полным боекомплектом. Но семеро боснийцев были убиты 6,5-миллиметровыми пулями, а карабины такого калибра выдавали вообще-то натовским миротворцам.
Поттерсфилд задумчиво подхватывала палочками куски говядины.
— Значит, кто-то из семерых убитых имел такой натовский карабин. Сестры завладели им и пробились к выходу.
— Возможно, но если им помог кто-то из миротворцев? Я склоняюсь к этой версии.
— Доказательства?
— Во-первых, пули, — сказал Найт. — Во-вторых, Деринг и Фаррел в это время находились на Балканах в качестве консультантов НАТО. Перед Дерингом стояла задача охранять культурные ценности от разграбления, а вот чем занималась Фаррел, для меня загадка. Я только видел ее на фотографии перед натовским грузовиком с автоматом в руках.
— Загадку решим, — пообещала Поттерсфилд. — Я обращусь в НАТО с требованием предоставить информацию.
— Военный прокурор этим уже занимается.
Инспектор Скотленд-Ярда кивнула, думая о другом.
— Значит, по твоей версии, их неизвестный благодетель — Деринг или Фаррел — и есть Кронос?
— Не исключено, — ответил Найт. — Это логически вытекает при любом раскладе.
— Ну если при любом!.. — скептически бросила Поттерсфилд.
Некоторое время они ели в молчании.
— Кое-что не стыкуется в твоей теории, Питер, — заметила инспектриса.
— А именно?
— Представим, что ты прав, — прищурившись, начала Поттерсфилд и наставила на него палочки. — Допустим, Кронос был тем человеком или одним из группы людей, которые помогли сестрам сбежать и сделали из них анархисток и ненавистниц Олимпиады. Но почерк преступлений указывает на людей не только беспощадных, но и прекрасно подготовленных. Им удалось дважды обойти одну из лучших в мире систем безопасности, совершить убийства и скрыться.
Найт понял, куда клонит Поттерсфилд.
— То есть, просчитав и предусмотрев все до мелочей, они совершают глупые ошибки, слюня конверт или хватаясь за пакет с письмом?
Поттерсфилд кивнула.
— Волос, клетки кожи, а теперь еще и отпечаток пальца.
— И парик, — подсказал Найт. — На нем что-нибудь нашли?
— Пока нет, но, возможно, новая версия о военных преступницах получит доказательства, если, конечно, у Бразлик брали образцы ДНК.
Найт проглотил еще пару кусков.
— Остается вопрос, были ли у Фаррел и Деринга средства и возможности подготовить теракты на Олимпиаде. Это стоит денег, и немалых.
— Я об этом тоже думала, — отозвалась Поттерсфилд. — Сегодня утром мы проверили банковские счета Деринга и выписки по кредиткам. Телешоу сделало его богатым человеком, но со счета в последнее время несколько раз снимали крупные суммы. Профессор Фаррел живет скромнее. За исключением неуемных покупок в модных бутиках в Лондоне и Париже и укладки волос в элитных салонах она ведет довольно аскетическую жизнь.
Найт вспомнил содержимое ящиков трюмо и дорогую одежду в спальне профессорши и снова попытался представить ее неухоженной, безвкусно одетой женщиной из Кингс-колледжа. Может, она прихорашивалась перед свиданиями с Дерингом? Между ними что-то было?
Он взглянул на часы.
— Слушай, я, пожалуй, расплачусь и пойду. Моя новая нянька уже работает сверхурочно.
Поттерсфилд отвернулась, когда он положил салфетку на стол и поднял руку, подзывая официанта.
— Как дети? — спросила она.
— Хорошо, — ответил Найт и посмотрел на свояченицу: — Они будут рады познакомиться с тетей Элайн. Ты не считаешь, что они заслуживают общения с сестрой своей мамы?
Элайн Поттерсфилд вмиг облачилась в невидимые доспехи и сухо ответила:
— Пока я к этому не готова. Не знаю, выдержу ли.
— Через неделю им исполнится три года.
— Думаешь, я могу забыть день их появления на свет? — бросила Поттерсфилд, вставая из-за стола.
— Нет, — ответил Найт. — Я тоже ничего не забыл. Но у меня есть надежда, что когда-нибудь я смогу простить себе тот день. И ты тоже.
— За обед платишь ты? — нетерпеливо спросила Элайн.
Найт кивнул.
— Элайн, я, наверное, устрою им день рождения, праздник какой-нибудь. Может, придешь?
Поттерсфилд бросила через плечо, едва повернув голову:
— Ты слышал, Питер: к этому я еще не готова!..
ГЛАВА 70
В такси по дороге домой Найт гадал, простит ли его когда-нибудь Элайн. Важно ли это? Да, важно. У него падало сердце при мысли, что дети так и не узнают единственную родственницу своей мамы.
Не желая поддаваться тоске, он стал обдумывать версии, возникшие за ленчем.
Неужели Селена Фаррел — подпольная модница?
Это не давало ему покоя, и в конце концов Найт позвонил Поуп. Она все еще дулась: в лаборатории Хулигана разгорелся спор, как быть с информацией о военных преступницах. Журналистка рвалась публиковать материал немедленно, а Найт и Джек Морган утверждали, что надо дождаться результатов независимой экспертизы из Гааги и от Скотленд-Ярда. Им не хотелось, чтобы газета ссылалась на «Прайвит».
— Ну что, подтвердила ваша свояченица совпадение отпечатка? — спросила Поуп.
— В лучшем случае это будет не раньше завтрашнего дня, — ответил Найт.
— Великолепно! — возмутилась журналистка. — А прокурор из Гааги не отвечает на мои звонки. Стало быть, для завтрашней статьи у меня ничего нет.
— Можете заняться кое-чем другим, — предложил Найт. Такси остановилось перед его домом. Заплатив водителю, Найт вышел, рассказывая Поуп о содержимом ящиков трельяжа и шкафов в доме Селены Фаррел.
— Одежда из бутиков? — изумилась журналистка. — У нее?!
— Вот и я точно так же отреагировал. А это многое значит. Получается, у нее были источники доходов, помимо колледжа. Значит, она вела тайную жизнь. Раскопайте информацию, и вы отыщете Фаррел.
— Легко вам говорить… — начала Поуп.
Боже, как она его раздражает!
— Больше ничем помочь не могу! — отрезал Найт. — Все, мне сейчас надо детей укладывать, я завтра позвоню вам.
Он нажал отбой. Ему казалось, что расследование поглощает его, как мифологический Кронос своих детей, и от этого Найт чувствовал себя несчастным. Не будь Олимпиады, он занимался бы поиском убийц четырех коллег. Скорее бы кончились Игры, а там он не остановится, пока не выяснит, кто их убил и почему.
Войдя, он пошел на второй этаж. Наверху дверь проехалась по ковру, и послышались тихие шаги — Марта выходила из детской. При виде Найта она приложила палец к губам.
— Можно пожелать им спокойной ночи? — шепотом попросил он.
— Они уже спят, — сказала Марта.
Найт изумленно взглянул на часы. Было только восемь.
— Как вам это удается? У меня они до десяти не засыпают.
— Старый эстонский способ.
— Научите меня, когда время будет, — попросил Найт. — Восемь часов, вот это да!
Она кивнула:
— Научу.
Замявшись, нянька обошла Найта и спустилась по лестнице. Найт следовал за ней, думая, что сейчас выпьет пива и ляжет спать пораньше.
Марта надела пальто и пошла к дверям, но обернулась:
— Поймали преступников?
— Нет, — ответил Найт. — Но подобрались к ним вплотную.
— Это хорошо, — сказала Марта. — Очень, очень хорошо.
ГЛАВА 71
Вечером, сидя за своим столом в отделе «Сан» и рассеянно просматривая наиболее яркие моменты финала соккера, закончившегося победой Англии над Ганой, Поуп все еще раздраженно думала о том, что пока нельзя писать о связи Кроноса и Фурий с военными преступлениями на Балканах.
Редактору Финчу сенсация очень понравилась, но сейчас писать просто не о чем — прокурор Гаагского трибунала снизойдет до официального интервью дня через два-три.
Три дня, беззвучно простонала Поуп. Суббота. Такую статью в субботнем номере не опубликуют, значит, ждать до воскресенья. Четыре дня!
Все репортеры в Лондоне писали о деле Кроноса, и все старались обогнать Поуп, написать не хуже, а то и лучше. До сегодняшнего дня она оставалась впереди. Сейчас Поуп боялась, что сведения о военных преступлениях просочатся в печать раньше, чем выйдет сенсационная статья.
И что ей делать? Сидеть сложа руки? Ждать, пока позвонит военный прокурор или Скотленд-Ярд проверит отпечаток по своей базе и на весь мир подтвердит совпадение?
Бездействие сводило ее с ума. Поуп хотелось отдохнуть, но нервировало то, что Кронос знает, где она живет. Поуп боялась ехать домой. Сидя в отделе, она размышляла, как воздействовать на ситуацию, чтобы ускорить дело.
Наконец она задумалась над советом Найта обратить внимание на Селену Фаррел. Прошло четыре дня после того, как обнаружили совпадение ДНК профессорши с волоском из письма Кроноса и три дня после объявления ее в розыск, однако никаких следов пока не нашли. Селена Фаррел как в воду канула.
«Кто я такая, чтобы пробовать свои силы там, где потерпели неудачу профессиональные сыщики?» — думала Поуп, однако в ней тут же вспыхнул азарт: а почему бы и не попытаться?
Покусывая губу, журналистка обдумывала слова Найта о том, что Фаррел следила за модой. У нее же есть опись найденного у профессорши при обыске! Поуп просматривала список, ища доказательства антиолимпийских настроений, конспекты речей, угрозы Играм и записи мелодии свирели, но не читала перечень одежды. Посмотреть сейчас?
Поуп открыла опись и повела мышкой вниз по перечню коктейльных платьев от «Либерти оф Лондон» и блузок с юбками от «Элис бай Темперли». Дорогие наряды. Сотни фунтов, если не тысячи.
Найт считает, что Фаррел вела тайную жизнь. Возможно, он прав.
Заинтересовавшись, Поуп начала искать в записной книжке телефон помощницы профессора Нины Лангор. За последние четыре дня Поуп звонила ей несколько раз, но та постоянно повторяла, что озадачена внезапным исчезновением начальницы и понятия не имеет, каким образом ДНК Фаррел всплыло в связи с делом Кроноса.
Сейчас ассистентка держалась настороженно и была шокирована, когда Поуп рассказала о жизни Фаррел в стиле от-кутюр.
— Что? — недоверчиво протянула Лангор. — Это невозможно. Она вечно поднимала на смех моду и прически. И постоянно заматывала голову шарфами.
— А мужчины у нее были? — спросила Поуп. — Для кого наряжаться?
Лангор осторожно ответила:
— Полиция тоже спрашивала об этом, и вам я скажу то же, что и полиции: мне казалось, что она лесбиянка, но головой не поручусь. Она была закрытым человеком.
На этом ассистентка попрощалась, сославшись на неотложные дела. Поуп осталась с ощущением, что с прошлой субботы у нее какой-то нескончаемый марафон и сил уже не осталось. Сделав над собой усилие, журналистка вернулась к описи. Там не нашлось ничего интересного, и только в самом конце глаз зацепился за упоминание о разорванном розовом спичечном коробке с начальными буквами «Кэн…».
Поуп попыталась представить розовый коробок с буквами «Кэн». Что это — онкологический институт? Кажется, у движения по борьбе с раком груди розовый цвет. Или что-то еще?
Около полуночи, окончательно зайдя в тупик, она сделала последнюю попытку, прибегнув к методу, который случайно изобрела несколько лет назад, работая с разрозненными фактами.
Поуп начала печатать в строке поиска: «Розовый кэн Лондон». Ничего полезного «Гугл» не предложил. «Розовый кэн Лондон олимпиада» тоже ничем не помог.
Тогда она напечатала: «Лондон розовый кэн гей мода дизайн Либерти Элис».
«Гугл» подумал над запросом и выдал результаты.
— Оу! — улыбнулась Поуп. — Стало быть, вы лесбиянка, профессор?
ГЛАВА 72