— Что, если я скажу тебе, что ты ключ, волшебная чаша, священная книга — единственное, что может меня спасти? Ты нужна мне, чтобы победить врага, который замораживает землю. Твое согласие спасет мир — не только фэйри, но и смертных. Тогда ты ответишь мне «да»?
Айслинн пристально вгляделась в него. Вот ответ, который от нее скрывали.
— Это правда?
— Возможно.
Кинан поднялся на ноги и обошел вокруг стола, достаточно медленно, чтобы она тоже успела встать и поставить между ним и собой стул.
Но Айслинн не шелохнулась.
— Есть только один способ это выяснить. — Он остановился так близко, что теперь ей пришлось бы оттолкнуть его, чтобы встать. — Ты должна остаться со мной.
Ей захотелось убежать.
— Я не хочу стать такой, как они. — Айслинн показала на летних дев. — Или ледяной фэйри, как Дония.
— А, так она тебе рассказала. — Кинан кивнул, словно вовсе не удивился.
— О той мелочи, которую ты забыл упомянуть? Да — Айслинн старалась держаться спокойно, будто разговор о возможности превратиться в девушку из гарема или ледяную фэйри был для нее обычным. — Пойми же, я не хочу быть одной из твоих игрушек. И на место Донии тоже не хочу.
— А я и не думаю, что тебе предстоит то или другое. Я уже говорил: ты должна остаться со мной. — Он поставил ее на ноги, лицом к себе. — Если ты — та самая…
— Сказала ведь — не хочу.
Он сразу стал усталым и несчастным. Такой же несчастной почувствовала себя и она.
— Айслинн, если ты — та самая, если ты ключ, необходимый мне… и при этом откажешься от меня, на земле воцарится вечная зима. Летние фэйри, и ты в том числе, исчезнут из мира. Смертные умрут от голода. — Глаза его вспыхнули зеркалами, как у зверя. — Я не могу это допустить.
Айслинн окончательно растеряла все слова. Дония ошиблась. С ним невозможно разговаривать. Бесполезно взывать к разуму… которого нет.
— Ты должна понять.
Слова эти прозвучали грозным, предупреждающим рыком хищника во тьме. Но в следующую секунду, когда Кинан попросил:
— Хотя бы попытайся. — В его голосе уже слышалось бесконечное отчаяние.
Айслинн вдруг осознала, что кивает и обещает, что попытается, всей душой желая утешить его.
Надо сосредоточиться. Она пришла сюда не за этим. Айслинн с такой силой стиснула край стола, что рукам стало больно.
Она увидела настоящего Кинана, поняла, на что похож мир, который он ей предлагает, и сопротивляться ей стало еще труднее. Она ожидала обратного: думала, что среди скопища жутких волшебных существ обретет решимость и силу. Но когда он смотрел на нее с мольбой, ей хотелось лишь одного — дать ему все, о чем он просит, лишь бы снова просиял солнечный свет.
Айслинн попыталась сосредоточиться на жестокостях фэйри, вспомнить, какой страх они ей внушали.
— Твои подданные не заслуживают того, чтобы я пожертвовала ради них жизнью.
Кинан промолчал.
— Я их видела. Понимаешь? — Айслинн понизила голос. — Видела, как они лапают девушек, щиплются, толкаются, ставят подножки. Хуже того: я слышала, как они смеются над людьми. Каждый день, всю свою жизнь, я это видела и слышала. И не думаю, что их стоит спасать.
— Если примешь меня, ты станешь править ими как королева Лета. Они будут повиноваться тебе, как мне.
Взгляд его по-прежнему был умоляющим. Никакой магии — сплошное отчаяние. Она вскинула голову.
— Ну, знаешь, судя по тому, как они себя ведут, не больно-то они повинуются. Или ты не пытался призвать их к порядку?
— У меня было слишком мало сил, чтобы заставить их слушаться. Но ты могла бы их заставить. Вдвоем мы могли бы многое изменить. Спасли бы их. — Он повел рукой в сторону танцующих. — Если я не стану настоящим королем, они умрут. И смертные умрут. Они уже умирают. Погибнут все и всюду.
На глазах Айслинн выступили слезы. Кинан, конечно, видел это, но сейчас ей было все равно.
— Должен быть какой-то другой путь. Я не хочу, чтобы все погибли. Но быть летней девой не согласна.
— Ты уже превратилась в нее. Все просто. Даже забавно, как быстро это происходит. Но ты еще можешь принять меня.
— А если я не ключ, о котором ты твердишь? Меня ждет судьба Донии? — Айслинн оттолкнула его. — Это хорошо, по-твоему? Она несчастна. Страдает. Я видела.
Кинан поморщился, услышав имя Донии, отвел взгляд. Стал больше похож на человека. Поэтому Айслинн умолкла. Боль в его глазах сказала ей, что нечто ценное для себя он уже успел потерять, каких бы выигрышей ни ожидал в будущем.
— Обещай, что все-таки подумаешь. Пожалуйста, — сказал он тихо. — Я подожду. Только обещай. Ты очень нужна мне.
— Может, есть другой путь? — спросила Айслинн, хотя в ответе не сомневалась. — Я не хочу быть твоей королевой. И тебя не хочу. Есть один человек…
— Знаю. — Кинан принял бокал из рук звереныша, прошмыгнувшего между ног одного из стражников, окружавших стол. Печально улыбнулся. — И прошу у тебя за это прощения. Я понимаю все гораздо лучше, чем ты думаешь.
До нее постепенно доходила неотвратимость перемен. Она уже думала о том, что потеряет, а что, возможно, сможет сохранить. И возникло множество вопросов.
— Нет ли другого пути? — спросила она снова. — Не хочу быть фэйри. И править ими не хочу.
Он безрадостно усмехнулся.
— Порой я тоже. Но ни мне, ни тебе не дано изменить свою природу. Не буду лгать: даже если бы мог, я не захотел бы сделать тебя прежней, Айслинн. Я верю, что ты — та самая. И Дония верит. Королева Зимы тебя боится… Молю, прими меня! Скажи, чего ты хочешь, и я сделаю все, что в моих силах.
Он на мгновение протянул к ней руки с мольбой, точь-в-точь как на ярмарке. Айслинн даже почудилось, будто они снова там… только тогда ей казалось, что все вот-вот закончится. А сейчас она ошеломленно осознавала, что все только начинается.
Как сказать об этом Сету? И бабушке? Когда-то она мечтала избавиться от дара видения. Но чуда не случилось. Не случится и теперь. Она меняется против собственного желания.
Она — одна из них.
И чтобы выжить, ей нужно изучать мир фэйри и привыкать к нему.
Тут Айслинн сообразила, что Кинан, как прежде стражник, упомянул еще одного участника этой загадочной игры. И спросила:
— А кто такая королева Зимы? Не может ли она мне помочь?
Кинан поперхнулся вином. Со свойственной ему сверхъестественной скоростью он отставил бокал и схватил ее за руки.
— Нет. Ей и знать-то нельзя, что ты нас видишь и хотя бы отчасти понимаешь наши действия. Иначе…
— Но вдруг она поможет?
— Нет. Поверь мне. В ней столько зла, что трудно описать. Это я тебя не тронул, узнав о твоем видении, а другие… в особенности королева Зимы… По ее вине я так слаб. По ее вине замерзает земля. Не пытайся ее найти.
Он крепко сжал ее руки, и Айслинн тоже засветилась.
Вид у Кинана был испуганный, и это ее удивило. Он считает себя слабым?
Она молча кивнула. Тогда он отпустил ее руки, расправил смявшиеся рукава.
Музыка и шум веселья сделались громче, и Айслинн пришлось податься к Кинану и сказать ему прямо в ухо, почти касаясь его губами:
— Я должна знать больше. Ты просишь от меня слишком многого… — На миг она запнулась, представив, на что именно он просит ее согласиться, кем она должна стать. Кем уже стала. — Если хочешь, чтобы я подумала, ответь на мои вопросы.
— Всего я рассказать не могу. Есть правила, Айслинн, они не менялись на протяжении веков. — Шум усилился так, что ему пришлось почти кричать. — К тому же здесь невозможно говорить.
Танцующие фэйри разошлись не на шутку. Личин они не скинули, но кружились и скакали так, как смертные не сумели бы.
Кинан предложил Айслинн руку.
— Пойдем… В кафе, в парк, куда хочешь.
И она приняла его руку, злясь на себя за то, что привыкает к неотвратимости выбора.
Маленькая ручка, которую Кинан держал в своей руке, согревала его, как ласка солнца. Айслинн еще не сказала «да». Но она задумалась, постепенно принимая мысль об утрате смертной природы. Сначала она, конечно, будет горевать. Потом, как все другие девушки, ставшие фэйри, успокоится…
Он вел ее к выходу, и подданные провожали обоих довольными взглядами. Пролетая мимо в танце, фэйри улыбались Айслинн. А она шла, высоко держа голову, столь же уверенно, как тогда, когда пробиралась сквозь толпу к его столу. Наверняка видела под личинами их истинное обличье, но и бровью не вела, когда они оказывались слишком близко. Истинная отвага для видящей смертной.
А ведь она наверняка слышала голоса тех, кто оставался невидимым, не зная о ее даре, и подходил вплотную, а то и касался ее волос.
— Наша госпожа.
— Королева.
— Наконец явилась к нам!
Они ничего не знали о ее сомнениях и отчаянии. Видели только, что она пришла к королю и уходит вместе с ним. Слышали о том, что сказали Иолы на ярмарке, и верили: она та, кто освободит их и спасет. Возможно, они были правы.
— Летние девы в библиотеке говорили… — Айслинн покраснела, отвела взгляд. — Я так поняла, что они… э-э-э… встречаются со смертными.
Слышать это было больно. Думал он, что долгожданная королева будет к нему настолько равнодушна? Кинан стиснул зубы, но подтвердил:
— Да.
— Значит, и я могла бы…
Они подошли к двери, и Айслинн не договорила.
Стражник, чья личина после прихода Кинана успела украситься странными металлическими кольцами, ухмыльнулся девушке.
— Эш!
Она с той же уверенностью ответила ему широкой улыбкой.
— Еще увидимся.
Изумленный такой непринужденностью, Кинан повернулся к ней, собираясь спросить, что за отношения их связывают. Все лучше, чем обсуждать ее чувства к смертному.
Но едва они шагнули за дверь, как его обдало знакомой волной холода, от которого заломило кости.
— Это Бейра, — сказал он торопливо. — Держись рядом, пожалуйста. Идет моя мать.
— Я думала, ты живешь с дядьями.
— Да. — Он шагнул вперед, загораживая собою Айслинн. — Потому что Бейра категорически не способна ни о ком заботиться.
— Ну, ну, мой милый, не слишком-то любезно с твоей стороны.
И из мрака навстречу им выплыла королева Зимы — кошмар, преследовавший Кинана всю жизнь.
Ее личина позволяла видеть длинное серое платье, неизменную нитку жемчуга на шее, меховую накидку на плечах. Скрывала лишь глаза, в которых вечно шел снег, и сверкавший на губах иней. Но Кинан знал, что Айслинн их видит. Ей открыто истинное лицо его матери. От этой мысли ему стало не по себе.
Бейра вздохнула, обдав лицо Кинана леденящей струей воздуха, и сказала:
— Я решила, что мне следует взглянуть наконец на ту, о ком все говорят.
Она наклонилась и поцеловала сына в обе щеки.
Обмороженную прикосновением ее губ кожу пронзила боль, но Кинан ничего не сказал. Айслинн, к счастью, тоже промолчала.
— Знает ли та, другая, что ты уже выходишь с ней? — громким театральным шепотом спросила Бейра, указывая на Айслинн и морща нос.
Кинан сжал кулаки. Вспомнились ее угрозы в адрес Доний, и так захотелось дать волю гневу. Но рядом была Айслинн, пока еще уязвимая, и сделать это он не решился.
— Понятия не имею.
Бейра поцокала языком.
— Злость никого не красит, тебе не кажется?
Он не ответил.
Бейра легонько хлопнула в ладоши, снова обдав его волной холодного воздуха, и прощебетала:
— Ты не собираешься представить нас друг другу, милый?
— Нет. — Он так и стоял перед Айслинн, не подпуская к ней Бейру. — Думаю, тебе лучше уйти.
Бейра засмеялась, выпустив очередную волну холода, и у Кинана заломило все тело.
Он прикрывал собой Айслинн, чтобы ее не мог коснуться этот холод. Но она неожиданно вышла вперед и смерила Бейру презрительным взглядом.
— Пойдем отсюда, — сказала она Кинану и взяла его за руку.
В знак солидарности, не любви.
Куда исчезла встревоженная девушка, с которой он разговаривал в «Холме»? Сейчас Айслинн больше походила на воина. Одного из старой гвардии — из тех, что не умеют улыбаться даже в минуты радости.
Она была великолепна. Пока Кинан из последних сил пытался не дрогнуть под натиском холода Бейры, Айслинн вдруг притянула его к себе и поцеловала в обе щеки, пролив прикосновением нежных губ бальзам на обмороженные места.
— Терпеть не могу, когда над кем-то издеваются, — сказала она.
По руке его заструилось тепло, щеки загорелись жаром.
«Не может быть», — подумал Кинан. Перевел взгляд с Айслинн на Бейру.
Они стояли друг против друга с таким видом, словно готовились развязать войну, каких волшебный народ не видел тысячу лет.
Мысли Кинана смешались. Он посмотрел на мусорный контейнер, стоявший на улице чуть дальше, на бродягу, устроившегося на ночлег в коробке с тряпьем. Услышал шаги за спиной. Вдогонку спешили советники и стража.
Бейра шагнула вперед, потянулась белой, как кость, рукой к щеке Айслинн.
— У нее знакомое лицо.
Айслинн отступила.
— Не трогай меня.
Бейра засмеялась, и у девушки по спине пробежал неприятный холодок.
Ее обида на короля и нежелание становиться фэйри вдруг утратили всякое значение — в тот миг, когда Бейра обморозила Кинана. На смену им явилось инстинктивное желание защитить Кинана. Она порой испытывала такое желание по отношению к друзьям, но к волшебному существу — впервые. Возможно, это из-за того, как он смотрел на нее в клубе. Теперь она вдруг поняла, что он тоже в ловушке.
Бейра не в силах противостоять им обоим — королю и королеве Лета. Мысль явилась сама собой, и Айслинн поняла, что так и есть. Хочет она того или нет.
— Что ж, до следующей встречи, мои миленькие.
Бейра взмахнула рукой, из темноты выступили и встали по бокам от нее — точь-в-точь как фрейлины на портретах королевских особ — две старые ведьмы. В их истинном обличье, скрытом под личинами, не было ничего общего с мрачной красотой Бейры. Обе выглядели так, словно кто-то высосал из них жизнь: пустые, иссохшие оболочки с тусклыми глазами.
Все трое, не оглядываясь, неторопливо двинулись прочь. В следах Бейры сверкали осколки льда, как разбитое стекло.
Айслинн посмотрела на Кинана.
— Ну и мерзавка… Ты в порядке?
Он ответил ей благоговейным взглядом. Провел рукой по своему лицу.
Айслинн увидела, что синие пятна исчезли. Остались красные следы — там, где она коснулась его щек губами.
Тут подоспели оба его «дяди». Набежали стражники. Слишком поздно и слишком мало. Заговорили все разом:
— Она ушла?
— Ничего не случилось?..
Но Кинан их словно не заметил. Взял руку Айслинн, приложил к своей щеке.
— Ты это сделала.
— Что сделала? — Кто-то из фэйри сунулся ближе. — Ты ранен?
— Она… Бейра видела? — спросил Кинан. Глаза его засветились, в них расцветали крохотные фиолетовые цветы.
Айслинн покачала головой и отняла руку.
— Это ничего не значит. И ничего не меняет. Я просто… Не знаю, зачем я вообще это сделала.
— Однако сделала, — сказал он тихо, взяв ее руки в свои. — Понимаешь, как все изменилось?
Она вздрогнула.
Кинан смотрел на нее так, словно она и впрямь была теми самыми ключом и волшебной чашей, и ей снова захотелось бежать без оглядки. Бежать, покуда хватит сил.
— Мы собирались поговорить. Ты…
Айслинн забыла, что собиралась сказать, когда до нее дошло вдруг значение случившегося. Все было правдой. Она…
И думать об этом не хотелось, но все было правдой. Теперь она убедилась. Кинан тоже это понял. Айслинн покачала головой.
— Нам кто-нибудь объяснит, что произошло? — выступил вперед «дядя», который был постарше.
Кинан, не выпуская рук Айслинн, кивком велел всем приблизиться. И голосом, подобным рокоту далекого грома, объявил:
— Айслинн исцелила меня от прикосновения королевы Зимы.
— Я не думала… — попыталась возразить она, высвобождаясь.
Он так крепко ее держал, что у Айслинн вмиг пропало и дружеское чувство, и желание защитить.
— Она поцеловала лед Бейры, и он растаял. Она свела на нет прикосновение Бейры. Взяла меня за руку по доброй воле, и я стал сильнее. — Выпустив одну ее руку, Кинан снова коснулся своего лица.