И опять же - боренье слов как драма души. Или трагизм духа. Может, знак хаоса?
- Тебя не переговоришь. - И каждый остается со своим.
С сыном (может, дочерью?) в строгости. И когда жизнь не поддавалась схеме и выламывалась... неясно, что дальше, стерлись буквы (и не успел сохранить в файле).
Деньги дочери - пошли опечатки: не дочь, а сын - какие ей деньги, когда сама может подкинуть зелененькие?
И внук (? разве не внучка?), нет пока ни его, ни ее, лишь ожидание, которое затянулось.
Нехитрые правила (кто им следует?): сделал добро - забудь (никакого добра!). Помог кому (валютой?) - тоже забудь, просто афоризмы, из заповедей долгожителя: самый большой грех - это страх, но кого Мустафе бояться? Собак боится - это точно, и что самый лучший день - сегодня, а что еще - не помнит.
Поймал себя на мысли, что сравнивает: вспомнить N, когда ей было сколько теперь Н, и представить Н в возрасте N.
Так что же: первое, чем непохожи, - Н улавливает его желания и никогда не бывает ей неудобно?
Не успел додумать, как пропала всякая охота: может, и Н сравнивает его с кем-то из тех, которые были у нее и теперь продолжается по инерции, ибо действуют привычные импульсы, хотя потом - утешение для Мустафы? переживает, что ах, ах, такая слабая, и молится, замаливая грехи. Но уже было и случится еще, если ее бывший снова пожелает. Нет границ для фантазии.
А может - тут вовсе расхотелось сравнивать, - и N тоже, не ломая, как и он, привычной жизни, сравнивает Мустафу и того, кто и моложе, и умелее для нее?
И, глянув на N чужими глазами, вдруг понял, что это возможно: опрятна и элегантна.
Но странно: рядом с Никой может представить другого, а рядом с N видит только себя; главное их отличие - это временность Н и постоянство N?
осень осины
перламутровый портсигар
кинжалы сосулек
Поиски бесконечны (или поиски бесконечности?): чтобы Ника, сама естественность!.. Напрасно он терзает душу, обнажая бездну зла, рожденного... ах да, ша=ша, шайка шайтанов, все играют - боги и рабы, никаких зрителей, лишь сцена - весь край по ту и эту стороны горного хребта Каф.
- Ты прожил жизнь в подполье, - N (Нора?) вторглась в его файлы?
Удивленно на нее глянул:
- Что ты имеешь в виду? - Казалось, смирилась. И жалко ее вдруг стало: печальное зрелище - стареющая женщина, руки... когда это случилось? ее руки, которые были гладкие, без морщин, - вены на них серые выступили, светлоголубые прежде. Но не сдается, какие-то хитрости, чтобы оставаться привлекательной (для себя ли?).
Мустафе невдомек, а Нора, конечно, уверена, что у него никого нет: ведь не может! Нет-нет, да напомнит, что это - искусство более тонкое, нежели игрология.
- Игролог - это когда жизнь игра, так что ли? - Ясно, что спросила не зря: затевает новый спор (жизнь - игра, игра - любовь, и так далее).
- Ты сказал наука?
- Разве нет?
Прежде уже пикировались: не наука, а шаманство. Гадание (на кофейной
гуще). Гипноз и самовнушение. - Вздыхает.
- ... Увы, - добавил, - у нас всегда так: отшумит в мире, потом, как новость, прилетает к нам. Впрочем, и здесь мы отстали от соседей.
Пусть за океаном, эти British или Latina, - но гюры из Теплых холмов, пьющие с нами воду из одной реки
(что берет начало с ледников высочайшей горной гряды, и судоходна река, и дарами несметна - в ее чистый приток Аруку заплывает метать икру почти вымерший на континенте осетр),
создали труд по игрологии, ее истории, теории и современных новациях, излюбленное триединство Мустафы, впрочем, эрмы из Солнечных камней, часто побиваемых градом
(отвлекающий маневр в ситуации разрухи),
оказались проворнее, им предлог нужен был, созвали гостей на форум по игрологии из стран, входящих в Мировое содружество наций, или МиСоН, чтобы выкачать валюту (приобрести оружие?).
- Ты, конечно, рад, что перевел разговор в иное русло.
- А что?
- Скажи еще о том, что слово игролог отыщется в любой энциклопедии мира.
- Тем более странно, что нет в нашей. Есть игра, кошка играет мышью, игрища, а прежде играный - о колоде карт, которая употреблялась, наверняка крапленых, игрец есть, на дуде, играючи тоже, как бы шутя, даже игреневый о масти лошади, рыжая, со светлой гривой и хвостом, игрок-игрун заправский и завзятый, а игролога... я успел перелистать дополнительный том, ужасный малиновый цвет под чертополох, будто верблюдам на угощение, есть идол, но где они, давно вымерли!
- А божества-божки, которым поклоняетесь?
- ... даже, - ушел от этого разговора, - дифтонги, слова вроде СС или ЧЧ!
- ?
- Свобода Совести и Человек Чести!
- Нет, - вернулась Нора к своему, - игролог это не когда жизнь как игра. Может, игра и есть сама жизнь? Нет, я выразилась неточно: не двойная жизнь, а две жизни. Если точнее, жить и не своею жизнью!
- Не понял... - ведь договорились как-будто.
Ты в плену старых разговоров, ревность и прочее, а я уже смирилась, и все чаще думает о том, что неужели этот человек, в котором видела опору после трудных скитаний и в постоянном, лет до семнадцати, страхе, что переселенцы, - ее муж?
Что было в карточном гаданьи?
измена
потеря друга
враг
дама-невеста
веселая дорога
- Трагедии нет, а жалко.
- Рано меня хоронишь.
осень без сосен
шкатулка Ierusalem
сосулька как гильотина
И тут она сказала фразу, которая поразила: - Нас всех давно похоронили, еще когда мы не родились.
- ?!
- Не удивляйся: всего лишь восточный афоризм.
- Игра слов! - с чего-то разозлился.
- В твоем духе.
- В моем! - С иронией: - Еще не родились, но нас уже, видите ли, успели похоронить! Не мудрость, а вычурность.
- Я каждую ночь прощаюсь с тобой, провожая в последний путь.
- О сестре еще скажи!
Растерялась: - Что?
- Как ее живую вторично похоронила!
- Смелый ты человек, Мустафа.
- ?- У тебя нет страха, что останешься один, и никто не захочет за тобойприсматривать.
- А компьютер?
- При чем тут компьютер?!
- Как Аlter ego.
- Надеюсь, не собираешься меня покидать?
- Всю жизнь раздувала угли, а они - сырые.
Странное дело: думать о пережитом, когда голоден, и потом, когда сыт (после еды), - и жизнь не показалась Мустафе столь уж мрачной. Тем более всем им выпало великое везенье родиться, мог вовсе не родиться.
Нора права.
И - никакого гнева: она - жена, и этим все сказано, не оставит ее, как и Нику тоже, покуда она с ним: самое страшное - это смерть. Разве? усомнился. Похуже смерти - остаться не у дел и без любви: жив - смерти нет, умрешь - не знаешь, что умер.
И чтобы в жизни было подполье...
туннель a la метро успел выдать компьютер и замигал зелено-красными лампочками, уловив нечто недоступное разумению, будто подключен к доисторическому существу (Мустафе?), понявшему свою обреченность. Или ревнует? и весьма образно!.. Но если мигают лампочки - беда!..
Ничего себе подполье, где имеешь все радости и не надо ночью продираться через-через-через и влезать в окно, рискуя, будто Меджнун + Ромео к своей Лейли + Джульетте, любимое женское имя в отрочестве.
Ника, как услышит любовница, вспыхивает, это ей - нож острый, особенно после моллы и кольца:
Я твоя тайная жена (из частых ее заклинаний).
- Единственная тайна.
- Ты о чем? - не поняла.
- В ситуации гласности.
- Но и контроля тоже (брачный договор!)
Во всю мощь на небосклоне красуются высвеченные в ночные часы дальнобойными прожекторами братья-близнецы Гласность и Контроль.
Ника, когда она в первый раз у него осталась и, увлеченные игрологией, не заметили, как наступила ночь - их первая ночь с привыканием друг к другу, потом будут открывать, неистощимые в фантазии, многообразие, поправила его насчет братьев-близнецов, ибо Гласность - она, лучше сестра, чье имя вошло в мировые языки, и, увы, брат - слабее, ибо родился чуть позже сестры, когда их мама (д-р Новый?) обессилела. Такое редкое имя Контроль!..
- Я могу их даже женить, и мы сыграем им свадьбу: не брат и сестра, а муж и жена, так надежнее, она чиста, как глас, а он тверд, как контр.
- Это тривиально.
- Может, любовники? Такая изумительная пара, идут в обнимку, остановятся, и он долго ее целует, свою леди, и лучи прожекторов, скрестившись, поднимают их ввысь.
Секс-плакат над Горбатой площадью взвился в небо.
4.
Аномалии осени: долго не уснет - магнитные бури? Рой фраз, улетучиваются, если не запишет, да еще хранить (в докомпьютерную эру), завязав белой синтетической бечевкой, полагая, что спасет при пожаре, прятал даже в холодильнике, будто в сейфе, - нет, думать сколько душе угодно, сжигая топливо, но фиксировать, когда есть компьютер, и можно открыть
файл mizer,
нелепо.
Включился, ох уж эти шпаргалки! в цепочку ZV, о чем говорил Норе (но станет его слушать!), чтоб просмотреть, и застрял, продираясь сквозь хитросплетения - частокол минимизированных (не плохо б минимизерованных!) реестров index, а попросту - список.
Увлеченно тогда работали, получив доступ в спецхрам и возвращаясь ко временам ZV-один, или нулевой цикл,
и с того света выговориться спешат, хотя торопиться уже некуда (как знать!), держат мертвой хваткой,
в открытую нельзя было, а вуалировать - в меру, дабы полностью не утратить смысл: не ребусы же разгадывать игрантам?
Вообще-то начало нашенско-новейшей игрологии, а точнее, ее генерального направления - тут царит синонимический плюрализм, кому что нравится:
каркасного, первичного, судьбоносного, или, как в учебнике: несущая конструкция игрологии как науки, получившая название ZV
(уже известно: Zахват Vласти),
приходится на середину Икс-Икс века, как шифровал тогда сверхопытный суперрукль.
Теретическую базу, разгадав динамику, подвел Л-ый, который, как помнится старожилам, ударом шахтерского кулака (под влиянием зятя, с которым суперрукль учился в школе), повалил наземь неколебимую статую на Горбатой площади, да еще заменил плиты на пантеоне, где было выбито Самый, - тот, кто вдохновитель всех наших побед, и, как выстроенные на попа костяшки домино, стали - чуть коснулся пальцем одной - валиться памятники.
Но первым делом Л-ый распустил ведомство рукоплесканий, которое разрослось:
кто сколько и в каком буквенном наполнении клянется, шло и скрытое соревнование на качество тоже, особый шифр-сектор стилистов, и как обставлено Имя на фоне словарного запаса;
характер, или ранг зала:
съезд? вече? курултай? встречи-проводы? симпо или конгре?
наличность ладоней, их взрывная сила по шкале Рихтера (которого никто не переиграл) и иные показатели рукоплесканий - продолжительность, накал, волнообразие, исчисляемые с учетом времени года:
летняя открытость (улетучивается энное число)?
зимняя закрытость (коэффициент сгущения)?..
В то славное десятилетие еще не было изжито целомудрие, и крышку сундука, откуда выгребли всякие досье, вскоре закрыли, повесив замок с секретом, чтоб никому повадно не было выставлять на всеобщее осмеяние вчерашнего короля, коим он сам стал сегодня и который... (известно).
Расступился занавес - начались игры божков, скукоженных (? бульк - и выброшена фраза из недр компьютера) желтыми муравьишками.
Столько ролей, по ходу действия убираемых авторским произволом, и никакого их саморазвития:
сценаристы-стратеги,
тот, кто мнил, что ас
(начертанный план проворонив)
агент-кинто,
ловушку кто смастерил
и заманил в нее ловко,
на голову - кирпич (?)
(спектакль?)
кто арестовал
рыскал по квартире,
ересь выискивая
(тома расстрельных списков),
и кто казнил тех, кто видел тех, кто...
ну и так далее.
Может, это силуэт стиха, точнее, четырнадцатистишья (онегинская строфа?) с особой формой центровки? И требуется, как прежде, цензорская проверка букв начальных (акростих)
с т (н) а л и н (с) к р е т и н
а заодно и букв конечных (телестих)
и с (в) о л о ч (ь) л е я в о е
Невнятица как шифр на неведомом балтизме или памирском диалекте? А вдруг тайное слово посреди строки, мезостих называется? Было ведь, когда выискивали всякие знаки, чтобы разоблачить: на тетрадной обложке чернильница с пером, а меж ними запрятана якобы свастика, - отвлекающий маневр, но уже выхвачено в акро-телестихе такое, что... впрочем, этой истиной кого сегодня удивишь: разве что, перебирая файлы директории Igra, выудить новые спрятанные словосочетанья.
Мустафа прежде долго думал, когда с помощью суперрукля пришел в Вышку, что за аббревиатура ZV (не желая признаваться в незнании), даже конкурс объявил среди новичков - кто предложит оригинальную трактовку, а приз - трехзвездочный армянский, и посыпалось: Zияющие Vысоты? Zлоключения Vаряга? Может (вспомнив прошлое), Zаговор Vрача?
Что-то, помнит, со Змеями и Ведьмами, вплели в игру Зодиака в сочетании с Висельником, в памяти остался лишь Zнак Vодолея - река жизни выносит на стремнину событий, демонстрирует качества опытного кормчего, увлекающегося спорами, и совет - сдерживать порывы к немедленной победе, не забывать рассчитывать варианты, обдумывая до мелочей игры.
И тут с ходу кто-то брякнул, подсказав первое и впрямую назвав второе: Zвезды Vласти! (имея в виду усеянную ими грудь Деда, он же Либре, он же - обыкновенный в прошлом бре, или брадобрей).
Дед и осуществил в свое время ZV (четвертый?), скинув Л-го, который, в свою очередь, - несклоняемого Самый, а тот, вспомнив про залп Видного, который основатель и прочее (с кепкой в руке и кепкой на голове - художник опростоволосился) при штурме ажурных ворот Дворца, прибег, ибо ученик и соратник, к выстрелу (снова обыгрались Z и V - залп и выстрел!).
Так сколько же, нет-нет, не ZV, а звезд? Пять плюс... не муляжи, а дубликаты, из чистого золота: Деду время от времени переставало нравиться их расположение на кителе - заказывали новую колодку, да еще две звезды маршальские с бриллиантами, и от соседей-братьев, коих семеро, ближнезападные, дальневосточные и на иных материках: расщедрились кто на три, кто на две, другие, у которых камень за пазухой, но пикнуть не смеют, - по одной, и никак не сосчитать.
Игрант рисковал, хотя чувствовали, что близок закат Деда, но прогнозами не баловались. Это как с чуГУННым (зять - о себе) котлом с тяжелой медной крышкой: не успел во время снять - разорвет, и каждый кусок - с обломок Царь-пушки.
И тут кто-то спросил о жанре:
- Комедия или трагедия?
- Опыт игрового повествования, претендующего на роман.
Нет, без фразеологических вывертов не обойтись - этическая технология с алгоритмами, и надо помнить, тут же забывая, что все же разыгрывается ситуация, и Мустафа лишь раздает ролевые инструкции, репетируя прошлое или заглядывая в будущее, которое уже было.
Роли:
Януар, звучащий как Ягуар.
- Нет, - отверг МУСТАФА: вычурный стиль Януара труден, особенно про троянских коней, с коими Януар сравнивал врагов, и методы планомерного, математически-систематического, тут трижды мат, подтачивания изнутри, наступление sui generis, прикрываемое лицемерно-показным служением, и полный интеллигентский дженс-сервис, широкая сеть саботажа госторгов, главснабов, коннозаводств, откуда и вышли троянские кони, или - гибридное чудище мортехозупр, смесь дьявола, зубра и вепря.
- Ну его, Януара! Давай повыше!
- Повыше Еж. Низкого роста, мода была на коротышей, а ты на зависть покрупнее.
Тогда крупные - удобная мишень, а Еж туда-сюда юркнет и выживет, если повезет. Ежу не повезло - тщился быть повыше, носил высокие, частично спрятанные в задник, сапоги, длинную шинель до каблуков. Ну да, не одному Ежу такие сапоги - кое-кому и покрупнее в длинной защитного цвета шинели (один=шесть=три см).
Гурман, сельди любил немецкого рассола, габельбиссен.
- Лучше сыграю роль того, кто за Януаром и Ежом стоял. Мне ближе Самый с доходчивыми образами: компас без корабля заржавеет, корабль без компаса сядет на мель.