– Это никого, кроме меня, не касается. До скорого, комиссар.
Усилия, с которыми Мартина пыталась возвратить покидающего ее поклонника, нагнали на Тьерри тоску, и он не мог избавиться от этой тоски до конца дня. Вечером в «Таверне» он был немногословен и на дружеские вопросы Эскорбьяка отвечал лишь непонятным бурчанием, так что Пьер в конце концов оставил Тьерри наедине с его мрачными мыслями. В половине девятого он лег спать злой на весь мир и на себя самого. С усилием закрывая глаза, Невик попытался заснуть, когда внезапно зазвонивший телефон заставил его вскочить с кровати. Разъяренный, он сорвал трубку.
– Комиссар Невик. В чем дело?
Глухой голос на другом конце провода ответил:
– Мануэль Камаронес. Мне нужна ваша помощь. Быстрее! Я думаю, что все понял. Быстрее! Жду вас у ограды! Все. Сюда идут…
– Я выезжаю, будьте осторожны.
Перед тем как мексиканец повесил трубку, Тьерри успел услышать:
– Что-то поздно вы звоните.
– Извините, доктор, но…
Дальше – гудки. Доктор Пьюбран! Это не удивило полицейского. Из двух возможных кандидатов – доктор Пьюбран или мадемуазель Пьезат – комиссар предпочел бы видеть преступником первого, а не вторую.
Он оделся в считанные секунды и через пятнадцать минут, если верить часам, уже сидел за рулем машины и гнал по дороге в Блонзат.
Из предосторожности Невик оставил машину в трехстах-четырехстах метрах от входа в замок. Он шел крадучись, и чем ближе была ограда, тем бесшумнее становились его шаги. Приблизившись, он удивился: Мануэля не было. Может быть, он опаздывает или… Тьерри не решался думать об этом «или». Он прождал более четверти часа – по-прежнему никого, и тогда, отчаявшись, он вернулся в машину. Его внимание привлекло что-то черное, налево от дверцы, в канаве у стены. Сердце заколотилось. Он подбежал, забыв об опасности, зажег фонарь: мексиканец больше никогда не увидит родину. Ему проломили череп. Было ли нападение неожиданным или он знал своего убийцу? Если он позвал комиссара на помощь, значит, что-то подозревал. Невика трясло. Он достал револьвер, распахнул ворота и решительно направился к замку. Теперь-то он поговорит с доктором Пьюбраном. И понравится это или нет высшим инстанциям, он арестует его, если найдет для этого малейший повод.
ГЛАВА V
1
Тьерри громко и настойчиво позвонил: одно за другим в замке зажглись окна. Дверь открыл испуганный Герман; взлохмаченный, в домашних туфлях, он на ходу завязывал пояс халата. Полицейский молча его отстранил и прошел прямо к телефону.
– Алло? Жеро? Немедленно вызовите Ратенеля, следователя, прокурора, а также службу прокурорского надзора. Не забудьте врача. Пусть все соберутся в Блонзатском замке. Выполняйте.
Комиссар повернулся. На него смотрел доктор Пьюбран.
– Вы прямо как у себя дома, комиссар.
– Замолчите!
– Но…
– Сядьте и замолчите.
– Да вы что в самом деле!
Тьерри схватил Пьюбрана за грудки.
– Доктор, я бы на вашем месте вел себя поспокойнее. Не бесите меня, а то я разобью вам морду!
– Подчинитесь, Марсьяль. Видите, у мальчика кризис, лучше его не раздражать.
Мадемуазель Пьезат, свежая, как будто давным-давно уже встала, давала советы своему другу. Полицейский отпустил Пьюбрана. Тот, повинуясь, сел, осыпая комиссара угрозами.
– Я этого так не оставлю! Как только прокурор будет здесь, я немедленно сообщу ему, что подаю жалобу на вас за превышение власти и на него, за то, что он покрывает ваши выходки.
Появилась сонная Мартина. Увидев комиссара, она ахнула;
– Комиссар! Что опять случилось! Но я все равно хотела вас видеть, чтобы сказать, что у нас с Мануэлем все уладилось.
– Да-а! Не сомневаюсь.
– Вас это, похоже, не радует.
– Сделки такого рода – нет.
– Почему? После обеда он пришел ко мне в комнату и по-доброму признался, что плохо понимал мою точку зрения, но теперь понял и вполне со мной согласен. Еще сказал, что уезжает, но через полгода вернется и надолго. Кстати, он не спускался?
– Он не спустится.
– Почему?
– Он уже уехал.
– Уехал? Как глупо!
– Более того, могу вас заверить, что он никогда не вернется.
У Мартины, казалось, пропало всякое желание быть приветливой или хотя бы вежливой.
– Комиссар, вы играете в какие-то мерзкие игры! Вы видели Мануэля? Да или нет?
– Да.
– Где?
Невик показал пальцем на появившегося в этот момент Марка.
– Спросите вашего кузена, может, он знает.
– Ты видел Мануэля?
– Мануэля? Нет, и ничего от этого не потерял. Он меня уже достал, твой мексиканец, своей страстью постоянно всем давать советы.
Тьерри заметил:
– Господин Кесси, вы спустились позже всех. Где вы были?
– У себя в спальне. Видите, у меня плечо в гипсе, мне сложно одеваться.
Мартина повернулась к полицейскому.
– Комиссар, умоляю вас, где Мануэль?
– Перед входом в парк, немного левее…
– …ле… но что он там делает в такое время?
– Отдыхает в ожидании, когда за ним придут.
Глаза девушки широко раскрылись. Задыхаясь, она пробормотала:
– Вы хотите сказать, что… что…
– Он мертв, мадемуазель.
За этими словами последовала долгая пауза.
Тьерри впился глазами в собравшихся, но их лица не выражали ничего, кроме немого удивления. Мартина, очень бледная, опустилась в кресло возле Олимпии. Тетя взяла ее за руку, Марк прошептал:
– Как его…
– Убили? Проломив череп.
Мадемуазель Пьюбран завизжала и, разразившись слезами, уткнулась в плечо Олимпии. Появление представителей прокуратуры явилось заключительным аккордом сцены.
Если судья казался взволнованным, то прокурор демонстрировал поистине убийственное настроение. При его появлении в гостиной Пьюбран поднялся.
– Господин прокурор, я хочу подать жалобу…
Тот сухо оборвал:
– Не время, доктор! Что касается вас, комиссар, то, по-моему, пора заканчивать, довольно!
– Вы бы лучше убийце сцены устраивали, господин прокурор!
– Если вы считаете, что сейчас подходящее время для шуток, я вам завидую! Завтра утром я звоню в Тулузу, а теперь пойдемте с нами.
Когда «Скорая» забрала тело мексиканца, прокурор сел в машину, не попрощавшись с Невиком. Следователь вяло протянул ему руку со словами:
– Вы нас в такую лужу посадили!
– Может быть, не я, а преступник?
– Вы прекрасно знаете, что я хочу сказать, комиссар. И не бахвальтесь, вам это плохо обернется!
Тьерри не без иронии отметил, что мэтры разнервничались гораздо больше, чем сам автор преступления. Последний проявлял исключительное хладнокровие. В сопровождении Ратенеля Невик вернулся в замок. Заговорщики оставались на своих прежних местах.
– Ну вот, Мануэль Камаронес уехал в морг. Остается только узнать, кто его убил и почему. Вы слышали, что сказал прокурор? Завтра он позвонит в ОРПЖ, спешу предупредить: этих ребят ничто не остановит. Вы можете подавать все на свете жалобы, им от этого ни горячо, ни холодно. Конечно, вы не догадываетесь о мотивах этого нового убийства?
Никто не ответил.
– А вы знаете, Камаронес сегодня вечером мне позвонил, чтобы позвать на помощь. Он думал, что нашел ключ к загадке. Смерть его доказывает, что он не ошибся.
Никто не шелохнулся.
– Представьте себе, доктор, что я успел услышать ваш голос до того, как он повесил трубку.
– Абсолютно верно, его манеры мне не нравились. Он вел себя здесь как хозяин. Иногда казалось, что это мы у него в гостях. Я сделал ему замечание, что неприлично беспокоить людей поздними звонками, при этом не имея ни малейшего понятия о том, с кем он разговаривает.
– Однако преступник был вынужден его убить, потому что узнал, что мексиканец собирается выдать мне его имя. О! Прошу вас не делать оскорбленных лиц. Я совершенно уверен, что убийца сидит сейчас здесь передо мной и меня слушает. И как бы он ни был уверен в себе, он не может подавить гложущей его тревоги. Он боится. И правильно делает. Я не отступлю, пока не узнаю, кто он. Мадемуазель Пьюбран, вы сказали, что Камаронес возвратил вам свое доброе расположение. Говорил ли он вам, что собирается мне позвонить?
– Да…
– И вы его не отговорили?
– Нет… Я слишком устала. Бог с ним, со скандалом… Требовать у Мануэля, чтобы он молчал – значит стать сообщницей убийцы.
– Он назвал вам имя преступника?
– Нет. Он сказал, что не хватает решающей улики, но, что с вашей помощью он рассчитывает ее получить. Я не знала, что он уже позвонил вам, поэтому удивилась, когда увидела вас в гостиной. Я не понимаю, почему Мануэль так поторопился забить тревогу.
– Я нахожу только два возможных объяснения: или он знал, что его раскрыли, или он думал, что вам угрожает серьезная опасность. Ясно, что опасность эта исходит от одного из трех владельцев замка: мадемуазель Пьезат, господина Пьюбран или господина Кесси. Кто из вас был в курсе того, что Мануэль собирается мне позвонить? Вы, господин Кесси?
– Меньше всех на свете! И вообще мне все это надоело! Лучше спросите у моего дорогого дядюшки, что он делал под дверью моей кузины.
Доктор покраснел.
– Нехорошо это, Марк! Хотя я признаю, что и мой поступок не особенно красив. Я видел, как мексиканец вошел в комнату к Мартине и… и… короче, я хотел проверить… уважает ли этот чужестранец порядки нашего дома. Может быть, это и не очень этично с моей стороны, но я считал себя обязанным поступить так, как полагается главе семейства.
– Чувство долга делает вам честь, доктор, но ваше признание только лишний раз подтверждает, что вы были единственным свидетелем разговора Камаронеса со своей невестой.
– Я даю вам слово!
– Не стоит, доктор. Преступник и душу дьяволу отдаст, лишь бы выпутаться, не то что слово чести!
– Вы оскорбляете меня!
– Бросьте, доктор! Главное сейчас не это, а то, что один из вас врет и в самое ближайшее время я узнаю кто! Спокойной ночи, господа. Да, не покидать Каора без соответствующего на то разрешения!
В машине Тьерри поделился с Ратенелем.
– Ясно, что они врут, но…
Шеф замолчал, Ратенель подстегнул его продолжать.
– Что но?
– У них не было никакого интереса его убивать…
– Потому что?
– Потому что любовь Мануэля к Мартине, наоборот, должна была быть на руку семейству, ведь это лучший способ избавиться от наследницы, к тому же законным путем.
– В таком случае им незачем было с самого начала демонстрировать свою враждебность к мексиканцу.
– Абсолютно верно! Но они его все-таки убили, руку даю на отсечение!
– Неужели то, что знал Камаронес, было настолько для них опасно, что они предпочли его убрать, чем дать ему спокойно уехать и увезти наследницу?
– Без всякого сомнения. Одно только со всем этим не вяжется: семья окрысилась на Камаронеса сразу, как только он появился в замке. Что заставило Пьюбранов так себя вести по отношению к нему?
– Страх, что он разгадает их тайну?
– Это значило бы, что они все сообщники… Нет, я так не думаю.
2
На следующее утро пришло письмо из комиссариата Оша. В нем говорилось, что карабин Ремингтон 1100 был куплен в прошлом году у одного из оружейников города. Продавец запомнил покупателя, и согласно его описанию он очень походил на Марка Кесси. Может быть, это сообщение и есть ответ на головоломку, которую Тьерри таким образом наконец решил и всего за несколько часов до приезда коллег из Тулузы? С бьющимся от волнения сердцем он побежал во Дворец правосудия и передал полученную из Оша информацию Шонебуру. Следователь счел ее достаточно важной для того, чтобы немедленно позвонить прокурору. Последний вызвал их обоих к себе.
Мэтр Комбэ внимательно выслушал Невика.
– Спокойней, комиссар, не надо торопиться с выводами! Мы можем лишь предположить, что это был Марк Кесси, но не более того. Я собирался звонить в Тулузу, но мне не хотелось бы лишать вас звания победителя в случае успеха. Даю вам 24 часа отсрочки.
Судья позволил себе весьма веское замечание:
– Допустим, что карабин купил действительно Марк Кесси. Но как он мог из него выстрелить? У него же гипс!
Комбэ покачал головой.
– Вот именно. Так что не мешкайте, г-н комиссар, пока я не передумал и не лишил вас отсрочки.
Выйдя из Дворца, полицейский направился к доктору Гаронессу. Он попросил врача съездить вместе с ним в Блонзатский замок – обследовать плечо Марка, чтобы определить, имеются ли на гипсе какие-нибудь повреждения.
В Блонзате прямо с порога Тьерри заявил, что желает видеть господина Кесси. Тот недовольно приплелся.
– Что вы к нам привязались?
– Господин Кесси, признаете ли вы, что купили в прошлом году в Оше карабин Ремингтон 1100?
– Конечно признаю!
– В таком случае, почему вы об этом сразу нам не сообщили?
– Я не знал, что вы его ищете.
– Вы не знали? И вы не знали, что именно из этого оружия была убита ваша жена?! Вы, по меньшей мере, задержали следствие, не говоря уже о том…
– А если я вам докажу, что вы даже в этом не можете меня обвинить. Если бы вы подумали расспросить своих подчиненных, то они бы вам сказали, что ружье было у меня похищено полгода назад, о чем я и поставил в известность полицию. Возможно, что вор воспользовался им для осуществления своих преступных замыслов, но я тут ни при чем.
– Это мы еще посмотрим!
– И смотреть нечего, господин комиссар. Поверьте, мне вас жаль, но вам не удастся все свалить на меня.
Невик не ответил. Он только кивнул врачу, приглашая приступить к осмотру. Гаронесс тщательно изучил каждый миллиметр гипса, после чего заключил:
– С тех пор, как я его собственноручно наложил, к нему никто не прикасался.
Полицейский вынужден был ни с чем вернуться в Каор и извиниться перед доктором за напрасное беспокойство. С ним случился настоящий приступ бешенства, когда в ведомостях он нашел запись, подтверждающую, что Марк Кесси не соврал – заявление о краже карабина Ремингтон 1100. Комиссар рвал и метал. Досталось бы всем без исключения, если бы вовремя не вмешался Ратенель.
– Шеф, заявление о краже еще не значит, что кража была на самом деле. Тем более, что ружье так и не нашли.
– Господи! Это же правда! Это могло быть хитростью… алиби… к тому же дата заявления Кесси совпадает с датой возвращения мадемуазель Пьюбран из Латинской Америки!
– Может быть, он надеялся, что она не вернется?
– Если знал о содержании завещания…
– А почему бы и нет? Жюльбер Пьюбран, злой на дочь, очень даже мог всем рассказать о своих намерениях.
Невик, не раздумывая, послал помощника за доктором Пьюбраном к нему в клинику.
Крики протеста предшествовали появлению Пьюбрана в кабинете комиссара.
– Насилие! Произвол! На глазах персонала! Пациентов! Что будут говорить обо мне в Каоре!
– Не берите в голову, доктор. Чтобы найти преступника, мы должны объединиться.
– Я не могу давать ложные показания ради вашего удовольствия.
– Доктор, вы знали, что Марк приобрел себе в Оше карабин Ремингтон 1100?
– Я слышал, что он его купил, но не знал, где именно.
– Почему вы не поставили нас в известностью?
– Я не думал, что это имеет значение, тем более, что его уже давно у него украли.
– Вы врете, к тому же у вас плохо это получается.
– Я запрещаю вам!…
– Не нервничайте, отвечайте только на заданные вопросы. А правда на самом деле вот в чем: вы, понимая, что разоблачение преступника бросит тень на вашу клинику и желая уберечь от скандала имена Пьюбранов и Кесси, готовы были на любой компромисс, даже противозаконный. Ваш эгоизм стал причиной смерти женщины и мужчины.
Мертвенно-бледный врач смотрел на полицейского. Он больше не возмущался, не протестовал, он только проговорил дрожащим голосом:
– То, что вы сейчас сказали, – гнусно… Я очень любил Софи, я старый холостяк и устал от одиночества… Софи была мне как дочь, намного ближе Мартины… Она была нежнее, доверчивее, ласковее… Без нее замок вызывает у меня ужас… Теперь, когда ее не стало, меня больше ничто в жизни не удерживает… и вы думаете, что я, зная о приготовленной ей участи, молчал? Господин комиссар, вы, быть может, отличный полицейский, но как человек… вы просто глупы. Я могу идти?