— Спасибо большое. Вы очень добры, — еле слышно прошептала Сильвия.
Что за чудесные у нее губы — яркие, по-детски пухлые, такие манящие! Что ж, для сценической исполнительницы броская внешность — в самый раз, сказал себе Винсент, упрямо гоня волнующие, дерзкие мысли о страсти и чувственности. И, внезапно осознав, что до сих пор удерживает ее руку в своей, ободряюще сжал ее тонкие пальцы.
— Все пройдет замечательно, вот увидите. Просто помните: ваша игра уже произвела на тетю сильнейшее впечатление, иначе она никогда не пригласила бы вас на прослушивание.
Сильвия покорно кивнула. Молодой человек нехотя выпустил ее руку и, настроив микрофон, отошел в сторону проверить колонки. Винсент сам поражался тому, как волнует его эта молодая вдова. Одно дело — посочувствовать ей как матери-одиночке. Но внезапно вспыхнувший сексуальный интерес — это уже предательство по отношению к Оливетт. Даже принимая во внимание вполне объяснимое недовольство сегодняшним поведением невесты, он не вправе позволять себе думать о другой женщине в подобном ключе!
И, однако же, всякий раз, когда он смотрел на прелестную музыкантшу или ощущал на себе взгляд ее молящих сапфирово-синих глаз, Винсент чувствовал, что между ними уже протянулась незримая нить, куда более прочная, нежели ему хотелось бы думать.
В последний раз ободряюще улыбнувшись молодой женщине, он спустился в зал, оставляя ее на сцене одну-одинешеньку. Подсознательно стремясь отойти от Сильвии на безопасное расстояние, Винсент направился к столику невесты. Но, внезапно передумав, на полпути развернулся и уселся рядом с тетей и дочкой Сильвии. Оливетт Колдуэлл просто излучала неприязнь и равнодушие… Пожалуй, надо преподать ей урок. Пусть впредь научится вежливому обращению с гостями, поскольку ее сегодняшнее поведение просто возмутительно.
Патриция Эсперанса одобрительно кивнула, благодарная племяннику за то, что он счел нужным поддержать и защитить ее молодую протеже. Ощутив легкий укол совести, Винсент махнул рукою невесте: не хочешь ли перебраться к нам? Но Оливетт лишь покачала головой и томно откинулась на спинку стула, изображая смертную скуку и всем своим видом давая понять, что с места не стронется. Винсент скрипнул зубами. Ну что ж, ему тоже упрямства не занимать! Черт его подери, если он пересядет к ней ближе!
— Мы готовы! — крикнула гостье Патриция Эсперанса.
Пользуясь тем, что музыкантше не до него, Винсент внимательно разглядывал ее, стараясь судить объективно. Сильвия явно моложе Оливетт — с виду ей лет двадцать пять, не больше. Довольно скромное темно-синее платье облегало пышные, весьма соблазнительные формы. Молодая вдова казалась воплощением неброской, но уютной и ласковой женственности. Стоит Оливетт переступить порог комнаты, и все взгляды, точно по команде, обращаются к ней. Сильвия совсем другая: она не ослепляет, не притягивает к себе представителей сильного пола точно магнит. Однако же Винсенту казалось, что мужчина, на руку которого опирается Сильвия Морено, вправе чувствовать себя счастливцем…
В следующий миг зазвучала музыка. Винсент заметил, что, перед тем как коснуться струн, арфистка взглянула не на его тетю, а на девочку в платьице цвета морской волны. Он удовлетворенно улыбнулся: итак, гостья воспользовалась его советом и теперь играет для дочери — самой что ни на есть благодарной слушательницы. Маленькая Эстрелла конечно же не станет придираться к ошибкам и недостаткам, для нее все, что делает мама, выше всякой критики.
Гибкие пальцы порхали по струнам. Переливчатые, словно тающие каскады звуков набирали силу, накатывали и вновь затихали, подобно волнам прибоя, рассыпались перезвоном серебряных колокольчиков. Быстрые, стремительные пассажи сменялись напевными, как бы перетекающими друг в друга глиссандо. По залу из конца в конец прокатывалось гулкое эхо.
Винсент заранее заготовил ободряющую фразу-другую на случай, если музыкантша собьется или возьмет неверную ноту, но с первых же мгновений понял, что утешения не понадобятся. В игре Сильвии не ощущалось ничего дилетантского, она брала аккорд за аккордом уверенно и решительно, «по-мужски». Смущенная, робеющая женщина преобразилась словно по волшебству. Арфистка играла что-то смутно знакомое и наверняка ужасно «классическое».
Винсент с детства недолюбливал классическую музыку, считая ее редким занудством. Однако Сильвия Морено вкладывала в игру столько живого, яркого, непосредственного чувства, что он мысленно дал себе слово пересмотреть отношение к Баху и Генделю.
На плечо ему легла рука, ненавязчиво привлекая внимание к маленькой Эстрелле. Винсент неохотно отвел глаза от сцены. Девочка соскользнула со стула, словно завороженная вышла на середину танцевальной площадки и теперь, не сводя восхищенного взгляда с матери, самозабвенно кружилась под музыку, придерживая пальчиками края платьица. А Сильвия, то и дело поднимая глаза над пюпитром, улыбалась дочери, что порхала по залу точно экзотическая синяя бабочка. Казалось, мать и дочь неким непостижимым образом «настроены» друг на друга: Эстрелла безошибочно улавливала ритм, задаваемый музыкой, а Сильвия словно нарочно подстраивалась под движения девочки.
Едва отзвучал и затих последний аккорд, Эстрелла восторженно захлопала в ладоши и закричала:
— Еще, мамочка! Еще!
Винсент переглянулся с тетей — и не сдержал улыбки. Патрицию Эсперансу эта маленькая сцена явно растрогала: ее лицо заметно смягчилось, взгляд сделался мечтательным. Что ж, пожилые люди зачастую переживают безыскусную радость детей как свою!
— О да, непременно сыграйте еще! — попросила она.
Сильвия кивнула, набрала в грудь побольше воздуха и вновь коснулась инструмента.
Право же, слушать ее игру вовсе не тяжкая повинность, а сплошное удовольствие, думал Винсент. На сей раз под руками исполнительницы арфа имитировала звучание гитары: в надрывном перезвоне струн молодой человек без труда различал мелодию популярного цыганского романса… Нет, никакой это не романс, это же знаменитая ария из оперы Бизе «Кармен»! Винсент вдруг обнаружил, что вполголоса подпевает. До чего же эффектно звучала знакомая с детства мелодия в столь нетрадиционном переложении! Винсент оглянулся на невесту, будучи уверен, что и Оливетт от души наслаждается музыкой. Белокурая красавица капризно поморщилась, и он раздраженно отвернулся. Ну почему Оливетт упорно отказывается признать, что слушать Сильвию Морено истинное удовольствие?
Винсент вновь залюбовался маленькой Эстреллой, которая теперь радостно прыгала в лад мелодии. Танцем это, строго говоря, назвать было трудно, но бьющий через край восторг малышки передавался и зрителям. Едва музыка стихла, Эстрелла опять зааплодировала. На сей раз к ней присоединился и Винсент. А почему бы и нет? Арфистка вполне заслужила похвалу, кроме того, молодой человек считал своим долгом искупить в глазах гостьи грубость невесты.
— Еще, пожалуйста, — попросила Патриция Эсперанса.
На сей раз Винсент без труда узнал мелодию: мисс Джермейн Бьюмонт частенько включала ее в «свадебный» репертуар. Романс молодого цыгана из оперы русского композитора… Рахманинова, кажется. «Алеко», вот как она называется. Исполненная чувственной истомы мелодия неизменно волновала и будоражила, никого не оставляя равнодушной. Патриция Эсперанса обычно подбирала музыкальные номера как своего рода «рекомендации» парам, празднующим самое важное событие своей жизни в замке «Каса дель Рей».
Она частенько предоставляла свое родовое гнездо для такого рода торжественных приемов, считая, что доходы с лихвой оплатят содержание замка. Не то чтобы она нуждалась в дополнительных средствах — баснословного состояния семейства Бьюмонт с лихвой хватило бы на покупку трех таких замков, просто…
Просто, как подозревал Винсент, тете нравилось организовывать пышные свадьбы… Опять же и бальный зал не пустует. А, рассказывая об очередном удавшемся свадебном торжестве, мисс Бьюмонт не упускала возможности спросить племянника, когда же настанет и его день… Ну что ж, день этот уже близок. И, наслаждаясь игрой Сильвии Морено, молодой человек дал торжественный обет: в устроительстве этого праздника его дорогая абуэлита тоже примет участие, причем самое активное. А Оливетт, хочешь не хочешь, придется с этим смириться.
Никто не упрекнет его в недостатке уважения к тете.
Никто не упрекнет его в излишнем попустительстве женским капризам.
Отныне и впредь…
3
Хозяева и гости вновь устроились за столиком у фонтана. Чаепитие, напоминающее скорее средних масштабов пир, уже подошло к концу. Эстрелла весело носилась по лужайке взад-вперед, любуясь цветами. Что до Сильвии, она бы в полной мере наслаждалась заслуженным отдыхом после столь утомительного прослушивания, если бы не тревожащее присутствие Оливетт Колдуэлл.
И все равно испортить радостное настроение Сильвии было не так-то просто. Патриция Эсперанса Джермейн Бьюмонт одобрила ее игру, да что там одобрила — пришла в полный восторг! Просто осыпала исполнительницу комплиментами! Да и Винсент Бьюмонт, судя по всему, остался доволен. А что самое замечательное, теперь мисс Бьюмонт и впрямь намерена пользоваться ее услугами. В будущем ей предстоит играть в замке на приемах, домашних концертах и празднествах, и оплату предложили в высшей мере щедрую.
И какая ей разница, что мисс Колдуэлл ни единым добрым словом ее не удостоила! Может статься, ей хотелось провести вечер наедине с женихом, а тут тетя взяла и заставила Винсента принимать участие в осуществлении своих замыслов. Впрочем, мистер Бьюмонт, похоже, не возражал.
Винсент такой добрый, такой заботливый! Не будь он помолвлен с другой, Сильвия, как ни смешно, влюбилась бы в него по уши. Когда золотоволосый красавец держал ее за руку, а она завороженно смотрела ему в глаза, все ее существо замирало от восторга, а сердце билось гулко и учащенно.
Нет, нельзя давать волю подобным мыслям.
Винсент принадлежит другой!
Наверное, он ко всем относится с внимательной предупредительностью. Это вовсе не значит, что Винсента к ней влечет — влечет столь же сильно, как ее к нему. Как можно? Они же принадлежат к совершенно разным социальным кругам: на такую, как она, Бьюмонт два раза и не взглянет!
Домашний морковный пирог, облитый расплавленным сыром, по-прежнему искушал Сильвию. Один кусок она уже съела. Если возьмет второй, не сочтут ли ее обжорой? После выступления Сильвия всегда просто умирала с голоду. Игра на арфе отнимает много сил. К тому же перед прослушиванием молодая женщина так нервничала, что даже пообедать толком не смогла.
Винсент тем временем положил себе добавки. Поймав на себе взгляд гостьи, он усмехнулся, и в серых глазах запрыгали озорные искорки. Он явно читал тайные мысли Сильвии как открытую книгу.
— Это мой любимый пирог. Просто удержаться не могу.
— Он просто божественный, — согласилась молодая женщина, блаженно вздыхая.
— Еще кусочек?
Не дожидаясь ответа, Винсент лопаточкой подцепил с блюда аппетитный кусок, потянулся к ее тарелке… и конечно же Сильвия не устояла.
— Да, пожалуйста.
— Он ужасно калорийный, — заметила Оливетт.
— Вкусная и сытная еда — одна из радостей жизни, — безапелляционно заявила Патриция.
— Радости обходятся очень дорого, — фыркнула Оливетт, демонстративно задерживая взгляд на пышных плечах и округлых руках Сильвии.
— О, у многих калории сгорают просто мгновенно, — небрежно отозвался Винсент, одаривая Сильвию очередной улыбкой. — Приглядывать за живой подвижной девочкой вроде Эстреллы физическая нагрузка не из малых, куда там тренажерным залам! Верно?
Сердце Сильвии так и затрепетало в груди: Винсент вступился за нее, рискуя навлечь на себя неудовольствие невесты. В его глазах она вовсе не толстая! Она ему нравится! Конечно же нравится — иначе зачем ему защищать ее, зачем находить оправдания для любительницы высококалорийных пирогов?.. Или, может, Винсенту просто все равно, растолстеет она или нет? Какая ему, в сущности, разница? Ведь женится он вовсе не на ней…
— Да, с Эстреллой и впрямь ни минуты покоя не знаешь, — посетовала Сильвия, с усилием отводя глаза от собеседника и, намеренно не взглянув на его безупречно стройную невесту, принялась оправдываться перед Патрицией Эсперансой: — Сегодня воскресенье, сами понимаете. Я всегда считала, что в этот день можно позволить себе расслабиться и, позабыв о правилах, просто радоваться жизни.
— И вы совершенно правы, — похвалила ее пожилая дама. — Кроме того, мне всегда приятно, когда моей стряпне воздают должное.
— Пирог просто объеденье! — тут же отозвалась Сильвия.
— Спасибо, милая.
Самоутверждаться за счет других людей Сильвия никогда не стремилась, но теперь не могла не порадоваться благожелательному одобрению Патриции Эсперансы. Диета диетой, но ежели хозяйка дома потрудилась приготовить для гостей что-то особенное, невежливо отказываться от угощения — если, конечно, к этому нет никаких медицинских противопоказаний. Это же все равно что отплатить радушной хозяйке за заботу черной неблагодарностью. Но, возможно, Оливетт просто не считает нужным угождать тете жениха. Белокурая красавица томно потягивала зеленый чай с лимоном, не отведав ни крошки из стоящих на столе яств.
Не то чтобы чужие взаимоотношения касаются меня, размышляла Сильвия, однако создается впечатление, что Патриция Эсперанса от выбора племянника отнюдь не в восторге. И ее можно понять… Хотя, возможно, в моем случае эта неприязнь — ни что иное, как ревность к сопернице.
Через лужайку вприпрыжку промчалась Эстрелла, неся что-то в сложенных ковшиком руках.
— А что я вам покажу! — весело закричала девочка.
— Ну, что у нас там такое? — Патриция Эсперанса, чуть отодвинувшись от стола, приветливо поманила малышку рукой.
Добрая улыбка почтенной дамы или, может быть, исходящее от нее ощущение спокойной властности оказали свое действие. Эстрелла подбежала к столу и, запыхавшись, остановилась между Патрицией Эсперансой и Оливетт. В карих глазах плясали смешинки. Покровительственный интерес хозяйки дома немало льстил девочке, и упускать возможность порисоваться перед взрослыми она отнюдь не собиралась.
— Это сюрприз! — сообщила она, не спеша разжимать рук, вся — воплощение озорного лукавства.
— Я люблю сюрпризы, — усмехнувшись, заверила Патриция Эсперанса.
— Смотрите! — торжествующе воскликнула Эстрелла, осторожно приоткрывая ладошки. Ни дать ни взять прославленный цирковой иллюзионист!
Тишину прорезал пронзительный визг Оливетт. На детской ладошке, поводя розовым носом, сидела мышь.
Слишком поздно вспомнила Сильвия про подозрительно оттопыренный карман сине-зеленого бархатного платьица. Конечно же, невзирая на строгий запрет матери, девочка не удержалась от искушения взять с собою свою любимицу. Мышонка Эстрелле подарил ее маленький приятель Пабло две недели назад. С тех пор малышка не расставалась с живой игрушкой и повсюду таскала с собою в крохотной клетке. Дома мышь жила в роскошных хоромах — в коробке из-под телевизора — и, кажется, положением своим была весьма довольна.
Мышь понюхала воздух, огляделась, а в следующее мгновение, видимо испугавшись душераздирающего визга, прыгнула на колени к Оливетт Колдуэлл.
Оливетт вскочила, вопя от ужаса, и попыталась стряхнуть с себя мышь. Зверек, не привыкший к обращению столь жестокому, шлепнулся на стол лапками кверху. Оливетт передернулась от отвращения.
— Ах ты противная девчонка! — обрушилась она на Эстреллу. — Да как ты смеешь притаскивать в приличный дом всякую мерзость!
Щеки ее пылали, лицо исказилось от ярости. Куда только подевалась вся ее утонченная красота? Оливетт в сердцах замахнулась…
Поняв, что эта женщина намерена ни много ни мало ударить ее дочь, вскочила и Сильвия. Происходящее просто не укладывалось у нее в голове — она в жизни своей не подняла руки на ребенка. Однако она сидела слишком далеко, чтобы удержать карающую длань… более того, даже дара речи лишилась от потрясения. Нет! Не надо! — звучало в ее мозгу, но язык словно отнялся.
Не кто иной, как Винсент, метнувшись вперед, схватил Оливетт за руку и с силой притиснул ее ладонь к столу. В то же самое мгновение Патриция Эсперанса, подхватив Эстреллу на руки, благоразумно унесла девочку «с линии огня».