- Что вы делаете?
- Вы же сами хотели пить. Чай или кофе? - поинтересовалась она. - Не забудьте, вам еще отвозить меня домой.
- Я сказал, что доставлю вас домой, но это не означает, что я отвезу вас сам. - Томас достал бутылку бренди и пару бокалов. - Теперь, когда вы изучили мой характер и разложили мою жизнь по полочкам, самое время перейти к вашей персоне. Берите стул и расскажите мне, что движет Барбарой Ровенталь. Что составляет смысл ее жизни. И почему такая молодая и привлекательная девушка сидит сейчас здесь, а не лежит в кровати с обожающим ее мужчиной?
Вместо ответа Барбара заглянула в холодильник. Ей вовсе не хотелось открывать душу Томасу в ответ на его исповедь.
- Вы уже ели?
- По-моему, это вас не касается.
- До некоторой степени. К тому же, я бы лучше выпила вина, если оно есть. Если нет, то обойдусь и чаем. - Барбара повертела в руках коробку с яйцами. - Не могу сказать, что вы балуете себя с гастрономическими изысками.
К яйцам добавился кусок сыру и пучок салата. Все это было выложено на кухонный стол.
- Мне доставляют все необходимое еженедельно.
- Абсолютно все продукты? - Барбара сняла жакет и повесила его на спинку стула.
- Я работаю допоздна. - Томас поставил бренди назад в буфет и открыл дверь в кладовку, уставленную бутылками с вином. - Особенно когда возникают проблемы в банке или нужно кого-нибудь контролировать. Красное или белое?
- Белое, пожалуйста. - Барбара открывала и закрывала дверцы кухонных шкафов в поисках салатницы и сковороды. Наконец она нашла требуемое. - У вас есть терка?
- Вероятно, - пожал плечами Томас, открывая бутылку с вином.
- Хотя бы примерно скажите, где она может быть. И мне не обойтись без веничка.
- Я не знаю, где терка, а веничек вон в том ящике. Я использовал его для перемешивания краски.
- Краски? - У Барбары от удивления округлились глаза. - Когда?
- Давно. - Томасу наконец удалось вытащить пробку. - Чтобы сделать омлет, совсем не нужен веничек. Вполне сойдет и вилка. Она в ящике у вас под носом.
Барбара уже готова была сказать, куда он может отправляться со своей вилкой и со своим омлетом. Но что-то во взгляде мужчины остановило ее.
- Спасибо, - мягко сказала она.
- Расскажите мне, - попросил Томас, разливая вино по бокалам, пока Барбара взбивала омлет, орудуя вилкой с гораздо большей силой, чем того требовала столь простая операция, - как вы ладили с вашими сестрами в детстве. Ведь у вас всех разные матери.
- Копаетесь в грязном белье, Том? Хотите заставить меня проговориться? Ничего не выйдет.
- Нет. Я вижу, что вы сплоченная команда.
- Иными словами, Чарлз Стивенсон уже навел все справки, да?
- Женитьбы вашего отца во всех подробностях были описаны в светской хронике. Мне хотелось бы знать, как это все происходило в действительности. Если бы только одну из вас бросила мать, а то всех троих…
Барбара понимала, что Томас специально переводит разговор с собственной печальной участи на ее детские переживания, надеясь, видимо, пробудить в ней желание высказаться, облегчить душу. Но для мисс Ровенталь все это уже было в далеком прошлом.
- Отец, наверное, не слишком дорожил своими женами. А вот детей любил. У него было достаточно денег и хорошие адвокаты, чтобы оставить нас при себе. К счастью, никто из наших матерей не носил фамилию Ровенталь достаточно долго, чтобы мы могли полюбить их. Мы с сестрами прекрасно жили под присмотром нянь.
Барбара пожала плечами. Она всегда пожимала плечами, когда речь заходила о ее матери, которая предпочла получить довольно приличную сумму денег в обмен на дочь. Потом Барбара видела в журналах ее фотографии в окружении трех красивых детей, которых она родила второму мужу. Ну что ж, у каждого своя жизнь.
- Вашему отцу не везло с женами.
- Он всегда был в поиске. - Барбара определенно никого не хотела пускать в свою душу. - Его не устраивали долгие и прочные взаимоотношения даже со своими детьми, если не считать того, что мы жили в его доме. - Испугавшись, что сказала о себе больше, чем хотела, Барбара переключилась на своих сестер. - Джанис вообще толком не знала свою мать лет до четырнадцати. Та была фотомоделью и летала по всему миру. А мать Лиз исповедовала умеренность во всем и требовала, чтобы муж ходил всю жизнь в дешевых костюмах и ждал, когда взойдут посеянные им семена добра…
- Мне кажется, достаточно сыру, - прервал ее Томас. - Если вы только не хотите свести меня в могилу высоким содержанием холестерина в пище.
- Боже милостивый, - в изумлении воскликнула Барбара, - кажется, я использовала его весь!
- Вот, - Томас подал ей бокал с вином, - садитесь и отдыхайте, а я буду готовить.
Он достал из шкафа бутылку с оливковым маслом и налил немного в сковороду. Поставил ее на огонь. Ловкость, с которой он вылил омлет на сковородку, свидетельствовала о том, что подобную операцию ему приходилось проделывать уже много раз.
- Чем вы занимались, когда я приехала? - спросила Барбара, отхлебнув вина.
- Занимался? - повернул к ней голову Томас.
- Ну, у вас был такой вид, словно вы…
- Пил? Вы так решили?
- Нет, это вы так сказали, - покачала головой Барбара. - Вы выглядели… да и сейчас выглядите так, словно копались в чулане под лестницей. Немного в пыли, немного взъерошенный.
Она подошла и достала щепку из его волос. Томас посмотрел сначала на щепку, потом на Барбару. И она вдруг ощутила, насколько близок ей этот человек. Настолько, что игнорировать это чувство было уже просто невозможно.
Не враг, который стремится изгнать ее из привычного мира, а человек, без которого жизнь в этом мире теряет смысл.
- Вы нашли то, что искали? - тихо произнесла Барбара, боясь нарушить установившуюся между ними невидимую связь.
- Кто сказал, что я что-то искал? - удивился Томас.
Из сковороды с шипением полетели брызги масла. Барбара отошла в сторону, чтобы они не попали на нее. Томас насыпал сверху тертый сыр и закрыл крышку.
Молодая женщина взглянула на кучу бумаг и конвертов. На одном из них стояло имя известного фотографа. Проследив за ее взглядом, Томас вздохнул:
- Впрочем, вы правы. - На мгновение он задержал дыхание. - Я хотел найти фотографии. Та девушка на показе мод напомнила мне Марту…
Барбаре не нужно было объяснять, какие именно фотографии искал Томас.
- Я видела фотографию Марты в вашей спальне. По-моему, кроме цвета глаз и волос нет никакого сходства. Хотите, посмотрим?
И она решительно протянула руку к конвертам.
- Нет. - Томас как ошпаренный подскочил к столу и схватил ее за руку, не давая вытряхнуть фотографии из конвертов. - Думаю, сейчас неподходящее время… И кажется, что-то горит.
Пять минут спустя он уже разделил омлет пополам и разложил по тарелкам.
- Вилки, - подсказала Барбара, придвигая к себе одну из тарелок.
Перед ней снова был мужчина, «застегнутый на все пуговицы». Безо всякого выражения на лице. Стараясь не смотреть на фотографии, он подошел к буфету, достал из ящика две вилки и одну из них протянул Барбаре.
Томас ел молча, склонившись над тарелкой и машинально отправляя в рот омлет с сыром. Он пытался делать вид, что ничего не произошло. Но Барбара чувствовала, что этому человеку больше не удастся спрятаться за каменной стеной, которую он возвел между ними.
Любые напоминания о прошлом - в том числе и фотографии - по-прежнему причиняют ему боль, поняла Барбара. Но если помочь ему преодолеть эту боль, то он перестанет быть мистером Ледышкой.
Она искоса взглянула на груду бумаг на столе. Письма, записочки, которыми обычно обмениваются влюбленные, и прочая ерунда, не предназначенная для чужих глаз. Почувствовав себя неловко, Барбара, уткнулась в свою тарелку.
- Моя сестра приехала и привела в порядок дом. Забрала одежду Марты и свадебные подарки. А все мелочи и фотографии сложила в коробку и убрала ее до лучших времен, - наконец произнес Томас.
- Нельзя было откладывать это так надолго.
- Разве для подобных вещей существует срок давности? - вскинул он голову. - Я что-то не знал об этом.
- Вы не должны замыкаться в своей печали. Вам нужно научиться жить с ней. - Барбара сознавала, что сейчас Томас «заперт» в своем горе, как в четырех стенах этого пустого дома. - Когда мы говорим о людях, которых любили, то нам кажется, будто они живы. Вам нужно чаще перебирать фотографии, вспоминать, как вы были счастливы вместе, что она говорила…
- Перестаньте! - воскликнул Томас. - Вы не понимаете, о чем говорите! - Потом он немного остыл и махнул рукой. - И я молю Бога, чтобы вы этого никогда не узнали.
- Ее любовь к вам вечна. - Барбара забрала у него тарелку, видя, что он больше не в состоянии есть, и погладила по руке. - Вы знаете это.
Действительно она не в силах ощутить всю глубину его страданий. Но ей тоже больно. Больно смотреть на этого человека. И ей очень хочется ему помочь. Вот почему она сидит сейчас с ним здесь, на этой кухне, а не спит спокойно в своей мягкой постели.
Барбара осторожно вынула фотографию из конверта. Это оказался снимок Марты в подвенечном платье.
- Манекенщица напомнила вам день вашей свадьбы? - мягко произнесла она.
- И вы еще спрашиваете!
Мисс Ровенталь смотрела на фотографию улыбающейся молодой женщины в белом платье с развевающейся фатой. Женщины, светящейся от радости, полной жизни. Она пыталась защитить Томаса, буквально вытолкнув его со сцены перед показом мод, а следовало, видимо, поступить как раз наоборот.
- Послушайте, Том. Марта была вполне земной женщиной из плоти и крови. Посмотрите на снимок. - Она протянула фотографию, но Томас не сводил глаз с лица своей собеседницы. - Вы любили ее всем сердцем. И она любила вас. Это останется с вами на всю жизнь, а фотографии - лишь кусочки бумаги. - Барбара вложила фотографию в руку Томаса. - Помните о том, что у вас было, а не о том, что вы потеряли.
- Я не могу. - Он положил снимок на стол.
- И все-таки посмотрите на нее.
После бесконечно долгой паузы, во время которой было слышно лишь мерное тиканье старинных настенных часов, Томас наконец решился перевести взгляд с лица собеседницы на фотографию, лежащую на столе. Он рассматривал ее, казалось, целую вечность. Безо всякого выражения на лице. Потом взял пачку других фотографий, схватил Барбару за руку и усадил на диван. Потом, сев рядом, начал показывать ей фотографии. Одну за другой. Молча.
Было еще несколько фотографий Марты в свадебном наряде - со своими родителями, с подружками невесты в бледно-розовых платьях, с женихом и шафером. На всех этих снимках Томас выглядел невероятно молодо. Казалось, с тех пор прошло не четыре года, а гораздо больше. А может, это горе так состарило его.
- Чарлз был шафером на вашей свадьбе?
Томас кивнул.
- Он вам очень близок?
Снова последовал кивок.
Пожилая чета - видимо, родители Томаса, - с двумя прелестными молодыми женщинами.
- Это ваши сестры? - пыталась разговорить Барбара хозяина дома.
- Кристина и Пола, - подтвердил он. - Это сыну Кристины я купил футболку на аукционе. В следующем месяце ему стукнет десять.
И Томаса словно прорвало. Он говорил и говорил. Рассказывал о друзьях и родственниках. О том, как отмечали это самое счастливое событие в его жизни.
- Это делал Питер со своими приятелями, - указал Томас на фотографию, запечатлевшую отъезд счастливых молодоженов из отеля.
Открытая машина, украшенная воздушными шарами и старыми туфлями. Надпись «Новобрачные» на заднем бампере. Томас и Марта смотрят прямо в камеру, машут руками и улыбаются.
На фотографию упала капелька влаги. Сначала Барбара подумала, что это - ее слезинка. Потом посмотрела на Томаса и увидела, что по его щекам катятся слезы. Поддавшись инстинктивному порыву, она обняла его и прижала голову Томаса к своей груди.
10
- Все хорошо, хорошо. - Слова, которые произносила Барбара, не имели значения. Она просто хотела, чтобы Томас знал, что его понимают и разделяют его горе.
- Барбара… - Томас произнес ее имя так, словно она была его последней надеждой в этом мире.
Барбара поцеловала его в лоб и ласково погладила по щеке.
- Ты не один, - прошептала она. - Я с тобой.
И ему действительно стало легче. Он обрел именно то успокоение, которое способна дать любящая женщина измученному страданиями близкому ей человеку.
Томас поднял голову, огляделся и еще раз произнес ее имя. Теперь в его голосе, нарушившем тишину кухни, звучали иные интонации.
- Барбара, - повторял он снова и снова, словно впервые в жизни услышал это имя и словно вдруг увидел мир совершенно другими глазами. - Барбара…
- Я здесь, - отозвалась она, расстегивая пуговицу на его рубашке, потом другую.
Томас вздрогнул. И Барбара подумала, что сейчас он остановит ее. Но он нежно коснулся пальцев молодой женщины, пристально глядя ей в глаза, словно желая проникнуть в самые тайные ее помыслы.
И он увидел то, что хотел увидеть. Окрыленный Томас прильнул к ее губам - осторожно, словно спрашивая, хорошо ли Барбаре с ним. Нравится ли ей это.
Да, да, да! Говорили губы молодой женщины, ее язык, руки, все тело. Поцелуй Томаса стал настойчивее, жаднее, и, чтобы утолить его голод, она откинулась на подушки.
- Я хочу гладить тебя, хочу сорвать с тебя одежду, - исступленно прошептал Томас.
В ответ Барбара начала расстегивать запонки на манжетах его рубашки. Ему показалось, что прошла вечность, прежде чем его руки вновь стали свободными и он смог гладить шею и плечи молодой женщины.
И снова в его глазах возник немой вопрос: хочется ли ей большего? В ответ Барбара порывисто расстегнула и сняла с себя черный кружевной лифчик.
- Шелк, - прошептал Томас, проводя дрожащей рукой по груди Барбары. - Чистый шелк. - Затем его губы повторили путь, который только что проделала рука.
Каждое прикосновение, каждый поцелуй достигал цели. Тепло его губ, страсть во взгляде, интимная близость тела возбуждали Барбару, рождая в ней почти болезненное желание принадлежать этому мужчине.
Она боялась даже дышать, чтобы ненароком не спугнуть волшебство момента. Но невольно застонала, когда рука мужчины коснулась самых интимных ее мест.
- Да, - ответила она на последний незаданный вопрос, притягивая Томаса к себе. - Да, я хочу гладить тебя. Я хочу сорвать с тебя одежду…
Медленно и нежно они предались обоюдным ласкам, стараясь угадать и удовлетворить желания друг друга. Они купались в радости, поднимаясь все выше и выше к вершине наслаждения, пока жаркий всплеск эмоций не заставил их позабыть обо всем на свете…
И все было бы прекрасно, если бы в момент кульминации имя, сорвавшееся с губ Томаса, было бы именем Барбары.
Некоторое время он лежал неподвижно, затем, понимая, что должен как-то исправить положение, начал:
- Барбара… я хотел… я думал…
Он и сам не знал, что думал. Томас сжимал Барбару в своих объятиях, занимался с ней любовью с такой страстью, на которую, как ему казалось, он уже больше не способен. Она была женщиной, которую он хотел. Только ее и никакую другую!
И все же Марта по-прежнему незримо присутствовала рядом. Это был дом, который она получила в качестве свадебного подарка. На полу кухни валялись ее фотографии.
- Все в порядке, Том. Я тебя понимаю, - прошептала Барбара.
- Ты понимаешь? А я - нет.
Единственное, что Томас понимал совершенно отчетливо, - это то, что он сильно обидел молодую женщину. Ничего не было в порядке, наоборот, хуже ситуацию и представить невозможно.
Томас попытался обнять Барбару, чтобы заслужить прощения. Но она выскользнула из его рук, быстро встала и стала собирать свою одежду, разбросанную среди свадебных фотографий.
- Тебе был нужен кто-то, Том, - бесстрастно сказала она. - Я оказалась рядом. И нечего делать из мухи слона. Будь добр, вызови мне такси, пока я принимаю душ.